Христианство на Северном Кавказе до XV века

Проникновение христианства в Хазарию

С VI в. в источниках появляются первые достоверные сведения о хазарах, сформировавшихся на тюрко-угорской этнической основе в низовьях Волги и на Северо-Восточном Кавказе. В 651 г. возникает самостоятельное государство Хазарский каганат. Последний быстро приобретает военно-политический вес и начинает играть заметную роль в международных делах, особенно возросшую в результате продвижения арабов в Закавказье и их настойчивого стремления прорваться на север Кавказа. В VIII в. разгорелись арабо-хазарские войны, в ходе которых сложился и окреп военно-политический союз между Хазарией и Византией, также ведущей борьбу с арабами на своих восточных границах. Арабская экспансия на Северный Кавказ угрожала сложившимся к этому времени основным трассам Великого шелкового пути, две из которых пролегали через перевалы Северо-Западного Кавказа, третья начиналась в Танаисе при устье Дона и также направлялась через Хазарию и низовья Волги в Среднюю Азию и Китай. Нет необходимости говорить об экономической заинтересованности в устойчивом функционировании «шелкового пути» как для Империи, так и для Хазарии. В недавно опубликованной монографии о Саркеле С. А. Плетнева высказала убеждение в том, что эта известная хазарская крепость IX-X вв. на Нижнем Дону была не только крепостью, но и торговым центром на трассе «шелкового пути». Хазары от функционирования Великого шелкового пути имели немалые выгоды и, очевидно, при оформлении хазаро-византийской коалиции это было учтено. Для укрепления своего влияния на хазар Византия должна была попытаться обратить их в православие. И такие усилия были предприняты. Остановимся на известных нам фактах, ибо Хазария IX вв. — это значительная часть Предкавказья.

Первые сведения письменных источников относятся к территории современного Дагестана, его приморской полосы, где с эпохи «великого переселения» до VIII в. обитали гуннские племена, образовавшие царство гуннов.

Около 515 г. к прикаспийским гуннам прибыл епископ — армянин Кардост с пятью священниками, которые согласно Захарию Ритору «многих окрестили». Кроме того, армянские миссионеры «выпустили» священное писание на гуннском языке, что должно подразумевать и создание гуннской письменности, а это есть культурное событие огромного значения. К сожалению, материальных следов этой письменности пока не выявлено. В стране гуннов миссия Кардоста не только вела христианскую проповедь среди самих гуннов, но и обслуживала пленных христиан, которых у гуннов было, видимо, немало. Достоверность пребывания Кардоста в стране гуннов на Северном Кавказе подтверждается встречей Кардоста с византийским патрикием Провом на Боспоре в 522 г. и оказанием миссии Кардоста «гуманитарной помощи» — ему по приказу Прова было направлено 30 мулов с продовольствием и церковной утварью. Но успехи миссии Кардоста, судя по всему, были незначительны, хотя у гуннов он пробыл 14 лет и был сменен другим армянским епископом Макаром, якобы построившим кирпичную церковь. Эти сведения Захария сомнительны в части строительного материала: в VI в. на Кавказе кирпич еще не был известен (возможна неточность перевода источника?).

В 682 г. албанское посольство во главе с епископом Исраилом прибыло к гуннскому князю Алп-Илитверу в г. Варачан, отождествляемый достаточно обоснованно с городищем Урцеки к северу от Дербента. Исраилу удалось склонить Алп-Илитвера к принятию христианства, мы имеем подтверждение этого факта в «Истории агван» Моисея Каганкатваци. К христианству были насильственно приобщены даже языческие жрецы, а их атрибуты культа преданы огню. Моисей Каганкатваци засвидетельствовал, что Алп-Илитвер во многих местах воздвигал церкви и «увеличивал почет священников Божиих». Впрочем, эта акция албанской церкви, скорее всего, не имеет отношения к византийской политике на Кавказе и является самостоятельной, вполне возможно говорить о большой роли Кавказской Албании в продвижении христианства в V-VI вв. в Дагестан. Сказанное может быть подтверждено раскопанными М. Г. Магомедовым руинами четырех интересных церквей на некрополе Верхнечирюртовского городища, датированных автором раскопок VI-VII вв. на основании общей даты всего комплекса Верхнею Чирюрта. По мнению М. Г. Магомедова, прямоугольные безапсидные церкви Верхнего Чирюрта, построенные без фундаментов и с применением сырцовых кирпичей (не это ли «кирпичная» церковь епископа Макария? - В. К.), имеют закавказское, албано-армянское происхождение. Но это заключение можно подвергнуть сомнению. Церковь Верхнего Чирюрта с ее пространственно-объемным решением не может быть обоснованно сближена с закавказскими прототипами. Есть, как нам представляется, более близкие аналогии. Это сасанидская церковь VI в. в древней столице Ирана Ктесифоне и церкви несторианских христиан V-VIII в. Хароба Кашук и Ак-Бешим в Средней Азии. Их базиликальный план и бескупольный объем не вызывают сомнений. Церкви Ктесифона, Мерва и Ак-Бешима связаны с несторианством, которое на III Вселенском соборе 431 г. было осуждено как ересь, после чего оно отодвинулось на окраину христианского Востока и сохранялось длительное время здесь и в Средней Азии. Епископ Ктесифона стал главой вновь созданной персидской церкви, приступившей к широкой экспансии. Несторианство из Ирана достигло Аррана (арабское название Кавказской Албании), его епископии были учреждены на юго-восточном побережье Каспийского моря. Приводимая нами историческая интерпретация церквей Верхнего Чирюрта открывает совершенно иные варианты, как генезиса (возникновения) архитектурных форм этих зданий, так и их исторического осмысления.

Заметим, что есть признаки сохранения несторианского христианства в горных селеньях Центрального Кавказа до XIV в. Имеется в виду Трусовская надгробная плита, найденная в Казбегском районе Грузии в 1957 г. и дешифрованная Г. Ф. Турчаниновым. Согласно его заключению, никем из специалистов не подвергнутому сомнению, надпись на плите сделана сирийско-несторианским письмом на осетинском языке и имеет дату 1326 г. Если это действительно так, вопрос о несторианском христианстве на Северном Кавказе заслуживает специального изучения. Пока же он внимания историков не привлек.

Археологи отмечают признаки насильственного разрушения церквей Верхнего Чирюрта. Поэтому можно попытаться обосновать версию о вторжении в Албанию племен маскутов и савиров в 552 г., когда особым разрушениям подверглись места христианского культа и в том числе святыни, связанные с обращением в христианство гуннов-маскутов и которые специально поддерживались албанами в связи с постоянным вниманием албанской церкви к христианизации северных соседей. Поскольку хронология церквей Верхнего Чирюрта и указанного вторжения совпадают, можно допустить связь между вторжением 552 г. и разрушением храмов Верхнего Чирюрта Если это так, в рассматриваемых событиях возможно закулисное, «теневое» участие Византии, инспирировавшей вторжение 552 г. и погром албано-несторианских христианских святынь. Император Юстиниан I религиозную нетерпимость возвел в ранг государственной политики; в 527-528 гг. он издал законы против еретиков и вероотступников, открыв беспощадное гонение на них. В данном историческом контексте организация варварского набега на еретические христианские очаги Прикаспийского Дагестана (Албании) кажется вполне допустимой акцией Византии в ее политике на Кавказе. Нет сомнений в том, что эти очаги оказались подорванными и ослабленными, продержавшись до начала VIII в. — первых походов арабов в Дагестан. Так, по существу, окончилась первая попытка христианизации той части Хазарии, которая размещалась в Дагестане.

Видимо, несколько иначе обстояло дело христианизации в более северных и западных районах Хазарии, удаленных от центра военных действий с персами и арабами и более контролируемых византийцами. Последнее стало реальным после сближения и оформления военно-политического союза Хазарии и Византии в начале VIII в. Связанное с Византией христианство издавна и широко было распространено в подвластных Хазарии областях Крыма и Кавказа, и давление на хазар с другой стороны было, без сомнения, постоянным. Известно, что хазарская верхушка приняла иудейскую религию в последней четверти VIII в., однако иудаизм затронул лишь аристократическую группу, но не массы населения. Арабские авторы Ал-Истахри и Ибн-Хаукаль прямо свидетельствуют, что в Хазарии преобладают мусульмане и христиане. Последнее утверждается грузинским источником конца VIII в. «Мученичество Або Тбилели»: спасаясь от арабских репрессий, правитель Грузии Нерсес с семьей и свитой через «ворота Осетии, называемые Дар-и-алан» (Дарьял. — В. К.) бежал на север, в Хазарию, где его спутник Або «от рук честных пресвитеров принял крещение во имя отца и сына и святого духа, ибо по милости духа святого, в северной этой стране (Хазарии. — В. К.) много селений и городов, которые живут беспрепятственно в вере христовой». Таким образом, существование большой христианской общины в Хазарии в VIII-IX вв. вполне достоверно, хотя и плохо освещено как письменными, так и археологическими источниками. Часть последних будет показана ниже при рассмотрении христианизации Алании. В заключение же данного сюжета коснемся христианской миссии в Хазарии Константина Философа.

Около 860 г. в Хазарию была послана византийская миссия во главе с Константином Философом, известным как просветитель славян и создатель славянской письменности Кирилл. Побывав в Крыму, Константин пересек Меотиду и по «Хазарскому пути» от Таматархи (Тамани) направился в глубь Хазарии. Прибыв к Каспийским воротам в Кавказских горах, он участвовал в прениях о вере, победил своих противников и крестил 200 человек. Получив благодарственное письмо от кагана, Константин благополучно вернулся в Константинополь. Причина миссии Константина Философа была в тяжелом положении христиан в Хазарии. Принятие этой государственной религии хазарской аристократией могло повести к гонениям на христиан и византийское правительство поспешило им на помощь. Для нас интересен вопрос о месте проповеди Константина и его встречи с каганом. Считают, что это однозначно район Дербента. Но на Кавказе существуют другие «Каспийские ворота» - Дарьяльский проход, которым проследовал прямо в Хазарию царь Грузии Нерсес. Для временного пребывания кагана и встречи с византийской миссией здесь было гораздо безопаснее, нежели в Дербенте рядом с владениями арабов.