А. С. Пушкин и Северный Кавказ

«Я был в нескольких жарких делах»

В Дербенте с Бестужевым виделся Яков Костенецкий — бывший московский студент, загремевший рядовым на Кавказ. «Через полчаса, — пишет он, — вышел ко мне Бестужев, в персидском халате и шелковой на голове шапочке. Это был мужчина довольно высокого роста и плотного телосложения, брюнет, с небольшими сверкающими карими глазами и с самым приятным и добродушным выражением лица... Лицо у него было самое доброе и симпатичное... И в голосе его, и в выражении лица, и в тоне разговора было какое-то чарующее обаяние... Робость моя вдруг исчезла, и я начал говорить с ним, как бы с самым искренним моим другом».

В Дербенте Бестужеву представился случай к выслуге: осенью 1831 года город осадили отряды имама Кази-Муллы. Отбивая атаки горцев с крепостной стены и участвуя в вылазках, он надеялся отвагой вернуть себе офицерский чин и заслужить царское прощение. Тревоги войны бодрили его душу. «Я дышал эту осень своею атмосферой: дымом пороха, туманом гор, — пишет он братьям в Сибирь. - Я топтал снега Кавказа, я дрался с сынами его - достойные враги... Как искусно умеют они сражаться, как геройски решаются умирать... И что за горы! О, как бы любили русские этот край, если бы он был их отчизною! Не умею пересказать вам, как он прелестен, и в одежде лета, и в алмазах зимы! Я был в нескольких жарких делах: всегда впереди, в стрелках, не раз был в местах очень опасных... Трудно верить, как метко и далеко они стреляют...».

Ни геройство при защите Дербента, ни участие в походе на аул Эрпели, где в жестоких схватках с мюридами, по выражению Бестужева, «не было ни пленных, ни раненых», на его положении никак не отразились. «В батальон прислано два Георгия; — сообщает он вскоре брату Павлу, — один, по избранию нижних чинов, ротных командиров и батальонного командира, присужден мне... Я заслужил этот крест грудью, а не происками, и желаю его иметь поминкой Кавказа». Скромный серебряный крестик, то есть солдатский «Георгий» — знак отличия военного ордена, Бестужеву не достался, но в Дербенте он сумел все же вырвать у судьбы свой шанс: здесь он вернулся к писательской работе. Завязав переписку с издателями «Московского телеграфа» братьями Николаем и Ксенофонтом Полевыми, он отправляет им свои первые кавказские вещи. Рядовому Александру Бестужеву было разрешено выступать в печати, но без указания имени автора. Его очерки и заметки печатались без подписи, иногда ее заменяла пометка «Дагестан». Большинство своих повестей и рассказов отныне он публикует под псевдонимом Марлинский. Очень скоро это имя завоевало всю читающую Россию. За восемь лет на Кавказе, среди походов и сражений, в переездах от Каспийского моря до Черного и от Тифлиса до Ставрополя, Бестужев создает свыше тридцати произведений, в том числе и свои лучшие повести «Аммалат-Бек» и «Мулла-Нур».

Популярность Марлинского в русском обществе была огромной; издания его книг, по выражению Белинского, «таяли на полках, как подмоченный сахар». Его с увлечением перечитывал юный Лермонтов, перенося восхитившие образы и строки в свои первые стихи. «Белеет парус одинокий...» — эта знакомая каждому лермонтовская строка на самом деле впервые вылилась именно у Бестужева. И. С. Тургенев признавался, что когда-то в молодости «целовал имя Марлинского на обертке журнала». В какой-то мере увлечение его кавказскими повестями повлияло и на молодого Л. Н. Толстого в решении отправиться на Кавказ и поступить там на военную службу.

В четырех первых книжках «Московского телеграфа» за 1832 год Бестужев напечатал повесть «Аммалат-Бек», снабдив название особым подзаголовком — «кавказская быль». Более того, добавил потом пространное примечание, в котором разъяснял читателям, что в повести взято из жизни, а что является плодом его художественных усилий: «Описанное выше происшествие не выдумка. Имена и характеры лиц сохранены в точности: автору повести остается только сказать несколько слов насчет изменения истины в некоторых подробностях.

Аммалат-Бек, участвовавший в нескольких набегах на русские владения, был выдан головою приведенными в покорность акушинцами самому главнокомандующему Кавказским корпусом генералу от инфантерии Ермолову, в бытность его в Акуше, 1819 года. Автор заставил его сделать впадение с чеченцами за Терек, чтобы вставить картину горского набега.

Полковник Верховский, находившийся тогда в качестве свитского офицера при главнокомандующем, упросил его помиловать Аммалат-Бека и взял с собою в Тифлис, учил его, воспитал его, любил его как брата. С ним, после многих походов, приехал Аммалат в 1822 году и в Дербент, когда по смерти полковника Швецова Верховского назначили командиром Куринского пехотного полка. Убил он своего благодетеля в 1823 году точно так, как описано. Читатель заметит, что автор, не желая растянуть повесть на четыре года, сжал происшествие в два года. Просим у хронологов извинения.

Что касается до завязки повести, она целиком досталась автору из рук молвы, и он не счел за необходимое объявлять на иные главы своего сомнения. Пылкие страсти здесь вовсе не редкость, а мщение — святыня для каждого мусульманина: это канва. Досужая рука могла вышивать на ней какие угодно арабески...».

Бестужев не был очевидцем описанных им событий, не застал он на Кавказе и смещенного Николаем Ермолова, но в повести все дышит достоверностью: писатель изобразил Кавказ таким, каким видел его сам. «Пылкая страсть» - это любовь молодого и знатного горца Аммалат-Бека к дочери аварского хана Селтанете. Ради руки прекрасной избранницы Аммалат, подстрекаемый ханом, злодейски застрелил своего благодетеля полковника Верховского. некогда спасшего его от верной смерти. В доказательство исполненного убийства он доставил хану отрубленную голову полковника, но и самого хана застал уже на смертном одре. Селтанета, потрясенная низким предательством Аммалата, отвергает его. Он долго скрывался в горах и голову свою сложил в бою с русскими при штурме Анапы. Кое-что об этой истории сообщает в своих «Записках» и генерал А. П. Ермолов: «Находившийся при полковнике Верховском родной племянник и зять шамхала Умалат-бек, которому благодетельствовал он в продолжение 3-х лет, воспользовавшись отдалением его от войск, убил его выстрелом из ружья и скрылся в горы. Точной причины гнусного злодейства сего неизвестно. Некоторые думают, что оно было следствием заговора с аварским бывшим ханом, с которым убийца имел сношения с позволения г. Верховского. Другие полагают, что, отчаявшись в примирении с шамхалом, с которым он был во вражде за развод с дочерью его, что между знатными мусульманами почитается величайшим бесчестьем, подозревал он, что полковник Верховский тому препятствует, и будто, подозревая перемену его к себе прежнего расположения, боялся, чтобы начальство не имело насчет его сомнения».

Возвращаясь памятью к недавней старине, грозный «проконсул Кавказа» больше всего, вероятно, сожалел о том, что в свое время, уступив уговорам Верховского, не велел повесить Аммалата и не сберег тем самым жизнь своего офицера. Так или иначе, изображенные события передают довольно напряженную ситуацию, сложившуюся тогда в феодальном Дагестане, и нарастающее сопротивление горцев русским властям на Кавказе, самый разгар которого застал здесь уже сам Бестужев.

В 1834 году он был переведен в Ахалцих, потом исколесил весь Кавказ, воевал на побережье Черного моря, побывал в закубанских походах генералов Вельяминова и Засса. Вновь был представлен к награде и унтер-офицерскому чину, но, как и прежде, без всякого результата. «Два набега за Кубань, в горные ущелья Кавказа, — пишет он Ксенофонту Полевому весной 1835 года, — были очень для меня занимательны. Воровской образ этой войны, доселе мне худо знакомой — ночные, невероятно быстрые переходы в своей и вражеской земле; дневки в балках без говора, без дыма днем, без искры ночью — особые ухватки, чтобы скрыть поход свой, и наконец — вторжение ночью в непроходимые доселе расселины, чтобы угнать стада или взять аулы — все это так ново, так дико, так живо, что я очень рад случаю еще с Зассом отведать боя. Дрались мы два раза и горячо; угнали тысяч десять баранов из неприступных мест, взяли аул в сердце гор. Зато, что вытерпели холоду, голоду, бессонницы! Я дивился неутомимости казаков и резвости коней...».

Читать на тему: Пушкин и Северный Кавказ (Автор: Л. А. Черейский)