Ессентуки

К. С. Станиславский на Кавказе

Основатель Московского Художественного театра, великий режиссер, педагог Константин Сергеевич Станиславский (1863—1938) умел и любил писать письма. Его послания родным и друзьям из Ессентуков подобны дневникам. Они порою подробно рассказывают о жизни маленького городка, о встречах артиста с интересными и знаменитыми людьми, об увиденных и услышанных событиях. Курорт рос и благоустраивался на его глазах.

Впервые он приехал в Ессентуки в начале июля 1900 года и навсегда предпочел этот отечественный курорт заграничным.

Первые впечатления невеселые: «Приехал я в какой-то так называемый город, в котором с первого взгляда не заметил ни одного дома. Какие-то избушки как будто попадались на глаза. Помню, были свиньи, бегающие по улице, очень много пыли, какие-то люди очень сонные ходили по грязной тропинке, которая заменяет здесь тротуары. Во всем городе не мог разыскать ни одной квартиры. Свалил я свои багаж в какой-то так называемый здесь дом или гостиницу и пошел шататься но городу...»

И действительно, на рубеже нашего и прошлого веков городок все еще представлял собою большую, грязноватую казачью станицу. Но дальше Станиславский описывает курорт, расположенный в те годы еще в пределах парка:

«Попал в какой-то молодой лес. К удивлению, увидел там хорошо разбитые дорожки, клумбы, отлично построенные здания, фонтаны, кафе, рестораны. Наконец среди парка нахожу веранду. Много публики, правда, средней, играет там приличный оркестр. Боже мой, да здесь живут люди, обрадовался я и сел, чтобы прослушать увертюру «Князя Игоря». ...Освоился с этой тишиной и сам не разговариваю ни с кем, никогда не смеюсь, только в виде отдыха пишу симпатичным для меня людям. Разговаривать я езжу в Кисловодск. Там действительно разговор иной. Все это очень хорошо для лечения (т. е. я говорю про Ессентуки), если бы не было так скучно»..

Однако Станиславский все же и в первые дни смеялся, когда достал из чемодана белый костюм «от Дюшара», который некуда было надеть в столь пыльном городке. «Ничего не может быть смешнее, как человек в белых брюках, ходящий по улицам Ессентуков».

Сперва Станиславский поселился в гостинице Зипалова, но потом переехал на более спокойную и благоустроенную дачу Воиновой. Скучать уже не пришлось: на курорте оказалось много петербургских и московских знакомых, артистов, музыкантов, журналистов. Антрепренеры и фотографы осаждали знаменитого режиссера.

Лечащим врачом Станиславский избрал самого популярного в Ессентуках доктора М. С. Зёрнова. «Здесь, конечно, лучше, чем в Виши. Мне нравится, как меня ведет Зёрнов. Думаю, что я не обмалокровлю, а напротив...»— писал Константин Сергеевич.

Отдых и лечение Станиславский постоянно совмещал с работой. Разрабатывал режиссерские планы, обдумывал образы своих сценических героев, беседовал с актерами и помогал им в подготовке к ролям. Так, позднее юная О. В. Гзовская занималась с ним здесь, готовясь сыграть в Малом театре роль Психеи. Он и сам готовил одну из прославивших его как актера ролей — Штокмана в пьесе Ибсена «Доктор Штокман», включенной в репертуар Московского Художественного театра на конец 1900 года.

В письме Станиславского к своим детям есть интересная подробность местной жизни в начале века в Ессентуках для «курсовой публики» был создан детский сад, где силами ребятишек устраивались концерты — спектакли на маленькой сцене при галерее источника № 17. Знаменитый режиссер учил девочку из садика читать с эстрады стихи. С восхищением он описывает детское представление:

«...Поднялся занавес. Все дети, участвуюшие, были расставлены на сцене. Какой-то военный офицер начал играть, и все пели — очень мило. Они пели русские песни. Потом вышел какой-то гимназистик, начал читать стихи, но струсил, запнулся, и все позабыл, покраснел и убежал». Весь июль Константин Сергеевич провел в Ессентуках и в первых числах августа переехал в Кисловодск.

Следующим летом Станиславский приезжает сюда совсем охотно. Ездит из Ессентуков, где живет в казенной гостинице, для лечения в Кисловодск. Расширяется круг друзей. В открывшееся в том году новое здание санатория Зернова приехали актрисы Малого театра А. А. Яблочкина, Н. А. Никулина. С ними стало не скучно.

С годами Станиславский в письмах отмечает разительные перемены в культурной жизни Ессентуков... К замечательной галерее ключа № 17 был пристроен театр. Здание из железных конструкций, со сценой, отделанной «железным кружевом», великолепным занавесом и с удобными местами для публики. До его постройки в городе не было места для спектаклей и концертов. Но несмотря на это, Станиславский не одобрил нужнейшее курорту здание, испортившее вид старинной прекрасной уптоновой галереи: «Построили плохой театр на плохом месте»,— пишет он. Когда летом 1903 года Станиславский встретился в Ессентуках с А. М. Горьким, Художественный театр наряду с прежним «чеховским репертуаром» готовил его пьесы «На дне», «Мещане».

«Спасибо А. М. Горькому и его спутникам. Они оживили наше скучное существование, но они так же неожиданно скрылись, как и появились...» И вновь лечение, будничная курортная жизнь, хотя заботы о делах своего театра не покидают ни на минуту: ему он отдает много сил даже во время отдыха и лечения. Сюда посылают ему протоколы репетиций, советуются о каждой детали постановок.

Станиславский создавал театр актерского ансамбля, единого с режиссерской трактовкой пьесы, и игру в «сборных» труппах курортных городов считал профанацией сценического искусства. Всех, кто был знаком с Художественным театром, спектакли с артистами разных школ уже не удовлетворяли и даже «казались невыносимыми». Это подтверждают многие, кто видел здесь таких крупных актеров, как В. Ф. Комиссаржевская, М. Г. Савина: все остальные казались «пигмеями», и хотя на Воды приглашались лучшие артистические силы, целостного впечатления от спектакля не получалось. По этой причине на курорте сам Станиславский постоянно отказывался от выступлений, не поддаваясь настоятельным уговорам антрепренеров, умолявших об его участии в спектаклях.

Один только раз Константин Сергеевич отступил от своих правил: в годовщину смерти особенно им любимого А. П. Чехова, 3 июля 1905 года, принял участие в литературно-художественном вечере памяти писателя вместе с актером Н. А. Поповым. Он сыграл роль Луки в водевиле Чехова «Медведь». В спектакле-концерте участвовали почти все отдыхающие в Ессентуках актеры. Известная на Кавказских Минеральных Водах журналистка Е. И. Яковкина отыскала в местной газете «Пятигорский листок» восторженную рецензию на игру артистов в тот вечер. Большой сбор с концерта поступил на устройство в новом санатории Зернова палаты для небогатых больных учителей и врачей.

Постоянно, почти из сезона в сезон посещавший курорты Станиславский здесь был хорошо известен как создатель Московского Художественного театра, завоевавшего всеобщее поклонение в самых различных слоях передовой интеллигенции. «Станиславский здесь!»,— сообщали друг другу приезжие, и каждый спешил встретиться с ним у источников, увидеть прославленного режиссера и артиста, поклониться ему, заговорить с ним, услужить хоть чем-нибудь. Ученица Станиславского О. В. Гзовская вспоминает об их первой встрече в Ессентуках в 1907 году.

На аллее парка, среди блуждающих солнечных бликов и теней, показался Константин Сергеевич. Девушку поразила его пластичная походка, элегантность и артистизм всего облика. Он часто приподымал шляпу, раскланиваясь, и улыбался приветливо даже приветствующим его незнакомым людям. «Его серебряные волосы не производили впечатления седых, были именно серебряными. На молодом лице с черными бровями каким-то особенным блеском сверкали. глаза... он направился в нашу сторону. Я опять хотела убежать, но было уже поздно. Мать представила меня. «Так вот она, та самая Ольга Гзовская, которая, говорят, боится меня»,— сказал режиссер и сам выразил желание заниматься с начинающей актрисой...

Весь его облик дышал благородством, простотой, величием, все в нем было гармонично. Вот, подумала я, то, что в природе Эльбрус, в нашем искусстве — Станиславский...»

Гзовская отмечает в его занятиях с ней уже зачатки того, что позже получило название «системы Станиславского». «С вашей помощью,—говорил он ей,—я буду осуществлять свои поиски и проверять находки». Они часто прогуливались в окрестностях вместе с артистами МХТ Вишневским,- Качаловым, Литовцевой... Многие актеры МХТ с легкой руки Станиславского, очень ценившего наши кавказские курорты, стали постоянными их пациентами. Это Станиславский с артистами сделали популярными экскурсии в «Долину очарования», расположенную на пути из Ессентуков к Кисловодску. Видимо, среди артистов и родилось поэтическое название долины, которую местное население именовало Чугуевой балкой.

Потом несколько сезонов Станиславский только «заглядывал» в Ессентуки, а жил в Кисловодске. Но в 1912 году он снова в Ессентуках, лечит больную печень, остановившись в пансионе «Азау».

Лечение и отдых он сочетает с работой над будущей книгой о воспитании актера, которую весь мир знает под заголовком «Моя жизнь в искусстве». В Москве времени для писания не было, и он замечает, что в Ессентуках набросился на работу «точно голодный», и теперь дорожит каждой мунуткой, «чтобы освободить голову от застрявших в ней мыслей». Таким же творчески «урожайным» был и 1913 год.

Письма с курорта рисуют нам и благородный душевный образ этого замечательного человека. Повзрослевшему сыну Игорю он пишет: «Постарайся отблагодарить тех, кто тебе дал кусочек своего сердца и устроил тот отдых, который нельзя было бы получить здесь на Кавказе. А чем ты можешь отблагодарить? Прежде всего тем, что выскажешь свои чувства и не будешь из глупой застенчивости и деликатности прятаться и скрывать то, что надо учиться показывать и возвращать по принадлежности... Итак, не уезжай, не расплатившись со всеми не только деньгами, но и чувствами...»

В 1916 году Станиславский сообщает свой новый адрес в Ессентуках, куда он переехал из частного санатория доктора Пржисецкого: в доме княгини Кугушевой. Этот курортный сезон был особенно богат встречами. Здесь жили С. В. Рахманинов и Ф. И. Шаляпин. Перед Шаляпиным Константин Сергеевич благоговел, потому что художественная правда создаваемых им образов служила гениальному режиссеру-педагогу тем идеалом, который он искал, создавая свою систему воспитания актера.

Гуляли вместе в парке, пили воду, к ним присоединялись музыкант С. Кусевицкий, певица Н. Кошиц, балерина С. Федорова, режиссер А. Санин. Их компания постоянно возбуждала особое внимание курортной публики. Это злило застенчивого Рахманинова, но радовало любящего славу Шаляпина. Певец «был в хорошей полосе и потому очень занятен и мил»,— сказал Станиславский. Последний раз Станиславский жил в Ессентуках в 1917 году.