Пятигорск

Гроза в Пятигорске

С утра день 15 июля ничем не выделялся из череды подобных жарких дней, хотя старожилы поговаривали, что кончаются они часто страшной грозой. Но пока ничто не предвещало ненастья - ни в природе, ни в спокойной курортной жизни, которая в Пятигорске началась так же, как вчера, позавчера и неделю назад. Едва выглянуло солнце, больные потянулись к источникам. Выпив положенное число стаканов, гуляли, потом отправлялись на ванны. Правда, вместо обычных толков и пересудов у всех на устах был праздник, который устраивал в тот день князь Голицын по случаю своих именин. В Казенном саду для многолюдного бала специально был построен просторный павильон с зеркальными стенами, украшенный зеленью и цветами. Многим князь разослал приглашения на праздник, том числе, и Лермонтову со Столыпиным. Но оба еще накануне уехали в Железноводск.

Насчет предстоящей дуэли они явно не знали, иначе не стали бы тем утром покупать билеты на ванны. О том, что Мартынов требует поединка сегодня же, им сообщил Глебов, приехавший в Железноводск. В то утро Лермонтова посетили и другие гости. Из письма Екатерины Быховец дальней родственницы поэта, известно, что кроме нее самой это были тифлисский чиновник и поэт Дмитриевский, Лев Пушкин и юнкер Александр Бенкендорф. Гуляла компания в парке - тенистые аллеи спасали от ужасной жары и духоты. Где-то над горами уже собирается гроза. Но пока безмятежно светит солнце. Лермонтов, шагая под руку со своей кузиной, смеется, шутит, лишь иногда, оставшись с ней наедине, становится грустным и задумчивым. «Поехали назад, он поехал тоже с нами». - вспоминала Катя, думая, что «кузен» хочет просто проводить ее. Она не знала, что в колонии Каррас, в ресторанчике Рошке, где они все обедали, Лермонтов должен встретиться с Глебовым, чтобы вместе ехать к месту поединка. А Столыпин? Приехав в Пятигорск, он попал на праздничный обед к князю Голицыну. Участием в нем некоторые биографы объясняют отсутствие Столыпина на дуэли. Другие - сильнейшей грозой, которая задержала его.

Поскольку гроза случилась в тот самый день, когда произошел роковой поединок, в сознании людском эти два события прочно соединились. И любой рассказ о дуэли неизменно «украшается» - если, конечно, здесь уместно это слово - описанием стихии, бушевавшей как раз в то время. Воспоминания Васильчикова живописуют: «черная туча, медленно поднимавшаяся на горизонте, разразилась страшной грозой, и перекаты грома пели вечную память новопреставленному рабу Михаилу». Ужасающую картину дуэли, которая происходила во время страшной грозы, сопровождалась завыванием бури, сверканием молний и грохотом громов, довольно часто рисовали и другие современники поэта, а с их слов, позднейшие биографы. Говорили, что тело поэта несколько часов лежало под дождем, озаряемое сверканием молний, под грохот грома и испуганное ржание лошадей, привязанных к кустам.

Все эти страсти перечеркивает единственная фраза из протокола осмотра места происшествия, произведенного на следующий день. Беспристрастные «судейские крючки» указали: «на месте, где Лермонтов упал и лежал мертвый, приметна кровь, из него истекшая». Здравый смысл говорит, что при сильном ливне, который обрушился на Пятигорск, по склону Машука текли бурные потоки, которые в момент смыли кровь, если бы Лермонтов уже лежал мертвым. Увы, у нас нет столь же бесспорных свидетельств самой дуэли. Ее картину приходится рисовать, используя ненадежные воспоминания, а так же предположения и допущения. Так, можно предположить, что участники дуэли выехали еще до начала ненастья, и сильный ливень пережидали, где пришлось. Глебов с Лермонтовым - в ресторанчике Рошке. А Васильчиков с Мартыновым, ехавшие из Пятигорска, могли спрятаться в расположенной неподалеку сторожке лесника Перхальского. Едва сильный дождь прекратился, все поспешили к оговоренному месту близ Перкальской скалы - это было между пятью и шестью часами, поскольку к шести часам дуэль уже состоялась.

И вот они на месте. Ливень кончился, но в черных тучах еще полыхают молнии, сопровождаемые раскатами грома. Вокруг все мокро. Чтобы создать дуэлянтам сносные условия, секунданты решили поставить их на каменистой дороге. На каком расстоянии? Отвергая свидетельства говоривших разное людей сторонних, можно с уверенностью считать, что расстояние от десяти до пятнадцати шагов наиболее реально. Пять-шесть шагов гарантировали бы смертельный исход, на который явно не рассчитывали секунданты, хорошие приятели обоих. Двадцать и более шагов превращали поединок в фарс, с чем не согласился бы Мартынов.

Десять-пятнадцать шагов уравнивают шансы и хорошего, и неважного стрелков, каким, был якобы Мартынов. Но в юнкерской школе, конечно же, хорошо учили будущих офицеров всем видам воинского искусства, в том числе и стрельбе из пистолета. К тому же, по свидетельству Васильчикова, Мартынов держал пистолет курком в сторону, что называлось, «стрелять по-французски». Видимо он привык к подобной стрельбе, участвуя в боевых действиях, и, надо полагать, был уверен, что попадет даже при таком, не слишком удобном для дуэли, способе стрельбы.

Ввиду возможного повторения ливня, видимо, было решено максимально сократить время дуэли, изменив ее условия. Дуэльный кодекс предполагает два типа поединка - «дуэль с места» и «дуэль с движением». При первой противники ставились на определенном расстоянии и со своего места не имели права сходить! Порядок стрельбы определялся, либо, исходя из того, что оскорбленному принадлежит первый выстрел (запомним это обстоятельство!), либо одновременно - по команде «Огонь!». Далее велся счет «Раз, два, три!». Стрелять надо было не ранее счета «два» и не позднее счета «три». После этого дуэль считалась оконченной. При «дуэли с движением» отмеривалось расстояние между барьерами, то есть точками, ближе которых дуэлянты не могли подходить. От них в каждую сторону отсчитывалось еще по несколько шагов (как правило, по десяти), и на этих крайних точках ставились дуэлянты. Подавалась единственная команда «Сходись!», после которой дуэлянты начинали движение к барьерам. И стрелять могли, когда угодно.

Какой же тип был избран для поединка Лермонтова и Мартынова? Согласно материалам следствия, имела место «дуэль с движением». Но многие современники упорно говорят о праве Лермонтова, на первый выстрел. Как могли возникнуть такие разговоры, если все знали, что была дуэль с движения, при которой никто из дуэлянтов не имеет преимущества? К тому же в некоторых свидетельствах участников дуэли фигурируют те самые «Раз, два, три!», которых не должно было быть при дуэли с движения.

Можно предположить, что первоначальные условия предусматривали дуэль с движения. Однако экстремальная ситуация - мокрота и грязь, возможность продолжения ливня - заставили секундантов избрать дуэль с места, требующую гораздо меньше времени. Когда же после выстрела Мартынова Лермонтов упал, и стало ясно, что рана его смертельна, вероятно, было решено «озвучить» первоначальный вариант, позволяющий скрыть роковую ошибку секундантов. При дуэли с движения необходимость стрелять не так жестко связана с командами секундантов. И тут, как говорится, не столь уж великий грех подогнать медлящих дуэлянтов, что и произошло.

Ведь выстрелы в положенный момент не прозвучали. Лермонтов, как известно, заранее отказался от своего выстрела. А Мартынова медлил, и вполне понятно почему: его останавливали, если не дружеские, то приятельские чувства, которые они испытывали друг к другу на протяжении последних лет. Если бы секунданты, как полагалось в таких случаях, остановили дуэль и развели противников, все могло кончиться благополучно. Но долгая задержка вызвала у них желание поторопить события. И Глебов крикнул: «Стреляйте! Или я вас разведу!» Молодой, неопытный, он явно растерялся: гроза еще не кончилась, вокруг мокро, грязно. Дождь, похоже, вот-вот хлынет снова. Надо спешить, а дуэлянты медлят. Тут невольно крикнешь: «Да стреляйте же, наконец!»

Не исключено и другое - Глебов посчитал: поссорившиеся приятели должны разрядить выстрелами свои эмоции. Так пусть же прозвучат эти выстрелы - большой беды не будет - Мартынов промахнется, Лермонтов пальнет «на воздух». Наконец, все происходившее могло показаться юному корнету некой игрой, которая должна бы уже закончиться, но почему-то не кончается. И он в нетерпении «ляпнул»: «Стреляйте!» А Лермонтов в ответ на эту неоговоренную команду громко сказал: «Стану я стрелять в такого дурака!». Его презрение хлестнуло Мартынова, как плетью. Грянул выстрел, Лермонтов упал...

Конечно, в случившейся трагедии сказалась и растерянность мальчиков-секундантов, на плечи которых легла тяжесть разрешения острого конфликта. И психологическая их неготовность понять всю серьезность происходящему, отношение к ссоре, как к приятельской размолвке. А ливень? Он так и не повторился. Тучи рассеялись, открыв безмятежно ясное небо. Но гроза, хоть и уходящая, создала экстремальные условия для начинавшейся дуэли. И в роковом ее исходе тоже повинна...