Пятигорск

«Нанял квартиру на краю города»

Дом В. И. Челяева (домик Лермонтова)

Эту фразу, как известно, Лермонтов написал после пребывания в Пятигорске летом 1837 года. Но она вполне подходит и к его последнему приезду. В жизни Михаила Юрьевича было немало странных совпадений, и одно из них заключается в том, что летом 1841 года он жил в доме майора Василия Ивановича Чиляева, в нескольких шагах от своей прежней квартиры, где поселился ...будущий его убийца, Николай Мартынов. Есть и другие странности, связанные с последним приютом поэта.

Так, мы знаем, что Чилаев очень заботился о сохранении памяти своего постояльца - собирал все, имеющее к нему отношение - стихотворные экспромты, им написанные, вещи, оставшиеся после гибели. И даже хранил взятые из комендатуры документы, касавшиеся приезда Лермонтова в Пятигорск и судного дела о дуэли. Все это он через много лет передал П. Мартьянову, писавшему биографию поэта. И подробно сообщил ему, как выглядел домик - каково было расположение комнат, какие двери куда вели, где какая мебель стояла. Благодаря этим рассказам, а так же стараниям реставраторов, мы сегодня видим домик точно таким же, как тогда. Из рассказов домохозяина известно и то, как жил поэт - когда вставал, что ел, где проводил время, кто бывал у него в гостях.

Однако некоторые биографы уверены, что Чилаев вел двойную игру: относился к Лермонтову с неприязнью и даже просил священника освятить квартиру, где поэт будто бы предавался оргиям. И в то же время собирал о нем материалы. Не потому ли, что следил за постояльцем по специальному указанию властей? А документы из комендатуры, дескать, выкрал, чтобы изъять уличающие его самого.

Думается, что тут мы видим отголоски недоброй памяти «охоты на ведьм». Освятить квартиру было вполне законным желанием домохозяина, боявшегося, что, присутствие в ней покойника, умершего «неправильной», с точки зрения церкви, смертью, отпугнет будущих квартирантов. Насчет «оргий» вполне мог придумать рассказывавший о том священник Василий Эрастов, очень не любивший Лермонтова. Все же прочие действия Чилаева никак не бросают на него тени и могут быть объяснимы советами какого-то авторитетного лица, сказавшего: «дескать, имеешь шанс, майор, войти в историю - постоялец твой не просто офицер, а известный поэт». Вот и стал Чилаев беречь уцелевшие вещи постояльца, вспоминать и записывать эпизоды его жизни и сочиненные им экспромты.

Дело в том, что если бы черешня и росла под окнами поэта, он, скорее всего, не смог бы лакомиться ягодами, поскольку их к тому времени на ветках уже не было. Ведь черешня в Пятигорске поспевает к концу мая и недели через две, как говорят, «отходит». А Лермонтов в то время у Чилаева еще не жил, несмотря на утверждение домохозяина. Мартьянов рассказывает: «...Чилаев предложил флигель в своем доме, добавив, что квартира в старом доме занята уже князем А. И. Васильчиковым. „Поедем, посмотрим“! - сказал Лермонтов... Вечером в тот же день они переехали».

По утверждению Чилаева, это произошло 23 или 24 мая. Но обратим внимание на его же слова, «что квартира в старом доме (выходившем фасадом на улицу) занята уже князем А. И. Васильчиковым». Найденная в архивах подорожная из Тифлиса, выданная Васильчикову, отмечена к выезду из Владикавказа 2 июня. Стало быть, Васильчиков прибыл в Пятигорск не ранее 4 июня и поселился у Чилаева в тот день или позже. И только после него появились Лермонтов со Столыпиным! Так записано в «Памятной тетради» хозяина. Да и приди они смотреть квартиру 23 мая, почему выбрали «средний» дом, по существу, турлучную мазанку, а не «старый», более удобный для жилья, который был еще свободен? И еще: «За весь средний дом» хозяин взял с Лермонтова и Столыпина всего 100 рублей, тогда как обычно квартира на весь сезон стоила 400—600 рублей. Значит, сдавался дом не в начале сезона, а позднее, когда плата обычно снижалась. И время проживания сокращалось.

Более вероятным сроком поселения у Чиляева, следует считать середину июня - уже после получения надежных медицинских свидетельств от врача Пятигорского военного госпиталя Барклая-де-Толли, выданных 15 числа. И потому выходит, что Лермонтов прожил у Чилаева менее месяца. И. хотя маленький домик у подножья Машука не будет от этого менее дорог почитателям великого русского поэта, на некоторые события того лета этот факт заставляет смотреть по-новому. Например, подумать о том, где жили Лермонтов и Столыпин сразу после приезда?

Есть сведения, что поначалу они поселились у своих родственников Хастатовых. Что ж, вполне вероятно, учитывая сложности, возникшие у них с разрешением остаться в Пятигорске. Не зная наверное, разрешат им лечиться здесь, отошлют в отряд или отправят в Георгиевский госпиталь, друзья не рискнули связывать себя наймом квартиры, предпочтя пожить у родных, имевших в Пятигорске усадьбу. Не исключено, что провели они там довольно длительное время, ожидая надежного основания остаться. Ведь в случае вынужденного отъезда удобнее покинуть «своих», чем чужих людей, с которыми пришлось бы вести неприятные разговоры о возвращении денег (Пятигорские домовладельцы всегда брали квартирную плату вперед!). Когда же вопрос о возможности остаться в Пятигорске решился положительно, они сняли постоянную квартиру. И это, конечно, во многом повлияло на пятигорское бытие поэта, и, вполне возможно, сказалось на событиях, которые предшествовали его ссоре с Мартыновым и последовавшей затем дуэли.