А. С. Пушкин и Северный Кавказ

«Я солдат и лечу к стенам Эрзерума...»

Жизнь Александра Бестужева похожа на авантюрный роман, сюжет которого есть борьба с судьбой, полная героических взлетов, оглушительных ударов и смертельно опасных приключений. Выпавших на его долю несчастий хватило бы на всех русских классикой вместе взятых. Во всяком случае, никто из них, даже Достоевский с его смертным приговором, и даже Грибоедов, павший под ударами разъяренной толпы мусульманских фанатиков, не мог бы предъявить чего-то исключительного в своем роде, что превзошло бы меру испытаний, посланных Бестужеву за его не полные сорок лет.

Блестящий гвардеец, дуэлянт и поэт. Красавец и сердцеед, сам изведавший муки несчастной любви к дочери своего патрона Матильде Бетанкур. Критик и беллетрист, заслуживший из уст Белинского почетный титул «зачинщика русской повести». Издатель «Полярной звезды», друг Рылеева и Грибоедова. Адъютант герцога Вюртембергского, младшего брата Марии Федоровны — матери русских императоров Александра и Николая. И — политический заговорщик с умыслом цареубийства, готовый принять на себя эту роковую роль. Потом водоворот декабрьского мятежа, каменный гроб Петропавловской крепости, кандалы и смертный приговор, замененный на двадцать лет каторги с лишением чинов и дворянства. Ссылка в Сибирь, после которой он воевал на Кавказе, как Лермонтов или Лев Толстой, но почти все восемь лет рядовым и, подобно Полежаеву, узнал на собственном опыте все прелести штрафной кавказской солдатчины. Дым, кровь, пот, холод, болезни, ночные атаки. Гибель любимой девушки, выстрелившей в себя из его пистолета. Безмерная, невероятная слава и страшная, невероятная смерть, предсказанная им самим.

После погрома на Сенатской площади Бестужев в отличие от многих своих товарищей по путчу не пытался ни скрыться, ни спастись бегством за границу, а сам на следующий же день явился на гауптвахту Зимнего дворца и сдался властям. Находясь в Петропавловской крепости, он составил для императора Николая письмо, в котором откровенно излагал свой взгляд на «исторический ход свободомыслия в России». Двадцать лет каторги ему скостили до пятнадцати, но это был только символический акт, на деле же монаршее милосердие шло гораздо дальше: ни двадцати, ни пятнадцати, и вообще ни единого дня каторжных работ Бестужев не изведал. Отбыв чуть больше года в финляндском форте «Слава», он сразу же был отправлен на поселение в Якутск.

Война с турками дала ему повод обратиться к начальнику Главного штаба И. И. Дибичу с просьбой о переводе в действующие войска. Государь препятствий тому не чинил, хотя и бдительного надзора не ослаблял. Вскоре состоялось повеление «Александра Бестужева определить рядовым в действующие полки Кавказского корпуса с тем, чтобы и за отличие не представлять к повышению, но доносить только, какое именно отличие им сделано».

Из холодной Якутии декабриста перевели в «теплую Сибирь». «Бог велик и государь милостив, — писал он с дороги братьям Николаю и Михаилу, томившимся в Читинском остроге. — Оба услышали мои мольбы, я солдат и лечу к стенам Эрзерума. Путь мой верхом по берегам Лены был труден и опасен, редкий день проходил без приключений, но каждый час сближает меня с битвами за правое дело и я благословляю судьбу». Кавказ поразил воображение писателя. Путешествие по Военно-Грузинской дороге наполнило его восторгом. «Я не мог наглядеться, не мог налюбоваться Кавказом, — восклицает он, — я душой понял тогда, что горы есть поэзия природы, чувства мои стали чище, думы яснее». Среди прочих дум Бестужев помышлял уже о дальнейшей писательской работе, и грозный загадочный Кавказ представлялся ему теперь благодатной, но еще не возделанной нивой. Вот когда ему припомнился пушкинский Walter: в первом же кавказском очерке он говорит о горцах, «ожидающих своего Вальтер Скотта!».

Бестужев участвовал в штурме турецкого города Байбурта и одним из первых ворвался в крепость через пролом в стене. По окончании кампании вернулся в Тифлис, где его ждала встреча с младшими братьями Петром и Павлом и друзьями-декабристами. Один из них, Александр Гангеблов. впоследствии вспоминал: «Вист и шахматы среди всевозможной болтовни, анекдотов и рассказов (по части которых Александр Бестужев был большой мастер) не прерывались; шуму и хохоту было много».

Пожалуй, слишком много: шум и хохот достигли ушей командира корпуса И. Ф. Паскевича, и веселую команду разжалованных тотчас разослали по кавказским полкам. Бестужева на четыре года заперли в линейном батальоне, несшем гарнизонную службу в Дербенте.

Читать на тему: Пушкин и Северный Кавказ (Автор: Л. А. Черейский)