Христианство на Северном Кавказе до XV века

Нижне-Архызское городище Аланской епархии. Зеленчукские храмы

Естественно считать, что в результате принятия христианства в качестве официальной религии и оформления институтов государственной власти в Алании возникла потребность в собственном строительстве храмов. Так было на Руси: в Киеве это Десятинная церковь, воздвигнутая в 991-996 гг. Было бы важно определить наиболее ранний храм Алании в бассейне верхней Кубани (ибо действие происходило там), но хронология строительства даже сохранившихся пяти купольных зданий в их последовательности не разработана. Определено лишь суммарное время строительства - X в. Однако мы вправе думать, что одновременное строительство пяти крупных и дорогих зданий маловероятно, и специалистам-искусствоведам предстоит разработать эволюционно-хронологический ряд купольных храмов Алании. Здесь могут быть высказаны только некоторые предварительные соображения, основанные не на архитектурно-типологическом анализе и изучении строительной техники, а на логике дедукции.

Первоначально мной было высказано мнение, что первым из группы зеленчукских храмов был построен средний храм и он — наиболее ранний. Позже от подобных выводов я отказался и писал, что данный вопрос остается открытым. Не претендуя и сейчас на окончательное решение, предлагаю свою рабочую версию.

Северный храм. В группе зеленчукских храмов первым, скорее всего, был воздвигнут северный храм. Для только что созданной Аланской епархии по причинам государственного престижа требовался кафедральный собор. Соборный храм столичного города был для людей того времени монументальным архитектурным воплощением могущества и величия государства. Следует полагать, что в Алании не было иначе. Соответствует ли в архитектурном отношении северный храм этим критериям?

Интересующий нас памятник представляет наиболее крупный и монументальный древний храм не только в Алании, но и на всем Северном Кавказе: длина здания 25,50 м, ширина с притворами 19,50 м. Без притворов здание строго пропорционально: длина с нартексом 21 м, ширина 10,50 м, чем соблюден принцип соразмерности Витрувия: «Длина храма определяется тем, что ширина его должна быть вдвое меньше длины». Интересно, что длина северного храма без притворов 21 м, что соответствует точно длине северного храма монастыря Липса Константинополя, построенного в 908 г. В плане храм трехнефный, трехапсидный, крестовокупольный. Интерьер разделен на три нефа двумя парами мощных пилонов, несущих кирпичные подпоркные арки и паруса, держащие барабан главы. Средний неф шире боковых, соответственно средняя апсида выдвинута в сравнении с боковыми. С севера, юга и запада к кораблю храма примыкают открытые притворы для размещения в них оглашенных (новообращенных) и кающихся. В восточных стенах северного и южного притворов устроены полуциркульные ниши, напоминающие апсиды для свершения мелких треб оглашенными, еще не получившими право входа в храм. Это важные детали для понимания функций храма. Наконец, отметим, что нашими раскопками в центральной апсиде открыт облицованный цемянкой трехступенчатый синтрон и двухступенчатая солея, отделявшая алтарную часть храма. На синтроне во время службы размещался церковный клир. В нартексе должен был находиться второй этаж — хоры, опиравшиеся на две упавшие кирпичные арки. На хоры вела деревянная лестница, пристроенная к северной стене нартекса и начинавшаяся с небольшой каменной паперти в северо-западном углу. В этом углу и рядом с упомянутой папертью о четырех ступенях обнаружена единственная на Северном Кавказе древняя крещальня. Последняя представляла примыкающий к паперти с восточной стороны кубический резервуар из пяти тщательно подогнанных плит - четыре стеновые, пятая плита пола с отверстием для спуска воды диаметром 5 см. Размеры резервуара по плитам: западной - 1,32 х 72, восточной - 72 х 50, северной - 1,0 х 90, южной - 1,32 х 88 см, плита пола -90 х 72 см. Изнутри и снаружи плиты были облицованы коричнево-розовой цемянкой толщиной 2-3 см, герметизировавшей щели между плитами. Нет сомнения в том, что это купель, наполнявшаяся водой из ручья, протекавшего рядом с храмом по балке Церковной, и это обстоятельство объясняет выбор именно данного места для строительства храма: обряд крещения происходил постоянно и требовал много воды, после каждого таинства спускавшейся из купели. Следовательно, северный храм изначально был задуман не только как кафедрал и наиболее вместительный собор создаваемой епархии, но и как ее баптистерий. Баптистерии обычно строились вне храма, в виде ротонды с бассейном. Но известны и внутренние крещальни, например, в древнерусском зодчестве домонгольского времени (София Киевская, Елецкий монастырь Чернигова); на Кавказе пользовались нартексом. Публикуя в журнале «Советская археология» статью о северном храме, я писал, что устройство крещальни в нем оригинально. Сейчас нам стали известны три крещальни в Абхазии: в однонефной раннехристианской церкви (доюстиниановского времени) в крепости Цибилиум, крестовидной формы; баптистерий, отдельно стоящий в с. Гудава (древний Зиганис, V-VI вв.) и наиболее близкая конструктивно крещальня в Драндской купольной церкви VI в., выявленная в ходе реставрации в южной части нартекса. Это купель формы усложненного креста, в виде резервуара в бетонно-цемяночном полу и со сливом — отверстием на уровне пола, облицованная изнутри цемяночным раствором. Наконец, в 1964 г. в Керчи при вскрытии остатков базиликального комплекса на раскопе III около церкви Иоанна Предтечи была обнарркена купель, составленная из стоящих на ребре плит и со стоком для воды в плите пола, причем отмечены следы раствора розового цвета — вероятно, цемяночной облицовки. Купель датирована «не позже IX в.», приведена аналогия в северном храме Зеленчука.

Функциональная приуроченность северного Зеленчукского храма к обряду крещения может свидетельствовать о его хронологическом приоритете, как и его функция в качестве кафедрала, что уже обосновывалось мною и не встретило возражений. Когда мог быть возведен этот наиболее репрезентативный храм Алании?

Опираясь на переписку Николая Мистика с владетелем Абхазии Георгием II, оказавшим помощь византийским миссионерам и архиепископу Петру, я уже высказался за вторую четверть X в. Еще раз попытаемся осмыслить эти факты. Петр прибыл в Аланию не ранее весны 914 г. - вероятно, летом. Вскоре после этого в письме 51 патриарх благодарит Георгия II за «ревность» в христианизации алан, за помощь Петру и оказанное ему гостеприимство. Отсюда вытекает, что архиепископ Петр прибыл в Аланию через Абхазию, где, вероятно, имел остановку. Помощь Георгия II, возможно, выразилась в том, что он в миссию Петра добавил своего опытного зодчего и группу мастеров. По прибытии на место абхазские специалисты приняли активное участие в возведении первого храма новой епархии. Это участие отразилось не только в архитектурно-типологическом сходстве северного храма с храмами Абхазии X в. в Лыхнах, Лоо, Новом Афоне, крепостным храмом на р. Бзыбь, но и в применении в них общего исходного модуля, установленного доктором архитектуры К. Н. Афанасьевым. Родство северного храма с храмами Абхазии очевидно с первого взгляда, а общность модуля говорит о прямой и непосредственной связи: «церкви эти сооружены в одно время и принадлежат одной архитектурной школе».

Если наши дефиниции имеют почву, начало строительства северного храма предположительно можно отнести к 914 г. — году прибытия архиепископа Петра в Аланию вместе со строителями Абхазии, а окончание строительства — к 916 г. — году крещения алан верховьев Кубани.

Кстати, отметим, что верхнекубанские храмы Алании сближаются с упомянутой выше церковью Богородицы монастыря Липса, построенной в 908 г., и с Мирелейоном (Будрум Лжами) Константинополя, воздвигнутым императором Романом Лакапином около 930 г. Как видим, константинопольские параллели очень близки намечаемой нами дате северного храма - 914-916 гг.

Предложенная выше и уточненная путем установления ассоциативных связей между комплексом разнородных источников, дата строительства северного храма позволяет сформулировать предположение о массовом крещении верхнекубанских алан с 916 г., поскольку иных баптистериев в изучаемом ареале нет. Но дело не только в этом. Определение наиболее раннего храма, времени его строительства и обращения народа в христианство неизбежно ставят существенный вопрос о первоначальном местопребывании Аланскои епархии и ее иерарха архиепископа Петра, последующих иерархов.

Вопрос о локализации центра Аланскои епархии впервые был поставлен в 1893 г. В. Ф. Миллером, считавшим, что он находился в древнем городе с храмами в ущелье Большого Зеленчука. Сейчас этот вывод подтвержден полностью: Нижне-Архызское городище Х-ХII вв. на правом берегу Большого Зеленчука было наиболее крупным христианским центром всего Северного Кавказа и центром Аланскои епархии. Руины зданий и стен вокруг северного храма, полностью еще не исследованные, принадлежали небольшому поселку епархии, с опасной северной стороны огороженному толстой оборонительной стеной с въездом. На территории поселка мной археологически исследованы три небольшие часовни-капеллы X-XI вв., но наиболее импозантное здание располагалось на возвышенности (конусе выноса балки Церковной) и имело общую длину более 100 м, восемь основных больших помещений и пять небольших пристроек - камер. Здание пока не исследовано. Не исключено, что это руины резиденции аланского митрополита.

Нельзя не упомянуть о двух точно датированных эпиграфических памятниках, приуроченных к северному храму и проливающих свет на время активного функционирования храма и формирования вокруг него христианского кладбища. Это каменный крест с греческой надписью 1013 г.: «Лета от сотворения мира доныне, честного креста, 6521» и бронзовый литой крест со сторонами 24,3x13,7 см и греческой надписью: «Обновлен честной крест боголюбивейшим монахом Фомой пресвитером. Года от Адама 6575, индикта 5» (1067 г.). Найден нами в нартексе северного храма в 1960 г. Кроме того, в 1900 г. монахи Зеленчукского монастыря, располагавшегося в Нижнем Архызе на древнем кладбище у северного храма, нашли сломанный каменный крест с греческой надписью: «1С. ХС. Слово. Святой Фома. Господи помоги рабу твоему Мине. Святой Николай. Святой Георгий». Важно, что греческие надписи Нижнего Архыза происходят исключительно с территории поселка епархии, и это позволяет уверенно считать, что здесь жили люди, владевшие греческим языком и письмом, несомненно, образованные и принадлежащие к византийскому клиру. Особо интересен найденный мной крест 1067 г. из северного храма. Считается, что он использовался дважды: сначала как крест-жезл с ручкой, впоследствии отломанной, и что во время богослужения он лежал на престоле, по окончании службы им благословляли молящихся. После того, как рукоять была сломана, монах Фома вырезал на кресте надпись, на концах пробил отверстия и железными гвоздями (следы шляпок сохранились) прибил его к стене нартекса. В этом и состояло «обновление» креста. Можно полагать, что пресвитер Фома не был в Нижнем Архызе единственным грамотным ромеем, здесь жили и работали другие образованные клирики, строившие храмы зодчие и строители, живописцы, расписывавшие интерьеры храмов, и т.д. Вероятно, отсюда велась переписка с Константинополем.

Обратим внимание и на монашество пресвитера Фомы. Этот факт может указывать на существование в Нижнем Архызе монастыря. Возможно, он входил в пределы поселка епархии и находился на возвышенности у восточной части северного храма. Хорошо заметные здесь руины каменных построек еще не исследованы. Но это лишь одна из версий.

Обращает на себя внимание изолированность поселка епархии от собственно городища, точнее, развивавшегося феодального города - расстояние между ними составляет 800 м. Кафедральный собор, покои иерарха и христианские кладбища вынесены в сторону от мирской суеты. Аналогичная картина самостоятельности церковного центра наблюдалась уже в VIII-IX вв. в Византии: происходит постепенное обособление епархиального центра от города, что можно демонстрировать на примере Сард.

Выбор места для Аланской епархии и резиденции ее митрополитов был, конечно, не случаен. Закрытая со всех сторон горными хребтами, на высоте 1150 м над уровнем моря, долина с ее рекой Большой Зеленчук живописна, обладает мягким климатом и занимала выгодное положение на одном из магистральных ответвлений Великого шелкового пути. Через несложные перевалы Адзапш и Санчаро, по горным дорогам, можно было кратчайшим путем попасть в Севастополис — Сухум и далее морем — в Византию, в ее ближайший к Кавказу крупный центр Трапезунд, тесно связанный как с Кавказом, так и с Крымом. Этим путем «из алан в греки» через соседнюю христианскую Абхазию в X-XI вв. чаще всего и пользовались. В этом отношении очень важно, что район верхней Кубани до р. Большая Лаба был покрыт сетью хорошо разработанных древних горных дорог и троп. Весьма характерно, что путь в город — центр Аланской епархии — был выделен множеством каменных плит с высеченными на них крестами без надписей, являвшихся как бы придорожными указателями направления в святое место. К настоящему времени их сохранилось немного и некоторые пока на своих местах. Сюда же, возможно, следует отнести и изваяния христианских воинов с крестами на плечах и шлемах. Часть названных памятников могла быть связана с иными функциями — поминальными, жертвенными или крестами искупления за грехи (например, за убийство, как это делалось в Чехии и Моравии). Но и они часто приурочивались к видным местам у дорог, что мы видим и на Руси. В целом же тяготение каменных крестов, плит с крестами, изваяний воинов с крестами и грекоязычных надписей к центру епархии в Нижнем Ар-хызе не вызывает сомнений, хотя их ареал очень широк и к одному центру сводиться не может.

Ко времени появления первых христианских проповедников в долине Большого Зеленчука жизнь здесь уже была: в наших раскопках встречены материалы IX в., в том числе шелковые ткани. Очевидно, мы не ошибемся, если допустим, что в долине Нижнего Архыза в IX в. существовало стоящее на трассе «шелкового пути» аланское поселение. С появлением миссионеров, организации епархиального центра, строительством кафедрального собора и началом массового крещения началось быстрое оживление, концентрация населения и строительство городских кварталов. В некоторых из них возводятся небольшие квартальные или домовые церкви, как это было в Херсоне. В большой и явно богатой усадьбе на берегу балки Подорванной нами вскрыты остатки одноапсидной церкви с подвалом — подклетом и каменным крыльцом, а на территории бывшей турбазы до наших дней сохранился небольшой южный Зеленчукский храм. Этот храм по малой площади и простоте плана предназначенный для обслуживания небольшого коллектива, возможно, семьи, но подражающий монументальным храмам и тем выдающий амбиции ктиторов, мог стоять на усадьбе villa urbana крупнейшего местного феодала, владетеля Нижнего Архыза или всей Алании. К сожалению, при строительстве зданий Зеленчукского мужского монастыря в конце XIX в. развалы древних построек вокруг южного храма были разобраны на камни, и раскопки здесь малоперспективны.

Остается добавить, что А. А. Демаков и И. Л. Чумак провели специальные инструментальные замеры по продольным осям всех зеленчукских купольных храмов, исследовали азимуты этих осей и высоты видимого горизонта и рассчитали наиболее вероятные дни (не годы. - Б. К.) закладки храмов. Эти расчеты показали, что северный храм был заложен 8 мая, а на следующий день 9 мая отмечался престольный праздник св. Николая Мирликийского. Отсюда вывод о посвящении северного храма св. Николаю Чудотворцу (если расчеты Демакова-Чумака верны, но в этом можно сомневаться).

Средний храм. Расположен на северной окраине города, на расстоянии 800 м от поселка епархии. Выполненная нами в 1979 г. нивелировка показала, что площадь для строительства предварительно была выровнена. В отличие от северного храма, никогда не перестраивавшегося и светившегося девственной чистотой первозданности, теперь грубо зареставрированнои, средний храм претерпел существенные изменения.

В плане храм представляет трехапсидное, крестовокупольное и бесстолпное здание; восточными устоями служат алтарные простенки, западными - стены храма. Подпружные кирпичные арки опираются на вмонтированные в них импосты и несут цилиндрический барабан с низким куполом. Подкупольный квадрат имеет правильную форму со сторонами 3,80 м. Западный рукав открыт и сильно вытянут за счет нартекса и единственного (с западной стороны) притвора. В нем находится главный, портальный вход в храм высотой 5,40 м. Центральная апсида несколько выдвинута по сравнению с боковыми и прорезана тремя окнами. В поперечный неф - трансепт - с юга и севера ведут два входа с люнетами подковообразной формы над входами. Интерьер освещался 25 узкими окнами и люнетами входов, причем световой центр приходился на подкупольный квадрат. Объемы храма представляют крестообразный массив, господствующий над пониженными помещениями апсид и притвора. Средний храм, как и северный, покрыт хорошо сохранившимися каменными коробовыми сводами с двускатным и односкатным покрытием из тонких плит, положенных с напуском. Признаков черепичного покрытия нет. Длина среднего храма 21,50 м, ширина - 13,25 м, высота от пола до пяты купола - 15м.

Кладка среднего и северного храмов одинакова: из крупных тесаных песчаниковых плит и квадров на прочном известковом растворе, с бутобетонным заполнением между панцирями. Характерна кладка тычком и ложком из крупных, хорошо отесанных плит и блоков. Этот римско-византиискии прием кладки описан Витрувием: «греки же поступают не так- они кладут плиты плашмя и с ложками чередуют тычки, вставляя их в толщу стены». Из кирпича сложены только подпружные арки, арки в конхах и некоторые арочные завершения проемов.

Отметим также такие важные детали, как четырехугольный каменный «столб» высотой около 1,40 м в центральной апсиде — престол и в ней же одноступенчатый синтрон, зарисованный художником Д. М. Струковым в 1886 г. Им же зафиксирована одноступенчатая солея, проходящая по линии предалтарных устоев. Сейчас все это, как и цемяночный пол, не существует и скорее всего уничтожено монахами Зеленчукского мужского монастыря в конце 80-х годов XIX в. Подобно северному храму, интерьер среднего храма был оштукатурен и расписан фресками, частично опубликованными в брошюре о Зеленчукском монастыре по рисункам Д. М. Струкова и автором этих строк. Монахи Зеленчукского монастыря, «реставрировавшие» храм, покрыли его интерьер толстым слоем штукатурки. Не исключено, что под ней могут сохраниться пласты древних фресок и надписи, что подразумевает организацию специального тщательного исследования.

Одна из загадок среднего храма связана с четко прослеживаемым строительным швом на севернойстене экстерьера. Упомянутый шов находится между северным входом и окном, от современной поверхности вверх идет на 3,35 м, после чего исчезает в кладке в перевязь. В пределах шва видны две разные кладки: справа угловая кладка из плит тычком и ложком, слева рядовая кладка стен. Но в двухступенчатом фундаменте, вскрытом нами посредством шурфа в 1965 г., продолжения шва не обнаружено. Общая высота прослеженного шва 4,25 м.

В интерьере шов совпадает с восточной поверхностью пилястры северной стены, и это наводит на мысль, что первоначально планировалось возвести здание с одной центральной апсидой без боковых, но после возведения стены на высоту 4,25 м первоначальный замысел был изменен, и угловая кладка вверх уже не продолжалась, образовавшийся внутри храма угол был превращен в пилястру. Эти изменения возникли в ходе строительства, ибо изучение памятника в натуре не дает оснований для вывода о позднейшей пристройке боковых апсид — кладка всех трех перевязана.

Из этих фактов следует, что средний храм был задуман композиционно в виде так называемого «чистого креста», план которого не осложнен боковыми апсидами и пристройками (низкие пристройки к западному рукаву сделаны монахами в конце XIX в.). Тем самым средний храм Зеленчука был бы сродни Сентинскому храму на Теберде, но с более вытянутым западным рукавом.

Известно, что церкви в виде «чистого креста» (croix libre) считались архаичными, не восходящими ко времени позже VIII в. Памятники типа «чистого» или «свободного» креста действительно были распространены в Закавказье (Самцевриси, Зегани в Грузии, Талин, Лмбатованк, Аштарак в Армении) и в Крыму (Херсонес, Мангуп) преимущественно в VI-VIII вв. Теперь можно достоверно говорить и о гораздо более позднем существовании композиции «чистого креста». Так в архитектуре средневековой Грузии здания этой композиции с тенденцией к увеличению западного рукава строились до XV-XVIII вв., на Северном Кавказе это уже упоминавшийся крестообразный храм Тмутаракани, в Херсоне - загородный крестообразный храм. Представления о том, что церкви, в плане и объемах демонстрирующие композицию «чистый крест», были распространены только в восточно-христианской ойкумене, неверны: они есть и в странах западной византийской ойкумены (например, собор св. Марка в Венеции, по К. О. Гартману, «великолепнейшее создание византийской архитектуры в средние века» или собор св. Фронта в Перигё, Франция XI-XII вв.). В Грузии в X в. и первой половине XI в. встречаются постройки, где к основному ядру croix libre добавлен пастофорий (Эни-Рабат, Экеки, Икви и др.), что могло иметь место и при строительстве среднего храма. Идея о добавлении боковых апсид могла быть реализована в связи с некоторыми переменами в функциональном назначении храма, потребовавшем расширения его площади в литургических целях.

Вряд ли по одним указанным деталям возможно угадать причину превращения среднего храма из «чистого креста» в трехапсидную крестообразную композицию без несущих барабан опор. Поэтому вновь приведем те версии, которые нами уже излагались: 1) согласно старым литературным данным, в древности на Зеленчуке был монастырь, а близ среднего храма сохранились следы келий; 2) средний храм был городским собором, предназначенным для постоянного обслуживания жителей города, Но одно другому, кажется, не противоречит. Средний храм с южной и северной сторон обрамлен руинами двух симметрично расположенных зданий подковообразной формы, разделенных на примерно 5-6 равных помещений (наблюдались нами при косом солнечном освещении со скал противоположного берега реки летом 1962 г.). Помещения довольно крупные, но здания археологически не исследованы, и нам остается осторожно предположить, что это остатки монашеских келий, окружавших храм (впрочем, без раскопок даже площадь упомянутых келий неопределима). Кроме преданий и возможных келий, о монастыре может свидетельствовать наличие небольших часовен на окружающих городище скальных выступах, служивших монахам-отшельникам, а также такая особенность интерьера среднего храма, как его выраженный латитудиналъный характер, когда основное пространство в здании растянуто вширь перед алтарем. Латитудинальный принцип композиции интерьера типичен для восточной монастырской архитектурной концепции (пример церкви латитудинального плана в Сала).

Версия о существовании в Нижнем Архызе небольшого монастыря — киновии, приуроченного к среднему храму, основана на ряде осторожных допущений и не является установленной. Открытие такого монастыря XI-XII вв., вполне логичное для центра Аланской епархии, может стать событием в христианской археологии Кавказа. Поэтому территория вокруг среднего храма представляет особый археологический интерес и нуждается в очень тщательном исследовании. Подтверждение данной версии могло бы пролить свет на еще один существенный вопрос: маловероятно, чтобы все священнослужители приходов Аланской епархии были греками-ромеями. Кадры местных приходских священников готовились в центре епархии на базе монастыря, где с ними занималось образованное византийское духовенство. А оно было, причем монашествующее. Напомним бронзовый честной крест 1067 г. с надписью пресвитера и монаха Фомы.

....

Вопрос датировки среднего Зеленчукского храма уже рассматривался мной на фоне явных точек соприкосновения с северным храмом, настолько значительных, что далеко хронологически раздвигать эти два памятника невозможно — они относятся к одной строительной культуре и эпохе. Это время в пределах X в., но средний храм, скорее всего, был возведен вслед за северным.

Исторически важен вопрос о генезисе архитектурных форм трех Зеленчукских купольных храмов и их истоках в результате импульсов, исходивших с локальных территорий и определявших задействованные в строительстве храмов строительные школы и, косвенно, политические силы. В целом восточно-византийское происхождение наших памятников не вызывает сомнений, но каждый храм нуждается в индивидуальном подходе и анализе. Остановимся на данных и все еще спорных вопросах кратко, т. к. основные исследовательские позиции опубликованы.

Северный храм родственен ряду купольных трехапсидных храмов соседней Абхазии, причем сходство их обнаруживается не только в планировочно-объемном сходстве и создании близких архитектурных образов, но и в общности исходного модуля, что важно. Эти выводы признаны неоспоримыми, а Лыхненский храм и крепостной храм на Бзыби в Абхазии — ближайшими типологическими аналогами. Отправная точка архитектурных импульсов, достигших Абхазии и верховьев Большого Зеленчука, — восточно-византийское христианское зодчество, в частности, представленное в Трапезунде. Прототипом как названных выше абхазских храмов, так и северного храма Зеленчука мог быть монументальный, но неоднократно перестраивавшийся (речь идет об архетипе) храм св. Софии Трапезунда. Восточно-византийское и, в частности, трапезундское влияние на архитектурные памятники Абхазии и Черноморского побережья отмечены специалистами с V-VI вв. Некоторые историки зодчества прямо говорят о связи Пицундского храма и храмов Абхазии XI-XII вв. с архитектурой Трапезунда. Известно, что такие же связи Трапезунд имел с Крымом. Касаясь интересующих нас сюжетов, Н. И. Брунов писал: «Не может быть сомнения в том, что между архитектурой Малой Азии и Кавказа, расположенных по соседству и находившихся в постоянных оживленных торговых сношениях друг с другом, происходил взаимный обмен архитектурным опытом на разных этапах исторического развития».

В заключение нельзя не сказать об удивительном открытии наскальной иконы на склоне горного хребта Мыцешта, обращенном к среднему храму на левом берегу р. Большой Зеленчук, летом 1999 г. Удивительное состоит в том, что икона не была известна ни монахам св. Александро-Афонского Зеленчукского монастыря, существовавшего в Нижнем Архызе до революции 1917 г., ни местным жителям и охотникам, избороздившим скалы. Это открытие свидетельствует о том, что Нижний Архыз далеко не исчерпан и может подарить науке впредь новые интересные находки. Икона осмотрена и предварительно опубликована мной в 2004 году.

Икона имеет размеры 1,40 х 0,80 м, написана на поверхности скалы двумя красками: суриком и белилами и обращена почти строго на восток. Рядом со скалой выявлены два ограбленных скальных погребения, в подошве скальной террасы и непосредственно под иконой найдена сложенная из массивных камней гробница, ориентированная по линии запад-восток. Материалов, датирующих эти захоронения, нет, но, судя по конструкции погребальных сооружений, они полностью соответствуют тем типам могил, которые в Х-ХII вв. были обычны для Нижнего Архыза. Очевидно, впредь до специального искусствоведческого анализа икона может быть предварительно датирована именно этим временем, ее древность не вызывает сомнений.

Лик Христа, написанный на скале, выполнен в византийско-православной традиции. Это образ «Спас Нерукотворный», хорошо известный в византийской живописи. Возможность отождествления с образом Христа Пантократора не исключена, но кажется маловероятной.

Точно выписанное лицо Христа, его огромные глаза — такая мягкая и человечная трактовка образа Святителя характерна для византийского искусства XI, особенно XII века. Цветовая гамма скудна, но мастерство художника поражает — несомненно, лик Христа Спасителя писал профессионал высокого уровня. Я допускаю, что это мог быть один из живописцев, расписывавших Зеленчукские храмы. Заслуживает быть отмеченным и то, что лик Христа Спасителя обращен к храмам и поселку аланской епархии. Что было создано раньше — икона на скале или Зеленчукские храмы? Обоснованный ответ на этот вопрос мог бы многое нам разъяснить. Следует отметить и то обстоятельство, что лик Христа Спасителя помещен на скалах почти против среднего храма. Сотрудники астрофизической обсерватории в Нижнем Архызе А. А. Демаков и И. Л. Чумак в специальной разработке пришли к заключению, что средний храм был заложен в праздник Преображения и посвящен Спасу-Христу Спасителю. Случайны ли эти совпадения? Возможно, что не случайны, но для восстановления внутренней связи между двумя памятниками пока надежных оснований нет.

«Спас Нерукотворный» Нижнего Архыза уже привлек к себе внимание и будет изучаться специалистами. Но сам факт его сохранения на открытом воздухе, хотя и под скальным козырьком, в условиях довольно влажного местного климата и его явления миру накануне 2000-летия христианства — своего рода чудо. Кажется, теперь никто не сможет усомниться в том, что Нижне-Архызское городище действительно было крупнейшим православно-христианским центром на Северном Кавказе в XIII-XIV вв.

Южный храм. Из Зеленчукской группы этот храм самый скромный. Тип небольшой четырехстолпной крестовокупольной церкви простого варианта сложился в Малой Азии в средневи-зантийское время и ярко представлен зданием в Улади, типологически очень близким южному храму. В Крыму еще одной параллелью, на наш взгляд, является церковь Иоанна Предтечи в Керчи, построенная в начале X в. Есть аналогии и в Абхазии (Алахадзиха, Мсыгхуа). Сказанное не согласуется с утверждением К. Н. Афанасьева о том, что южный храм не имеет близких аналогий ни в Абхазии, ни на Северном Кавказе, ни в Херсонесе, но это действительно в связи с совершенно необычной и редкой формой подкупольного квадрата, вытянутого с запада на восток, что вызвало овальную форму барабана, свойственную только этому храму. Существует предположение, что южный храм был посвящен св. Николаю Чудотворцу, как и северный.

Но на основе того материала, которым я располагаю как историк и археолог, могу высказать свое убеждение в том, что группа Зеленчукских храмов X в. документально свидетельствует о включении Нижне-Архызского города в Х-ХII вв. в зону периферийного греко-византийского политического и культурного влияния на Северном Кавказе, шедшего не только напрямую, но и через Абхазию и Крым. Видимо, именно периферийное положение даже в системе византийского лимеса и географическая удаленность от крупных центров способствовали определенному синкретизму и фокусированию разнородных влияний и элементов в архитектуре (может быть, и в фресковой живописи) Зеленчукских храмов. Следует присоединиться к оставшемуся незамеченным, но верному выводу Ю. Н. Воронова о группе абхазо-аланских церквей, характеризующих особый западно-кавказский путь развития византийского храмового зодчества (Пицунда, Лыхны, Зеленчук и др.).

В их число входят не только монументальные купольные здания, но и «малые формы» - небольшие и непритязательные одноапсидные церкви и часовни-капеллы. Всего их сейчас известно 11, из них семь — на территории поселка епархии и вокруг него. Все они нами описаны и связаны генетически в своих исходных формах с византийским провинциальным зодчеством, представленным в Малой Азии, Абхазии, Крыму, Болгарии, Венгрии. В то же время нельзя не видеть и местные особенности, выразившиеся в первую очередь в строительной технике. «Малые формы» возводились в технике сухой кладки или кладки с применением глиняного раствора так, как строились целые городища, и это — местная строительная культура. Кроме названных выше 11 малых церквей, к Нижнему Архызу, очевидно, надо приурочить три, более крупных и сложных по своему плану, одноапсидных храма, зафиксированных Д. М. Струковым в 1886 г. Переводя масштаб в аршинах в метры, получаем размеры: церкви 1 — 12x3 м, церкви 2 — 13,30x7,70 м, церкви 3 - 12,65x8,40 м - памятники довольно значительные. Никаких более подробных сведений нет, и мы вынуждены ограничиться рассмотрением планов этих построек, которые полностью вписываются в круг христианского зодчества византийской культурной ойкумены. Тип наиболее простой, с нерасчлененным внутренним пространством капеллы Малой Азии дает исходную форму, более сложные филиации которой представлены в Болгарии, Крыму, в Абхазии. Если упомянутые выше три церкви Х-ХII вв. со временем будут найдены и подтверждены, общее

число церквей малых форм в Нижнем Архызе достигнет 14, а с купольными храмами — 17. В комплексе с христианскими кладбищами Нижнею Архыза (только на кладбище у северною храма вскрыто более 130 погребений), памятниками греко-христианской эпиграфики и находками отдельных предметов церковного обихода (например, серебряный круглый медальон с боковыми ушками и изображением св. Федора), перед нами возникает картина типично средневекового развивающегося полуварварского-полухристианского города, ставшего крупнейшим христианским центром Северного Кавказа и очагом этого вероучения на юго-востоке Европы. Для северокавказского региона это одновременно и культурный центр, представивший соседним кавказским племенам все достижения христианской цивилизации: величественную архитектуру, монументальную фресковую живопись, церковную музыку, ювелирные произведения прикладного искусства, яркие одежды священников, греческую письменность...

Существование письменности на городище подтверждено найденными на нем и неподалеку эпиграфическими памятниками Х-ХII вв., из которых самой известной стала так называемая «древнеосетинская Зеленчукская надпись», открытая в верховьях Большого Зеленчука Д М. Струковым. Написанная греческими буквами на алано-осетинском языке, Зеленчукская надпись указывает на то, что в XI в. в ущелье Большого Зеленчука на основе греческого алфавита создавалась своя письменность, к сожалению, не получившая развития и оборвавшаяся в XII в. на фоне резко изменившейся этнополитической ситуации. Мы об этом скажем ниже. Нет особых сомнений и в том, что из Нижнего Архыза в Константинополь и обратно циркулировала переписка, часть которой опубликована.

....

Сознавая смелость и гипотетичность предлагаемой ниже версии, я решаюсь, исходя из позиций греко-византийского языка и вероятного восприятия города в Нижнем Архызе византийцами, условно именовать его Аланополисом (Аланополем), т.е. «аланским городом», «городом алан». На возможность данного допущения указывает не только хорошо известный исторический контекст, связанный с Аланией и Аланской епархией, но и тот факт, что номинация «Аланополис» представляет кальку известного и уже упоминавшегося выше названия города «Зихополис», т.е. «зихский город». Последний, вероятно, локализуется на берегу р. Нечепсухо и идентичен городу Никопсис в окрестностях Туапсе, где имеются руины базилики с капителями византийско-коринфского типа V-VI вв.

Попытаемся очертить хотя бы приблизительную территорию Аланской епархии. Этот вопрос уже рассматривался на основе картографирования архитектурных памятников, имеющих восточно-византийские связи, и христианских мегалитических памятников - каменных крестов и плит с крестами и греческими надписями, относящимися ко времени до XVI в. Ареалы упомянутых архитектурных памятников и христианских мегалитов почти совпадают, это район между верховьями Б. Лабы на западе и окрестностями г. Нальчика на востоке. Полагаю, что это территория диоцеза Алании, в структуру которого наряду с собственно Аланской епархией входили местные приходы, подчиненные аланским митрополитам. Судя по археологическим данным, таких приходов было много, почти на всех городищах верховьев Кубани открыты маленькие церквушки-капеллы, в которых, естественно, происходили службы. Некоторые приходы были крупными и имели по нескольку церквей (например, Ильичевское городище на р. Уруп), и священники таких местных центров рукополагались аланскими митрополитами в кафедральном соборе. Характерная черта византийских епископий - их малые размеры: зачастую это был заштатный городок, почти деревня с ее ближайшей округой. Алания не Византия, но вряд ли в ней было иначе. Какова была реальная власть аланских иерархов на территории епархии, мы не знаем, но вряд ли эта власть была глубокой и устойчивой.

Наши сведения о внутренней истории Аланской епархии скудны. Существенно, что во второй половине X в. недавно созданная Аланская кафедра из архиепископии превратилась в митрополию, т.е. возвысилась и заняла в нотициях этого времени 61-е место вслед за Россией, тогда как более древняя Авазгия осталась в ранге епископий. Ю. А. Кулаковский справедливо объяснял эти факты возросшим политическим весом алан. Дальнейшие перипетии в истории аланской кафедры и ее соединения и разъединения с другими кафедрами показаны в упомянутом труде Ю. А Кулаковского, причем большая часть сведений относится к XV в. Один из интереснейших документов — так называемое «Аланское послание» епископа Феодора — на русском языке также опубликовано Ю. А. Кулаковским. Назначенный аланским епископом Феодор прибыл из Византии морем в Херсон, и некоторое время находился у «малых» алан (явно их крымской группы, находившейся на побережье недалеко от Херсона). После переезда в Боспор, а оттуда на кавказский берег, Феодор направился в глубь «Скифии. Последняя подразумевает обширную северокавказскую равнину. Через 60 дней путешествия Феодор прибыл в свою епархию. Но здесь епископа ждал неприятный сюрприз, демонстрирующий состояние Аланской епархии: какой-то самозванец, купец из Лазики, воспользовавшись длительным отсутствием законного епископа, объехал всю епархию и, рукоположив местных священников, объявил себя епископом. После появления Феодора он спешно скрылся в Лазику. Епископ Феодор сокрушается по поводу того, что легковерные аланы доверились проходимцу. Феодор был вынужден вновь рукоположить тех, кого рукоположил лазский купец, «так как опасность грозила всей церкви и все были так ничтожны и никого не было пригодного для священника». «Аланы — христиане только по имени», «отличия моих пасомых — убийства, прежде всего, и прочие виды смертей», — пишет епископ в своем послании. Это весьма яркая и главное — достоверная характеристика аланского христианства, история которого к тому времени насчитывала уже около 300 лет. В свете приведенных фактов и оценок трудно согласиться с тем, что в XIII в. Алания в византийских источниках представляется, подобно Руси, оплотом православия в Европе. О каком «оплоте» может идти речь?

Епископ Феодор был отправлен в Аланию патриархом Германом II в январе 1223 г., послание было написано в 1225 г., а 6 февраля 1226 г. Феодор уже присутствовал на Синоде в Никее. Таким образом, епископ Феодор в Алании находился три года и благополучно вернулся. Но это, кажется, не значит, что он остался в Никее и не был вновь отправлен на место службы в Аланию. В грамоте патриарха Германа II к митрополиту Руси Кириллу I от 1228 г. назван «ясьский Феодор смиренный митрополит», т.е. асский-аланский. Возвращение было недолгим и можно думать, что после Синода в том же 1226 г. Феодор уехал на Северный Кавказ. Ясно, что Константинопольская патриархия была заинтересована в удержании Аланской епархии в своих руках.

Ее территория и юрисдикция в XIII в., уже после татаро-монгольского нашествия на Кавказ, значительно расширились. Об этом свидетельствуют ответы Константинопольского патриаршего собора на вопросы саранского (г. Сарай-Бату, первая столица Золотой Орды у с. Селитренное Астраханской области) епископа Феогноста от 12 августа 1276 г., где говорится, что Саранская епископия сопредельна с Аланией и Зихией и что из Алании и Зихии есть выходцы в Сарайскую епископию. В середине XIV в. претензии аланских митрополитов достигли Нижнего Дона и Танаиса: митрополит Симеон, получив ярлык от хана в Орде, стал заниматься незаконными поборами в Танаисе и запретил местным священникам отправлять требы, «вследствие чего дети некоторых православных семейств были окрещены в армянскую веру». Действия Симеона обжаловали священники Таны протопоп Михаил и пресвитеры Николай и Феодор, заявившие, что митрополит «Аланииский» лишил их издревле принадлежавших им прав. Жалоба была разо,рана самим патриархом Исидором I (1347-1350 гг.) в присутствии аланского иерарха в пользу жаловавшихся священников. Но по возвращении в Аланию митрополит продолжал грабительствовать и даже рукоположил архиереев на Кавказскую митрополию и в Сарай, за что, в конце концов, был низложен. Не все ясно в этой истории, но она ярко показывает внутреннее состояние Аланской епархии в XIV в. Симеон был заочно осужден и лишен священства. Из этих фактов следует, что собственная Алания имела очень малое значение в епархии этого имени, так как Симеон носил титул митрополита всей Алании — всех алан, в том числе и живущих на Нижнем Дону. Но формальный центр епархии и ее кафедральный собор вряд ли мог быть перемещен из ущелья Б. Зеленчука, резиденция митрополита, очевидно, оставалась здесь.

Я не могу настаивать на данных предположениях, ибо в акте 114 от 1347 г. говорится об Алании, как не имеющей «собственной архиерейской кафедры по той причине, что народ ее пастушеский». Кроме того, судя по нашим многолетним раскопкам Нижне-Архызского городища, жизнь на нем затухла к концу XII в. С конца XI - начала XII вв. в Алании протекает быстрый процесс дезурбанизации складывавшихся раннегородских центров, номадизация хозяйства и всех сфер быта основной части населения, и именно эти негативные процессы побудили переместить епархиальный центр Алании в Сотириуполь на р. Чорох в Лазике, восточнее Трапезунда. Перемещение центра Аланской митрополии из Нижнего Архыза в Сотириуполь произошло по неизвестным причинам между 1084 и 1105 годами. С этого времени Сотириуполь стал кафедральным городом аланского митрополита.

Перенесение кафедрального центра Алании за пределы ее границ составило главную особенность ее церковной организации и оказало влияние на дальнейшую христианизацию народов Северного Кавказа в XII-XIV вв.

Изложенные выше построения не лишены внутренних противоречий и неясностей. Дезурбанизация и номадизация хозяйства и «всех сфер быта» Алании, видимо, действительно имела место, но эти негативные процессы не были результатом только внутреннего развития аланского общества. Вспомним, как была сильна Алания еще в конце XI в. при властителе Дургулеле Великом, имевшем византийский титул эксусиократора, и митрополите Алании XI в. Евстратии, от которого до нас дошла его печать, опубликованная В. Лораном. Одиннадцатый век представляется нам как наиболее успешный в христианской истории Алании. Но положение стало быстро изменяться после смерти Дургулеля, последовавшей в конце 70-х - начале 80-х годов XI в., появляются признаки феодальной раздробленности и междоусобиц со всеми их последствиями, хорошо известными и на Руси. Одновременно на предкавказских равнинах, затем предгорьях появляются массы тюркоязычных кочевников половцев, потеснивших алан и быстро ставших крупной военно-политической силой Северного Кавказа. Половцы начинают настойчивое продвижение из предгорий в горные ущелья верхнего Прикубанья, что демонстрируется археологическими памятниками (особенно каменными изваяниями воинов-героев). Этнополитическая ситуация в регионе параллельно с ситуацией демографической начинает изменяться не в пользу алан-христиан. Половцы христианами не были и вряд ли они питали почтение к христианским храмам, церковному клиру и самому митрополиту. Я думаю, что именно эти угрозы и побудили аланский клир просить о переносе центра Аланской епархии в далекий и безопасный Сотириуполь, причем это произошло через несколько лет после смерти Дургулеля. Перенос в Сотириуполь состоялся. Вскоре после этих событий город в Нижнем Архызе, обслeживавший потребности епархиального центра, пришел в упадок и захирел. Но говорить о полном прекращении церковных функций мы не можем. Статус Нижнего Архыза в XII и последующих веках нам неизвестен, но приходится считаться с тем, что христианские кладбища и северного, и среднего храмов функционировали и в XIII-XIV вв. А это означает, что христианское население и какая-то группа священников, совершавших хотя бы таинство крещения и литии (отпевания) в Нижнем Архызе продолжала жить, пользуясь иммунитетом со стороны тюрок. Часть последних, возможно, даже приобщалась к христианству.

....