Кавминводы

пересечение параллелей
А. А. Бестужев

Геометрия утверждает, что параллельные линии не пересекаются. Что ж, с точки зрения науки это верно. А вот когда речь идет о личностях, связанных с литературой, то тут могут действовать совсем другие законы. И линии их судеб, ложащиеся параллельно и, казалось бы, между собой не связанные, вдруг начинают сближаться, пересекаться, образуя порой довольно замысловатые геометрические фигуры. Тем более, если дело происходит на Кавказе, в краю, обладающем какой-то таинственной волшебной силой, способной влиять на. помыслы и деяния людей.

«Он был убит, бедный молодой человек! Убит наповал. Впереди всех бросился на завал и позади всех остался; остался в тесном кружке храбрых, легших трупом рядом с ним...». Так рассказал о своей будущей гибели Александр Бестужев, которого читающая Россия знала под псевдонимом Марлинский. Когда пришел его последний час, все было именно так: поросший лесом берег моря, завал, устроенный горцами для защиты от нападения русских. Яростная атака высадившегося с кораблей десанта. И прапорщик, впереди солдат бросившийся на завал...Его тело не было найдено после боя. Это породило массу слухов, догадок, вымыслов, даже легенд. Сказалось тут и точное описание обстоятельств своей гибели, которое трудно объяснить чем-либо, кроме дара ясновидения. Кстати сказать, подобные предсказания Бестужев делал и ранее. Еще в детстве, желая уйти из нелюбимого учебного заведения, он сказал родным: «Меня и без Горного корпуса сошлют в Сибирь». И действительно, несколько лет спустя оказался в сибирской ссылке, хотя, казалось, ничто не предвещало этого. Блестящий гвардейский офицер, успешно делающий карьеру. Любимец женщин, завсегдатай самых знаменитых великосветских салонов. Талантливый литератор - прозаик, поэт, критик. Издатель журнала, с восторгом принимаемого образованной публикой. Друг Пушкина и Грибоедова. Какая завидная судьба! Зачем ему искать иной?

Но 14 декабря 1825 года он вывел на Сенатскую площадь солдат Московского полка, присоединившихся к тем, кто требовал изменения государственного строя России. Причем, в Московском полку Бестужев никогда не служил и его солдатам был совершенно неизвестен. Какова должна быть сила мятежного духа, чтобы увлечь на смерть и каторгу сотни незнакомых людей! Да, как бы ни оценивали мы теперь события 14 декабря, нельзя не восхищаться личными качествами их участников.

Александр Александрович Бестужев - одна из самых ярких фигур декабристского движения. Задолго до восстания, да и многие годы после него - вплоть до трагической гибели на черноморском берегу - этого человека сопровождала шумная слава, вызванная, в первую очередь, его романтическими сочинениями. В них часто описывались вещи сверхъестественные, таинственные, чрезвычайные - описания эти читающая публика связывала с обстоятельствами жизни писателя, которая и вправду была полна загадок, парадоксов, каких-то непонятных совпадений или, наоборот, трагических несоответствий.

Судите сами: Александр с детства грезил морем, но всю жизнь провел на суше. Он готовился воевать в качестве кавалерийского офицера, а участвовал в боях, как солдат-пехотинец. Осужденный за участие в восстании по «первому разряду» - на смертную казнь, он не изведал даже участи каторжника - сразу из крепости был отправлен на поселение, где пробыл всего полтора года, а потом был отправлен на Кавказ. В то время, как его товарищи-декабристы, кроме частных писем, не имели возможности написать хоть строчку, он получил право не только писать литературные произведения, но и печататься, хотя и под псевдонимом. А, сделавшись всероссийски известным писателем, он остался бесправным «нижним чином», вынужденным подчиняться полуграмотному солдафону-начальнику.

Много загадочного связано к с пребыванием Бестужева на Кавказе, куда он попал одним из первых среди осужденных «по делу 14 декабря». Не будем касаться таинственной истории, связанной с гибелью возлюбленной Александра, Ольги Нестерцовой - она случилась достаточно далеко от нас - в Дербенте. Гораздо интереснее не проясненные до конца обстоятельства возможной встречи Бестужева с Пушкиным.

Считается, что она могла произойти на Военно-Грузинской дороге, по которой Пушкин возвращался из своей поездки на театр Русско-персидской войны, а Бестужев направлялся в Закавказье, к месту службы. Ехали оба навстречу друг другу в одни и те же дни - 6-7 августа 1829 года. Существует даже якобы неопубликованный отрывок из пушкинского «Путешествия в Арзрум», где описывается эта встреча, правда, многие исследователи считают его литературной мистификацией. Так состоялась встреча или нет?

С этим вопросом связан и спор о гипотетическом посещении Бестужевым Кавказских Минеральных Вод по пути из Якутска в Тифлис.

Теоретически вряд ли возможно, чтобы ссыльный, следующий под конвоем, мог произвольно изменить маршрут поездки. Но вот перед нами рассказ «Вечер на Кавказских Водах в 1824 году», посланный Бестужевым в Петербург из Дербента, куда он был направлен для солдатской службы. Почему в 1824 году? Ведь достоверно известно, что до 1829 года Бестужев на Кавказе не был.

К тому же некоторые реалии, описанные в рассказе, появились только во второй половине 20-х годов. Так, упоминаемая рассказчиком станица Кисловодская была заложена вместе с Ессентукской и Горячеводской в 1825 году. Похищение горцами приезжей красавицы, Александрины Римской-Корсаковой, произошло в 1828 году. «Венгерец», искавший «клад» - это, скорее всего, Ян Бессе, который вел на Водах археологические раскопки в 1829 году.

Таким образом, очень многое указывает на то, что автор все-таки побывал в наших местах летом 1829 года, а более ранняя дата вынесена им в заглавие рассказа, как говорится, для отвода глаз - и самому ссыльному, и его сопровождавшим не поздоровилось бы, узнай в Петербурге о самовольном изменении маршрута. Предполагается, что Бестужев стремился на Воды опять-таки для свидания с Пушкиным. И об этом свидании никаких данных не сохранилось, но хочется верить, что ссыльный декабрист заехал к нам встретился в наших краях с поэтом.

Восемь лет продолжалось кавказское бытие Бестужева, оказавшее заметное влияние на российскую словесность. Жизнь в этом ползунком краю дала писателю богатый материал для его романтических произведений, которыми зачитывалась вся образованная российская публика. Одно время писатель Марлинский по своей популярности соперничал с Пушкиным, а временами и затмевал его. Герои его кавказских повестей «Амалат-бек», «Мулла Hyp» и других стали образцом для подражания тысячам молодых людей.

Жаль только, что, увлекаясь роковыми страстями, романтическими характерами и экстраординарными ситуациями, описанными в произведениях Марлинского, читатели-современники недостаточно высоко оценили их познавательное значение. Даже Виссарион Белинский, громя во имя нарождавшегося реализма романтические начала в творчестве Марлинского, не заметил блестящих и достаточно реалистических описаний быта горцев, их жилищ, одежды, оружия, обычаев, праздников. А ведь эти описания, одни из первых в российской литературе, показывали россиянам подлинный Кавказ - тот, который потже во всей полноте открыли произведения А. С. Пушкина и, конечно же, М. Ю. Лермонтова.

Казалось бы, другое время, другие настроения в обществе, другое воспитание непроходимой стеной отгораживали столичного жителя Михаила Лермонтова от ссыльного Александра Бестужева. И творчество популярною Марлинского, которым Лермонтов-читатель, как и многие его сверстники, увлекался в ранней юности, сделалось чуждым Лермонтову-писателю, уверенно вступавшему на путь реализма. Таким образом, есть много оснований сказать, что их жизненные и творческие пути никак не должны были пересечься. Но Кавказ своим волшебством вызвал взаимное притяжение этих двух, таких разных людей и писателей.

Для начала - о сближении творческом. Произведениями Марлинского зачитывался в далекой Сибири его товарищ-декабрист Александр Якубович. Не один год воевавший на Кавказе, он хорошо знал тамошнюю обстановку, людей, события, происходившие в давние и не очень давние времена. Побуждая писателя к дальнейшему творчеству, Якубович подсказывал ему в письмах темы для новых произведений. В частности, он советовал Бестужеву описать историю двух кабардинских князей - Измаила Атажукина и Росламбека Мисостова, позволявшую создать остросюжетное произведение. Но еще задолго до этого Лермонтов, услышавший об Измаиле и Росламбеке в детские годы от своих кавказских родственников, создал поэму «Измаил-бей», где описал все, что Якубович рассказал Бестужеву.

А сближение их человеческих судеб началось после того, как за стихотворение «Смерть поэта» Михаил Юрьевич был сослан на Кавказ, где уже тянул солдатскую лямку Александр Бестужев. Правда, к этому времени он уже получил офицерский чин, что избавило его от унылой гарнизонной службы в Дагестане и бросило в гущу военных событий на Северном Кавказе. Ему довелось немало поколесить по нашим местам. И очень любопытно сравнить маршруты поездок Лермонтова летом и осенью 1837 года с перечнем мест, где за год - два до этого побывал Бестужев. Они совпадут почти полностью - Ставрополь, Пятигорск, Кисловодск, казачьи станицы на Кубани, горские аулы за рекой, маленькие крепости у речных бродов.

И люди, с которым им доведется встречаться здесь почти одновременно, окажутся одними и теми же. Это прибывшие на Кавказ декабристы, товарищи Бестужева, которых Лермонтов хорошо узнал и о которых в одном из своих писем сказал: «хороших ребят здесь много». Это доктор Майер - с ним и Бестужеву, и Лермонтову довелось провести вместе немало времени в Пятигорске и Ставрополе. Это офицеры Н. Колюбакин. А. Шувалов, П. Нестеров, ставшие, как и Майер, прототипами персонажей «Героя нашего времени» - все они были боевыми товарищами Бестужева, с которыми он бок-о-бок сражался осенью 1836 года в закубанских ущельях. И, как знать, может быть, проживи он дольше, эти люди стали бы и его героями.

Знал ли Марлинский о писателе, который, что называется, дышит ему в затылок и вскоре сменит его в сфере читательских симпатий? Публикации юношеских произведений Лермонтова ему вряд ли были известны. Но о личности их автора и его творчестве Александр Александрович мог услышать от приятелей Михаила Юрьевича, с которыми ему довелось вместе воевать. Так, в осеннюю экспедицию 1836 года рядом с Бестужевым оказались два молодых гвардейских офицера, прикомандированных к Кавказскому корпусу - поручик Преображенского полка Батюшков и уланский корнет Поливанов. Оба они были близки с Лермонтовым, оба учились вместе с ним в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. И оба были не чужды российской словесности - двоюродный брат Батюшкова, носивший ту же фамилию - известный поэт «пушкинской плеяды», а Поливанов сам пытался писать стихи.

Можно не сомневаться, что, попав в один отряд со знаменитым Марлинским, они постарались познакомиться с ним и, конечно же, главным предметом их бесед стала литература. При этом юноши не могли не вспомнить о своем талантливом однокашнике, с которым Поливанов дружил с детства и которого считал своим учителем в поэзии. А раз так, то явно по вечерам, у походного костра звучали и озорные строчки «юнкерских поэм» Мишеля и его серьезные стихи, хорошо известные начитанным офицерам-гвардейцам.

Впрочем, даже если это предположение окажется неверным, все равно мы можем быть уверены, что Бестужеву стало известно имя гусарского офицера и талантливого поэта, написавшего стихи на смерть горячо любимого им Пушкина. Столь же несомненно, что он знал: автор стихов сослан на Кавказ. И, конечно, ждал встречи с ним. Михаил Юрьевич тоже был бы рад увидеться с писателем, которым он зачитывался в юности и даже рисовал иллюстрации к его произведениям. Так что встреча их должна была состояться. Она не могла не состояться. И все же, увы, не состоялась. В то время, когда заболевший дорогой Лермонтов принимал ванны в Пятигорске, Бестужев принимал участие в экспедиции на мыс Адлер, из которой не вернулся. Жизненные параллели писателей так и не пересеклись. А творческие?

Мы уже говорили о личности кабардинского князя Измаил-бея, который стал лермонтовским героем и вполне мог бы украсить одну из повестей Бестужева, последуй тот совету Якубовича. Можно добавить еще, что многие события и исторические личности, о которых сообщал Бестужеву Якубович, должны были войти в романы, задуманные Лермонтовым - о них он говорил друзьям накануне своей гибели. Так что и творческие параллели этих замечательных людей, как видим, сближались. Но пересеклись ли? Да, пересеклись!

Спустя год после гибели Лермонтова в журнале «Библиотека для чтения» был напечатан отрывок из романа Е. Хамар-Дабанова (псевдоним Е. Лачиновой) «Проделки на Кавказе». Спустя еще два года роман был выпущен отдельной книгой и начал быстро раскупаться. Первые лица Российской империи, прочитав его, пришли в ужас. В беседе с военным министром император Николай Первый сказал: «Мы ничего не знаем о Кавказе, а эта дама открывает нам глаза!». А военный министр, обращая внимание на книгу жандармского генерала Дубельта, подчеркнул, что «эта книга тем вреднее, что в ней что строка, то правда». Дело в том, что роман разоблачал слабость и некомпетентность кавказских начальников, выставлял многих из них в неприглядном свете, раскрывал истинную подоплеку некоторых громких дел и победных реляций с театра военных действий.

Большая часть тиража была изъята и довольно скоро роман, не отличавшийся особыми художественными достоинствами, ушел из поля зрения читающей публики. Обратившие на него внимание исследователи нашего времени подчеркивали, главным образом, критическую направленность забытого произведения, что позволяло лишний раз бросить камень в «царское самодержавие», якобы бездарно руководившее военными действиями на Кавказе. Не будем следовать их примеру, помятуя, что объекты для разоблачения можно найти в любые времена. Рассмотрим «Проделки на Кавказе» с точки зрения интересующей нас связи М. Лермонтова и А. Бестужева-Марлинского. А она прослеживается в романе очень явственно.

Создательница его, Екатерина Петровна Шелашникова родилась всего на год раньше Лермонтова в семье камергера и богача, юность провела в Петербурге. Очень рано выданная замуж за генерала Н. Е. Лачинова, в 1836 году уехала с ним на Кавказ, где ее супруг служил по интендантской части. Там же, на Кавказе находился и брат генерала, Евдоким. разжалованный в рядовые за участие в движении декабристов. Позже он вернул себе офицерский чин и вышел в отставку. Часто встречаясь и беседуя с ним, видимо, и задумала Екатерина Петровна, написать роман о судьбе кавказского офицера. Именно Евдокима Лачинова считали поначалу прототипом главного героя романа, Александра Пустогородова - храброго, честного, благородного офицера, волею судьбы оказавшегося на Кавказе и участвующего в боевых действиях. Однако современный исследователь А. Титов убедительно доказал, что за Пустогородовым стоит не Лачинов, а более значительная фигура - Бестужев. На это указывают, прежде всего, имя героя -Александр и имя его матери - Прасковья - так звали и мать Бестужева. Еще одно соответствие -Пустогородов опекает двух горских детей, найденных в разоренном ауле. И о Бестужеве говорили, что он приютил у себя горскую девочку. Даже псевдоним, который взяла себе Лачинова, носит явный «сибирско-декабристский» оттенок. Ведь Хамар-Дабан это наименование горного хребта в Забайкалье, который приходилось преодолевать осужденным «государственным преступникам», чтобы попасть к месту ссылки. О нем Екатерина Петровна могла узнать только от человека, побывавшего в Сибири.

Каким образом мог оказать влияние на генеральшу Лачинову ссыльный декабрист? Оказывается, они познакомились в Тифлисе зимой 1837 года. Между ними возникли близкие отношения, о чем Александр писал своему брату Павлу: «... Очень красива, кокетлива и писательница... Она без ума от любви ко мне. ..эта женщина восхитительна наедине. Я провожу у нее три часа ежедневно». Надо полагать, что эти часы были заполнены не только любовным воркованием, но и разговорами на серьезные темы. Именно Бестужев мог много рассказать своей возлюбленной о военном быте кавказцев, о схватках с горцами, в которых он принимал самое активное участие, а так же о бездарности и продажности высших начальников. Подобный материал, вошедший в книгу, генеральша вряд ли могла собрать и осмыслить сама.

Кстати сказать, и она не отрицала этого. В письме к шефу жандармов А.Ф.Орлову, объясняя, как сложился у нее замысел книги, Екатерина Петровна сообщала, что использовала, в частности, «несколько заметок об экспедициях, данных мне двумя офицерами, один из коих позднее погиб на дуэли, а другой как храбрец на поле боя...». Ясно, что второй - это Бестужев, а первый? Первый, конечно, Лермонтов, ибо его влияние ощущается в романе достаточно явственно.

Начать с того, что одним из действующих лиц «Проделок» стал...Грушницкий, который, оказывается, не погиб на дуэли с Печориным, а благополучно здравствует в должности адъютанта - шрает в карты, жульничает, хвастает подвигами, скандалит и т д. Упоминаются в романе и другие лермонтовские герои - Печорин, «хромой лекарь», то есть доктор Вернер. Есть у Лачиновой и персонажи, похожие на лермонтовских - так, живя в маленькой крепости, Александр Пустогородов принимает у себя «разбойника» Али-Карсиса, заставляющего вспомнить Казбича.

Не менее важно и то, что среди персонажей «Проделок» встречается немало лиц. которые окружали Лермонтова во время его пребывания в ссылке - это ресторатор Найтаки и доктор Конради, первопоселенцы Кавминвод Ребров и Мерлини, брат Александра Сергеевича Пушкина, Лев, князь Голицин и «Роза Кавказа» - Эмилия Александровна Клинкенберг. Наконец, действие романа Лачиновой происходит в тех же местах, что описаны в «Герое нашего времени». Очень интересны зарисовки курортов Кавказских Минеральных Вод, сделанные почти тогда же, когда там бывал Михаил Юрьевич. Лачинова, например, метко подмечает разницу между жизнью в Горячеводской долине и в верхней части города, где воздух свежее и гораздо приятнее виды на окрестности Пятигорска. Как и Лермонтов, Лачинова именно там поселила своего героя. Очень поэтично описание кисловодского парка, созвучное строкам «Героя нашего времени». Подобные страницы дополняют наши знания о Пятигорске и Кисловодске лермонтовских времен.

Первым обративший внимание на связь романа «Проделки на Кавказе» с творчеством Лермонтова ученый-лермонтовед Л. Семенов еще в 1939 году написал: « Роман этот является ценным комментарием к «Герою нашего времени» и «Кавказцу» Лермонтова...Е. Лачинова вносит, вслед за Лермонтовым, реалистическую струю в кавказскую беллетристику. Ее полу-мемуарный роман не лишен, помимо литературного, и исторического значения».

Так творческие параллели, олицетворяющие гений Лермонтова, талант Бестужева-Марлинского и дарование Лачиновой, скрестившись, благодаря Кавказу, образовали своего рода пространственно - временной треугольник, который вместил в себя богатейший материал по истории нашего региона