Спелео

Внимание, пропасть!

В лагере всесоюзного слета

Полевой сезон 1961 года прошел томительно однообразно и в то же время незаметно. Два месяца методично, квадрат за квадратом, мой небольшой отряд прочесывал Центральное карстовое плато на севере Ай-Петринского массива. Сплошь покрытое почти смыкающимися карстовыми воронками и поросшее густым буково-грабовым лесом, оно принесло нам сплошные разочарования. Мы обнаружили здесь больше пятидесяти карстовых полостей, но все это были неглубокие колодцы: 12, 15, 19 метров... Лишь однажды удалось спуститься немного глубже – на 45 метров, да к самому концу работ на периферии плато «подвернулась» сложная система, состоящая из трех шахт глубиной 42, 60 и 70 метров, заложенных в одной воронке.

Почему нет глубоких шахт на Центральном карстовом плато? Может быть, потому, что в густом лесу снег ложится равномерно и ветер почти не перемещает его? А для образования глубоких полостей необходимо повышенное увлажнение, которое возникает при усиленном накоплении снега или при поглощении поверхностного стока с большой территории? Зимой, во время снегосъемок на нашей гидрогеологической станции, мы обнаружили много фактов, косвенно подтверждающих эти предположения. Я с нетерпением ждал лета, чтобы проверить их на практике, в наиболее интересных частях Ай-Петринского массива.

Полевой сезон 1962 года мы начали вместе со спелеологами из других районов страны. В 1959-1961 годах была проведена большая организационная работа по объединению любителей пещер и созданию новой спортивной организации – Центральной секции спелеологии. Ее председателем был избран мой старый знакомый Владимир Илюхин.

Сотрудникам Комплексной карстовой экспедиции пришлось взять на себя большую работу по научной подготовке спортсменов. Но до сих пор это были короткие встречи на семинарах, пленумах и прочих официальных мероприятиях, которые проводились в крупных городах, вдали от карстовых районов. И вот сегодня нам предстоит первая встреча со спелеологами-спортсменами в полевых условиях. Первый Всесоюзный слет спелеологов мы проводим на Ай-Петринском массиве, в самом центре полевых работ Комплексной карстовой экспедиции.

Наш газик, задыхаясь и чихая перегретым мотором, выползает на зеленую поляну. Новенькие оранжевые палатки экспедиции, с откидывающимся на две стороны центральным тентом и двумя жилыми уголками, выстроились в три ряда в центре поляны. По краям, ближе к невысокой, но густой поросли букового леса, разместились «памирки», «полудатки», древние «шустеры» и какие-то совершенно невероятной конструкции самодельные палатки. Еще не вылезая из кабины, считаю: одна, две, три... девять, четырнадцать... Ого! Восемнадцать палаток! Сколько же их всего, участников слета?

Резкий свисток перекрыл нестройный говор вокруг машины. Быстрое построение, команды: «Равняйсь!», «Смирно!» Ко мне четким шагом подходит высокий мускулистый парень. Одет он по «форме номер один»: тренировочные трусы и... горные ботинки.

– Товарищ научный руководитель слета, – докладывает он. – Слет в составе ста десяти спелеологов из четырнадцати городов пяти республик Советского Союза построен на торжественную линейку...

«Эх, Вовка, ну зачем же так официально?..» – думаю я. Но вслух говорю:

– Товарищи участники слета! От имени руководства Комплексной карстовой экспедиции поздравляю вас с открытием Первого Всесоюзного слета спелеологов, началом учебы и экспедиционных работ! – Говорю еще что-то, хотя вижу недоуменные взгляды своих товарищей – инженера Жени Штенгелова, скалолазов (по штатному расписанию – рабочих) Игоря Черныша, Валентина Смирнова, Вадима Душевского...

Ничего, это пройдет. Рабочие будни сотрут ненужную парадность. А вот дисциплина – дисциплина должна остаться. Забегая вперед, замечу, что напряженная работа, общая получасовая зарядка, тренировки по скалолазанию, ежедневные построения по сигналу (один свисток – дежурная смена, два свистка – штаб слета, три свистка – общий сбор) дали свои результаты. Лагерь, внезапно поднятый по тревоге в три часа ночи на тушение грозного лесного пожара на склонах Никитской яйлы, построился со всем снаряжением за десять минут! Но это было через две недели. А сегодня он напоминает скорее муравейник. Каждый что-то делает, но видимого порядка нет...

– Почему слет организован именно в Крыму? – С некоторым недоумением смотрю на колоритную фигуру задавшего этот вопрос фотокорреспондента. Он с головы до ног обвешан новейшей фото- и киноаппаратурой, но вот с одеждой что-то неладно.

– Он по дороге потерял чемодан, – шепчут мне на ухо. – Вот мы и обрядили его как «сборную слета». – Понятно. Это еще одна из забот руководителей слета, не предусмотренная нами.

– Почему в Крыму? Видите ли, Крым имеет хорошие транспортные связи. Это классическая карстовая область СССР, но, несмотря на это, до сих пор слабо исследованная. В Крыму неплохие кадры спортсменов-спелеологов. Наконец, здесь работает пока единственная в стране Комплексная карстовая экспедиция, сотрудники которой смогут обеспечить квалифицированное руководство слетом, помочь ему транспортом и снаряжением.

Пока мы знакомимся со спортивными группами из Свердловска, Перми, Ферганы, Красноярска, Москвы (Москва выставила даже три группы!), Краснодара, Риги, машина разгружена. Палатки шахтного отряда встали в общий строй под номерами девятнадцать и двадцать.

– Вас мы поместили рядом со штабом, Виктор Николаевич! Так будет и вам лучше, и нам спокойнее, – заявил Игорь Черныш. Порывистый и увлекающийся, он спешит скрыться с глаз начальства и заняться «неотложными» делами – фотографированием лагеря, новыми знакомствами, обменом адресами – словом, всем тем, что мы объединяем емким понятием «спелео-сплетни».

Немного освободившись, обходим лагерь. На каждой палатке номер. Есть палатки штаба, медслужбы. В тени под старой грушей висит доска объявлений: «На сук!» На ней приказ номер один: список инструкторского состава, распорядок дня и форма одежды. Рядом несколько фотомонтажей Свердловской и Севастопольской секций. За чертой лагеря общее кострище, огромная куча хвороста и полуземлянка для продуктов с громким названием «холодильник». Над тропинкой, круто уходящей в гору, указательные знаки: «До умывальника – 500 метров» и знакомый каждому автолюбителю знак «Обгон воспрещен»... Ко мне подходит Гена Пантюхин.

– Виктор Николаевич! Дайте мне задание, и я уйду куда-нибудь подальше... А то у меня в глазах рябит от начальников: члены штаба слета (девять) – с красными повязками; дежурная группа (двенадцать человек!) – с красными повязками; даже врач (такая славная девушка-москвичка) и та с повязкой. Хорошо хоть вы без повязки!

– Вит! Давайте ваши бицепсы-трицепсы. Вот вам повязка замначальника слета, – перебивает Гену начальник штаба Николай Мороз.

Вечереет. Спадает жара, откуда-то наползает легкое облачко тумана и, покрутившись над лагерным костром, тает без следа. Добавив к дневной форме одежды каску с электрофонарем, Мороз зачитывает приказ номер два – распорядок дня на 30 июля 1962 года. Лекций – шесть часов, практических занятий по группам – четыре часа.

– Равнение на середину! Флаг поднять!

И на мачту, связанную репшнурами из нескольких шестов, поднимается флаг слета – красное полотнище с вышитым на нем контуром Крымского полуострова, наискось перечеркнутым силуэтом распростершей крылья летучей мыши...