Статьи

Сергей Иванович Танеев

Сергей Иванович Танеев

Горцы говорят - кто приехал в первый раз - наш гость, кто дважды побывал - наш друг, кто много раз - брат. Композитор и педагог Сергей Иванович Танеев бывал на Кавказе 10 раз в летние месяцы.

Не только целебные ключи, воздух и солнце, его привлекала музыка горного края, свободная, воинственная и простая, как жизнь в аулах. Он любил и «Лезгинку» Рубинштейна из «Демона», и балакиревский «Исламей», и «Восточную мелодию» Цезаря Кюи. Но ему хотелось самому обратиться к первоистокам этой пленительной музыки.

Весь июнь 1885 года композитор провел в Ессентуках, в доме казака Яницкого на Кисловодском шоссе, и принимал курс лечения под руководством доктора В. С. Богословского. Он чувствовал себя помолодевшим, бодрым. Композитору А. С. Аренскому писал о том, что похудел, окреп. «Около 1-го июля перееду в Кисловодск. Через несколько дней сюда переедет из Пятигорска А. Н. Буховцев. Мне он очень нравится. Необыкновенно добрый человек. Только толщина делает его очень смешным. Когда он едет верхом (а он купил себе лошадь маленького роста, которая очень тихо ходит), то многие смеются. Раз, слезая с лошади, он упал, потеряв равновесие. Это случилось на очень людном месте в Пятигорске».

На отдыхе, как и все люди искусства, Танеев не прекращал работу. Из его письма к П. И. Чайковскому узнаем, что в Ессентуках Сергей Ивановичт написал этюды для фортепиано. На Водах, не имея на квартире музыкального инструмента, Танеев пользовался раскладной бесшумной клавиатурой, которую всегда возил с собой

В Кисловодске Сергей Иванович встретился с друзьями и добрыми знакомыми. Профессор Московского университета, экономист И. И. Иванюков, ученый, юрист, историк и этнограф М. М. Ковалевский, публицист и литературный критик Н. К. Михайловский, известный писатель-демократ Г. И. Успенский - все они собирались за гостеприимным столом в доме у Н. А. Ярошенко. Самого хозяина дома не было, и Мария Павловна угощала гостей художника его любимым яблочным пирогом.

Всех их объединяла любовь к Кавказу, каждый по-своему пытался приоткрыть «завесу горных таинств». Ковалевский проводил раскопки на вершине Рим-горы неподалеку от Кисловодска, Михайловский и Успенский, наблюдая быт горцев, восхищались удалью джигитующих: «Была скачка, жители аула хватали с земли положенные на нее деньги, для чего повисали ногами в седле, а челом нагибались до земли». В сопровождении горцев-кунаков и Д. О. Аглинцева, соседа Ярошенко, отставного полковника, друзья ездили в Тамбиевский аул, где их угощали восточными кушаньями.

Сергей Иванович был поражен, услышав музыканта, игравшего на дюдюке (восточный инструмент). Слушающие собирали для него деньги. «Присутствующие объяснили нам, что ему деньги необходимы. У него только что умерла жена, и деньги были нужны для того, чтобы приобрести себе новую». Ездили на Бермамыт и, по общему согласию, решили совершить многодневное путешествие в Сванетию через Кавказский хребет. 19 июля Танеев сообщал Аренскому маршрут: «…я, Ковалевский и Иванюков сейчас уезжаем в большое путешествие. В дороге будем дней 20. Перевал сделаем близ Урусбиевского аула, недалеко от Эльбруса. Будем идти и ехать по ледникам. Пройдя хребет, попадем в Сванетию, страну дикую. Все время верхом. Отсюда только едем 40 верст в коляске до горы Бермамут. Наше путешествие будет сделано со всевозможными удобствами. У Ковалевского есть открытый лист от начальника области, в котором предписывается властям оказывать нам содействие при путешествии. Кроме того, что всего важнее, с нами едет владелец Урусбиевского аула - Исмаил Мирзакулович Урусбиев, который проводит нас через перевал и сдаст потом своему племяннику - князю Дедашкельяни. Проводники и лошади будут, где нужно, заготовлены. Едет еще фотограф Д. И. Ермаков, будет снимать виды по дороге».

Жил тогда Танеев в Кисловодске на Верхней улице, в доме Гайвалева, занимая отдельную большую комнату. Перед утомительной дорогой решил лечь пораньше, но было душно и не спалось. Хотелось на воздух, подставить лицо холодным бликам луны. Он долго глядел в ночное небо, на громады гор. Пирамидальные тополя, казалось ему, будто большие новогодние елки, устремились макушками в небо, а звезды представлялись гирляндами. Предстояли загадочные встречи с черкесами (тогда еще всех кавказцев в России называли «черкесами»).

20 июля, как было намечено, экспедиция двинулась в путь. Каждый был занят своим делом, а для Танеева это была встреча с музыкой горцев, поразвившей его звуками резкими, непривычными, удивительными ритмическими ходами. Он заметил, что даже хлопанье в ладоши во время танца - то-же ее своеобразная ритмическая особенность.

В результате этой поездки появилась тетрадь кавказской музыки. «Я записал 20 песен, - сообщает Танеев, - продиктованных мне князем Урусбиевым. По словам горцев, он один из немногих знатоков старых кавказских песен, мало-помалу исчезающих из памяти народа. Теперь уже не существует людей, которые могли бы петь их со словами». В музее П. И. Чайковского хранится рукопись этой «Горской тетради» с пометкой «Кавказ 1885, 25 июля, Урусбиевский аул», и ее материалы привлекают внимание музыкантов до наших дней.

Из двадцати песен только две одноголосные, остальные - на два голоса. Сам Урусбиев исполнял на кобузе первый голос, подпевая при этом вторым. Можно с уверенностью сказать, что тетрадь Танеева - первый научно обоснованный свод сведений о музыке горцев, исследованной с различных сторон

В столицах педагогическая работа в консерватории занимала все время Сергея Ивановича, на Кавказе он сочинял. Пребывание на Водах Танеева в 1890 году отмечено рождением Первого струнного квартета, посвященного его учителю и другу Петру Ильичу Чайковскому.

Приезды Сергея Ивановича на Кавказ, где все дышало античной историей, в 1891, 1892 и 1894 годах были подчинены работе над оперой «Орестея» по сюжету одноименной трагедии Эсхила (либретто А. А. Венкстерна). Увлеченный сочинением, Танеев в эти годы снял с себя часть педагогической нагрузки и целиком отдался творчеству. Семь лет упорной работы были отданы этой единственной его опере, состоящей из 3-х частей.

В письмах Танеева к Чайковскому из Пятигорска мы находим подробности: «Я очень усердно занимаюсь сочинением, пишу ежедневно утром и вечером... На днях я кончаю сочинение 1-го акта… Кроме чтения и обдумывания пьесы, мне приходилось целыми страницами делать переводы с французского отдельных сцен, чтобы уяснить себе порядок мыслей автора, отобрать то, что существенно и нужно для драмы, от того, что имеет значение второстепенное»

Петр Ильич писал из Клина Сергею Ивановичу в Пятигорск: «Думаю, что опера твоя будет совершенно особняком, редко выдающимся по оригинальности замысла и зрелой обдуманности исполнения произведением. Я нисколько не намерен, как ты предполагаешь, бранить тебя за то, что ты мало пишешь. Дело не в том, чтобы писать много, а чтобы писать хорошо. Твой квартет превосходен. Такова же, уверен, будет и опера»

«Милый Петр Ильич, - отвечал Танеев на послание друга, - получил твое письмо как раз в то время, как дописывал «Агамемнона», теперь уже оконченного (так называется первый акт моей оперы, соответствующий первой трагедии того же названия). С нетерпением буду ждать свидания с тобой, чтобы проиграть тебе свое сочинение. Очень желаю, чтобы ты нашел хоть часть тех достоинств, которыми наделяешь его заочно...»

Так Пятигорск послужил колыбелью одного из выдающихся созданий Сергея Ивановича Танеева.

По возвращении композитора с Кавказа Чайковский постарался проиграть всю оперную трилогию для дирекции Мариинского театра и усиленно добивался постановки оперы на столичной сцене. Этой музыкой он был восхищен и, прослушав в концерте Русского музыкального общества увертюру, сделал на рукописи «Орестеи» одобрительную надпись. Но до постановки оперы Чайковский не дожил. Летом 1892 года Танеев снова в Пятигорске, куда привез для лечения больного А. С. Аренского. Оба они работали много. Танеев еще раз путешествовал по Кавказу, Аренский завершил работу над 24-я музыкальными пьесами. А. Б. Гольденвейзер вспоминает: «На Кавказе Аренский... наметил 24 краткие темы, которые легли в основу этих пьес, свернул каждый отрывочек в трубку и 24 такие трубки положил в вазочку, стоявшую на столе. Каждое утро он наугад вынимал одну из свернутых бумажек и в тот день писал пьесу, тема которой была намечена на бумажке. Таким образом, в 24 дня он написал все эти пьесы».

Лето 1903 и 1907 годов Танеев по-прежнему на Водах и отдых чередует с работой.

В творческом наследии Сергея Ивановича, помимо оперы, остались четыре симфонии, кантаты «Иоанн Дамаскин» (текст из поэмы А. К. Толстого), «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» и 108 романсов. Три из них - на стихи М. Ю. Лермонтова

Еще двадцатилетним Танеев издавал рукописный журнал «Захолустье» и 30 июля 1877 года записал в него романс для четырехголосного хора без инструментального сопровождения «Сосна» («На севере диком»), при жизни композитора неизданный и опубликованный в № 7 журнала «Советская музыка» за 1940 год. Есть у него «Горные вершины» - дуэт для сопрано и альта и «Молитва» («В минуту жизни трудную»), написанные 30 апреля 1898 года с посвящением Б. Л. Сабанееву. Не завершена работа Сергея Ивановича над кантатой «Три пальмы». В архиве Танеева (музей П. И. Чайковского в Клину) есть тетрадь с эскизами к ней. В начале кантаты выписан весь текст лермонтовского стихотворения.

Среди учеников Танеева - музыканты, прославившиеся во всем мире: С. Рахманинов, А. Скрябин, С. Ляпунов, Г. Конюс, Р. Глиэр, А. Гольденвейзер. Среди множества других учеников выделим имя нашего земляка, уроженца Прасковеи, композитора Григория Яковлевича Черешнева (1873-1944), одного из первых профессиональных композиторов Ставрополья. Ученик Танеева П. И. Васильев по нашей просьбе написал воспоминания о своем учителе, о днях, проведенных совместно с ним в Пятигорске в 1912 году.

Он рассказывает о необычайной душевной щедрости, доброте, деликатности и скромности Танеева. На банкете в честь юбилея Сергея Ивановича его назвали не только «музыкальной», но и «человеческой совестью». Скромный юбиляр неожиданно ответил: «Вот теперь я знаю, отчего мне так совестно сейчас». Васильев рассказал, что здесь, у Сергея Ивановича, он встречался с человеком, «которому Кавказ, именно Железноводск, обязан открытием одного из своих целебных источников. Я видел и хорошо помню Семена Алексеевича Смирнова - первого директора Кавказских Вод и «автора» смирновской воды. В те времена - первое десятилетие ХХ века - ему было 92 или 93 года». Смирнов помнил Гоголя и, конечно, Балакирева, которому в свое время помог. «Теперь он весьма уважал Сергея Ивановича. Это был еще довольно крепкий, невысокого роста старик, в очках, после снятия катаракты...» Его имел в виду Танеев, когда шутливо говорил, что в его комнате курить разрешается «только лицам, достигшим девяноста лет», - вспоминал П. И. Васильев.

Он вспоминал также свою поездку на Минеральные Воды вместе с Сергеем Ивановичем: «Ввиду моих скромных финансовых возможностей Сергей Иванович поехал тоже в жестком вагоне 3-го класса. В Москве, перед отъездом, он просил меня сопровождать его в банк, боялся за свою память: «Раз на меня нашло затмение, какой год нужно вставить: 1896 или 1986!» Поехали мы прямо в Пятигорск, где он неоднократно лечился, пользуясь указаниями доктора Е. А. Ларина»

Также тепло о Танееве вспоминает и А. Б. Гольденвейзер, и все, кому приходилось общаться с этим удивительно добрым человеком.

В творчестве Танеева непосредственно со Ставропольем связано не так много, но записи в «Горской тетради» уже в наши дни послужили основой для создания его учеником А. Н. Александровым оперы «Бэла» на лермонтовский сюжет. Несомненно, «Горская тетрадь» привлечет внимание и других молодых композиторов и поможет рождению новых произведений, у музыкальных истоков которых стоял Сергей Иванович Танеев.

Б. М. РОЗЕНФЕЛЬД, искусствовед, заслуженный работник культуры России

Идёт загрузка...

Данную страницу никто не комментировал. Вы можете стать первым.

Ваше имя:
	Размер 1 2 3 4 5 6 7
Комментарий:
Введите символы или вычислите пример: * Обновить