Библиотека

На охоте за джамарыками

Начало апреля.

На границе вечных снегов, где стоит наша высокогорная Эльбрус-ская метеостанция, признаков наступающей весны еще мало. Но они есть. На южных склонах появились проталины, стали темнеть снега, все чаще срываются лавины, с каждым днем веселее и звонче кричат горные индейки, по-местному, джамарыки. В то утро я проснулся от пронзительного индюшиного свиста. Открыл глаза: сквозь щели дощатой стены пробивались оранжево-красные лучи восходящего солнца. Казалось, что стена занялась снаружи пламенем.

Стуча зубами от озноба (в помещении метеостанции и на воздухе градусник показывал почти одинаковую температуру), быстро оделся. Затем вышел в соседнюю нежилую комнату и осмотрел через щель снежный склон и скалу, стоящую над зимовкой. Так и есть - на самой вершине озаренной солнцем коричневой скалы сидит индейка.

«Вот бы к завтраку подстрелить!» Решаю не будить своего товарища Славу Никитина и преподнести ему убитую индейку сюрпризом. То-то возрадуется его поварское сердце! Не теряя времени, хватаю трехзарядную берданку и поднимаюсь в обход по крутому снежному склону на террасу, лежащую почти на уровне вершины скалы. Подниматься трудно - приходится с размаху вбивать носки ботинок в смерзшийся за ночь снег.

Вот и терраса. Подползаю к нагромождению камней и осторожно выглядываю. Шагах в двадцати сидит индейка, греется на солнышке и время от времени призывно посвистывает. Учащенно бьется сердце. Затаив дыхание, тщательно прицеливаюсь и стреляю - осечка. Стреляю второй раз - осечка третий - осечка. Индейка смотрит в мою сторону, вертит головой и тревожно кричит. Видно, любопытство борется со страхом. Вот-вот она сорвется с места...

Проверяю магазинную коробку - в ней ни одного запасного патрона. Мысленно ругаю себя за неосмотрительность и ползу назад. Насколько возможно, быстро спускаюсь по склону, добегаю до метеостанции, хватаю пару патронов и лезу обратно. Когда я, запыхавшись, вновь выглядываю из-за камней — с удивлением и радостью замечаю на скале уже не одну, а двух индеек. Сидят спокойно рядышком, чистятся и посвистывают.

«Ну сейчас двух сразу», - решаю я. Не спеша прицеливаюсь и стреляю - осечка, второй и третий раз - осечка. Что за небылица? Встревоженные индейки расправляют крылья и уже совсем готовы сняться. Быстро меняю патрон, прицеливаюсь и нажимаю спусковой крючок. Все дальнейшее похоже на сон: сухо щелкнул капсюль, из ствола с клубом дыма вылетели пыжи и упали на снег метрах в пяти. Одновременно с этим выкатился весь заряд дроби и тут же утонул в снегу. Перепуганные птицы сорвались с места и с отчаянным курлыканьем исчезли в глубине провала. Я лежу, потрясенный случившимся. Такой конфуз и во сне не снился. Нелепый выстрел так поразил меня, что я даже не рассердился.

«Что же произошло? Слишком мало пороху было положено при снаряжении патрона? Или он отсырел?» Задумавшись, я спускался по снежному склону не по пути подъема, вдоль гряды скалистых выступов, а несколько дальше, по целине. Чтобы не поскользнуться, пришлось с силой вбивать каблуки в снег. Но не прошел я и половины склона, как снежный пласт под ногами гулко треснул, осел и пополз вниз, увлекая меня с собой.

Пластовая лавина! Выход был один - во что бы то ни стало удержаться, не попасть под сдвигающиеся глыбы лежалого снега. Балансируя ружьем, я побежал наискось по движущейся лавине к правому неподвижному краю. Я падал, перескакивая через змеящиеся под ногами трещины, скользил и вновь бешеными прыжками мчался к спасительному склону. За небольшим скальным островком мне удалось, наконец, спрыгнуть на целину.

Минута страшного напряжения обессилила меня, ноги и руки дрожали. Я присел и стал следить за тем, как, захватывая все новые и новые пласты, лавина подошла к краю скалистого обрыва. Подобно волопас, она низверглась вниз. Послышался нарастающий грохот. Над обрывом вспучились похожие на пар плотные клубы тончайшей снежной пыли, и через некоторое время глубоко внизу на скате появил широкий лавинный язык.

По горным склонам покатилось медленное эхо. Не успело смолкнуть, как со стороны зимовки донесся одиночный выстрел Это стрелял Слава Никитин. «Может быть, меня ищет?»

Когда минут через двадцать я подходил к зимовке, на скале пере домиком появился Слава. Он был без шапки, в полушубке нараспашку и в валенках. Пряди иссиня-черных волос закрывали его лоб и глаза В одной руке у него было ружье, а в другой...

- Где ты шляешься? - закричал он в сильнейшем возбуждении, потрясая большущей пепельно-серой индейкой. - Я тут такое жаркое добыл - пальчики оближешь!

- Как же ты его добыл? - спросил я и только тут заметил, что охотник стоял передо мной в... трусиках.

Я рассмеялся. Пережитые неудачи и только что избегнутая смертельная опасность - все это как-то сразу отодвинулось.

- В силки попалась! Проснулся, стал одеваться - индейки орут. Я скорее сюда - смотрю, а эта дуреха в силках вон там бьется. Побоялся я, что вырвется, да и пристрелил ее...

В ясные дни, когда индейки обычно поднимаются вверх по склонам, мы со Славой расставили на гребне, ниже зимовки, «на индюшиных тропах» несколько десятков силков из тонкого шпагата и разбросали приманку. И вот - первая удача. Спустя часа два мы уже лакомились индюшатиной, и я в третий раз рассказывал товарищу о своих утренних злоключениях. Обсосав последнюю косточку, Слава сказал:

- Почему дал осечку первый патрон - не ведаю. Что касается двух других- скажи, где ты их взял: в патронташе или на подоконнике?

- На подоконнике.

- Тогда все понятно, - заключил он. - Они упали в ведро и целые сутки лежали в воде. А вчера я их оттуда вытащил и положил на подоконник.

Так просто разрешилась загадка нелепого выстрела, - загадка, едва не стоившая мне жизни.

Гостиницы Приэльбрусья