А. С. Пушкин и Северный Кавказ

«Глупейший и счастливейший из военных дураков»

Властный и злопамятный, вспыльчивый до гнева, а во гневе — безобразно грубый и крикливый, Паскевич нажил себе немало врагов. Весьма чувствительно претерпел от его произвола декабрист Александр Бестужев, переведенный из сибирской ссылки рядовым в войска Кавказского корпуса. Он участвовал в штурме турецкой крепости Байбурт и через пролом в стене первым ворвался в город, рассчитывая отвагой выбить себе прощение и офицерский чин. Но по окончании кампании Паскевич вместо этого просто выслал его из Тифлиса в Дербент, в линейный батальон, обрекая на годы беспросветной солдатчины.

В письмах с Кавказа Бестужев излил всю злость и горечь, вызванные отношением к нему фельдмаршала, и даже назвал его причину: «Паскевич при этом случае поступил со мной не скажу жестоко — но просто бесчеловечно, — сообщает он Николаю Полевому. - Я был вдруг схвачен с постели больной и в один час выпровожен верхом, зимой, без денег и теплой одежды... И потом он преследовал меня тайными приказами, веля употреблять ежедневно на службе, во все тяжкие.., Казалось, он хотел выместить памяти Грибоедова за то, что тот взял с него слово мне благодетельствовать, даже выпросить меня из Сибири у государя...».

Упоминая Паскевича как «глупейшего и счастливейшего из военных дураков», Бестужев критически отозвался и о его плане покорения горцев: «Паскевич нахвастал много, хотел в один день и в один час с 10 пунктов войти в горы и вдруг покорить их... он только разбудил их. Потерял сам кучу людей и ушел восвояси... Если вспомнить, что делали Котляревский и Ермолов с сотнями, то сравнение невыгодно будет для настоящего».

С восшествием на престол Николая I вернулся на военную службу герой-партизан Денис Давыдов. Он тотчас получил прекрасный шанс отличиться — император послал его в Грузию, на войну с персами. «Приехав туда, — сообщает Давыдов, — сделал то, что препоручено мне было сделать, подобно господину Паскевичу, побил и выгнал неприятеля из Грузии, но более его вошел в границы Персии... У вас, может быть, он еще героем слывет, и Елизаветпольское дело неизвестно, а в Грузии оно чисто и ясно: Вельяминов и Мадатов все сделали. Паскевич только имя свое приложил к делу».

Давыдов считал, что Паскевич несправедлив к нему. После удаления с Кавказа Ермолова он и сам, незатейливо ссылаясь на неблагоприятную перемену климата, стал добиваться перевода в Россию, не желая больше оставаться наедине с сановными лицами, «хотя не лишенными некоторых блистательных военных качеств, но презренными по душевным свойствам, ничтожными по своему невежеству и невыносимыми по бессмысленному высокомерию».

Не поладил Паскевич и с героем Карса — Н. Н. Муравьевым, будущим наместником Кавказа, а в то время — начальником штаба Кавказского корпуса... «Какая-то адская сила тут мешается, — писал об этом Грибоедов. — Между ними весьма часты сильные размолвки: один кричит, другой дуется, а моя глупая роль мирить их. Однако я вам не поручусь, чтобы в один прекрасный день они не рассорились навсегда». Паскевич добился удаления из Кавказского корпуса заслуженных боевых командиров А. А. Вельяминова, Н. Н. Раевского, В. Д. Вольховского. Оскорбленный им, подал в отставку А. Г. Чавчавадзе (отец Нины Грибоедовой). При нем был выслан сотник В. Д. Сухоруков — историк и публицист, восхищавший Пушкина.

В разговоре с Пушкиным о победах Паскевича Ермолов заметил, что они одержаны слишком дорогой ценой. «Можно было бы сберечь людей и издержки», — сказал он. Сберечь людей... Может быть, поэтому Ермолова так любили в кавказских войсках. Вспомним, как приосанился лермонтовский Максим Максимыч, упомянув о своей службе «при Алексее Петровиче». Паскевич, имевший все высшие награды империи, такой любви удостоен не был.

Читать на тему: Пушкин и Северный Кавказ (Автор: Л. А. Черейский)