Спелео

«Я - Недра-II»

От пятиго сифона до «Пасти крокодила»

На шесть человек у нас три спальных мешка, поэтому отдыхаем и работаем по очереди: трое спят, трое работают. Потом часа четыре черной зависти: те, кто пришли из маршрута, готовят ужин, делая вид, что им мешки ни к чему, а те, кто отдыхали, делают вид, что спят, принюхиваясь, однако, к аппетитному запаху завтрака.

Вот уже двое суток мы под землей. Дважды сменили товарищей в спальных мешках, получая и передавая, как эстафету, их сырое тепло. Нелегко было в первую ночь. Пришли мы все вместе. После двенадцати ходовых часов выходить в маршрут нельзя. Пришлось залезать в промокшие при доставке спальные мешки вшестером. Через четыре часа моя группа ушла, а группа Жени Штенгелова осталась досыпать до нормы.

Наша разведочно-съемочная группа вышла налегке: гидрокостюмы, репшнур, геологический молоток, приборы для съемки, рюкзак с продуктами и мешочками для образцов. За последней съемочной точкой 1961 года нас ждал... Пятый сифон. Огромный каскадный натек перегородил галерею от края до края на целых 13 метров. Он не похож ни на один из виденных нами натеков; в отличие от старых, пропиленных водой узких барьеров он до безобразия молод. Судя по кружевным оторочкам ванночек на широком четырехметровом гребне, рост его продолжается и сейчас. А если так, то он должен подпрудить расположенные выше озера. Но прежде чем это выяснить, надо заснять огромное озеро за натеком. А попробуйте вести съемку вплавь, когда приходится непрерывно работать ногами, чтобы сохранить равновесие и не замочить приборы! Пока мы с Виктором барахтаемся в воде, Гена, устроившись на большом выступе, рисует очертания хода, набрасывает геоморфологическую схему пройденного участка. Разделавшись с топографией, он уплывает вперед, и минут через пять доносится его голос:

- Пятый сифон... Да еще какой!

Если быть точными, то это полусифон. Между чуть скошенным сводом и водой промежуток от 5 до 15 сантиметров. Но все это воздушное пространство забрано густой решеткой сталактитов, обмакнувших свои носики в воду. Сталактиты в воде не растут, поэтому, измерив один из них (20 сантиметров под водой), мы получаем величину относительно недавнего прироста нашей плотины. Но от этого не легче.

- И как мы будем делать здесь съемку?.. - загрустил Виктор.

- Съемка не проблема. Мне хватит здесь одного-двух отсчетов по буссоли и замера по ленте. Проблема в другом: как пройти сифон?

Весь диалог происходит на плаву. Стать здесь негде... Под водой стенки галереи имеют отрицательный угол (вероятно, это древний подмыв), и стоит приблизиться к ним, как ноги уносит куда-то в сторону.

Немало пришлось нахлебаться воды, прежде чем был нащупан "фарватер". Набираешь побольше воздуха, опускаешься в воду до глаз и сбиваешь молотком несколько сталактитов. Потом назад, отдышался - еще рывок вперед, опять назад... Сзади работающего неотступно страхует товарищ: стоит зазеваться - и избыточная плавучесть костюма может поднять к потолку, а тогда не освободиться из этих сталактитов.

Нам повезло: за последним сбитым сталактитом в своде оказался купол, где можно свободно поднять голову. Это уже промежуточная станция. Еще десять метров отвоевано.

Когда часа через два мы очутились на другой стороне Сталактитового сифона и подсчитали пройденное расстояние, Гена грустно свистнул: 25 метров... Очень неприятно, однако, оставлять у себя за спиной такую штуку. Поднимется уровень хоть на два сантиметра - и не вынырнешь, тем более что наш «фарватер» уже трижды менял направление. Но дело сделано, настроение улучшилось, и Виктор замурлыкал свою любимую песенку - «Прощальный блюз» Ленгстона Хьюза:

Подари на прощанье мне билет
На поезд куда-нибудь
Мне все равно, куда он пойдет,
Лишь бы отправиться в путь...

Вот так, с этой немудреной песенкой, мы прошли за два дня более двух километров съемочного хода. Этот участок Красной пещеры, бесспорно, самый сложный. Ничего более трудного никто из нас не встречал ни в одной из пещер страны.

Только вода... Нет почти ни одного места, где можно выйти из озера, обсушиться, поесть. За сифоном, после короткого ровного участка с россыпью гравия, начинается система каскадов. Они сменяют один другой с завидной точностью: 60 метров галереи - каскад высотой более двух метров. 58 метров галереи - и снова такой же каскад. Иногда, правда, попадаются и "выродки" высотой четыре-пять метров, но они связаны не с ровными участками, а с зонами тектонических нарушений. У одного из таких каскадов мы поставили сто восемьдесят вторую, последнюю, съемочную точку... Пройдено около 900 метров. Пора в лагерь! Еще после сифона мы решили до максимума уплотнить рабочий график: ведь операция преодоления сифона от повторения не становится приятнее.

Обратно идем с геологической съемкой. Как много непонятного в этой части пещеры! Откуда такая ритмичность в расположении каскадов? Я высказываю предположение, что она связана с очень устойчивой воздушной циркуляцией в этой части пещеры. Примерно через каждые 50-60 метров чуть-чуть, на три - пять сотых градуса, увеличивается температура воды. Благодаря этому часть углекислоты уходит из воды в воздух, кислотность (рН) раствора возрастает и излишек бикарбоната кальция выпадает из воды. Но проверить эту гипотезу пока нельзя: нужны специальные исследования.

Второй день принес нам новые каскады. Один из них, названный каскадом Космонавтов, чуть не заставил нас отступить. Представьте себе полукруглое озеро площадью около 100 квадратных метров и глубиной от двух до пяти метров. В его среднюю часть выдвинут огромный отвесный натек, заглаженный водой настолько, что на нем нет ни единой зацепки. И сверху - шестиметровый водопад! Гена Пантюхин попытался взять это чудище "с ходу". Громкий всплеск возвестил о первом поражении.

- Один - ноль! - невозмутимо отметил Виктор. Началась методическая осада. Счет быстро перевалил за десять - ноль. И тут Геннадию повезло. В трех метрах над водой от свода отслоилась небольшая плоская глыба. Вот между нею-то и натеком ему удалось заклинить голову на тот короткий момент, пока он нашел зацепы для рук... Дальше все было просто. Репшнур создал недостающие точки опоры, и вскоре мы уже сидели на хребте у покоренного зверя, рыкающего девятиградусной водичкой...

Через полкилометра довольно трудный ход вывел нас в колоссальный зал. Собственно, мы так и не поняли, когда именно вошли в него. Стены и своды постепенно раздвинулись и исчезли во мраке. Мы карабкались с глыбы на глыбу гигантского завала до тех пор, пока Гена, идущий с концом мерной ленты в пяти метрах впереди, не спросил:

- А куда дальше?

- Разве ход кончился? - удивились мы.

- Да нет, но вы уж лучше посмотрите сами...

Картина была неприятная: огромный блок известняка, около 60 метров длины и 20-25 метров высоты, шириной до 45 метров и весом около четверти миллиона тонн, рухнул со свода на дно зала. Нет, точнее, не рухнул, а просто сместился на шесть-семь метров, раскололся на отдельные глыбы, целиком завалившие и зал, и речку на его дне, и, что самое главное, все ходы дальше.

Несколько часов мы блуждали по этому грандиозному навалу, пытались пролезть в узкие щели между глыбами, находили и вновь теряли ориентировку... Проходимых ходов не было. Но пещера, видимо, продолжалась: в небольшом ответвлении обнаружилась сильная тяга воздуха.

В щели между глыбами известняка мы нашли и виновника этой геологической катастрофы - полуметровый пласт песчаника. Вдоль него и оторвался блок массивных известняков от кровли зала.

Построив по нашим замерам профиль Пятого обвального, мы увидели, что он удивительно похож на раскрытую пасть крокодила. Но спелеологи не убоялись бы, вероятно, и настоящего крокодила в этом коварном зале: ведь по данным топографической съемки отсюда до начала подземной речки в шахте Провал по прямой осталось еще 2300 загадочных метров.