Кавминводы

Откровения ненаписанных страниц
А. С. Пушкин

Четвертого июня 1820 года в курортное поселение на Горячих водах въехал внушительный поезд из нескольких экипажей, какие обычно только и доставляли тогда знатных россиян, жепающих лечиться на молодых Кавказских курортах. Главной персоной среди прибывших считался прославленный герой Отечественной войны 1812 года, генерал Николай Николаевич Раевский. Его сопровождали дети - две дочери и младший сын Николай. Старший сын генерала, Александр, к тому времени уже находился в поселении. Он встретил родственников и препроводил на снятую им заранее квартиру в одном из немногих приличных домов, принадлежавшем отставному чиновнику и местному помещику А. Ф. Реброву.

Семью генерала сопровождал товарищ Николая Раевского - невысокий, смуглый, курчавый молодой человек - Александр Пушкин. В книгу приезжих он записал себя недорослем, то есть молодым дворянином, еще не вступившим в службу. Но это была шутка - на самом деле титулярный советник Пушкин служил в Екатеринославе, под началом главного попечителя о поселенцах Южной России, генерала от инфантерии Инзова. Туда он был выслан из Петербурга за свои крамольные стихи. Проезжая через этот город по дороге на Кавказ, Раевские нашли Пушкина одиноким, больным, неухоженным. И генерал, по просьбе сына Николая, пригласил молодого человека совершить вместе с ними путешествие, отдохнуть, подлечиться на Водах. Как нам известно, именно этот молодой человек оказался самой главной персоной в генеральском поезде, который, именно благодаря ему, вместе со всеми своими пассажирами въехал не только в курортное поселение, но и в российскую историю.

Вот так, в теплые июньские дни, состоялась первая встреча великого российского поэта с чудесным южным краем, которая надолго связала их, подарив российской литературе немало волшебных стихов и чеканных прозаических строк. В большинстве своем широко известные читающей публике, они рисуют романтический облик Кавказа и его обитателей-горцев. О пребывании же самого Пушкина на Кавказских Минеральных Водах, его здешнем времяпрепровожделии, о людях, с которыми он встречался, о событиях, интересовавших поэта в этом удивительном уголке «полуденной» России, произведения, написанные и опубликованные, сообщают, в общем-то, не так уж много. А вот те пушкинские страницы, что не были напечатаны и даже не написаны, могут рассказать нам обо всем этом куда больше.

Я веду речь о почти не известном читателю прозаическом произведении, которое Александр Сергеевич задумал после своего второго посещения Кавказа в 1829 году и назвал «Роман на Кавказских Водах». Приступив к его созданию, он предал бумаге первую главу и составил план дальнейшего развития действия. Позже он не раз возвращался к своему замыслу, уточнял и изменял перипетии сюжета, вводил новых персонажей и додумывал характеры уже избранных, но так и не довел дело до конца -практически роман остался ненаписанным. Тем не менее, нам все же стоит попытаться прочитать его - уж больно интересные моменты биографии поэта, творческой и житейской, - мы сможем при этом выяснить.

О завязке романа Пушкин позаботился - из первой, написанной им, главы мы узнаем о том, что московская барыня Катерина Петровна Томская с юной дочерью, будущей героиней романа, собирается ехать на Кавказские Минеральные Воды для лечения. Приятельница предупреждает ее, что подобное путешествие может быть и трудным, и опасным. Тем самым автор настраивает нас на будущие приключения. Они должны развернуться в романтической обстановке маленького курортного поселения, каким были Горячие Воды, впервые увиденные Александром Сергеевичем в 1820 году. Вторично попав туда девять лет спустя, он нашел немало^ перемен к лучшему, которые, однако, не порадовали его именно потому, что лишили нарождающийся курорт романтической окраски.

В путевых заметках «Путешествие в Арзрум», написанных Александром Сергеевичем после второго посещения Вод, читаем: «...в мое время источники, большей частью в первобытном своем виде, дымились и стекали с гор в разных направлениях.. .Мы черпали кипучую воду ковшиком из коры или донышком разбитой бутылки... Признаюсь, Кавказские Воды представляют ныне более удобностей, но мне было жаль их прежнего дикого состояния, мне было жаль крутых каменных тропинок, кустарников и не огороженных пропастей, над которыми я, бывало, карабкался».

Можно не сомневаться, что в «Романе на Кавказских Водах» обязательно нашлось бы место упомянутым там крутым тропинкам и не огороженным пропастям, еще не одетым в камень источникам, как и многому другому, увиденному зорким глазом великого поэта. Так что попытайся мы воссоздать близко к возможному пушкинскому тексту описание жизни на Горячих Водах, у нас затруднений не будет.

Не встретятся они и при попытке воспроизвести сюжетные коллизии романа. Здесь к нам на помощь приходит опять же сам Александр Сергеевич. Так, в первом варианте сюжета он намеревался описать ссору между двумя персонажами, которая приводит к дуэли. Но один из поединщиков не хочет драться, оставляя право выстрела за собой. Узнаете? Да, здесь заложен сюжет будущей повести «Выстрел». Мысленно перенеся ее действие на Кавказские Минеральные Воды, мы получим готовый кусок романа. Еще пример: во втором и третьем вариантах пушкинского плана предполагается, что попавшей в плен к горцам героине помогает бежать юноша-черкес. Эта ситуация читателям Пушкина тоже хороша известна, поскольку была реализована в поэме «Кавказский пленник», только здесь она зеркально перевернута. Вот вам еще одна возможность прочесть добрый десяток «ненаписанных страниц».

Наконец, во всех трех вариантах плана «Романа на Кавказских Водах» находим столкновение на почве ревности двух офицеров. Интрига строится на том, что один из них, злодей, похищает предмет их общей страсти, привлекая к этому неблаговидному поступку противников русских - горцев. Второй офицер - благородный возлюбленный - спасает девушку. Опять-таки очень знакомая сюжетная линия, заставляющая вспомнить события, которые произошли с небезызвестными Швабриным и Гриневым. Кстати сказать, в последнем варианте плана благородный возлюбленный наделен фамилией Гранев - остается изменить всего одну букву, чтобы получить героя «Капитанской дочки». Да и героиня в двух вариантах из трех зовется Машей.

Так что можно сказать, что сюжет «Роман на Кавказских Водах» почти полностью использован самим Пушкиным в «Капитанской дочке». Нам остается лишь заменить Урал Кавказом, пугачевцев - черкесами, чтобы без помех прочесть «Роман на Кавказских Водах». Впрочем, для этого нам надо познакомиться поближе с его героями. Одним из них, по первоначальному замыслу автора, человек, был человек, очень известный на Кавказе - Александр Иванович Якубович.

За участие в великосветской дуэли, которая состоялась 12 ноября 1817 года, корнет лейб-гвардии уланского полка Якубович был переведен тем же чином в Нижегородский драгунский полк, воевавший на Кавказе. Человек отчаянной храбрости, Якубович прославился ею даже среди бывалых кавказцев, которых этим качеством удивить трудно. В бою он не щадил себя и однажды получил ранение в голову, умудрившись остаться при этом в живых. Это было не единственной отметиной на его теле - у него были повреждены пальцы правой руки, прострелены плечо и нога.

За шесть с лишним лет пребывания в дапекой южной стране, опальный офицер хорошо узнал ее, Он объездил Закавказье и Закубанье, Дагестан, Кабарду, Карачай, забираясь в самые глухие горные ущелья, где порой и дороги-то не было. Бывал Якубович и в наших местах - на Горячих Водах, в Кисловодске, Ставрополе, ряде казачьих станиц.

Газета «Северная пчела» в ноябре 1825 года поместила статью «Отрывки о Кавказе (из походных записок)», подписанную «А.Я.». Автор, сразу же узнанный читателями, рассказывает о быте, обычаях, военном искусстве карачаевцев и абазехов (абазин), о которых отзывается с большим уважением и теплом. В российской печати это сочинение было одним из первых на кавказскую тему - Лермонтов и Марлинский стали осваивать ее позже, пять-десять лет спустя, а Пушкин к тому времени успел написать лишь одну поэму «Кавказский пленник». Но южная страна уже тревожила его воображение и, прочитав «Отрывки о Кавказе» в Михайловской ссылке, Александр Сергеевич сразу же запросил А.Бестужева: «Кто написал о горцах в «Пчеле»? Вот поэзия! Не Якубович ли, герой моего воображения? Когда я вру с женщинами, я их уверяю, что я с ним разбойничал на Кавказе...в нем много, в самом деле, романтизма...»

Задумывая «Роман на Кавказских Водах, Пушкин сделал офицера-изгнанника одним из главных персонажей, обыгрывая его любовь к приключениям^ необычайным романтическим ситуациям и т.д. В набросках первого варианта была указана даже подлинная фамилия Якубовича, который должен был стать положительным героем. Но позднее Александр Сергеевич отказался от этой мысли. Дело в том, что все годы своего изгнания опальный лейб-улан продолжал ненавидеть Александра 1 за перевод из гвардии на Кавказ - приказ о переводе он постоянно носил у сердца, лелея планы мести императору. Декабристы, с которыми он сошелся по возвращении в Петербург, используя подобный настрой Якубовича, поручили ему возглавить отряд, который в день восстания должен был захватить Зимний дворец и арестовать царскую семью. Удайся эта акция, восставшие имели бы куда больше шансов на успех. Но в последнюю минуту Якубович отступил, хотя вовсе не страх заставил его отказаться от ответственного поручения - просто ноша ответственности перед российской историей оказалась ему не по силам.

Осознав, что подобная личность не годится на амплуа главного героя, Пушкин в последующих вариантах делает его менее привлекательным и, в конце концов, превращает в злодея, заодно урезав его фамилию так, что и узнать ее можно, и придраться нельзя - Кубович. Прототипом положительного героя Пушкин делает то некоего офицера, раненого в сражениях Кавказской войны, то своего нового знакомого Дурова, городничего города Сарапула, брата известнейшей «кавалерист-девицы» Надежды Дуровой.

Юную героиню «Романа...» и ее родных Александр Сергеевич предполагал списать с известного семейства москвичей Римских-Корсаковых. После ранней смерти супруга главой этой семьи стала Мария Ивановна, типичная московская барыня. По преданию, именно в ее доме состоялся бап, описанный Грибоедовым, ее дальним родственником, в комедии «Горе от ума». В мае 1827 года Мария Ивановна с двумя дочерьми и сыном (а всего у нее было шестеро детей) ездили на Кавказ, где были ограблены горцами. Существует версия, что старшую дочь, Александру, к которой Пушкин был неравнодушен, горцы похитили. Кроме того, говорили, что к ней сватался дагестанский правитель, шамхал Тарковский. Все эти романтические перипетии ее судьбы и привлекли внимание поэта, который встречался с Корсакомыми вскоре после их возвращения с Кавказа. Мария Ивановна легко узнается в Катерине Петровне Томской, Александра - в ее дочери Марии (Алине). Фигурирует в набросках и брат девушки, по-видимому, это сын Марии Ивановны, Григорий.

Находят место в замыслах «Романа на Кавказских Водах» и старожилы Кавказа, которые указывают нам на круг здешних знакомств Пушкина. Среди них называется семья Мерлини, где главенствующую роль играла супруга генерала, Екатерина Ивановна, волевая, энергичная, бесстрашная. Видимо, Александр Сергеевич достаточно хорошо присмотрелся к ней, если сумел дать ей очень точную характеристику -«генерал-баба». В дуэли героев должен участвовать в качестве секзшданта майор Курисов, прототипом которого выступал реальный майор с похожей фамилией - Иван Алексеевич Курило, командир батальона Тенгинского пехотного полка, в 1820 году - смотритель Кислых Вод. Есть среди персонажей и «два лекаря», соперничающих между собой. Один из них, Шмидт - это никто иной, как тогдашний «главный доктор при Кавказских Минеральных Водах», доктор медицины и хирургии Андрей Цеэ.

Упомянутый в набросках «поэт» тоже имеет своего возможного прототипа. Скорее всего, Пушкин имел в виду лечившегося тем летом на Водах гвардейского офицера А.Н.Марина, известного в своем кругу как автор модных стишков. А вот еще фигуры, типичные для общества, собиравшегося на Водах - «зрелые невесты», а так же «банкометы (сотрудники) Якубовича». Последние намекают на очень распространенную в здешних местах карточную игру, которая далеко не всегда велась честно. Пушкин сам, возвращаясь из поездки в Арзрум, был жестоко обчищен местными и приезжими «банкометами», среди которых оказался и спутник, сарапульский городничий Дуров. Это лишь некоторые примеры того, как скупые строки замысла «ненаписанных страниц» позволяют раскрыть небезынтересные эпизоды пребывания Александра Сергеевича в наших краях.

Содержат эти страницы рассказ и о других сторонах курортного бытия поэта, которое не сводилось, естественно, к карточной игре, особенно во время первого приезда. Это были «толки, забавы, гуляния», упомянутые в набросках одного из вариантов плана романа. Это запомнившееся Пушкину питье минеральной воды «ковшиком из коры или донышком разбитой бутылки» . прием ванн, о котором сообщает в своих письмах генерал Раевский. Это званые вечера и приемы -не в бальных залах, которых здесь тогда еще не было, а в мазанках и даже калмыцких кибитках - летом 1820 года они еще были в ходу. И, конечно, частые прогулки ближние - по горе Горячей, к Елизаветинскому источнику, к Провалу, в шотландскую колонию Каррас - и более далекие, на вершины окрестных гор, которые, кстати сказать, позволяют нам считать Пушкина настоящим туристом.

Не удивляйтесь: для того, чтобы называться так, вовсе не обязательно ходить с рюкзаком и альпенштоком, в штурмовке и ботинках на толстой подошве. Энциклопедические словари утверждают, что «турист» - это, всего-навсего «лицо, временно переменившее место жительства с познавательной, спортивной лечебно-оздоровительной и другой целью» Александр Сергеевич вполне под это определение подходит. И по окрестностям Кавказских Вод он ходил достаточно много -стоит заглянуть в его письмо к младшему брату Льву, чтобы убедиться в этом: «Жалею, мой друг, - писал он, - что ты... не всходил со мной на острый верх пятихолмого Бешту, Машука, Железной горы. Каменной, Змеиной». Проделай это поэт на сотню лет позже, он мог бы вполне заработать значок «Турист СССР».

Но закончим разговор о ненаписанном романе. Как видим, его страницы служат и прекрасным дополнением к написанным произведением, и отличным материалом к биографии поэта. «Прочитав» их, мы понимаем, что Кавказ дал толчок творческому воображению поэта, превратившему смутные, не до конца оформленные замыслы в такие законченные, поистине гениальные творения, как «Выстрел», «Кавказских пленник», «Капитанская дочка». Эти незримые письмена зримо показывают нам галерею друзей и знакомых Пушкина - московских, петербургских, кавказских. И его самого - в мучительном творческом поиске, который неожиданно приоткрывается нашему взору. И, наконец, мы находим на этих ненаписанных страницах - пусть и в беглых схематичных набросках - картины нашего чудесного края, в котором поэт отставил частицу своего сердца, и который осветил нетленным светом своего творчества.