Спелео

«Я - Недра-II»

2850 + 2167 = 5017

Меня разбудила какая-то малость, еле заметное отклонение от нормы. У человеческого сознания много сторожевых псов, и, даже не зная, какой из них забеспокоился, все равно ощущаешь нежное волнение. Не вылезая из спального мешка, прислушиваюсь. В мерном журчании воды слышатся человеческие голоса... В чем дело? Почему вернулись вспомогатели? Но в этот момент чувствую, как зашевелились в своих мешках Гена и Владлен. На смену подсознанию приходит совершено четкая, сознательная мысль, они тоже проснулись, значит, тоже что-то слышат. Но положение руководителя обязывает, и я не шевелюсь, притворяясь спящим. Пусть видят, что все в порядке... Вслушиваюсь в шум воды. Вот опять голоса! Вот грохот отдаленного обвала, какой-то шорох, затем свист. Акустика пещеры порождает такие немыслимые звуки, под которые трудно уснуть и страшно просыпаться. Настороженное ожидание становится невыносимым. Какой уж тут отдых! Для видимости поворочавшись в мешке и притворно зевнув, зажигаю свечу и открываю блокнот с записями.

«31 октября 1959 года. Прошел ровно год после того, как мы впервые проникли за сифон. Сегодня начинаем осаду Красной пещеры. К залу Сказок, почти за полтора километра от входа, доставлены научное снаряжение, запас продуктов, спальные мешки. Вспомогательная группа уходит. Гена Пантюхин, Владлен Гончаров и я остаемся один на один с пещерой. Это первый эксперимент. Если ночевка пройдет нормально, в дальнейшем будем создавать большой подземный лагерь, из которого можно будет проводить исследования дальней части пещеры, не выходя на поверхность...»

Эта запись сделана сразу же после ухода вспомогательной группы, почти двадцать часов назад. Теперь ее можно дополнить важной тактической деталью: лагерь не следует размещать у журчащей воды. А в остальном жить и работать под землей можно. Конечно, одних спальных мешков маловато. А вот если поставить палатку и нагреть ее перед сном примусом, то условия будут вполне комфортные! Пока тоже проснувшиеся Владлен и Гена разогревают завтрак, переписываю начисто и обрабатываю материалы топосъемки. Ого! 1125 новых метров добавили мы к известной части Красной пещеры за эти сутки! Впервые за сифоном обнаружено четыре этажа - такие же, как в ближней части. По дну первого струится река, дно второго покрыто мелким песком свидетелем того, что в паводок и сюда добирается бурный поток. Галереи третьего и четвертого этажей богато украшены молочно-белыми, розоватыми и ярко-красными натеками. Открытие самого верхнего этажа стоило Геннадию нескольких сильных ушибов - не выдержал нагрузки старенький репшнур.

Но вот аппетитно запахло какао. Пополнив запас калорий мы выходим в заключительный разведочный маршрут. Что таится за большим озером, перед которым мы поставили последнюю съемочную точку? Ведь наш выход - это тренировка перед более длительными пребываниями под землей... Надеваем гидрокомбинезоны и, пофыркивая клапанами обжимаемся - стравливаем лишний воздух. Теперь излишняя плавучесть погашена и можно идти вперед. 50, 70, 100 метров... Преодолеваем несколько невысоких каскадов. Какая-то щель... Так и есть! Это ВТОрой сифон. Правда, он полуоткрытый с небольшой пяти - десятисантиметровой прослойкой воздуха в левой, скошенной на клин части. С трубкой и маской можно пройти легко, а без них все равно придется нырять...

По одному не столько ныряем, сколько, задержав дыхание уползаем в сифон. Владлен и Гена прошли благополучно. У меня нога соскользнула с подводной полки в какую-то щель и в разрезанную штанину костюма хлещет вода. Ну, теперь все равно. Мы выползли в небольшой зал. Со всех сторон натеки, по ним струится вода. Из круглого отверстия в своде льется целый водопад. Два часа мы ползали по этому колоссальному натеку. Попадали в какие-то глухие камеры, высверленные водоворотами в его теле, много раз возвращались новым путем к уже известному нам залу. Наконец, поднявшись в распоре под струями каскада на 20 метров, вышли в огромную галерею. Остатки рухнувших верхних этажей торчат перед нами на разной высоте, как зубы дракона. Вправо и влево уходят ходы. Выбираем сухой, но метров через сорок он обрывается, выходя почти в купол какого-то зала. Веревки у нас нет, да, кроме того, это только разведка. Поэтому возвращаемся к мокрому ходу. Он убегает вверх по течению реки, то расширяясь, то суживаясь в каньон, сдавливающий в своих каменных объятиях бушующий поток.

...1960 год не принес особых неожиданностей в исследованиях Красной пещеры. Базовый лагерь вынесен за двадцатиметровый каскад. Но где его расположить? Не найдя подходящего места на дне каньона, мы устроились на небольшой полке - остатке второго этажа пещеры, в семи метрах над потоком. Высоко, тесно, но выбора нет. Нас опять трое: геолог Юрий Полканов, десятиклассник Михаил Цимбал и я. Работается тяжело. Сперва мы отсняли огромный зал, в который открывается сухая часть галереи. Когда-то в него уходила вся подземная река, но затем она проработала себе новый канал стока, метрах в пятидесяти выше по течению. Особенно внимательно всматриваемся в конфигурацию зала: все говорит о том, что именно здесь проходит небольшой сброс, по которому, вероятно, заложился двадцатиметровый каскад. Перекусив, начинаем съемку обводненной части галереи. Позже она получила за свои размеры название Титанической, но для нас с Юрием она всегда была "тектонической": вдоль правой стены пещеры на несколько сот метров мы проследили грандиозное зеркало скольжения - отпрепарированную водой поверхность, по которой когда-то произошло перемещение грандиозных блоков известняка.

Боковых ходов нет. Галерея сравнительно проста для передвижения, но не для топосъемки: приходится через каждые пять - десять точек прогонять съемочный ход в сторону, иногда поднимаясь на 35-40 метров над уровнем воды. Иначе сделать поперечные разрезы невозможно. Часов через шесть мы неожиданно вышли на развилку. Из двух галерей, сходящихся под углом 160 градусов, струились две подземные речки. С какими водосборами на поверхности они связаны? По какой из них пришел из Провала флюоресцеин? Это была новая загадка. Но ее решение опять откладывалось на год. Наша маленькая группа сделала свою часть работы. Заснято 1042 метра. По общей длине ходов (5017 метров) Красная пещера превысила Кунгурскую ледяную пещеру на Урале, которая считалась до сих пор крупнейшей в СССР.

Возвращаясь на базовый лагерь, мы вели геологическую съемку. Конечно, ею придется заняться специально, но надо иметь задел, как любит говорить Борис Николаевич Иванов. И для задела мы отбирали пробы песка на шлиховой анализ, рылись в отложениях террас подземной речки, соскабливали со стен черный налет на спектральный анализ.

Каждому комплексу пород, слагающих Главную гряду, свойственны свои сочетания минералов. И, хотя основной породообразующий минерал, из которого состоят известняки Главной гряды, - это кальцит, в специально обработанных пробах в небольших количествах (0,15-0,3 процента от общего веса пробы) можно встретить много интересных минералов так называемой тяжелой фракции: гранат, турмалин, циркон, рутил, ильменит, пирит, лейкоксен, флюорит, шпинель... По составу и количеству этих второстепенных (акцессорных) минералов в глинистом и песчаном заполнителе на дне пещеры можно судить о том, где формировались образовавшие ее водные потоки. Только для анализа нужна достаточно большая исходная проба, весом 20-30 килограммов. В любой обводненной пещере можно встретить песчано-гравийные отложения. Но в Красной пещере они особенно обильны. Откуда берется эта аккуратная кварцевая и песчаниковая галька? Неужели она так окатана в русле подземного водотоке? Мы предположили, что где-то в верховьях Краснопещерная река размывает пласты конгломератов и песчаников. Оттуда-то и поступает уже готовый галечниковый материал, а в пещере он только переотлагается.

Эти соображения имели определенный интерес не только для геологов, но и для спелеологов. В разрезе слагающих центральную часть Долгоруковского массива титонских известняков прослои конгломератов и песчаников пока неизвестны. Зато их много в южной части массива, в слоистой верхнеоксфордской - нижнекимериджской толще. Неужели Красная пещера заходит так далеко на юг? И Юрий отбирал тяжелые пробы, рассчитывая в свободное время заняться их детальным изучением. Меня тоже интересовал аллювий Краснопещерной речки. На разных ее участках встречаются отложения различной крупности. Особенно хорошо это видно около сифонов. Восходящие струи подземных вод действуют, как естественные сепараторы, разделяя песчано-галечниковый материал на различные по размерам зерен фракции. Нельзя ли воспользоваться этим для определения скорости движения подземных вод? Для спелеолога это не просто цифровая характеристика подземного потока. Скоростью движения подземных вод определяется время, проходящее от момента выпадения дождя до подъема уровня воды в сифонах под землей. А часто это и вопрос безопасности рабочей группы, ее жизни или смерти.

Геологу, занимающемуся изучением вещественного состава пород, хорошо знакома номограмма Хьюлстрема. С ее помощью легко определить среднюю скорость водного потока, который может размывать, переносить или отлагать минеральные зерна разной величины. Спелеолог Ф. Буркхардт предложил к этой номограмме дополнения, позволяющие по площади поперечного сечения пещеры и среднему диаметру песчано-гравийных отложений на ее дне определять расход водного потока. Теперь спелеолог уподобился криминалисту: по ничтожным следам деятельности подземного потока удается восстановить его лицо: скорость, глубину, расход... Когда в экспедиции накопилось достаточно таких замеров, мы с геологом Юрием Ивановичем Шутовым сопоставили скорости и расходы подземных потоков. Оказалось, что они связаны между собой зависимостью:

y = 281x ^0,53

В этой формуле крылся ответ на давно интересующий всех карстоведов вопрос о соотношении эрозии и коррозии в карсте. Ведь эрозия вызывается не только механической деятельностью подземных потоков, но и переносимыми водой частицами. Песок и галька - те невидимые жернова, которые обеспечивают продуктивную работу подземных мельниц.

При малых меженных расходах подземных потоков их скорость невелика. Они не в состоянии переместить частицы отложенного песка, текут спокойно и плавно, растворяя, корродируя стенки галерей. Зато в паводок расходы всех подземных рек и источников резко увеличиваются. Для Крыма коэффициент неравномерности расходов (отношение паводкового расхода к меженному) нередко превышает 100. Возрастает и скорость подземных потоков, что в свою очередь вызывает резкое увеличение транспортирующей способности воды: ведь вес влекомых частиц, согласно закону Эри, пропорционален шестой степени скорости потока. Транспортирующая энергия Краснопещерной речки в паводок оказалась в 800 тысяч раз больше меженной!

Но не означает ли это, что карстовые полости, подобные Красной пещере, возникают в основном благодаря эрозии? Ответ на этот вопрос могли бы дать только стационарные исследования.