А. С. Пушкин и Северный Кавказ

«Был всегда только интриган и никогда не был патриотом»

Несколько месяцев в тифлисской канцелярии Ермолова прослужил Вильгельм Кюхельбекер. Он посвятил оду «своему герою» и до конца дней причислял себя к «ермоловцам». Рылеев в стихотворении «А. П. Ермолову» призывал его «спасать сынов Эллады», то есть во главе войск спешить на помощь грекам, поднявшим восстание против владычества турок.

Среди декабристов Ермолов пользовался огромной популярностью. Его считали либералом и связывали с ним определенные надежды — совершенно неоправданные, о чем впоследствии с горечью писал декабрист Н. Р. Цебриков: «Ермолов мог предупредить арестование стольких лиц и казнь пяти мучеников; мог бы дать России конституцию, взяв с Кавказа дивизию пехоты, две батареи артиллерии и две тысячи казаков, пойдя прямо на Петербург... Помещики-дворяне не смогли бы пикнуть и все до одного присоединились бы к грозной армии, ведомой любимым полководцем. Это было бы торжественное шествие здравого ума, добра и будущего благополучия России... Но Ермолов, имея настольного книгою Тацита и комментарии на Цесаря, ничего в них не вычитал, был всегда только интригант и никогда не был патриотом».

Декабрист Александр Бестужев, переведенный из Сибири рядовым в кавказские войска, Ермолова здесь уже не застал, но представлял его себе, как и все старые кавказцы; в немеркнущем ореоле, считая, что его «слава ярче Искендеровой и шах-Надировой за Кавказом». В повести «Аммалат-Бек» Бестужев нарисовал впечатляющую сцену, о которой, вероятно, слышал от очевидцев — Ермолов подобно былинному герою, одним ударом сабли отсекает голову буйволу:

«Алексей Петрович, как ни был уверен в своей силе, но, подобно Улиссу в «Одиссее», намазывающему елеем лук свой, которого никто не мог натянуть, сперва попытал лезвие, раза три махнул саблей в воздухе и потом уже приступил к делу. Закладчики не успели ударить по рукам, как голова буйвола вонзилась рогами в землю. Удар был так быстр и верен, что туловище несколько минут стояло на ногах и потом тихо, тихо рухнуло. Крик изумления вырвался у всех».

В этой же повести Бестужев вложил в уста Ермолову слова, объясняющие его кавказскую доктрину: «Я умышленно создал себе такую славу, нарочно облек себя ужасом. Хочу и должен, чтобы имя мое стерегло страхом границы наши крепче цепей и крепостей, чтобы слово мое было для азиатцев верней, неизбежнее смерти... Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены...».

Читать на тему: Пушкин и Северный Кавказ (Автор: Л. А. Черейский)