Пятигорск

Дом Верзилиных

Аккуратный прием М. Ю. Лермонтовым лечебных процедур не помешал ему участвовать в жизни «водяного общества». «Гвардейская молодежь,— вспоминает в своих записках декабрист Лорер,- жила разгульно в Пятигорске, а Лермонтов был душою общества и делал сильное впечатление на женский пол. Стали давать танцевальные вечера, устраивали пикники, кавалькады, прогулки в горы...»

Среди постоянных жителей Пятигорска поэт ближе всего познакомился с семейством генерала Верзилина, а также бывал в доме генеральши Мерлини. «В то время,- рассказывает в своих воспоминаниях Н. П. Раевский ,- посещались только три дома постоянных обитателей Пятигорска. На первом плане, конечно, стоял дом генерала Верзилина. Там Лермонтов и мы все были дома».

О частом посещении Лермонтовым семьи Верзилиных мы находим сведения и в воспоминаниях падчерицы генерала Верзилина Эмилии Александровны Клингенберг (в замужестве Шан-Гирей).

«Как сейчас вижу его,- вспоминает она о поэте,— среднего роста, коротко остриженный, большие красивые глаза; говорил он приятным грудным голосом; любил повеселиться, посмеяться, поострить, затевал кавалькады, распоряжался на пикниках, дирижировал танцами и сам очень много танцевал. В продолжении последнего месяца перед смертью он бывал у нас ежедневно. Здесь, в этой самой комнате (зал, где произошла ссора с Мартыновым - С. Н.), он любил рассказывать, танцевать, слушать музыку; бывало, сестра заиграет на пианино, а он подсядет к ней, опустит голову и сидит неподвижно час, другой. Зато как разойдется да пустится бегать в кошки-мышки, так, бывало, нет удержу... Характера он был неровного, капризного, то услужлив и любезен, то рассеян и невнимателен».

Дом Верзилиных на углу нынешних улиц К. Маркса и Буачидзе, переданный в 1946 году Государственному музею «Домик Лермонтова», сохранял свой первоначальный вид до 1895 года, когда по требованию городских властей он, в числе других деревянных домов Пятигорска, был обложен кирпичом. Владелице дома - дочери близкого родственника и друга Лермонтова А. П. Шан-Гирея Евгении Акимовне - для выполнения этого требования пришлось продать занятую садом западную половину земельного участка.

Из бесед с Евгенией Акимовной Шан-Гирей известно, что из всех комнат дома наиболее связанными с памятью о Лермонтове являются две угловые, выходящие окнами на улицу Буачидзе. Из них одна небольшая, крайняя с восточной стороны дома, во времена Лермонтова; была будуаром жены генерала Верзилина - Марии Ивановны.

В своих мемуарах Евгения Акимовна так описывает вид этой комнаты:

«Стены и потолок были обиты ситцем палевого цвета с легкими разводами из цветов во вкусе «помпадур». Тем же были обиты узенькие длинные с узкими спинками диванчики, окаймлявшие стенки. Потолок был тем же обит мелкими складками, которые сходились в средине потолка розеткой, в ней был крючок и висела небольшая люстра с восковыми свечами. В то время, когда был Лермонтов, в этой комнате М. И. Верзилина сидела около круглого стола с работой, она любила вязать кружева на спицах. С одной стороны моя мать (Эмилия Александровна, в замужестве Шан-Гирей) вышивала на пяльцах, тетя Аграфена сидела около же и вязала крючком из разноцветного бисера кошельки, с другой стороны тетя Надежда тоже с каким-нибудь рукодельем. Лермонтов являлся с кем-нибудь из своих приятелей, и велись веселые разговоры. Иногда приходили важные дамы с визитом, Мария Ивановна переходила рядом в парадную гостиную, которая убрана была мягкою мебелью и с цветами на окнах, а молодежь уходила в зал (в нем 13/VII произошла ссора) и занималась музыкой».

Относительно зала, в котором Лермонтов особенно часто бывал, Евгения Акимовна сообщила следующее. Комната эта, называвшаяся раньше залом, угловая с югр-западной стороны дома. В ней четыре окна, из которых два с довольно широким простенком выходят на улицу Буачидзе и два других - во двор. В простенке между окнами на улицу стоял мягкий пружинный трехместный диванчик со спинкою, обитый ситцем (на нем вечером 13 июля 1841 года перед ссорою сидели и вели оживленный разговор М. Ю. Лермонтов, падчерица ген. Верзилина Эмилия Александровна Клингенберг и Лев Сергеевич Пушкин). Над диванчиком висело овальное зеркало. Фортепиано, на котором играл князь Трубецкой, находилось в северо-восточном углу комнаты. Около него перед ссорою стояли и разговаривали Надежда Петровна Верзилина и Мартынов.

Остальную обстановку зала составляли мягкие, обитые ситцем, стулья и составлявшийся из двух отдельных половин круглый раздвижной стол на 50 мест. Половинки стола в сложенном виде были придвинуты к западной и восточной стенам зала, примерно на средине его. Во время вечеров комната освещалась небольшой люстрой и настенными бра.

Из зала, кроме входных, одни двери, по направлению на восток вели в дамскую гостиную и следующую за ней комнату - упомянутый будуар М. И. Верзилиной, а другие на север - в кабинет П. С. Верзилина. Еще одна небольшая дверь в восточной стене, ближе к северу, соединяла зал с темным коридором, который служил для сообщения между другими комнатами дома.

Хозяин дома Петр Семенович Верзилин в 1841 году в Пятигорске не жил. Он находился в это время на службе в Варшаве и, может быть, не встречался с Лермонтовым. Но поэт, несомненно, много слышал о нем в его семье. К. тому же Петр Семенович был одним из старожилов лермонтовского Пятигорска и занимал среди постоянных жителей города видное место. Описывая пятигорское общество, П. А. Висковатый сообщал:

«Между местными жителями пользовался особенным уважением дом бывшего наказного атамана всех кавказских казаков (собственно Кавказской казачьей бригады) генерал-лейтенанта Петра Семеновича Верзилина, сослуживца Ермолова. Имея дочь от первого брака Аграфену Петровну, Верзилин женился на вдове полковника Марии Ивановне Клингенберг, имевшей дочь Эмилию Александровну. От этого брака родилась еще дочь, Надежда Петровна. Кроме этих барышень, наезжала и приемная дочь - Карякина, бывшая за купцом. Хлебосольный хозяин, радушная хозяйка и три красивые, веселые дочери привлекали в дом молодых людей. Веселье, смех, музыка и танцы часто слышались сквозь открытые окна гостеприимного дома».

В «Истории Кавказского Линейного войска» о Верзилине сказано: «Первым наказным атаманом был генерал-майор П. С. Верзилин. Это был чисто боевой генерал, воспитавшийся на военных делах с турками и горцами. Родился он в 1791 году, на службу поступил пятидесятником в 1807 году, в следующем году получил чин корнета, офицерские обязанности нес в течение 24 лет, в 1832 г, был произведен в ген-майоры и, по рекомендации Паскевича, назначен наказным атаманом вновь образованного Линейного войска. В разное время Верзилин служил в Московской милиции, в Александрийском гусарском полку, затем в Нижегородском драгунском и был командиром полков, сначала Волгского, а потом Горского казачьего. Все это доставило обширный опыт в военном и строевом деле и дало возможность неоднократно выказать отличные боевые качества, но не могло научить уменью быть хорошим администратором и знатоком хозяйственного быта казака...В октябре 1837 г. Верзилин был освобожден от обязанностей наказного атамана...»

Дальнейшая служба Верзилина, как видно из воспоминаний старшего адъютанта генерала Граббе Костенецкого, протекала в Варшаве при князе Паскевиче. Эти сведения нашли подтверждение и у Евгении Акимовны Шан-Гирей. От нее в свое время автору настоящей книги удалось узнать сохранившиеся семейные предания о Верзилине и его второй жене Марии Ивановне.

«Петр Семенович Верзилин,-передавала Евгения Акимовна,- во время Венгерской кампании 1849 г. был тяжело ранен саблей в живот. Хотя он и оправился от этого ранения, но позднее умер неожиданно от его последствий во время служебной поездки по Бессарабии и там же был похоронен. Его жена Мария Ивановна, по первому мужу Клингенберг, жила вначале в Тифлисе, очень рано овдовела и переехала с малолетней дочерью Эмилией в Пятигорск, где купила себе домик на углу быв. Дворянской улицы и Верхнего переулка (ныне угол К. Маркса и Буачидзе). Вскоре на одном из балов она познакомилась с молодым вдовцом, представительным и симпатичным П. С. Верзилиным, и вышла за него замуж. Умерла она раньше его (в 1848 г.) от рака».

К имеющимся сведениям о М. И. Верзилиной можно добавить, что, судя по ее малограмотным распискам в книге по сдаче комнат в железноводских казенных домах, она, вероятно, получила самое скромное домашнее образование.

У П. С. Верзилина было две дочери. Старшая - от первого брака и младшая - от брака с Марией Ивановной. Старшая дочь - Аграфена Петровна Верзилина (ок. 1819 - после 1891) - в 1841 году, когда в их доме бывал Лермонтов, считалась невестой ногайского пристава В. Н. Дикова, за которого и вышла замуж в следующем году. Младшая - Надежда Петровна Верзилина (1826-1863) в то время только начинала принимать участие в вечерах. Наиболее близкой знакомой Лермонтова в верзилинском доме была падчерица генерала Эмилия Александровна Клингенберг (1815-1891). Она заняла видное место в биографии поэта. Впоследствии неоднократно выступала в печати с воспоминаниями о Лермонтове.

Мы знаем, что хозяин домика, в котором жил Лермонтов, В. И. Чиляев, имевший возможность близко наблюдать события, предшествовавшие дуэли, отводил ей, в передаче П. К. Мартьянова, довольно некрасивую роль как в дуэльной истории, так и вообще в отношениях ее с поэтом. Однако дальнейшие обстоятельства мешали выяснению ее действительной роли в этих событиях. Немаловажное значение имело то, что она вышла замуж за Акима Павловича Шан-Гирея, близкого родственника и друга поэта. Его высокий авторитет у современников, и в особенности у первого биографа поэта Висковатого, оградил Эмилию Александровну от каких-либо подозрений по поводу ее сомнительного поведения по отношению к поэту, особенно в преддуэльные дни. Благоприятным для нее моментом явилось также недоверие к автору статьи о последних днях жизни Лермонтова П. К. Мартьянову. То, что в статье Мартьянова встречается много разного рода неточностей, не подлежит сомнению, но это не значит, что ему ни в чем невозможно верить