Спелео

Во тьме веков

Здесь не может быть пещер...

«...Изучая поверхность южного обрыва, мы не находим ни пещер, ни другого рода горизонтальных ходов, которые указывали, что в какоето время карстовые воды имели сток в сторону южного обрыва», писал в 1940 году знаток района геолог И. К. Зайцев.

Но ялтинские спелеологи были настроены более оптимистично. Во-первых, рассуждали они, раз существуют пещерники, то должны быть и пещеры. Во-вторых, на южном склоне Главной гряды есть современные источники. Значит, можно попытаться найти их древние, оставленные водой каналы. В-третьих... В-третьих, эти каналы, даже если они и есть, будут очень труднодоступны. Поэтому руководители секции геодезист Юрий Зеленин и инженер Валерий Павлотос начали свою спортивную подготовку с овладения приемами скалолазания. И не даром! За два года они открыли несколько десятков пещер. И каких! Навсегда запомнились нам огромные залы Мисхорской пещеры, тремя косыми окнами открывающиеся на Южный берег из верхней части четырехсотметровой громады Ай-Петри... Чтобы попасть в нее, сейчас нужно совсем немного: 35 метров лестницы да крепкие нервы. Но первооткрывателям пришлось пройти такие скальные маршруты, повторив которые неоднократный чемпион СССР по скалолазанию, заслуженный мастер спорта Михаил Хергиани долго жал руки скромным парням, не увенчанным официальными спортивными разрядами... А таинственная Ставрикайская? Она пронизывает насквозь живописную Крестовую скалу близ водопада Учан-Су и знаменита уникальными гипсовыми цветами на стенах. Но увидеть их сможет только тот, кто спустится по веревке на 20 метров и, раскачнувшись, рискуя разбиться, спрыгнет на сырую глину ее привходовой площадки...

А Висячая пещера? К ней ведет крутая двухсотметровая осыпь, обрывающаяся стометровым отвесом в верховья балки Барбала. Здесь все значительно проще. Нужно только вовремя сойти с движущейся лавины мелкой щебенки мергелистого известняка на скалы. Отсюда остается спокойно наблюдать, как вся эта «мелочь», как небрежно называли ее ялтинцы, с негромким шелестом обрушится вниз. А дальше? Небольшой скальный траверс, два спуска по веревке и вы у входа в пещеру... Смелые восхождения ялтинцев далеко не всегда завершались открытием интересных пещер. Бывали и разочарования. И одно из самых горьких это Косая щель. Как манило спелеологов это небольшое отверстие, чернеющее в нижней части трехсотметрового обрыва! Опыт Мисхорской пещеры показал, что за такими "окнами" могут таиться крупные полости. Но на 20 метров вокруг Косой щели нет ни трещин, ни зацепов, необходимых скалолазу. Гладкая плита известняков, нависшая над входом небольшим уступом, уходит в самое небо. К штурму Косой готовились долго и методично: вытачивали шлямбурные крючья, готовили площадки, лесенки и прочее альпинистское снаряжение, применяемое только при самых сложных стенных восхождениях.

...Николая Нарцизова, удобно устроившегося на капроновом седле, медленно спускают вниз Юрий Ганчев и Николай Кулямин, закрепившиеся в сотне метров выше на узкой, совершенно незаметной снизу, полке. Тонкие нити двухсотметровых оттяжек тянутся к двум другим полкам, справа и слева от Косой щели. Регулируя командами натяжение этих вспомогательных веревок, Николай управляет спуском, приближаясь к входу в пещеру. Но как попасть в нее? Вход расположен в глубокой нише, в добрых пяти метрах от трассы спуска. В дело идет кошка - маленький трехлапый якорь. Несколько неудачных бросков, и Коля, получив четвертую точку опоры, исчезает в Косой щели. «Восемнадцать метров и конец!» сообщает он через несколько минут напряженного ожидания...

Любая, даже самая небольшая и неинтересная в спортивном отношении пещера может таить немало научных загадок и открытий. Поэтому в 19591962 годах сотрудники почти всех отрядов Карстовой экспедиции тоже побывали в пещерах южных обрывов. Конечно, многим из нас были не под силу траверсы и стенные маршруты, пройденные нашими друзьями из Ялтинской секции спелеологов. Но всегда находились более простые решения, ведь труднее всего попасть в такую полость в первый раз.

Так было и с Медовой. Огромный черный овал входа в пещеру хорошо виден на бурой стене горы Морчека даже на расстоянии трех километров, с шоссе Ялта Севастополь. И, глядя на него, трудно поверить, что с плато добраться до пещеры сравнительно легко.

...Рабочий день начался с сильного ветра, трепавшего наши палатки даже в котловине защищенного лесом урочища Бизюка. Каково-то будет нам на безлесном плато? Конечно, штурм Медовой следовало отложить, но приближался контрольный срок возвращения в базовый лагерь, и мы решили выйти в маршрут. Короткий спуск по заросшему травой пологому склону, узкая полочка, россыпь выветренных плит известняка, еще одна полочка и под нами пятисотметровый отвес, замкнутый с востока и запада двумя мощными скальными контрфорсами. Гдето там, в 70 метрах ниже, вход в Медовую пещеру. Стучат скальные молотки: здесь навесить лестницу и организовать надежную страховку можно только на крючьях. И вот одна за другой уходят вниз две 35 метровые секции лестниц, надежно соединенные карабинами. А ветер рвет их у нас из рук, швыряет вниз щебенку, свистит в ушах.

Первым спускается Игорь Черныш, единственный из нас, кто уже был в этой интересной пещере. За ним следуют остальные. Разбились на три рабочие группы. Одна занялась геологической и топографической съемкой пещеры, вторая организует спуск в расположенную несколько ниже шахту. Стены ее выжжены солнцем, выглажены водой и ветром. Это как бы останец подземной полости, вынесенный на дневной свет. Третья группа проводит топосъемку недавно обнаруженной севастопольцами небольшой, но сложной шахты Дружба, по нашим представлениям, входящей в древний комплекс Медовой пещеры. Медовая совершенно не похожа на виденные нами полости. Располагаясь на отвесном обрыве, открытом ветру и южному солнцу, она интенсивно выветривается. Натеки в ее ближней части от прикосновения распадаются, стены шелушатся, с них слоями осыпается разрушенная резкими температурными колебаниями порода. И только глубже, в зоне постоянных температур, появляются обычные натеки.

Огромный коридор пещеры уводит нас все дальше в глубь массива. Все заняты делом. Игорь и я занимаемся топосъемкой и составляем описания пещеры, Виола Серетенская ведет микроклиматические наблюдения, деловито забираясь с жужжащим психрометром во все ниши. Рита Бокова выдаивает натеки собирает на химический анализ конденсационную воду, по капле в минуту сбегающую с острых носиков сталактитов и изъеденных коррозией острых известняковых гребней. Ведь в момент образования конденсационные воды весьма агрессивны. Они растворяют микроскопически малые частицы породы, и со временем ее первоначально гладкая поверхность покрывается бесчисленными луночками, во многих из которых поблескивают каплиразрушительницы. Все идет как обычно. Кроме погоды. Усиливающийся ветер маятником раскачивает лестницу, цепляя ее за кусты шиповника, неизвестно как держащиеся в небольших трещинах породы. Почти полностью прервалась звуковая связь с поверхностью все тонет в реве ветра. Подъем каждого человека требует все больше времени. Возрастает и нервная нагрузка на остающихся в пещере. Ведь мы видим, как болтается в пустоте каждый из поднимающихся, пока не пройдет 35 метровый портал пещеры и не скроется за уступом...

Решаем не рисковать. С последним уходящим наверх передаем записку. Оставшиеся будут ночевать в пещере. Нужно, чтобы нам спустили рюкзак с теплой одеждой, продуктами и водой. Проходит полчаса, сорок минут, и вдруг... Слышен слабый крик, затем треск. Мимо входа в пещеру проносится какаято ветка, а затем, размахивая руками, медленно пролетает человек... Игорь дрожащим голосом спрашивает: Кто это? Неужели... Мысль работает четко, но не могу найти подходящих слов. Нет, Игорь, говорю с трудом, заикаясь, этто не человек. Он падал ммедленно. Это ккомбинезон. Видел, ккак болтались рукава? В этот момент над верхним обрезом входа показался рюкзак, и мы поняли все. Ребята сняли с себя комбинезоны, чтобы обеспечить нам теплую ночевку. Один комбинезон, плохо привязанный, зацепился за кусты и сорвался.

Нет, этого я никогда не забуду, через много дней признался Черныш. В этот момент передо мной прошла, кажется, вся моя жизнь. И я понял, почему вы вылезли из шахты Мира на Караби с седой прядью. Помните, когда на Леню Борисенко пошел камень? Трудно отвечать за жизнь людей... Ночевка в Медовой прошла чудесно. Мы уютно расположились на мягкой подушке из многометрового слоя гуано летучих мышей. Рита приготовила ужин. Заснули не сразу. Перед глазами то и дело вставали подробности нелегкого рабочего дня... Что дало нам исследование этой пещеры? Вопреки представлениям гидрогеологов древний сток подземных вод на юг, к Черному морю, всетаки существовал. Стометровая галерея Медовой и некогда соединявшиеся с ней залы шахты Дружба это останцы древней пещерной системы, только открывающейся на южный склон. Когдато здесь стремительно несся бурный поток, срываясь водопадами в колодцы, выгрызая в известняках характерные полукруглые желоба. В расширениях галереи вода текла свободно, подчиняясь только силе тяжести; узкие вертикальные и наклонные каналы, пронизывающие на разной высоте стены пещеры, она заполняла полностью, приобретая местный сифонный напор.

Сейчас в Медовой мы уже не услышим шума воды. Она нашла себе новые пути в полукилометровой толще известняка. Но закономерности, управляющие ее движением, за протекшие сотни тысяч лет не изменились. И пещера Медовая, так же как и десятки других пещер на южных обрывах яйлы, открытые ялтинскими спелеологами и исследованные Комплексной карстовой экспедицией, должна помочь в установлении этих закономерностей, но уже применительно к современным водотокам, дающим начало источникам. Но это все будет позже. Сейчас наша задача доставить в целости на поверхность полевые дневники, содержащие колонки цифр, торопливые записи, зарисовки и схемы, где неоспоримые факты пока мирно соседствуют с предположениями и гипотезами. В Медовой пещере мы увидели, как разрушаются натеки под воздействием температурного выветривания, обнаружили значительные скопления гуано летучих мышей, нашли черепки средневековой посуды.

«Неужели и сюда проникал человек в поисках добычи или укрытия от непогоды?» подумал я. Ответом мне было только тяжелое дыхание спящих товарищей...