Горячеводскую долину мы смело можем называть колыбелью Пятигорска. В ласковых ладонях машукских отрогов — Горячей горы и Внутреннего хребта — укрывались от всяческих опасностей и бед первые посетители Вод, рискнувшие жить близ источника в балаганах, войлочных кибитках и собственных экипажах. Здесь ставили свои дома первопроходцы небольшого поселения, со временем ставшего Пятигорском. Самые первые дома появились еще в то время, по словам дочери одного из поселенцев Елены Соболевой, когда «на Горячих Водах почти не было никакого строения, а существовала одна пустота и опасность от набегов».
А раз появились дома, то должен был появиться и архитектор, который делал бы планировку местности, выделял участки для строительства, составлял проекты строений. Всем этим занимался губернский архитектор Степан Мясников. Жил он в городе Георгиевске, но по долгу службы постоянно бывал в курортном поселке у подножья Машука и хорошо понимал, какое большое будущее его ожидает. Следуя призыву губернатора М. Малинского к своим подчиненным строить на Горячих Водах жилье, Мясников и себе взял участок в Горячеводской долине. В (1815 или 1816) году на нем вырос сравнительно небольшой, со вкусом выстроенный одноэтажный дом с парадным входом и пятью окнами по фасаду. Скорее всего, сам архитектор в нем не жил, разве что во время приездов на Горячие Воды, а в основном сдавал комнаты приезжим. Возможно, поэтому дом не стал местом, напоминающим о человеке, много сделавшем для первоначального обустройства Кавказских Вод. Впрочем, не только поэтому. Так уж получилось, что и широкой известности в истории Пятигорска Степан Данилович не получил — затмили его славой приезжие коллеги, братья Бернардацци. И дом его сделался ценным памятником истории при следующем владельце, поселившемся здесь в 1835 году. Это был штаб-лекарь И. Е. Дроздов, помощник главного врача пятигорского военного госпиталя и лечащий врач Л. Н. Толстого. Сын священника, Иван Ефимович Дроздов готовился пойти по стопам отца. Но, будучи направлен в Московскую медико-хирургическую академию, стал военным врачом, почти вся жизнь которого оказалась связана с Кавказом. По словам его сына, Иван Ефимович, «в свое время популярный на Кавказе и как врач, и как добрый человек, оказывавший пособие страждущим не только знаниями медицинскими, но частенько и кошельком своим, поселился в Пятигорске в 1835 году, где, выражаясь его собственными словами, он и засел, как Илья Муромец на дуб, с которого не слезал до кончины своей в 1868 году, невзирая на весьма выгодные предложения
начальства». Дроздов был не чужд литературе — он печатался в журнале «Современник», а также других периодических изданиях той поры. В 1853 году в Ставрополе вышла его книга «Кавказские Минеральные Воды», которую можно считать одним из первых путеводителей по курортному региону. Позднее книга Дроздова о кавказских курортах была выпущена в Царском Селе.
...Их знакомство состоялось 17 мая 1852 г., на следующий день после прибытия Толстого в Пятигорск на лечение. Первая встреча была, естественно, официальной. Осмотрев пациента, доктор прописал ему традиционное лечение. Деловой характер их отношения носили и позже. Об этом можно судить по тому, что довольно долгое время Толстой в своем дневнике называет лечащего врача доктором, записывая это слово то с маленькой, то с большой буквы. Догадаться, что он имеет в виду именно Дроздова, можно лишь по записи от 20 июня 1852 года: «Доктор был, я его не застал, он привез «Современник», в котором повесть М. Михайлова «Кружевница», очень хороша». А мы знаем, что Иван Ефимович был связан с этим журналом и, конечно же, получал его, думается, в отличие от остальных медиков Пятигорска. А 22 июня 1852 года Лев Николаевич записал в дневнике о том, что «назвался к Дроздову» (имеется в виду, в гости). Тем же вечером он побывал в доме у доктора, где, по его словам, «был застенчив, но приличен». В дальнейшем, бывая у Дроздова,
Толстой близко познакомился и с его семьей. Хозяйка дома Мария (по другим данным, Марфа) Николаевна была дочерью начальника Тифлисского арсенала. Толстой слегка иронизирует над ее боязнью быть признанной за провинциалку. Сын Ивана Ефимовича Иван был гораздо моложе Толстого, и потому особо близких отношений у них не возникло. Впоследствии, уже будучи полковником, Иван Иванович написал воспоминания — «Записки кавказца», где рассказал о посещении их дома Львом Николаевичем, в частности, о его совместных занятиях музыкой с дочерью доктора:
«Устраивались дуэты с аккомпанементом на фортепиано, на котором играла старшая сестра моя Клавдия, впоследствии Любомирская, виртуозка в игре на фортепиано, как о ней отзывались». Лев Николаевич, будучи человеком музыкальным, не раз играл с Клавдией «в четыре руки» достаточно серьезную музыку. «Выбор пьес был трудный. Лев Николаевич предпочитал Бетховена или Моцарта всем остальным композиторам, и в особенности итальянской музыке, которую считал «сладенькой». Но сестра играла достаточно хорошо, чтобы их партии проходили возможно гладко».
Летом 1853 года писатель близко сошелся с медиком, у них появились общие литературные интересы, обнаружилось и общее увлечение верховой ездой. Уезжая из Пятигорска, Лев Николаевич подарил доктору подзорную трубу, которая долгие годы хранилась у Дроздовых. Следующим после семьи Дроздовых владельцем дома стал ресторатор из Одессы по фамилии Карута, скорее всего, грек по национальности. В его красавицу-дочь влюбился известный конезаводчик, ногайский князь Султан-Гирей — ради того чтобы жениться на ней, он даже согласился сменить веру. Дом со временем достался в наследство от отца новоиспеченной княгине, которая стала последней его владелицей. После революции домовладение поделили на коммунальные квартиры, жильцам которых ничего не было известно о прошлом здания и его хозяевах.
Лишь в послевоенные годы поисками дома, где в гостях у Дроздова бывал Толстой, занялись сотрудники Музея-заповедника М. Ю. Лермонтова. В Государственном архиве Ставропольского края удалось обнаружить купчую, свидетельствующую о продаже отставным титулярным советником Мясниковым своего дома Марфе Николаевне Дроздовой. Дом в ту пору представлял собой «деревянное строение на каменном фундаменте о пяти комнатах с двумя сенями и двумя же крыльцами, покрытый камышом». Изучая старые планы Пятигорска, сотрудники музея нашли участок № 4, принадлежавший Мясникову, — на нем и стоял «дом Дроздова». Его современный адрес — проспект Кирова, 9. В более позднее время дом был обложен кирпичом, камышовую крышу сменила железная. Но облик его остался прежним. Стараниями краеведа Ю. С. Федотова на стене исторического здания появилась мемориальная доска, сообщающая о визитах Л. Н. Толстого в дом штаб-лекаря И. Е. Дроздова.
Общественность Пятигорска не раз ставила вопрос об открытии в этом здании музея Толстого, но пока решить его не удалось.
Использование контента в рекламных материалах, во всевозможных базах данных для дальнейшего их коммерческого использования, размещение в любых СМИ и Интернете допускаются только с письменного разрешения администрации!
Горячеводскую долину мы смело можем называть колыбелью Пятигорска. В ласковых ладонях машукских отрогов — Горячей горы и Внутреннего хребта — укрывались от всяческих опасностей и бед первые посетители Вод, рискнувшие жить близ источника в балаганах, войлочных кибитках и собственных экипажах. Здесь ставили свои дома первопроходцы небольшого поселения, со временем ставшего Пятигорском. Самые первые дома появились еще в то время, по словам дочери одного из поселенцев Елены Соболевой, когда «на Горячих Водах почти не было никакого строения, а существовала одна пустота и опасность от набегов».
Идёт загрузка...