Спелео

На подступах к рекорду

Вторая встреча с Караби

Полевые работы 1960 года мы завершали на Караби. Было решено провести разведку в южной части плато, близ шахты Крубера. Первые шесть дней разведочных работ принесли одни разочарования. Обнаружили и исследовали одиннадцать новых колодцев и шахт, но все это были сравнительно неглубокие полости. Их центральный ствол на глубине 2030 метров заканчивался снежным конусом или глыбовым навалом. Шахты с горизонтальными ходами на дне, подобные Тиссовой и Крубера, не попадались. Сегодня последний день работ. Мы разбились на поисковые группы и «прочесываем» яйлу, заглядывая в каждую воронку, осматривая каждый карровый гребешок. На первый взгляд этот ничем не примечательный колодец на дне большой, почти круглой воронки не готовит никаких неожиданностей. Брошенный камень через полторы секунды падает на дно. Шум крыльев вспугнутых голубей и все.

Метров шестнадцать, определяет кто-то на слух глубину колодца. Опять не повезло! И горизонтальное продолжение, добавляю я. Каменные голуби обычно селятся в больших нишах и ходах! Коллекторы нашего отряда Игорь Черныш и Леня Борисенко начинают съемку и через десять минут с восторгом докладывают, что со дна колодца начинается галерея, приводящая на балкон в средней части огромного зала. А в другую сторону дно колодца обрывается в колоссальную шахту... Тезис неожиданности главное в спелеологии, философски заметил на следующий день инженер Женя Штенгелов, готовя снаряжение. Стоило нам собраться уезжать, как пожалуйста! А кто пойдет первым, Виктор Николаевич? вклинился Игорь Черныш, Ведь это мы с Леней нашли шахту! Действительно, у нас было такое правило: кто нашел, тот и исследует полость по специальной, единой для всех шахт и пещер программе. Точнее, он идет первым, так как работы хватает всем. Другое дело, когда попадается сложный или опасный объект. Тут уж я беру в руки всю полноту власти и определяю состав штурмовой и вспомогательной групп, исходя из конкретных условий и главной задачи получения максимума информации.

Придется мне идти первым, ответил я после некоторого раздумья. Кто знает, удастся ли вообще спуститься второму человеку до дна? И потом этот камнепадный колодец... Разведка показала, что со дна первого колодца к горлу внутренней шахты открывается десятиметровая осыпь. Малейшее движение по ней вызывает грозный камнепад. Лестницы крепить снаружи тоже нельзя они будут касаться осыпи. К счастью, в десяти метрах ниже камнепадного участка есть небольшая ниша. Правда, пол ее это огромная глыба, заклиненная над отверстием шахты, но выглядит она очень солидно. Вот здесьто и соберется весь наш штурмовой отряд: геологи Женя Штенгелов и Виля Ляшенко, спелеологи Игорь Черныш, Леонид Борисенко, Валентин Смирнов. На время спуска прекращаем всякую связь с поверхностью, где орудует с электродвижком наш шофер Павел Андреевич.

Мощная двухсотсвечевая лампочка в защитном кожухе постепенно опускается, и далеко внизу, как на фотобумаге в проявителе, проступают сперва неясные, размытые, а затем все более четкие контуры стен шахты. Но вот стены расходятся, и мы видим только яркий, как цирковая арена, круг дна шахты, покрытого упавшими сверху глыбами. Как до него далеко!.. За лампочкой следуют две секции лестниц, соединенные карабинами. Это почти семьдесят метров. Неужели не хватит? Что ж! Я пошел! В последний раз оглядываю серьезные лица товарищей. Старшим будет Женя Штенгелов. В случае чего действуй по обстоятельствам, даю я прощальные указания. Всего не предусмотришь... Первая сплетка лестницы проходится легко. Гдето на двадцатом метре мне встречается заклиненная в трещине глыба. Проверяю ее на прочность. Надежно. Маленький уступ. Он в двух метрах от лестницы, но, качнувшись в сторону, я очищаю и его от камней. В дальнейшем, при спуске оборудования, они могут стать опасными.

Еще один уступ. Опять закачивание и снова вниз летят камни... Вот и конец второй лестницы. Лампа, повисшая в десятке метров ниже, освещает лишь две стены, разошедшиеся метров на тридцать в стороны. Других двух стен не видно вообще. Четкая граница света и тени отодвинута метров на сорок от лестницы, и различить чтолибо за ее пределами невозможно. Раскачиваясь, раздумываю над сложившейся ситуацией. Спускать на меня третью секцию? Опасно. Много камнепадных участков, да и моток может запутаться между лестницей, страховочной веревкой и электрическим кабелем. Подниматься наверх? Долго и тяжело. Спускаться вниз дюльфером? На почти девяностометровой веревке без страховки это тоже рискованно...

Наконец нащупываю самое верное решение. Метрах в пяти в стороне на левой стене есть наклонная полка. Маятником подлетаю к стене. Первая попытка неудачна: не успел перескочить на уступ. Вторая то же. Лишь с третьей попытки устраиваюсь на полке и забиваю два крюка: один для себя, второй для лестницы. Теперь можно спокойно ожидать третьей секции. Еще десять минут и я на высоком конусе щебенки и крупных глыб на дне шахты. Наскоро ориентируюсь и прошу Леню Борисенко начинать спуск. Вчерашний школьник, гимнаст, он очень быстро освоился со спецификой работы под землей. Ровный характер, спокойствие в самых сложных ситуациях делают его идеальным напарником. И вот мы вдвоем на глубине 135 метров. Идем огромной галереей, напоминающей увеличенный в добрый десяток раз тоннель метро. Она богато украшена натеками, с пола поднимаются колоссальные колонны, местами разделяющие ход на несколько залов. На полу глыбовый навал сменяется то натечными ванночками с тонкими, ажурными перегородками, то скоплениями тонкоотмученной красной глины с редкой крупной галькой известняка и кварца.

- Леня! Тебе эта галерея ничего не напоминает? Еще не веря себе, я не спешу с выводами.

Такой еще не видел... признается Леня, но потом вдруг вспоминает: Разве Красная пещера? Но она поменьше! То то и есть, что поменьше! Ведь это участок древнего водотока, пожалуй, более мощного, чем Краснопещерная река. Один из огромных куполов над этим водотоком как бы вскрыт, взрезан нашим входным колодцем. Отсюда и глыбовый навал на дне. Но колодец сформировался на дне воронки. Значит, он моложе ее. Понимаешь? Пока еще не совсем... Ну, я тоже еще не совсем представляю всю механику этих процессов. Давай-ка лучше работать... Время летит незаметно. Топосъемка двухсот метров такого хода требует двухтрех часов. Да еще геологическая съемка, замеры температуры воздуха, отбор проб, фотосъемка... Два раза гасла электрическая лампочка, сигнализируя нам о том, что неутомимый Павел Андреевич далеко на поверхности, в 135 метрах над нами, заливает бензин в бак движка. И два раза шахта погружалась в немыслимую тьму, прорезать которую не в состоянии луч фонаря.

Уже заканчивая работу, мы нашли новое доказательство существования на дне шахты периодического подземного водотока. В одной из натечных ванночек, почти в двух метрах над полом, мы обнаружили скелеты корсака и каменной куницы Животные попали, как в ловушку, в первый колодец, затем пролетели больше ста метров и нашли смерть на конусе глыбового навала в основании главной шахты. Весной галерея наполнилась водой, их трупы были перенесены течением и захоронены в ванночках. Присмотревшись, мы проследили довольно свежие уровни подземных вод на высоте двух и даже трех метров от пола.

Теперь остается выход наверх. Уложен рюкзак, пристегнута веревка, минут пять перекрикиваемся со страхующими, сообщаем, что все готово. Постепенно уплывает вверх кабель, сопровождая меня в медленном движении. Пройдя первые 25 метров, останавливаюсь. Надо передохнуть и уточнить конфигурацию шахты после съемочных работ на дне. Но вопреки твердо установленному правилу, подъемом руководит сам поднимающийся! слышу сверху команду: Скорее наверх! Отдыхать будешь потом...

В голосах что-то такое, что придает сил. Прохожу оставшиеся 65 метров «на одном дыхании». Почти у глыбы, на которой стоят мои товарищи, нога наталкивается на какойто выступ или камень, которого не было раньше, и вдруг он срывается вниз. Леня, в сторону! Камень! кричу я, прижавшись к лестнице. Внизу, как пушечный выстрел, раздается глухой удар. И... молчание.

- Леня!

Тишина.

- Леня!

Через несколько десятков томительных секунд снизу доносится хриплый, искаженный акустикой шахты голос Лени:

- Жив!

Почти без сил от быстрого подъема и нервного напряжения, перебираюсь с лестницы на глыбу, кто-то не очень вежливо хватаю меня за обвязку и оттягивает в сторону, в нишу. Отдышавшись, с ужасом вижу, что наша монолитная глыба весом в добрый десяток тонн подозрительно потрескивает. Веревка, к которой привязана лестница, глубоко ушла в раскрытую трещину... Сейчас, много лет спустя, я могу признаться, что ни разу ни до, ни после этого шахтный отряд в полном составе не был так близок к аварии. Но тогда рассуждать было некогда. Скальные крючья! - выдохнул кто-то. Застучали молотки. Через систему блоков подтягиваем на полметра всю девяностометровую связку лестниц и подвешиваем на крючья, освобождая от ее веса проклятую глыбу. И снова ждем, пока выйдет Леня, пока поднимем лестницу, пока по одному все члены штурмовой группы не выберутся наверх...

Так встретила нас Караби во второй раз. Мы обследовали всего полтора квадратных километра, меньше двух процентов площади огромного плато, и нашли двенадцать новых карстовых полостей (только что пройденная шахта получила гражданство под названием шахты Мира). Сколько же шахт и пещер ожидает нас при детальных работах! Кто знает, может быть, нам удастся хотя бы на Караби выйти к современным подземным рекам, питающим огромный источник КарасуБаши на севере массива? Мы покидали Караби, полные радужных надежд.