История Кавминвод

Емануелевский парк

Емануелевский парк

Покой и красота... Высоко вознесенный над шумными городскими улицами, этот уголок старинного Пятигорска напоминает заколдованное царство, живущее по своим законам. Легкий отсвет падает на все окружающее от стен белокаменной галереи, от залитых солнцем отвесных скал. Здесь, в сложенных ладонях машукских отрогов, ветра почти не бывает - листва деревьев едва колышется.

Деревьев много. Могучие дубы, горделивые ясени, поэтичные клены, задумчивые сосны, прекрасные каштаны обступают галерею, спускаются от нее вниз, к истокам городского бульвара, карабкаются вверх, на крутизну, стараясь соединиться к тем, что одевают скаты Машука. Под тенистым пологом деревьев прихотливо разбегается сеть дорожек, по которым так приятно бродить, уходя мыслью в давние времена, когда не было вокруг ни людей, ни строений. И деревьев тоже не было.

В начале позапрошлого века, когда курорт только зарождался, жизнь кипела в стороне отсюда - у горячих источников и первых деревянных купален возле них, располагавшихся на западной оконечности горы Горячей. А здесь, в глухом уголке, меж кустарников и скал, вытекал из каменных глубин еще никому неведомый ключ тепловатой водицы. Понадобилось гениальное чутье московского врача-филантропа Федора Петровича Гааза, чтобы распознать и сделать достоянием людей ее целительную силу.

Кислосерный колодец, который доктор открыл в 1809 году и назвал Елизаветинским, сделался очень популярным у «водяного общества». Каждый день чающие исцеления тянулись сюда, убежденные: чем больше воды выпьешь, тем скорее вылечишься. И потому глотали до тридцати стаканов в день, а в промежутках гуляли поблизости. Но длительная прогулка доставляет удовольствие только в хорошую погоду. А если льет дождь и дует холодный ветер? Или нещадно палит солнце? Тут уж без укрытия не обойдешься.. Потому и поставили у источника простенький полотняный навес, вскоре заменив его деревянным.

Первых пациентов, приходивших к кислосерному ключу, окружали нагромождения раскаленных солнцем камней, меж которыми пробивалась бледная травка, да торчали чахлые кустики. В 1827 году на Воды прибыл недавно назначенный командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал Г. А. Емануель, наделенный также и всей полнотой гражданской власти на Северном Кавказе. Знакомясь с нарождающимся курортом, он обратил внимание на отсутствие здесь деревьев, в тени которых можно было бы спрятаться от палящих лучей летнего солнца. И тут же приказал заняться озеленением поселка.

Следующей весной солдаты военно-рабочей команды стали создавать вокруг Елизаветинского источника обширный парк, проект которого составил архитектор Иосиф Бернардацци. Его разбили в модном тогда ландшафтном стиле, получившем наиболее широкое распространение в Англии.

В этом парке, получившем позднее имя Емануелевский - в честь инициатора озеленительных работ на Пятигорском курорте - было чему удивляться. В разных местах парка имелись выходы минеральных источников: их вода сбегала по склону живописными струйками, образуя кое-где миниатюрные водопады. По окрестным склонам была проложена сеть дорожек и аллей, обложенных дерном или тесаным камнем, украшенных деревьями или увитых виноградными лозами. Повсюду стояли деревянные скамейки и диваны из дерна. В скалах, обращенных к парку, имелись небольшие пещеры, превращенные в романтические гроты. Выше них, на «панорамных» точках, стояли беседки.

Таким увидел Емануелевский парк приехавший в 1837 году на лечение М. Ю. Лермонтов. Он не мог не бывать в этом центре курортной жизни Пятигорска. И не мог не описать в своем романе: «Наконец, вот и колодец!.. На площадке близ него построен домик с красной кровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя... Под виноградными аллеями, покрывающими скат Машука, мелькали порой пестрые шляпки любительниц уединения вдвоем...На крутой скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители видов и наводили телескоп на Эльборус...»

На площадке у Елизаветинского источника герой романа Печорин встречается со своим приятелем Грушницким, а позже тот знакомится с княжной Мери. В уединенном гроте происходит свидание Печорина и Веры. С той поры места эти, описанные в романе, привлекают публику как лермонтовские.

К началу XX века Емануелевский парк стал терять популярность у курортной публики и свою внешнюю привлекательность. Трамвайная линия, позднее снятая, рассекла дорожки и аллеи. В годы Гражданской войны многие деревья были вырублены, а деревянные беседки и скамейки разобраны на дрова. Такому же надругательству парк подвергся во время фашистской оккупации Пятигорска. В послевоенные годы были расчищены, поправлены, выровнены аллеи и дорожки, укреплены каменными стенками откосы, из воды минеральных источников с малым дебитом устроены каскады и миниатюрные водопады. Но полностью вернуть прежний вид парку не удалось.

Академическая галерея. Что в ней сегодня напоминает о лермонтовских временах? Маленького домика, где помещались ванны, давно уже нет, как и полотняной галереи для гулянья. На площадке у источника архитектором Самуилом Уптоном в конце 40-х годов XIX века была выстроена белокаменная Елизаветинская галерея, в 1925 году переименованная в Академическую. В Пятигорске она видна почти отовсюду - легкая, светлая, широко раскинувшая свои крылья, словно для полета над городом, лежащим перед нею. Как драгоценная корона, венчает это белокаменное диво Горячеводскую долину, спрятанную между машукскими отрогами - горой Горячей и Внутренним хребтом. Даже в пасмурную погоду стены и арки галереи словно светятся изнутри. А уж в ясную излучают особое серебристое сияние, несмотря на патину времени, тронувшую идеально гладкую поверхность камня. Редко найдешь творение человеческих рук, столь тесно слитое с окружающей природой. Замыкая треугольник Горячеводской долины, светлокаменное сооружение связывает такие же светлые скалы обоих машукских отрогов, образуя с ними нерасторжимое единство.

Этот уголок настолько понравился Лермонтову, что, описав его в романе, он изобразил Емануелевский парк на переднем плане картины, изображающей Пятигорск. Благодаря этому мы имеем возможность оценить, как изменился Пятигорск за минувшие полтора с лишним столетия. Для этого достаточно посмотреть на город с площадки перед галереей.

Эолова арфа. А вот подняв голову, мы увидим на вершине скалы беседку Эолова арфа, почти не изменившуюся за это время. Она словно парит над городом - светлая, изящная, полувоздушная. Легкийи флюгер, венчающий ее полукруглый купол, почти никогда не остается в покое - место для беседки специально выбрано там, где постоянно дует ветер. Когда-то его порывы колебали струны, натянутые внутри, и от этого по округе разносились гармонические, хотя и немного печальные, звуки. Казалось, сам бог ветров Эол играет на арфе. Оттого беседку и прозвали Эолова арфа. Сегодня эти мелодии не слышны, лишь легкий отзвук их может родиться в нашем воображении, проникающем сквозь толщу лет.

Заглянув в минувшее, узнаем, что поначалу беседку, посвященную Эолу, хотели украсить фигурой этого бога. Но «главный доктор» Кавказских Вод Ф. П. Конради предложил другое. «Страстно любивший музыку, - вспоминала французская путешественница Омер де Гелль, побывавшая на Кавказе, - он понял, какое счастливое влияние на моральное состояние больных могли иметь эти воздушные звуки, падающие как будто с неба».

Проект архитекторов-итальянцев, братьев Бернардацци, воплотили в камне русские солдаты из военно-рабочей команды, а арфу, задумку уроженца Германии доктора Конради, изготовил мастер-англичанин, имя которого, к сожалению, осталось неизвестным. Не удивительно, что беседка служит ныне архитектурным символом многонационального Пятигорска. Возведенная в 1831 году, она почти два века является одной из главных его достопримечательностей. Все, писавшие о городе, непременно отдавали ей дань восхищения, все, рисовавшие этот уголок, старались обязательно запечатлеть ее. А с изобретением фотографии Эолова арфа сделалась излюбленным местом съемки всех желающих увезти с курорта свое изображение на фоне снеговых гор. И, конечно, любители природы, как и два века назад, сегодня обязательно поднимаются к знаменитой беседке, чтобы полюбоваться оттуда городом, лежащим внизу, панорамой гор на горизонте и вспомнить М. Ю. Лермонтова, описавшего эту романтическую беседку.

Грот Лермонтова. Ниже Эоловой арфы в скале чернеет овальное отверстие грота, обрамленное камнем. Он - ровесник Емануелевского парка. «В скале напротив Елизаветинского ключа случайно открыли пещеру, которую тотчас употребили с пользой; будучи обделана, она теперь составляет одно из прелестнейших мест в окружности... - писал доктор Конради. - В пещере находятся скамьи, высеченные в самой скале».

Грот носит имя Лермонтова, о чем свидетельствует табличка над входом. Слово «Гротъ» написано с твердым знаком, что говорит о давности и традиционности этого названия. Однако история этого, бесспорно, лермонтовского места не так проста, как кажется на первый взгляд. Существуют, по крайней мере, три версии того, почему грот именуется Лермонтовским. Одна связывает это с тем, что Михаил Юрьевич, сидя в гроте, наблюдал оттуда за «водяным обществом». Другая объясняет название тем, что якобы Лермонтов изобразил грот на своей картине «Вид Пятигорска». Третья, самая распространенная, делает поэтическую искусственную пещеру местом свидания Печорина с Верой, описанного в романе «Герой нашего времени».

Но на картине Лермонтова самого грота не видно - изображены лишь скалы вокруг и закрывающие вход в него кустарники. А наблюдать за будущими персонажами романа писателю было явно удобнее не со стороны, а находясь в гуще публики. Что же касается свидания Печорина и Веры, то некоторые исследователи, опираясь на Текст романа, достаточно доказательно утверждают, что произошло оно совсем не в этом гроте. А в каком? В том, что находился, да и сейчас находится, с противоположной стороны долины, в скалах горы Горячей, и в лермонтовские времена был известен публике как «Грот под флагом», поскольку на вершине горы стояла беседка, увенчанная флагштоком. Поднимаемый там флаг обозначал начало и окончание срока приема ванн.

Почему же этот грот оказался забытым? Да потому, что был мал и неприметен, к тому же находился в стороне от популярных экскурсионных маршрутов. Знали о нем лишь истинные знатоки и любители пятигорской старины, которые, кстати, и поговаривали, что гротом Лермонтова надо считать именно этот. Но основная масса и местной, и приезжей публики, не прислушиваясь к ним, выбрала для поклонения более людное и хорошо видное отовсюду место.

Именно здесь, до установки памятника поэту, отмечались его памятные даты. Именно этот грот украшали цветами и воспевали в стихах. Именно сюда водили экскурсантов и, чтобы у тех не было сомнения в подлинности места, над входом прикрепили табличку с надписью. Между прочим, совсем не ту, что мы видим сегодня, а металлическую, полукруглую, украшенную изображением лиры. Она была снята после 1917 года, а нынешняя установлена позднее и является всего лишь стилизацией. Поэт явно не раз захаживал в «свой» грот. И, конечно же, благодаря этому, он дорог нам сегодня.

А что еще в Емануелевском парке напоминает нам о поэте? Осмотрев уголок парка, что прячется позади Академической галереи, можно увидеть громадные дубы. Это же те самые, что росли вдоль одной из аллей, по которой ходил Лермонтов. Могучие, кряжистые, они победили и время, и выпавшие на их долю невзгоды, донеся до нас воспоминания о своей юности, о временах, когда под их сенью рождался замысел гениального романа, прославившего этот уголок лермонтовского Пятигорска.