Ессентуки

Образ города-курорта в прозе и стихах

В XIX веке особенно много писали о Ессентуках журналисты, выступавшие с критикой беспорядков, которых на «захолустном» курорте было немало.

«Королем фельетона» называли известного всей России сотрудника газеты «Русское слово» Власа Михайловича Дорошевича (1864—1922). Смелый и авторитетный, он умел ловко «обойти» цензуру и протащить в прессу крамольные запрещенные мысли, не боялся и не щадил самых влиятельных людей. Часто бывал на Водах, лечился в Ессентуках. Один из своих фельетонов о «Минералках» он облек в форму «Легенды о происхождении Кавказских Минеральных Вод».

Все годы существования этой группы энтузиасты отечественной бальнеологии, хорошо понимая огромное общественное значение курортов для России, неустанно сражались за их благоустройство, удобства больным, удешевление жизни и лечения. Но в «царстве господина Купона» государство слабо контролировало частных владельцев санаториев, гостиниц, лиц, сдававших комнаты приезжим. Хозяева несли весьма слабую ответственность и за гигиеничное содержание жилищ, и за качество питания, и особенно за цены, которые в разгаре сезона произвольно повышались.

В фельетоне-легенде Дорошевича говорится, будто аллах, снизойдя к мольбам проживавших на Водах людей, подарил им «горы высокие, чтобы защищали их от ветров, холодных и знойных, дал источники целебные против всяких болезней. Дал женщин красивых и, ударив в скалу, дал им нарзан: живите и веселитесь!» Но люди были недовольны: уж очень много приходилось работать для пропитания! «Улыбнулся на жалобы людей, живших в земном раю, и по глубокой мудрости своей дал им корову», с выменем, полным молока.

Снова возроптали люди, им хотелось увидеться с соседями, поглядеть окрестные горы, но идти туда было трудно, сил мало. Он дал им лошадь, «горбоносую, кабардинской породы. Уши торчком, глаза, как у человека». Джигитами стали все, . носились вскачь по горам днем и ночью. Тоже плохо: кормить надо коня, разборчив он в пище. Дал он им свинью, что сама землю носом роет, корм себе добывает. Плохо опять людям: не во что одеваться! Дал овец, чтобы из их шерсти одежда у людей была. Тоже не понравилось: «Ты к ней стричь, а она — рогами! Зачем нам такой злобный зверь».

И тогда он сказал: «Если уж и овца для вас зла, пошлю я вам создание такое, что смирней не сыскать, которое можно стричь, доить, на котором можно выезжать сколько угодно. Создание нетребовательное, что хочешь— все съест. В какой хочешь грязи будет валяться. И при том безответное». И дал им «курсового» больного.

...С тех пор и живут жители теперешних Ессентуков, Кисловодска, Пятигорска и Же-лезноводска курсовыми больными. И когда им говорят: «Не стригите так больных! Не доите их! Зачем кормить их всякой дрянью? Не смейте в грязи держать!— они отвечают: «На то воля аллаха!» Много писали о ессентукском курорте и писатели-сатирики. Редактор популярнейшего «Сатирикона» Аркадий Аверченко,— автор книги «Рассказы для выздоравливающих», в одном из них сожалел: «... в Ессентуках промывают желудки, и человек рождается заново. Вот бы найти курорт, где промывают мозги, человек и жил бы дольше»...

Писательница-юморист и сатирик Н. Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая) (1872—1952) особенно часто посещала Кавказские Воды и даже выступала перед публикой вместе с Аверченко в «Литературном дивертисменте», как назван был их вечер на афише. Тэффи оставила много юмористических рассказов о курортном быте, о пустоте и тупости посещающих Воды буржуа, о недобросовестных врачах, о беспорядках и зло­употреблениях. Один из сборников так и называется «Курорты». Она писала, что курорт состоит из следующих «элементов»: воды, которая беспечно льется из кранов, докторов, получающих деньги и делающих «знающее

лицо», больных, поддерживающих благосостояние врачей, и музыки, которая «допекает больного, чтобы он не так быстро поправился». В книге «Вчера» Тэффи дает целую серию очерков. О том, как «прут» на курорты, из-за моды, хотя там все переполнено:

«Вы читали, какие ужасы на Кавказе делаются? Говорят, даже питьевой воды не достать, не то что минеральной! ...Мечется за своим столиком златокудрая барышня, продающая билетики на ванны. Маленький утлый столик ее трещит и качается под напором штук двадцати плотных дам, ожидающих своего номера. — Господи, да соблюдайте же очередь! Смотрите, вы мне чернильницу опрокинули!.. ...— Соблюдайте очередь! Тоже выдумают! Хороши порядки. Я пришла брать ванну, а мне вместо ванны велят брать какую-то очередь! ...И прут...» - И рассказывают «ужасы» о докторах: тот убил пациентку за то, что мало заплатила, другой за большие деньги принимает вне очереди, а за еще большую сумму составляется очередь на то, чтобы быть принятыми вне очереди, потом вне внеочереди... «Один банкир, говорят, в десятой степени «вне» перенес. Одиннадцать тысяч заплатил, с докторов повидался,но тут же и с ума сошел

Переполнены все гостиницы: «Рассказывают мрачные легенды о том, как одному больному пришлось жениться на дочери швейцара, чтобы тот согласился записать его сто пятнадцатым на право ночевать под лестницей...»

Квартирные хозяева побивают все рекорды недобросовестности. Их ограничили таксой на сдачу комнат, и они всеми неправдами «выбивают» деньги из квартиросъемщиков. Берут даже за молоко на несуществующего ребенка, потому что «не пусти я вас, я могла бы пустить с ребенком и оплатой молока».

В десятках разных смехотворных комбинаций Тэффи клеймит стяжателей. На курортах, говорит она с юмором, существует «швейцарский образ правления»: только через берущих взятки швейцаров гостиниц, врачебных кабинетов можно получить желаемое. У швейцаров есть собственные «чиновники особых поручений», которые помогают брать взятки. Затем добыча делится между ними, швейцаром и хозяевами предприятий. Все это описано очень смешно и зло: «Борьба со швейцаром и всей системой швейцаризма очень сложна и трудна» и вынуждает публику уезжать за границу, но и там те же нравы и порядки...

В 1916 году в Ессентуки приезжали и выступали перед публикой поэты-футуристы Василий Каменский и Владимир Гольцшмидт. С ними собирался и Маяковский, но не смог: отбывал воинскую повинность. Футуристы, в те годы «эпатирующие буржуа», появились в парке в экстравагантных нарядах, с морковками вместо цветка в петлице. В афишах, ими составленных, рекламировались «солнечные радости тела»: «футурист жизни» Гольцшмидт, сделав доклад на эту тему, разбивал об голову доски (оказавшиеся очень крепкими при проверке их публикой). В зале театра «Парк» рояль они подвесили к потолку. Над ними откровенно смеялись. В «Кавказском слове», однако, напечатали стихи Василия Каменского о Водах и отметили, что здесь постоянны встречи с артистами, композиторами и с... «чудаками», как футуристы, А. Л. Дуров и Никита Балиев — известный в те годы основатель и конферансье кабаре «Летучая мышь».

Василий Каменский, впоследствии подобно Маяковскому отошедший от футуризма и ставший хорошим советским поэтом, после приезда в 1916 году оставил стихотворение «Ессентуки»:

Святая очередь святого исцеления,
Четвертый номер, пятый бювет,
Где ярче верят в переселение
Сердец и душ на вечность лет.
Святая очередь святого исцеления.
О, восемнадцатый — первый бювет,
Где так хрустальны сновидения,
Когда томится в «хвосте» поэт.
Святая очередь святого исцеления!
О ты семнадцатый, как Иордан —
Для возрождения — для расцветания
Даешь здоровья щедро дань!

Ах, минеральные, вы — светловодные,
Вы жизнедатные источники сил,
Соки земные искристо-холодные,
Вас до чудес каждый гость возносил.
И я, как и все, благодарный стихии,

Здоровье сберег на запас — в сундуки — И радости полный, пою вам стихи я,
Вам, воды целебные — Ессентуки!.. А я, свой бокал поднимая игральный,
Весело пью за восемнадцатый «хвост».
Я — весь ессентукский, я весь минеральный,
Весь — поэтический тост

Сейчас читатели часто спрашивают в библиотеках и магазинах книгу советского писателя А. Т. Губина «Молоко волчицы», вышедшую уже несколькими изданиями у нас в стране и за рубежом.

Андрей Терентьевич Губин — житель Ессентуков и потомок казаков, которые первыми заселяли землю «пятигорских черкас». К 150-летию рождения М. Ю. Лермонтова им был написан романтический рассказ «Клинок» - о том, как ессентукский казак дарит прискакавшему в станицу Лермонтову свой старинный кинжал. Такого факта в документах о поэте нет, но художественная фантазия писателя точно воспроизводит атмосферу того, что могло быть в дни, когда Лермонтов здесь жил. Образы героев рассказа и вся обстановка удивительно точны и верны

В большом историческом романе «Молоко волчицы» в прекрасных художественных образах дана всеобъемлющая картина истории Ессентуков. Начинается роман так: «В лето от Рождества Христова тысяча восемьсот одиннадцатое шли на Кавказ два полка...» и заканчивается описанием могилы казака, тело которого «везли на колхозном грузовике». Три брата, казаки Есауловы — три судьбы. Сложные. Трудные.

Два быта — местный станичный и курортный. Последний увиден писателем как-то особенно, из глубины гущи народной. Художественно-обобщенно описаны события «на курсу», то есть в курортной части города. Особенно хороши, правдивы страницы, рисующие курорт во время гражданской войны и фашистской оккупации.

В романе есть деталь, давшая ему название: на одном из ессентукских особняков крышу украшает изображение волчицы с римского Капитолия. Прочитавшие роман тотчас бросаются искать дом с таким украшением. Но писатель, выступая перед читателями, не раз разъяснял, что волчица — создание его воображения — образ философский, олицетворяющий жестокость, бессердечие, жадность одного из братьев. А дома такого в городе, может быть, никогда и не было.

А современный курорт в заключении романа Губин рисует так:

«Еще украшают его старинные особняки с башнями и шпилями. Непревзойденной осталась лечебница античного стиля из золотистого доломита, она господствует по-прежнему... А рядом новые здравницы — как многоэтажные корабли, плывущие в синеве неба, сверкающие стеклом, алюминием, цветным бетоном... Плывет на тихом подземном океане вод стеклянный белобетонный городок с вкрапленными золотисто-коричневыми слитками старинных особняков»...