Он возникает среди деревьев, как ставшая явью волшебная сказка. Он тревожит воображение, заставляя вспоминать Гарун-аль-Рашида и прекрасную Шехерезаду. Он уводит мысль к шедеврам среднеазиатской архитектуры эпохи Железного Хромца-Тамерлана.
Уверен: всякий, кто хоть раз видел этот удивительный дворец в Железноводском парке, поймет меня. Чугунная ограда, сплошь покрытая узорами, напоминающими арабское письмо. Фигуры львов над воротами - символ могущества восточных владык. Минарет - не имитация, как у неподалеку расположенных Островских ванн, а самый настоящий, предназначенный для призывов муэдзина на молитву. Полукруглая входная аркада с колоннами в мавританском стиле, окна и двери с килевидными и подковообразными навершиями. Тончайшая резьба по камню и замысловатые восточные орнаменты на глазурованных плитках...
Согласитесь, что появление почти век назад такого диковинного сооружения не могло не породить среди местных жителей, да и приезжего люда, массу домыслов. Говорили, что дворец этот царь подарил эмиру Бухарскому в обмен на отнятую независимость страны. Что эмир, избегавший общения с россиянами, нарочно выбрал для жительства уединенный и малолюдный курорт. Немало легенд ходило о самом дворце. Уверяли, например, что оборудованная там «комната потерянных шагов», где всегда царила тишина, была нужна эмиру и его соглядатаям, чтобы незаметно подкрадываться и слушать разговоры в соседних покоях. Небольшое отдельное строение для жен эмира сразу же наполнили «тайнами гарема». А небольшую башенку с балконом наверху окрестили «башней смерти», поскольку оттуда якобы сбрасывали неверных жен. Ходили слухи и о том, что один из строителей сорвался с лесов и разбился, а эмир, сочтя это дурной приметой, не стал жить в своей новой летней резиденции. Да, много всякого говорилось об этом загадочном дворце!
Ну а что же мы знаем наверняка?
Известно, что его высочество Сеид Абдулла-хан (таково краткое имя этого эмира из династии Мангыт) учился в Петербургском кадетском корпусе вместе с будущим императором Александром III. Вступив на престол, Александр присвоил эмиру, владения которого с 1868 года вошли в состав Российского государства, чин генерала от кавалерии, который числился в составе Терского казачьего войска. Естественно, что, находясь здесь на воинской службе, эмир довольно часто бывал в наших краях. Резиденцию он имел в Пятигорске - сначала в доме на углу улиц Церковной и Старопочтовой (сегодня Соборная и Рубина), а потом в гостинице Сеферова, на улице Шоссейной, которую в его честь назвали Эмировской (ныне Октябрьская).
Сеид Абдулла-хан, видимо, был слаб здоровьем, поскольку постоянно лечился на курорте. Его персональным медиком был известный на Кавминводах врач Н. Д. Померанцев. Надо полагать, что с возрастом болезни все больше стали одолевать его высочество, требуя регулярного лечения. И тогда эмир решил обзавестись собственным дворцом на Водах, выбрав для этого тихий уютный Железноводск.
Проект дворца был заказан архитектору В. Н. Семенову, работавшему тогда в Управлении Вод. Несомненно, что придать ему подлинно восточный облик помогли лучшие мастера, доставленные по приказу эмира из Хорезма и Старой Бухары. Довести до конца стройку Семенов не смог - обстоятельства заставили его покинуть Россию. Дальнейшим возведением дворца руководили (по разным источникам) главный архитектор Кавминвод И. Байков, гражданские инженеры А. Кузнецов и В. Циммерман. Сеид Абдулла-хан тоже не присутствовал при окончании строительства - занять летнюю резиденцию ему помешала отнюдь не гибель рабочего, а собственная кончина, постигшая его в 1910 году. Новым эмиром Бухары стал его сын Алим-хан. Сын не остановил строительство отцовского летнего дворца, но большого интереса к нему не проявлял, видимо, у человека, молодого, богатого и здорового, не было особого желания проводить много времени в курортном захолустье.
На торжество по случаю окончания стройки он не прибыл - его не соблазнило даже огромное серебряное блюдо, на котором ему собирались поднести хлеб-соль. И, вообще, дворец был явно не нужен молодому эмируон избавился от такого наследства, благо появился прекрасный повод. Как раз в это время - в 1913 году - Россия отмечала 300-летие Дома Романовых. И Алим-хан по такому случаю подарил свою «прелестную безделушку» императорской семье. А точнее - «Человеколюбивому обществу императрицы Марии Федоровны», занимавшемуся благотворительной деятельностью.
И дворец эмира Бухарского стал санаторием. В нем лечились, по одним данным, «малоимущие труженицы», по другим - женщины-педагоги. Правда, недолго, всего один сезон 1914 года. Началась Мировая война, и во дворце был устроен госпиталь, потом - курортная гостиница. Ну а после революции он стал обычным курортным учреждением. Правда, и здесь не обошлось без легенд - уже нового времени. Так, в литературе и газетных материалах не раз утверждалось, что во дворце, ставшем санаторием, отдыхали видные революционные деятельницы К. Цеткин, Н. Крупская, М. Ульянова. Но железноводский краевед В. Коваленко документально доказал, что Цеткин только посещала его, а Крупская и Ульянова отдыхали на соседней даче, которая относилась к другому санаторию.
Сегодня дворец является одним из корпусов санатория имени Тельмана. Немало претерпевший от времени и от безвременья последних лет ХХ века, подвергавшийся многочисленным достройкам и перестройкам, он продолжает восхищать нас изяществом, благородством форм, восточным колоритом. И, конечно, позволяет вспоминать весьма любопытную страничку истории Кавказских Минеральных Вод.
Вадим ХАЧИКОВ, заслуженный работник культуры РФ, «Кавказская здравница»
Использование контента в рекламных материалах, во всевозможных базах данных для дальнейшего их коммерческого использования, размещение в любых СМИ и Интернете допускаются только с письменного разрешения администрации!
Идёт загрузка...