Пятигорск

«Шаманов ключик»

В начале позапрошлого века на отроге Машука, горе Горячей, появился источник с довольно странным названием «Шаманов ключик» Еще более странным покажется оно, если сказать вам, что Шаман - это кличка собаки. «Какое отношение она может иметь к лечению минеральными водами?» - спросите вы. А вот как было дело...

В закатный час июля четырнадцатого дня одна тысяча восемьсот третьего года караульным Константиногорской крепости, поставленной в четырех верстах от горы Мечухи, привиделась престранная картина: по дороге, ведущей от соседней Георгиевской крепости, подъезжала обывательская телега, груженная громадной деревянной кадкой, из коей выглядывали две головы: человеческая и собачья.

- Кого привез? - строго спросил караульный начальник возницу, известного ему мещанина из станицы Подгорной Максима Сливошникова. Тот протянул подорожную пассажира, прочитав каковую, изумленный поручик узнал, что в кадке восседает собственной персоной «главный директор угольных приисков и работ в империи, главный начальник земляного битого строения в экспедиции государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домоводства непременный член, тайный советник и кавалер» Николай Александрович Львов.

Часовые сделали «на караул», распахнули ворота и телега, громыхая, покатилась по крепостному двору, провожаемая недоуменными взглядами служивых, не могших взять в толк, отчего столь знатная персона путешествует столь непотребным образом.

Неведомо было им, что громкие титулы и звания говорили более о прошлых заслугах приезжего, нежели о нынешнем его положении. Да, в былые времена действительно занимал Николай Александрович важные посты и должности, означенные в подорожной. К тому же был известен как отменный архитектор, построивший не одно прекрасное здание в столице и провинции. Знали его как недурного пианиста и сочинителя музыки, небесталанного сти-хотворца и собирателя народных песен, а сверх того - как искусною механика и знатока полезных ископаемых, нашедшего под Москвой залежи торфа, а вблизи Петербурга - каменного угля.

Разнообразные умения и таланты доставляли ему покровительство высоких особ, приносили чины и ордена, но не находили истинного применения. Поэтому со временем имя Львова стало забываться, равно как многочисленные дела и начинания его. К счастью, о них оказался наслышан молодой император Александр Павлович, пожелавший, чтобы дарования Львова послужили на пользу будущему курорту при Кавказских минеральных водах. Рескрипт о признании государственного значения данной местности и необходимости ее обустройства был подписан в апреле, а всего месяц спустя Николай Александрович получил высочайшее повеление выехать на Кавказ.

Чин тайного советника, равный генеральскому, давал Львову право требовать в пути самых лучших лошадей, что весьма плачевно сказалось на ветхом его экипаже: быстрая езда по дурным дорогам совсем доконала коляску - на подъезде к Георгиевской крепости она развалилась. Пришлось прибегнуть к услугам кузнеца. Но ждать, пока тот поправит дело, Николай Александрович не пожелал. Прихватив верного своего спутника во всех путешествиях, пса Шамана, он воспользовался первой же оказией, каковой оказалась телега Максима Сливошникова, подрядившегося доставить к Горячим водам кадку, долженствующую стать там ванной. Что и говорить, подобное средство передвижения было не слишком удобным и вовсе не соответствовало генеральскому достоинству путешественника, зато ввечеру того же дня достиг он желанного подножия Машука.

Далее предоставим слово самому Николаю Александровичу Львову: «Я... позабыл тотчас себя и место... очутясь подле самой горы, из которой по какой-то темной коре с зелеными окраинами течет дымящаяся вода ручьями. Зовет и видом и обонянием пришельца воспользоваться спасительными ее свойствами. Натура тут все свое сделала, а художество? Художество добрым подвигом честного человека на половине той же горы выкопало яму, покрыло избушкою... Люди, приехавшие из дальних мест, все согласились яму назвать ванною, избушку купальнею и варятся в ней больше еще нежели купаются, но свежие, однако, возвращаются домой, прошу не прогневаться... Правда, что немногие купаются, а многие купаются мало. Да отчего же бы это? Воды много, места много - да ванна одна. А чтобы единством милости ее воспользоваться, я встал в часу в шестом, а пришел ранее, воцарился в полумрачном предбаннике ее и уже готов был - хотя бы и на суд страшный... Голос за дверью:

- Нельзя, сударь! - говорит у двери стоящий егерь. - Теперь в ванне.

- Врешь, - отвечал голос громкий и мах ко мне, как явление: вмиг шлафор (халат. - Авт.) на ромашку с плеч долой, тотчас повергся в ванну, леший без мала в три аршина и успокоился, лежа в испарине и страхе.

Усталость закрыла глаза мне, страх неоконченного явления заставил проглянуть, и от часу не легче: вижу, что сидит надо мною безмерное красное чудовище, обернутое в простыню, и пар в... облаках остановляет мое понятие: видение это или майор? Майор, слава богу, полегче.

- Что это за собачка? - указывая на Шамана моего, присмиревшего у печки.

- Моя собака, - отвечал я, заневоле проснувшись порядочно.

- Так-то ты мне отвечаешь! Знаешь ли ты, что я майор?

- Знаю и слышал еще за дверью...

- Да ты кто такой?

- Спроси у кого-нибудь, но только не у меня.

Привидение мелькнуло ко мне задом и за дверь... В ту же минуту опять в баню и, вытянув во фрунт распаренное безобразие свое и до половины не прикрытое простынею, прошло, глядя направо по форме извинения...».

Описанный в довольно своеобразной манере, с известной долей юмора, эпизод не доставил, конечно, Николаю Александровичу особого удовольствии. Горячий источник у подножия Машука уже полнил ко времени его приезда - лето 1803 года -довольно широкую известность.

Кроме представителен кавказского воинства, вроде наглеца-майора, ворвавшегося в купальню несмотря на предупреждение наблюдавшею за порядком солдата-егеря, на Горячие воды ехало лечиться и множество гражданских лиц из Центральной России. В своих записках Львов приводит замечание на этот счет своего возницы Максима Сливошникова: «Ну, батюшка, уж то-то вода, хоть свинью обваришь, гак и кипит, слышь ты, а народ лезет, что за пропасть! Смотри-ка ты, отколь, отколь не едут, иной разве из-за Костромы...

Естественно, что у единственной купальни, поставленной в конце 1800 года солдатами 16-го егерского полка, составлявшего гарнизон Константиногорской крепости, собирались большие очереди. Томиться в них Николаю Александровичу не хотелось. Выручил его верный пес Шаман, постоянный спутник во всех поездках. Неподалеку от главного источника он нашел еще один, совершенно такой же по составу, но менее горячий. Купаться в нем было гораздо приятнее, в чем Львов получил очень скоро возможность убедиться. Взяв у коменданта крепости двух солдат, Львов велел им выдолбить около нового источника небольшую ванну и стал купаться в ней без всякой очереди. В благодарность за находку он назвал источник именем любимого пса. Кстати сказать, это не помешало пользоваться новым ключом и другим приезжим.

А где находился Шаманов ключик? Сейчас трудно сказать. Ведь после Львова многие обнаруживали на Горячей горе выходы минеральных вод. Более всего в этом преуспели московский врач-филантроп Ф. П. Гааз, побывавший на Водах в 1809 и 1810 годах, а также петербургский профессор А. П. Нелюбин, изучивший кавказские курорты в 1823 году. Всего же к середине XIX столетия на Горячей горе и вблизи нее было обнаружено более сорока источников. Вот названия только некоторых: Вар вациевский, Сабанеевский, Еленинский, Кабардинский, Мариинский, Ахиллов, Калмыцкий, Ермоловский, Михайловский, Солдатский! Наумовский, Портнягинский, Товиевский... В этом обилии имен и затерялся наш ключик.

В последние десятилетия XIX века гидрогеологи вообще стали прятать минеральную воду в трубы, проложенные под землей, а поиски ее наземных выходов заменили бурением скважин. Так что сегодня следов прежних источников почти не осталось.