Христианское храмовое зодчество Северного Кавказа

Заключение

Северный Кавказ и Северное Причерноморье — один из тех регионов, где археологические объекты и многочисленные письменные источники византийских и восточных авторов дают нам более полную и яркую картину распространения христианства, чем сохранившиеся объекты, представляющие традиционный интерес для архитекторов. Значительный прогресс в изучении средневековой христианской культуры в регионе достигнут в послевоенные десятилетия благодаря усилиям археологов, хотя, безусловно, какие-то еще неоткрытые церкви остались на рассматриваемой территории. Воссоздание цельной картины средневековой христианской культуры региона, тем не менее, возможно лишь на основе комплексного анализа сохранившихся архитектурных объектов с привлечением данных археологии и исторических документов. В предлагаемой работе была предпринята попытка систематизации памятников христианской архитектуры Северного Кавказа и Северного Причерноморья, в этих отдаленных от конфессиональных центров провинциях. Кроме этого были установлены связи, объединяющие столь многообразное христианское зодчество региона.

Территорию Северного Кавказа, Северного Причерноморья и Подонья представляется возможным рассматривать как единую территорию византийской провинции периода VI-XII вв. в силу интенсивности торгового взаимообмена, общности уровня социального развития, единого времени внедрения христианства с выделением конфессиональных центров. Распространение христианства на данной территории преимущественно проводилось на основе целенаправленной государственной политики Византии, использовавшей в качестве опорных пунктов ранее сложившиеся христианские центры: Боспор, Херсонес, Анакопию. Однако нельзя исключить и возможность привнесения христианской веры с территорий христианских государств, в период раннего средневековья имеющих с Византией тесные культурные связи - Иберии, Армении, Кавказской Албании, а также из Малой Азии.

Преобладающим явлением в период распространения христианства на рассматриваемой территории было строительство храмов на основе византийского архитектурно-строительного канона, по образцу, привносимому миссионером. По моему мнению, при разбивке здания главным размером образца была ширина здания, так как это определяло пролет арки свода, а также размер подкупольного квадрата, определяющий параметры крестово-купольной системы. Применялись первичные и вторичные образцы. Первичными образцами могли быть церкви близлежащих конфессиональных центров: Херсонеса, Боспора, Абазгии, Малой Азии. Вторичными - церкви, построенные на вновь осваиваемой территории первыми. Архитектурные характеристики образца определялись преимущественной важностью внутреннего пространства церкви, обусловленного особенностями богослужения.

Важность пространственных характеристик интерьера храма отражена в текстах, поясняющих литургию, начиная с VIII в. Внешние формы храма были второстепенными и создавались на основе региональных представлений о культовом здании, формируя региональные особенности христианских храмов конкретных территорий. В немалой степени этому способствовала нехватка строительных кадров даже в самой Византии, вследствие чего для строительства церкви в провинции приглашались местные строительные кадры. Существовала практика обучения старших мастеров в провинциальных конфессиональных центрах: Херсонесе, Боспоре, Абазгии, Иберии, о чем свидетельствует общность архитектурно-строительных приемов, применяемых на исследуемой территории. Таким образом, местные архитектурно-строительные предпочтения играли немаловажную роль в формировании архитектурных особенностей церквей рассматриваемой византийской провинции.

При этом в процессе многовекового взаимодействия вариантов христианских культур в регионе не были выработаны общие традиции христианского храмостроения. Можно говорить о существовании особенностей архитектуры храмов Центральной Алании, Восточной Алании, Западной Алании, Зихии, Дидо, Хазарии, народа нахче, Кавказской Албании, Двалетии, Дигории, Тмутаракани - несмотря на то, что в долгий период христианизации каждая из формировавшихся христианских культур подвергалась давлению со стороны конфессионального центра с целью «унификации» их в единую культуру храмостроения.

Регионально-этнические варианты христианской культуры претерпели в ходе совместного существования на данной территории те или иные изменения, приобретая некоторые признаки других культур. Вместе с тем все они сохранили свою культурную идентичность, соответствие изначальному содержанию традиционной культуры. Динамика морфологии пространства и архитектурной формы христианских храмов Юга России зависела в каждой этнической группе от активности внедрения и сохранения в христианской культуре языческих черт при незначительном воздействии христианских культур друг на друга и преобладании эволюционных процессов над процессами влияния.

Предпосылки формирования региональных особенностей христианского храмостроения региона были заложены в дохристианский период. Дохристианские культовые объекты Северного Кавказа не имели внутреннего пространства, поскольку для этого периода было характерно поклонение обожествленным силам природы, а для этого требовалось открытое пространство Неба. Объектами поклонения являлись камни, пещеры и священные деревья, как отдельно стоящие, так и группы их. В некоторых случаях из камней выкладывали открытые ограды, столы, скамьи.

Христианство привносит такое явление, как замкнутое пространство храма, но, несмотря на это, под воздействием дохристианских представлений размеры храма намеренно делались небольшими, чтобы оставить табуированным для основной массы населения внутреннее его пространство. Храм становится своего рода алтарем, куда может входить только избранный — священнослужитель. Это не противоречит ранним установлениям христианства, предполагающим, что нельзя входить в храм до очищения от греха и воцерковления. Наличие скамей для сидения внутри многих храмов Северного Кавказа, а также в открытом огороженном «дворике» рядом с храмом не может означать изначальное использование их для языческой трапезы. Эти скамьи могут быть только отголоском скамей для клира в алтарях и южных приделах раннехристианских церквей.

Нельзя не признать языческую природу ритуалов, происходящих у горских храмов. В связи с удаленностью от конфессиональных центров христианское богослужение не было принято здесь в чистом виде - оно осложнилось языческими ритуалами. Кроме того, многими исследователями отмечено периодическое усиление влияния язычества в горах Северного Кавказа, что, несомненно, влияло на богослужение.

Впервые действа, происходящие у горских храмов, были зафиксированы в XVII в., когда уже вновь был активизирован процесс оязычивания народов на данной территории. Однако длительное существование горской культуры в условиях самоизоляции, выработка и сохранение традиционной культуры в области домостроения и башенного зодчества позволяют предположить, что зафиксированные действа сформировались достаточно давно и сохранились в относительно неизменном виде. К языческой традиции относится и расположение храмов на вершинах гор, в живописных, труднодоступных местах, с которых открывается вид на все ущелье. В таких местах человек должен был, видимо, чувствовать могущество Бога, согласно языческим представлениям, слившегося с могуществом сил природы.

В некоторых архитектурных культурах, например на территории Осетии и Ингушетии, дохристианские представления о форме, организации пространства и ритуальной церемонии наложили настолько яркий отпечаток на христианское зодчество, что оно до настоящего времени является предметом споров — можно ли его вообще отнести к христианской архитектуре.

Прежде всего, в этих регионах очень сильны были патронимические структуры, стремящиеся сохранить независимость отдельного рода, имевшего своих «небесных» патронов. При распространении христианства христианские святые в сознании горцев ассоциировались с дохристианскими богами. Поэтому у осетин и ингушей пользовались особым уважением Св. Георгий, Св. Илья, Св. Николай, Св. Феодор, Пресвятая Богородица Мария и некоторые другие. Распространяющим здесь христианство державам в первую очередь важна была формальная сторона его принятия, присоединение данной территории к той или иной епархии. В этом регионе, являющемся сосредоточием стратегических перевалов и торговых путей, вели миссионерскую деятельность представители различных епархий. В официальной византийской хронике регион относился к Аланской епархии, но еще в XIII в. Епископ Феодор отмечает негативную деятельность священника «из страны лазов». Поспешность рукоположения новых священнослужителей приводила к искажению смысла христианской веры, в дальнейшем распространяемой уже не миссионером «из центра», а вновь появившимися «священниками». При этом горцы воспринимали уже не искупительную сущность христианства, а то, что было им понятнее, — «проповедуемую» смесь христианской веры и языческой мифологии.

Адекватному, более глубокому восприятию христианства мешало также постоянное стремление народов данной территории к независимости. Вследствие вышеуказанных причин культовая церемония, проводимая у храма, во многом сохранила свой языческий характер. Учитывая необычность и яркое своеобразие архитектуры ингушских и осетинских храмов, необходимо признать, что источник проникновения христианства был не единственным. Наряду с Грузией и Византией, это могла быть Армения, ряд сходных черт с архитектурой которой также прослеживается в храмах Ингушетии.

Наличие подземных склепов-усыпальниц в ряде ингушских и осетинских храмов (Тхаба-Ерды, Таргимский храм, храмы Верхнего Джулата) может свидетельствовать о деятельности миссионеров западно-христианской церкви. В XIII в. они предпринимали активные действия по христианизации Северного Кавказа, по территории которого проходили важнейшие торговые пути на восток. В границах торгового пути находилась и территория Ассиновской котловины. В Верхнем Джулате существовала католическая кафедра. Здесь важно отметить, что не было единственного, сильного влияния, что подтверждается наличием ярко выраженных особенностей как ингушских, так и осетинских храмов. Христианская религия не могла резко отвергать дохристианское мировоззрение - важно было постепенно приобщить горцев к христианству. В итоге сформировался интересный конгломерат, нашедший отражение в архитектуре.

Чрезвычайно распространенный в средневековье способ строительства храмов по образцу в Ингушетии и Центральной Осетии (Восточной Алании) встречается редко. Каждый объект, каждый культовый комплекс здесь индивидуален. Он отражает как взаимодействие христианской религии и языческой мифологии, так и обожествление природы конкретного места. Архитектура каждого объекта в отдельности может показаться примитивной, но архитектура всего комплекса в целом, включающая путь от объекта к объекту, виды на окружающее пространство гор и ущелий, систему священных деревьев и камней на этом пути, изменения движения солнца во время шествия, представляет собой уникальное явление. Индивидуальные в каждом случае, культовые комплексы Ингушетии и Осетии в то же время позволяют сделать обобщающие выводы о своеобразии культовой архитектуры каждого из этих регионов.

Проникнув в тот или иной регион и этническую группу, христианское богослужение преобразовывалось, приобретая конкретное местное своеобразие. Это находило отражение в изменениях морфологии пространства и семантике форм храма. Есть примеры, когда введение новой тектонической системы для большего соответствия внутреннего пространства происходящему в нем священнодействию неожиданно порождало новую пространственную концепцию храма, которая впоследствии развивалась и подкреплялась особенностями богослужения. Наличие и длительность этапа преимущественно идеологического осмысления пространства и формы храма в большой степени обусловлены политикой государственного невмешательства в храмостроение вследствие отсутствия сильной государственной и церковной власти в субъектах рассматриваемого региона и, соответственно, отсутствием религиозно-идеологического давления и «государственного архитектурного стиля» в храмостроении.

Идеологическую подоснову формирования регионально-этнических особенностей архитектуры христианских храмов региона составлял религиозный синкретизм мировоззрения населения, отражавшийся в архитектуре в разной степени в каждом конкретном регионе. Причинами религиозного синкретизма были удаленность от конфессиональных центров, деятельность миссионеров разных конфессий, сложная политическая обстановка, имевшая место в течение всего исследуемого периода, постоянно обновляющийся пестрый этнический состав населения. Следствием религиозного синкретизма стало возникновение региональных вариантов христианства, осложненных некоторыми дохристианскими представлениями, явлениями вторичной мифологизации языческих понятий, получавшими отражение в архитектуре церквей.

Регионально-этнические варианты христианства сформировали особенности региональных богослужений и внутренней обстановки храма, нашедшие отражение в пространственной организации церквей. Непрерывное существование христианского населения на данной территории с VI в. наряду с резким изменением образа жизни населения в XIII-XIV вв., в связи с политическими катаклизмами (переход от оседлого образа жизни к кочевому, самоизоляция в горах и т. д.) привели к формированию еще более самобытных форм христианства и соответствующей архитектуры христианских храмов (храмовое зодчество горских народов, христианское храмостроение золотоордынского периода). По окончании периода средневековья в регионе начинает проводиться политика государственного регулирования храмостроения, наступает этап морфологического осмысления пространства и формы храма, когда процесс проектирования основывается не на религиозно-мировоззренческой концепции, а на композиционно-эстетических идеалах как самого архитектора, так и его времени.

Таким образом, ведущим фактором, определяющим особенности храмовой архитектуры региона, оказывается регионально-этническая трактовка христианской культуры. Вторым по значимости фактором является использование местных тектонических и конструктивных приемов.

Регионально-этнические особенности архитектуры христианских храмов рассматриваемой территории наиболее ярко проявлялись во внешних формах зданий и в расположении храма по отношению к поселению, его взаимосвязи с ландшафтом и природным окружением. В меньшей степени особенности нашли отражение в пространственной организации храмов. Размещение храма в структуре поселения не регламентировалось каноническими установками византийской церкви и являлось прерогативой местного населения, в результате чего храмы размещались в соответствии с дохристианскими представлениями о местоположении сакрального объекта, а также в соответствии с ментальностью и образом жизни народности.

Использование в наружных формах зданий традиционных архитектурных форм также представляет собой элемент язычества. К ним относятся, например, внешнее сходство некоторых храмов Осетии и Ингушетии со склеповыми сооружениями, использование отдельных элементов традиционной архитектуры - полочек ступенчато-пирамидальных завершений, применяемых даже в завершении апсиды, фаллических шишек и гребней, поперечных каменных и деревянных балок для метания дротиков и вкладывания нычей и колокольчиков. Можно отметить также украшение фасадов храмов рогами, петроглифами, отпечатками рук, скульптурным изображением барана, отсутствие алтарной абсиды в некоторых храмах, устройство входа не с западной, а с южной стороны, наличие с южной стороны ограды для проведения пиршества с жертвенным животным.

Наиболее ярким отражением сохранения и использования дохристианских элементов в христианской архитектуре являются тектонические системы рассмотренных групп объектов. Сформировавшаяся в дохристианских культовых объектах конструкция впоследствии применяется при строительстве храма. Это относится, например, к ложносводчатому перекрытию, использовавшемуся в склепах. То же самое относится к способу кладки, например, выкладывание углов сооружения более крупными камнями для увеличения прочности. В то же время привнесение традиций христианского храмостроения в ряде случаев способствовало освоению другой, более совершенной техники строительства, необходимой для возведения сложных конструкций христианского зодчества, к примеру, клинчатого или стрельчатого свода крестовокупольной системы, необходимых и обусловленных символикой новой религии.

По итогам проведенной работы можно выделить три основных этапа формообразования христианской архитектуры региона, соответствующие трем волнам христианизации. Первая волна относится к VI—VII вв. и связана с деятельностью Византии на западе рассматриваемой территории и Армении — на востоке. Второй период активизации распространения христианства - Х-ХII вв., и связан он с деятельностью Византии и ее провинциальных конфессиональных центров — Малой Азии, Херсонеса, Боспора, Абазгии, Тмутаракани. Третья волна христианизации начинается в XIII в. - активизируются Грузия и католические центры - Генуя и Венеция, продолжают сохранять активность малоазийские центры — Трапезунд, Севастия. При этом христианское строительство на территории Северного Кавказа и Северного Причерноморья не являлось процессом количественного увеличения и качественных изменений объектов, усложнения их планов и архитектурных типов. Каждая новая волна христианизации формировала новые типы христианских сооружений, в ряде черт находящиеся в русле общих тенденций христианской архитектуры, но всегда отличающиеся большой долей регионального своеобразия, обусловленного религиозным синкретизмом.

Основная черта первого, раннехристианского периода — строительство некупольных базиликальных зданий. Преобладание базилики - характерная черта раннехристианского строительства на большей части территорий. Исключение составляет лишь южная часть Кавказской Албании, где под влиянием Армении имели место круглые купольные церкви. В то же время в этот период сформировались оригинальные типы церквей, соответствующие региональной трактовке христианского богослужения, например, церкви в Верхнем Чирюрте и Лыгыте.

Второй период, прежде всего, отмечен строительством крестовокупольных храмов на территории Центральной Алании. Однако наиболее распространенным типом церковного здания в данный период являлась небольшая однонефная церковь, иногда усложненная различными дополнительными помещениями. Такая церковь, в первую очередь, проста в исполнении, что было немаловажно в условиях строительства храмов новой религии местными строительными кадрами. Кроме того, с помощью дополнительных помещений ее нетрудно приспособить к потребностям богослужения, возможно, отличающегося оригинальностью в связи с наслоениями дохристианских культов. К тому же церкви с одним нефом могут быть достаточно разнообразны: с заплечиками и без, без апсиды, с граненой апсидой, а также при варьировании пропорций, соотношения длины и ширины, использовании различных сакральных модулей.

В церквях этого периода не наблюдается связи между функцией церкви и ее композиционным типом. Литургическое, крещальное и мемориальное пространства могут сочетаться в одном здании, причем зоны, выделенные для названных функций, разнообразны в зависимости от того, в каком регионе построена церковь. При этом крестообразная, например, в плане церковь необязательно несет мемориальную функцию. Особенностью храмового зодчества исследуемой территории является то, что помимо трех перечисленных функций могли понадобиться пространства и для других, имеющих корни в дохристианской культуре. В связи с удаленностью от конфессионального центра на данной территории происходило «запаздывание» некоторых типов церковных зданий, о чем свидетельствуют обнаруженные две базилики, датируемые X в.

Третий период характеризуется активизацией на рассматриваемой территории многих конфессиональных центров со сформировавшимися, достаточно различными направлениями христианства — восточно-христианской, западно-христианской, армяно-григорианской и грузинской церквей. В то же время в этот период возросло стремление народов данной территории освободиться от любого влияния, что вызвало актуализацию дохристианских верований, вторичную мифологизацию христианской культуры. Такая ситуация способствовала формированию достаточно оригинальных форм христианской архитектуры. Строительство храмов по образцу в указанный период практически не происходило. Каждый храм был оригинален, и достаточно трудно найти объединяющие признаки даже в группе храмов, расположенных на территории одного государственного или этнического объединения. По моему мнению, единственным объединяющим фактором в этот период остается использование сакральных модулей, по-прежнему основанных на византийских футах.

Величина модуля привносилась в различные регионы рассматриваемой территории из сопредельных конфессиональных центров. Она не являлась дохристианской сакральной величиной и не использовалась в домостроительном, башенном или склеповом зодчестве, несмотря на то, что другие элементы маркировки дохристианских святынь в храмостроение привносились: отпечатки рук, орнамент, рога, скульптуры голов баранов, петироглифы, голгофы, а также архитектурно-строительные приемы и конструкции. В каждом ущелье Северного Кавказа формировались свои архитектурно-планировочные особенности церквей, но разбивка их велась на основе привнесенной величины - модуля, который с течением времени становился, сакральным, и поэтому сохранялось тождество их размеров с используемыми в Византийском мире саженями.

Анализ применения сакральных модулей в храмостроении Северного Кавказа показал, что характерной особенностью храмостроения рассматриваемой территории является применение внутренней разбивки церквей. Особенно это касается ширины храма. Однако в ряде случаев применялась внешняя разбивка, что было связано с изменением отношения в данном случае к сакральной функции храма. Более значимым становилось не внутреннее пространство храма, а его «влияние» на окружающую территорию, т. е. его градостроительное положение. Это связано с горским дохристианским пониманием роли святилища — оно было «хранителем» ущелья или его части. При этом храмом являлась территория вокруг объекта, а алтарем - его внутреннее пространство.

Изучение процессов становления и развития христианской культуры в пограничном регионе, каким является Северный Кавказ, неизбежно оказывает влияние на уровень знаний о глобальных путях истории многонациональной российской архитектуры, а также о месте этих своеобразных вариантов христианского зодчества в византийской и общемировой христианской архитектуре.