Кавминводы

Первый радетель Вод
П. Г. Лихачев

Не сомневаюсь: всем читавшим «Войну и мир»» описанная Толстым встреча тяжело раненого Андрея Болконского Наполеоном Бонапартом сразу же после окончания Аустерлицко ° сражения. Сцена эта, конечно же, вымышленная. Но у французского императора подобные встречи с россиянами бывали и в действительности0 Одна из них случилась на Бородинском поле сразу после происшедшей там жесточайшей битвы. При осмотре центрального участка, который русские называли «батарея Раевского», взятого французами ценой невероятных усилий и огромных жертв, Наполеону представили израненного русского генерала, командовавшего защитниками укрепления. Его удалось захватить с большим трудом, поскольку он готов был сражаться до последнего. Ценивший мужество и стойкость противника Наполеон протянул генералу отобранную у него шпагу, тем самым, возвращая храбрецу свободу. Но тот не принял милости: -Благодарю, ваше величество, но плен лишил меня шпаги, и я могу принять ее обратно только от моего государя.

Тогда император распорядился отправить раненого во Францию, где искусные врачи вернули бы его к жизни. Увы, генерал не выдержал дальней дорога. Довезенный лишь до Кенигсберга, он вынужден был остановиться там и вскоре скончался от ран. Так закончилась жизнь героя Отечественной войны, славного русского военачальника генерал-майора Лихачева, который дорог и нам, жителям Кавказских Минеральных Вод, как первый их радетель и обустроитель.

Петр Гаврилович Лихачев родился в середине ХVIII столетия Псковской земле, где у его родителей было имение неподалеку старинного русского города Порхова. Оно было невелико, по сравнениюнию с соседними владениями князей Гагариных и графов Строгановых, а потому юноша вынужден был начать свою военную службу не в гвардии, куда стремились отпрыски всех видных дворянских семей, а в простом армейском полку. И не в столице, а на далеком Кавказе, где уже десятилетие шли военные действия.

Юный прапорщик был направлен в Кубанский корпус под командование Александра Васильевича Суворова. Естественно близкого знакомства у них не могло быть, но науку побеждать, которой прославленный полководец обучал своих подчиненных, Лихачев хорошо усвоил. Первым делом, в котором он отличился, было сражение, произошедшее 30 сентября 1783 года близ урочища Керменчик,

междуречье Лабы и Кубани. Именно там собрались внушительные силы ногайцев, представлявших в те времена немалую угрозу для южных границ России на Кавказе. Быстрым маршем корпус подошел к Кубани, скрытно переправился через нее и внезапно обрушился на противника. Закипела жестокая сеча, после которой Ногайская орда перестала существовать, как серьезная военная сила. Лихачев тогда получил свою первую военную награду - был произведен в подпоручики.

Позднее ему пришлось отправиться на север, чтобы принять участие в Русско-Шведской войне, а после ее окончания Петр Гаврилович вновь оказался на Кавказе, в родном Кубанском корпусе, где, умело воюя, довольно быстро дослужился до полковничьего чина. Слава о его воинском умении достигла Петербурга, и в 1798 году император Павел Первый, производя перестановки в командном составе кавказских войск, вспомнил о храбром полковнике. Лихачев был произведен в генерал-майоры и назначен «шефом», то есть командиром 16-го егерского полка.

Егерские части существовали в русской армии с 1761 года и очень хорошо зарекомендовали себя в боевых действиях, которые приходилось вести на Кавказе. Они формировались из опытных солдат, хороших стрелков. В отличие от обыкновенной пехоты, воевавшей сомкнутым строем, егеря действовали врассыпную, умело используя складки местности. К сожалению, в бою им очень мешала неудобная экипировка -тесные мундиры, высокие кивера, тяжелые ранцы и патронные сумы за спиной. Лихачев, первым из кавказских генералов, решился отступить от утвержденного свыше форменного обмундирования, хотя сделать это во времена императора Павла это было не только трудно, но и опасно.

Тем не менее, егеря 16-го полка очень скоро оделись в просторные зеленые куртки, такие же брюки, заправленные в сапоги, мягкие кабардинские папахи. За спиной у них висели легкие холщовые сумки, а вокруг пояса были обернуты патронташи. Теперь они могли легко бегать, тем более, что прежнюю шагистику заменили в полку Лихачева регулярные занятия гимнастикой. Историк Кавказской войны В. А. Потто так характеризует результаты этих перемен: «Возможность зтнаться за конным противником делала то, что куда бы ни обращались горские партии, перед ними повсюду, как из земли, вырастали егеря, имевшие способность поспевать везде, где грозила опасность. Кабардинцы приходили в изумление от форсированных маршей лихачевского полка и прозвали его Зеленым Войском».

Перелистывая книгу Потто, можно найти немало описаний громких дел, где солдаты 16-го полка и их командир стяжали заслуженную славу своими геройскими действиями. Но нам гораздо интереснее то, о чем

историк упоминает лишь мимоходом. Дело в том, что штаб-лихачевских егерей в последнее десятилетие XIX Константшогорская крепость, заложенная в 1780 году в четырех верстах от горы Машухи, как ее первоначально называли россияне Hу а как известно, у подножья этой горы вытекал горячий источник, обладавший целебными свойствами. Об этом знали местные жители-кабардинцы этом убедились ученые, изучавшие окрестности Константиногорской крепости незадолго до прибытия Петра Гавриловича, - академики Гюльденштедт и Паллас.

Известия о ключе, купание в котором способствует излечению многих болезней и быстрейшему заживлению ран, широко распространились среди кавказского воинства, а вскоре достигли и центральной России. На Горячие Воды, как стали называть местность у Машухи, потянулись раненые и больные. Но у источника они встречали только голые скалы без кустика и деревца и без единого строения. Для «водных процедур» имелся примитивный бассейн, неведомо когда высеченный в скалах близ источника. Ни спрятаться от лучей палящего летнего солнца, ни укрыть распаренное ванной тело от пронизывающего ветра не было никакой возможности.

Подобное положение поначалу никого не волновало. Правда, из Астрахани и Петербурга время от времени приезжали медикусы и аптекари, делали анализы воды источника и отсылали их в столицу. Но толку от этого не было никакого. Ближнее начальство - командующие войсками на Кавказской Линии и Главнокомандующие в Грузии, сменявшиеся весьма часто, совершенно не интересовались Горячими Водами, будучи заняты наведением порядка в подведомственных им областях Российской империи.

А вот Петру Гавриловичу поневоле приходилось вникать в положение дел с источником. Ведь все желающие полечиться его водами, прибывали в крепость, которой он был комендантом, поскольку являлся старшим начальником в этой части Линии. Приезжим требовалось жилье, а его можно было найти только в крепостных строениях или в домик солдатской слободки, выросшей у крепостных стен. Отсюда чающи исцеления Горячими Водами ежедневно ездили за четыре версты источнику. Стало быть, приходилось давать им конвой - ведь опасность нападения горцев была чрезвычайно велика. Следовало держать охрану близ горячего ключа.

И Лихачев, несмотря на больатую занятость делами военными, вынужден был стать в некотором роде «директором курорта». Он следил затем, чтобы лечащиеся не оставались без жилья, расставлял посты вдоль дорога к источнику (в топонимике Пятигорска доныне сохранились с той поры названия возвышенностей - «Пост» и «Пикет»). Наряд егерей постоянно дежурил и у источника. Позднее на горе Горячей была построена специальная Оборонительная казарма. Но, наверняка уже при Лихачеве для солдат там соорудили какое-то укрытие, может быть, на том же самом месте. Егеря не только охраняли лечащихся, но и следили за порядком и соблюдением очередности принятия ванн. Обратимся к дневнику архитектора Н. А. Львова, который описывает свое первое купание в Горячем источнике: «...я встал в часу шестом...воцарился в полумрачном предбаннике... Голос за дверью: Нельзя сударь! - говорит у двери стоящий егерь. - Теперь в ванне. Врешь, - отвечает голос громкий и мах ко мне...леший без мала три аршина...»

Как видим, не всегда помогали и егеря, но все же они поддерживали какой-никакой порядок, ведь больных с каждым годом ехало все больше и никому из них не хотелось ждать в очереди. Воспоминания Львова относятся к 1803 году, когда первобытный бассейн был спрятан внутри ванного здания. Это тоже заслуга командира егерей. В «Летописи» Пятигорска, составленной Л. Н. Польским, читаем: «1800 г. 24/Х1 - 6/Х11. Донесение Главнокомандующего на Кавказе генерала Г. Ф. Кнорринга Павлу I о том, что « по усердию командира 16-го егерского полка Лихачева устроен при ванне « в камне выбито» вблизи теплых вод у Константиногорской крепости довольно изрядный деревянный покой». Но сама постройка была сделана ранее. В «Записках» полковника С. А. Тучкова, лечившегося на Водах в 1799 году, указывается, что у горячего источника имелись две «купели», построенные из досок «иждивением начальников крепости». Поскольку Лихачев стал таковым в предыдущем, 1798 году, можно не сомневаться - устройство купален было первым его деянием на благо будущего курорта.

Первым, но не единственным. На рисунке художника Корнеева, сделанном в 1803 году, мы видим участок лестницы, ведущей на Горячую гору, а так же несколько домиков, разбросанных по Горячеводской долине. Несомненно, что все это появилось не без участия Петра Гавриловича, которого по праву можно считать основателем поселения у Горячих Вод, ставшего позднее городом Пятигорском. Имя генерала Лихачева можно смело записывать и на первые страницы летописи другого всемирно известного курорта - Кисловодска. Именно солдаты 16 егерского полка, которым он командовал, возводили укрепление при Кислых Водах. И хотя руководил строительством военный инженер генерал-майор Брюзгин, Петр Гаврилович лично привел назначенные для работ роты к Нарзана, да и потом постоянно находился там, наблюдая за подчиненных.

Весьма вероятно, что генерал не только дозволял подчиненным возводить первые жилые строения в слободках при крепостях, но и поощрял выполнение ими различных работ первопоселенцев - других-то работников поблизости не имелось. Это основание позднейшему гостю Горячих Вод В. В. Броневскому так отозваться о безвестных тружениках-егерях: «Без них жители ...не могли бы построиться, не имели бы портных, сапожников, столяров, кузнецов, и других, столь же необходимых для общежития мастеров. Все здесь солдатское».

Императорский Рескрипт 1803 года о признании Кавказских Минеральных Вод лечебной местностью государственного значения дал Лихачеву надежду, что бремя заботы о нарождающемся курорте будет снято с него. Но почувствовать этого он не успел. Эпидемия чумы, разразившаяся на Кавказе год спустя, приостановила развития курортного поселения. А когда в 1808 году болезнь пошла на убыль, Петр Гаврилович, переживший это тяжелое время со своими солдатами, подал в отставку, чувствуя, что здоровье его подорвано лишениями и испытаниями воинской службы. Он хотел вернуться в свою деревеньку и провести остаток дней в мирных трудах.

Но проходит год, и он снова надевает военный мундир. Во время Австро-Французской войны 1809 года Россия послала на границу Австрии «Наблюдательный корпус». В его составе и Томский пехотный полк, которым командует Лихачев. А три года спустя начинается Отечественная война. Под стенами Смоленска отражают натиск неприятеля солдаты 2 пехотной дивизии под началом Лихачева. Ему же с его дивизией была доверена и оборона главного опорного пункта Бородинского сражения -редута, где располагалась батарея, прикрывавшая огнем действия генерала Раевского.

Атака следует за атакой. Пехотные цепи французов сменяются конными лавами. На защитников укрепления обрушивается мор артиллерийского огня. Потом опять к ним движутся отборные полки, ведомые вице-королем Италии, пасынком Наполеона, Евгением Богарне. Редеют ряды защитников редута. Но все так же у переднего укрепления - командир дивизии. Он слаб и болен, даже не может стоят вынужден сидеть на походном стуле. Но дух его несокрушим. И смертоносной тучей свинца и чугуна он спокойно говорит своим солдат «Стойте, ребята, смело! И помните: за нами Москва!».

Французы взяли батарею Раевского в три часа дня. Она являла собой «зрелище, превосходящее по ужасу все, что только можно было вообразить. Подходы, рвы, внутренняя часть укрепления - все это исчезло под искусственным холмом из мертвых и умиравших, средняя высота которого равнялась 6-8 человекам, наваленным друг на друга» - писал один из очевидцев. А французский офицер Цезарь Ложье, видевший последствия обороны редута высказался так: «Погибшая здесь дивизия Лихачева, казалось, и мертвая охраняла свой редут».

Когда пали последние русские солдаты и неприятель ворвался в укрепление, Лихачев, выхватив шпагу, сам бросился в бой, чтобы встретить смерть, как подобает воину - лицом к врагу. Но генеральский мундир останавливает французских гренадер. Герой пленен и принимает смерть несколько дней спустя в чужом далеком Кенигсберге. Кто знает, может быть, в последние минуты жизни он вспоминал не только свою родину - Псковщину, но и близкий сердцу Кавказ, маленькую крепость у берегов Подкумка и поселок неподалеку, который он так хотел, но не успел превратить в курорт?