Пятигорск

Лермонтов на Кавказе в 1840 году

Выехав из Петербурга в начале мая, поэт около месяца пробыл в Москве, где посетил своих знакомых. 9 мая он присутствовал на именинном обеде у Гоголя, где читал отрывки из «Мцыри». В последних числах мая он уезжает на Кавказ, на три дня останавливается в Новочеркасске у своего бывшего командира генерала М. Г. Хомутова и 10 июня приезжает в Ставрополь. После кратковременного пребывания здесь он 18 июня командируется на левый фланг Кавказской Линии для участия в экспедиции под начальством генерал-лейтенанта Галафеева.

В письме своему приятелю А. А. Лопухину накануне отъезда в отряд 17 июня Лермонтов пишет: «Я здесь, в Ставрополе, уже с неделю и живу вместе с графом Ламбертом, который также едет в экспедицию и который вздыхает по графине Зубовой, о чем прошу ..ей всеподданнейше донести».

Движение отряда, к которому поэт был прикомандирован, началось из лагеря при крепости Грозной 6 июля, и Лермонтову пришлось принять участие в целом ряде стычек и сражений, из которых самое значительное произошло 11 июля на реке Валерик. Поэт проявил здесь храбрость, отмеченную в журнале военных действий, и был представлен к боевой награде. Этот кровопролитный бой Лермонтов показал в стихотворении «Валерик».

За время с 25 сентября до середины октября М. Ю. Лермонтов участвует в новой экспедиции и снова за боевые отличия представляется к награде. Во второй половине этой экспедиции ему пришлось быть во главе команды охотников, порученной ему после ранения Р. И. Дорохова. Он также принял участие в двух экспедициях в Малую Чечню под начальством генерала Граббе. Первая продолжалась с 27 октября по 6 ноября и вторая — с 9 по 20 ноября. В промежутке между экспедициями поэт жил на Кавказских Минеральных Водах. В письме А. А. Лопухину от 12 сентября 1840 года из Пятигорска М. Ю.Лермонтов сообщал: «Я теперь вылечился почти совсем и еду с вод опять в отряд в Чечню...»

На первый взгляд, можно было бы подумать, что и на этот раз поэт лечился в Пятигорске. Однако в пятигорской книге ванных билетов за 1840 год фамилия поэта ни разу не встречается. Отсюда можно сделать вывод, что Лермонтов написал это письмо проездом через Пятигорск, по-видимому, на обратном пути из Кисловодска.

Из-за отсутствия кисловодских книг ванных билетов в бывшем архиве Управления Кавказских Минеральных Вод установить пребывание поэта в Кисловодске документально невозможно, но мы знаем, что независимо от характера болезни, Кисловодск всегда являлся конечным этапом всякого лечения на Кавказских Минеральных Водах.

Немного позднее Лермонтову, возможно, пришлось встретиться на Кавказе с одним из своих самых близких друзей Святославом Афанасьевичем Раевским, находившимся в то время в должности чиновника особых поручений при Кавказском гражданском губернаторе. Он попал сюда после довольно продолжительного пребывания в ссылке 5 июня 1839 года и пробыл, судя по документам Ставропольского госархива, по крайней мере, до начала октября 1840 года.

По окончании тяжелых экспедиций в Большую и Малую Чечню Лермонтов имел возможность пробыть некоторое время в Ставрополе. Он часто бывает здесь у барона И. А. Вревского в интересной компании, где бывали переведенные на Кавказ декабристы. Вот как описывает вечера у Вревского один из их участников А. Д. Есаков: «...мне вспомнился 1840 г., когда я, еще совсем молодым человеком, участвовал в осенней экспедиции в Чечне и провел потом зиму в Ставрополе... Редкий день в зиму 1840-41 гг. мы не встречались в обществе. Чаще всего сходились у барона Ипп. Ал. Вревского, тогда капитана генерального штаба, у которого, приезжая из подгородней деревни, где служил в батарее, там расположенной, останавливался. Там, т. е. в Ставрополе, действительно, в ту зиму, собралось, что называется la fine fleur молодежи. Кроме Лермонтова, там зимовали гр. Карл Ламберг, Д. Столыпин (Монго), Сергей Трубецкой, генерального штаба: Н. И. Вольф, Л. В. Россильон, Д. С. Бибиков, затем Л. С. Пушкин, Р. И. Дорохов и некоторые другие, которых не вспомню. Увы, всех названных пережил я. Вот это общество раз-два в неделю собиралось у барона Вревского. Когда же случалось приезжать из Прочного Окопа (крепость на Кубани) рядовому Михаилу Александровичу Назимову (декабрист, ныне живущий в городе Пскове), то кружок особенно оживлялся. Несмотря на скромность свою, М. А. как-то само собой выдвигался на почетное место и все, что им говорилось, бывало выслушиваемо без перерывов и шалостей, в которые чаще других вдавался М. Ю. Лермонтов. Никогда я не замечал, чтобы в разговоре с М. А. Назимовым, а также с И. А. Вревским Лермонтов позволял себе обычный свой тон persiflage'a. He то бывало со мной. Как младший, юнейший в этой избранной среде, он школьничал со мной до пределов возможного; а когда замечал, что теряю терпение (что, впрочем, недолго заставляло себя ждать), он, бывало, ласковым словом, добрым взглядом или поцелуем тотчас уймет мой пыл».

Более официальная обстановка имела место на обедах у командующего войсками на Кавказской Линии генерала Граббе, где Лермонтов тогда тоже часто бывал. Об этих обедах постоянно присутствовавший на них А. И. Дельвиг в своих воспоминаниях рассказывает: «За обедом всегда было довольно много лиц, но в разговорах участвовали Граббе, муж и жена, Траскин, Лев Пушкин, бывший тогда майором, поэт Лермонтов, я и иногда кто-нибудь из гостей. Прочие все ели молча. Лермонтов и Пушкин называли этих молчальников картинною галереею».