Христианство на Северном Кавказе до XV века

Католическая кафедра на Верхнем Джулате

Крупнейшее в Северной Осетии средневековое городище Верхний Джулат расположено на левом берегу Терека против с. Эльхотово и в 2 км юго-восточнее станицы Змейской. Как показали наши раскопки, часть городища находилась на правом берегу Терека, но она была незначительной. Основная территория городища занимает всю долину Терека - от узкого дефиле между горой и рекой на севере и простирается на юг на расстояние до 2 км. Это зона распространения подъемной керамики. Кроме того, в ходе археологической разведки 1959 г. выявлено 10 поселений на склонах и мысовых выступах Кабардинского и Терского хребтов по обоим берегам Терека. На семи из них есть материал золотоордынского времени, а топографически они тяготеют к Верхнему Джулату. Поскольку в процессе раскопок городища выявлены два культурно и хронологически разных культурных слоя - аланский Х-ХII вв. и золотоордынский XIII-XIV вв. - можно утверждать, что концентрация населения здесь не вызывает сомнений. Начавшись в позднеаланский период Х-ХII вв., она достигла максимального подъема в период господства Золотой Орды и продолжалась до запустения городища после нашествия Тимура в 1395 г. (хотя и в начале XV в. жизнь на городище еще продолжалась). В золотоордынскую эпоху на Верхнем Джулате ведется активное строительство, вырастают кирпичные мечети, минареты, из которых до начала 80-х годов XX в. сохранился лишь один Татартупский минарет высотою 21 м. Возводятся и христианские церкви, сейчас археологическими раскопками их открыто четыре. В результате Верхний Джулат предстает перед нами как разрастающийся феодальный город с пестрым этнически и конфессионально населением и один из центров улуса Джучи. К сказанному добавим, что Верхний Джулат лежит в так называемых «Эльхотовских воротах», в месте прорыва Терека через невысокий Кабардинский и Терско-Сунженский хребет с выходом на север. На юге Эльхотовские ворота плавно расширяются и сливаются с Осетинской равниной, откуда пролегает наиболее удобный путь в Закавказье через два перевала: Крестовый — с выходом к Тбилиси и Мамисонский — с выходом в Западную Грузию. Проходя через Эльхотовские ворота, этот важный путь направлялся на север и через 35 км приводил к другому большому городищу алано-ордынского времени Нижний Джулат на правом берегу Терека против г. Майский. Нижний Джулат также подвергался раскопкам, выявлены ордынского времени соборная мечеть и основание минарета. Можно полагать, что отсюда один транзитный путь следовал через Пятигорье на Кубань и Копу-Матрегу, другой шел к Маджарам. Последние же были своего рода «транспортным узлом» Северного Кавказа в XIII-XV вв., поэтому генуэзцы Маджары не могли миновать. Очевидно, что также они не могли миновать Нижний и Верхний Джулаты, и мы вправе ожидать обнаружения здесь следов пребывания итальянских купцов и миссионеров. На Кавказе существуют устойчивые фольклорные традиции, и они послужили источником сведений о «френгах» (европейцах. - В. К.) на Татартупе - Верхнем Джулате.

Народная память не ошиблась. В начале XV в. (после 1408 г.) на Северном Кавказе побывал, попавший в плен к Тамерлану, немецкий дворянин Иоанн Шильтбергер. По пути из Дербента в Татарию Шильтбергер посетил «гористую страну Джулад, населенную большим числом христиан, которые там имеют епископство. Священники их принадлежат к ордену кармелитов, которые не знают по латыни, но молятся и поют по-татарски для того, чтобы их прихожане были тверды в своей вере. Притом многие язычники принимают святое крещение, так как они понимают то, что священники читают и поют».

Можно усомниться в достоверности сведений И. Шильтбергера, требующих строго критического отношения. Но дальнейшее указание Шильтбергера о том, что Джулад был главным городом страны Бештамак, соответствует действительности. Район Бештамак находится при впадении реки Малки в Терек в районе станицы Екатериноградской рядом с Нижним Джулатом. И. Шильтбергер не различал Нижний и Верхний Джулаты, и для него это была одна «гористая страна Джулад», а в ней, безусловно, доминировал более крупный Верхний Джулат. Поэтому данные И. Шильтбергера о христианах «страны Джулад» мы вправе распространить на Верхний Джулат.

Факт существования епископской кафедры на Верхнем Джулате может указывать на то, что аналогичные католические кафедры были созданы и в других населенных пунктах Центрального и Северо-Восточного Кавказа, перечисленных в булле папы Бонифация IX, в первую очередь в Маджарах. В таком случае мы вправе говорить о возникновении на Северном Кавказе в XIV в. римско-католической церковной организации. Эти догадки как будто подкрепляются деятельностью архиепископа Жана де Зики, но прямых данных в нашем распоряжении нет.

Наличные археологические материалы позволяют помещать упомянутое Шильтбергером католическое епископство именно на Верхнем Джулате, где сейчас известны четыре христианских храма, тогда как на Нижнем Джулате ни одного. Весьма показательно, что два из них имели подалтарные погребальные крипты, а эта конструктивная и литургическая особенность выделяет данные храмы в отдельную для Северного Кавказа типологическую группу. Привожу краткую характеристику верхнеджулатских церквей с криптами.

Церковь № 1. Открыта и исследована О. В. Милорадович в 1959 г. Находится на невысоком возвышении рядом с автотрассой Владикавказ-Нальчик и Сухой балкой. Церковь небольшая (7,70x5,60 м с апсидой), бесстолпная с выступающей на восток полуциркульной апсидой. В интерьере помещение имело четыре угловых выступа 60x60 см, выполнявших роль пилястр для опоры четырех арок. В западной стене прослежены следы входа, размеры его не улавливались из-за сильной разрушенности стен. Фундамент с северной стороны, обращенной к склону балки, был усилен, представляя собой субструкцию типа подпорной стены, здесь его глубина достигала 1,90 м, тогда как фундамент южной стены имел глубину 90 см Возможно, из тех же соображений апсида с внешней стороны была усилена булыжной вымосткой длиной с севера на юг 4,50 м, причем густо обмазанной известковым раствором Апсида в высоту сохранилась до 80 см, толщина стены 50 см. Если фундамент здания сложен из речных булыжников и камней, стены возведены из квадратного, хорошо обоженного кирпича на растворе, толщина швов 4-5 см. Говоря об объемах церкви, Е. И. Крупнов считал ее однокупольной (с чем следует согласиться). Найден крупный блок от упавшего свода, сложенного из кирпичей. Покрытие церкви было черепичное, черепица двух размеров с вертикальными бортиками. В завале интерьера обнаружены фрагменты штукатурки с остатками фресковых росписей, но очень мелкие, на одном фрагменте виден глаз человека. Тем самым подтверждаются показания И. А. Гильденштедта о кирпичной церкви Верхнего Джулата, покрытой внутри росписью с изображением Девы Марии и Иоанна Крестителя, а это дает основание для предположения о посвящении церкви № 1 Марии Богоматери. Отметим, что у северной стены в завале был найден разбитый глиняный сосуд и в нем семь железных крестов византийско-кавказского типа, Но на самом деле данного типа желечи* панные из двух частей, кресты известны далеко за пределами Кавказа (например, в византийском Коринфе, раскопки Глэдис Давидсон).

Открытием сезона 1959 г. стала подалтарная крипта. В плане она квадратная 2,45x245 сложена из того же квадратного кирпича на толстом слое раствора. Пол глинобитный. Высота камеры 1,50 м, на высоте 70 см стены переходят в свод с люком в апсиду. Наружный вход находился в северной стене и выводил в узкий кирпичный дромос высотой 1 м, со сводом типа стрельчатой арки. Внутри камеры крипты обнаружены несколько человеческих скелетов из которых только два в анатомическом порядке.

С южной стороны к церкви был пристроен придел с такой же полуциркульной апсидой на восток. Размеры в интерьере 3,60x1,80 м. Кирпич и техника кладки такие же, как и в основном здании. В западной стене придела входной проем. Южная стена сливается со стеной четырехугольной ограды церкви, также кирпичной. Размеры ограды 12x12,50 м. Поскольку в пределах ограды был христианский могильник (22 погребения), придел можно рассматривать как часовню для свершения обряда отпевания.

Исходя из вышесказанного, я осмеливаюсь настаивать на том, что церковь № 1 не может рассматриваться изолированно от мусульманских памятников Верхнего Джулата - большой и малой мечетей и Татартупского минарета XIV в. Их сближают черты определенных традиций в строительной технике, объединяющей все данные памятники. В первую очередь, это одинаковые строительные материалы в христианских и мусульманских зданиях — стандартные кирпич и черепица, раствор, штукатурка и идентичная техника кладки.

На этом основании я датирую церковь № 1 XIV в., т.е. временем господства Золотой Орды в Предкавказье и строительства Верхнего Джулата как города.

Остановимся на сложном вопросе о генезисе архитектурных форм церкви № 1. Выше уже говорилось, что из четырех церквей Верхнего Джулата две имели подалтарные крипты, в том числе церковь № 1. Эта конструктивная особенность, принципиально важная, объединяет храмы с криптами в отдельную группу. В древнерусском христианском зодчестве подалтарных крипт нет. Единственная известная нам древнерусская крипта есть под Малой Пятницкой церковью Борисоглебского монастыря близ Полоцка, но она представляет собой подземное помещение под всем зданием, кроме алтаря, и это резко отличает ее от крипты церкви № 1. На Северном Кавказе единственное помещение под восточной частью церкви Байрым известно в с. Верхний Чегем в Балкарии. Но это совершенно иное сооружение, представляющее склеп под церковью и, возможно, напоминающее склепы, раскопанные Г. Г. Гамбашидзе под храмом «Тхаба-Ерды» в Ингушетии и датированные им XI-XII вв. Во всяком случае, и на Руси, и на Северном Кавказе в средневековых церквах подалтарных крипт, подобных верхнеджулатской церкви № 1, нет. Рассмотрим вторую церковь Верхнего Джулата с подалтарной криптой.

Церковь № 2. Открыта нами на распахиваемом участке в 1,2 км к югу от Татартупского минарета по скоплению на пахоте битых кирпичей. При вскрытии завала на площади около 140 кв м встречались обломки кирпичей, черепицы, серый известняковый раствор. Найдены 9 обломков плоской черепицы с бортиками и рельефными грузинскими буквами. На наиболее сохранившемся обломке — две четко читаемые буквы с титлом над ними и остатки третьей буквы. Надпись гласила «повелением», «по повелению». Остальные буквы на черепице не дают возможности реконструкции текста, но их грузинская принадлежность не вызывает сомнений. По палеографическим признакам надпись датируется XIII в. — началом XIV в. Найдены обломки не только плоской, но и полукруглой в сечении калиптеры, закрывавшей швы на коньке и скатах крыши.

После удаления завала строительного мусора, открылись остатки церкви длиной 15,40 м. Сохранились только фундамент и нижние ряды кладки стен. Наиболее разрушена восточная (алтарная) часть, поэтому установить форму апсиды не удалось. Церковь состояла из двух разновременных помещений - собственно, церкви и пристройки к ней с запада. Наос церкви представлял вытянутый прямоугольник с размерами в интерьере 7,80x3,90 м - с кратным соотношением длины и ширины. Стены кирпичные, покоятся на фундаменте из валунов, толщина слоя раствора между кирпичами от 4,5 до 5,5 см. В западной стене - следы входа шириной 1,06 м. В некоторых местах на стенах уцелели куски серой штукатурки. Пол наоса был покрыт таким же серым раствором толщиной 1,8 см; восточная часть пола развита и перекопана кладоискателями.

....

Кроме люка, крипта имела выход наружу в восточной стене, высотой 63 см, завершавшийся стрельчатой аркой. От входа на поверхность вел узкий дромос из кирпича на растворе, в дромосе — три ступени из каменных плит.

В завале крипты найдены на разных уровнях разрозненные человеческие кости. На полу камеры лежали вытянуто на спине головой на запад три скелета взрослых людей. В углу камеры расчищена груда костей от трех скелетов. В одной из берцовых костей застрял плоский листовидный железный наконечник стрелы, типологически близкий некоторым монгольским наконечникам стрел XIII-XIV вв. из Кара-Корума. При расчистке дромоса обнаружена пластина от железного клепаного креста.

Западное помещение также кирпичное. Здесь нами перемерено 304 кирпича. Не все они квадратные, были и вытянутые, но это единичные экземпляры. Среди 30 целых кирпичей преобладали размеры: 25x24x5,5 см, 25x25x5 см, 25,5x24,5x5,5 см. В интерьере стены были оштукатурены, техника кладки — полосы кирпичей чередуются с тесаными блоками и булыжниками, обрамленными по бокам кирпичами. Это смешанная техника opus mixtum, распространенная в средневековье в Малой Азии, на Балканах и ряде районов Кавказа, но в разных сочетаниях. В восточном помещении данная техника кладки не применена.

....

Всего в церкви и вокруг нее открыто 29 христианских захоронений, не считая погребений в крипте. Тридцатое погребение было в кирпичном саркофаге у северной стены церкви. Длина его 2,40 м, ширина 1,15 м, высота 80 см. В саркофаге находились перемешанные кости двух взрослых и ребенка (возможно, семья). Можно полагать, что в саркофаге, как и в крипте, были погребены представители местной социальной элиты, тогда как рядовые члены христианской общины Верхнего Джулата хоронились в скромных грунтовых ямах. Кстати заметим, что аналогичный кирпичный саркофаг со сводчатым покрытием на городище Маджары вскрыл в 1909 г. Г. Н. Прозрителев. Различные конструктивно типы кирпичных золотоордынских склепов из Маджар и Увека приводит Ф. В. Баллод.

Описанное западное помещение по ряду стратиграфических и строительных признаков пристроено к зданию церкви и не было притвором. Судя по наличию погребений, это был погребальный мавзолей, слитый с церковью в один архитектурный комплекс.

В связи с вопросом о криптах Верхнего Джулата, кратко коснемся церкви № 4, исследованной мной и В. Х. Тменовым в 1976-1977 годах на правом берегу Терека, недалеко от памятника защитникам Эльхотовских ворот в 1942 г. Этот объект интересен как комплекс, включающий в себя церковь и рядом с нею кирпичный склеп, представляющий по существу ту же крипту, но вынесенную отдельно от церкви.

Церковь № 4 оказалась небольшой (длина 6,60 м, ширина по западной стене 4,50 м) одноапсидной капеллой, сложенной из стандартного квадратного кирпича — такого же, как в других верхнеджулатских архитектурных памятниках. Апсида полуциркульная, выдвинутая в восточном направлении, в интерьере с выступами-заплечьями. В центре апсиды находится примыкающий к ее стене кирпичный престол, выступающий на 30 см, у северной части апсиды оказался еще один кирпичный «столик» шириной 30 см — сопрестолие. Пол из серого раствора, вход в церковь был в западной стене.

Склеп находился в 2,50 м к юго-востоку от церкви. Состоял из двух основных частей — камеры и дромоса. Камера квадратная, 2,0x2,0 м в интерьере, высота до пролома свода 1,40 м, кладка из квадратного кирпича, аналогичного кирпичу из здания церкви. Пол и стены покрыты слоем серого известкового раствора. Свод сферический, в его центре круглое отверстие 45x45 см, возможно, пробитое в 1976 г. при вскрышных работах бульдозером. Но утверждать это мы не можем. С северо-восточной стороны в камеру вел кирпичный узкий дромос длиной 2,10м и с четырьмя ступенями из облицованных раствором кирпичей. Вход в камеру высотой 93 см имел завершение в виде стрельчатой арки. Тождество с устройством подалтарных крипт церквей № 1 и 2 полное. Последние представляют описываемый склеп, но вписанный в апсиду церкви и благодаря этому выполняющий роль крипты.

Погребальное сооружение такого типа на Верхнем Джулате встречено впервые отдельно от здания церкви. Но оно не представляет чего-то исключительного и имеет аналогии на территории Золотой Орды. Имеем в виду подземный кирпичный склеп XIV - начала XV в., раскопанный Г. А. Федоровым-Давыдовым и А. Г. Мухамадиевым на Селитренном городище в Поволжье.

Происхождение подалтарных крипт верхнеджулатских храмов можно считать установленным. Это золотоордынские склепы, встроенные в апсиды церквей. Следует признать, что это было сделано искусно руками опытных мастеров. Данный вывод ставит перед нами непростой вопрос: кто строил церкви Верхнего Джулата, в русле каких историко-архитектурных тенденций можно рассматривать их генезис?

Дать уверенный ответ на этот вопрос сейчас затруднительно. В архитектурных формах церквей Верхнего Джулата преобладает каноническая схема, бытовавшая на обширной территории: наос в виде вытянутого четырехугольника, выраженная снаружи полукруглая апсида, угловые заплечья, вход в западной стене, противоположной алтарю — все это обычно для небольших приходских церквей Х-ХII вв. верховьев Кубани и Урупа, в Тмутаракани, в Крыму, на Балканах — в обширной зоне влияния византийского православия и ареале провинциально-византийской архитектуры. Только в Абхазии подобных капелл с «открытой» (не вписанной в восточную стену) апсидой известно около 100. В пределах указанной канонической схемы существуют разнообразные частные варианты: в верхнеджулатской церкви № 1 крестообразность интерьера; в церкви № 3 алтарная преграда из кирпичей на торце, в церкви № 4 престол и сопрестолие. Но сохранение главных принципов очевидно. Поскольку подобные «типовые» церкви на Балканах, например, строятся до XVI-XVII вв., наиболее реальным представляется верхнеджулатские церкви поставить в генетическую связь с традициями провинциально-византийской архитектуры, на Северном Кавказе хорошо выраженными. Я считаю, что церкви Верхнего Джулата могли строить местные мастера, имевшие опыт возведения подобных «малых форм» в Х-ХII вв., возможно, участием знающего зодчего. Но это касается архитектурных форм.

Наиболее активное строительство велось в правление хана Узбека, в первой половине XIV в. с массовым использованием среднеазиатских строителей и традиций, где кирпич был строительным материалом еще в домонгольское время. В частности Маджары на Куме были тесно связаны с производственными центрами Хорезма. Наши наблюдения над техникой кладки мусульманских построек Верхнего Джулата свидетельствуют также об участии в их сооружении мастеров из Азербайджана. Наконец, нельзя не обратить внимание на черепицу из церкви № 2 с грузинской строительной надписью «по повелению», что говорит о производстве черепицы грузинскими мастерами на месте (вряд ли тяжелую черепицу везли через перевалы). Речь идет именно о черепице, а не о строительстве верхнеджулатских церквей грузинскими строителями и о «преобладании грузинского элемента». В результате мы приходим к заключению о синкретическом характере происхождения церквей Верхнего Джулата и переплетении в них разных архитектурно-композиционных и строительных традиций и приемов. Имеем в виду следование традициям византийской историко-архитектурной концепции, популярной в домонгольское время, но подвергшейся творческой переработке в связи с необходимостью приспособить церкви № 1 и 2 к новым идеологическим и литургическим условиям. Оформление на Верхнем Джулате католической кафедры обусловило новые требования к функциям церковных зданий. Практическое исполнение заказа осуществлялось, разумеется, не генуэзцами, а местными мастерами, бывшими под рукой. Они вписали типичный ордынский склеп в апсиды, устроив тем самым подалтарные крипты, и возвели четыре церкви в привычной для них технике.

Коснемся принципиально важного для дальнейшего понимания вопроса о подалтарных криптах. Две джулатские крипты для северокавказской средневековой архитектуры - явление уникальное, причем обе — на одном памятнике. Чем была вызвана эта потребность именно на Верхнем Джулате? Я уже высказывал свои предположения в самом общем виде: подалтарные крипты распространены в средневековом католическом культовом зодчестве до XIV в., и эта конструктивная особенность позволяет усмотреть точки соприкосновения церквей № 1 и 2 с европейско-католической архитектурой, причем здесь можно видеть прямую связь с католической кафедрой Верхнего Джулата. Церкви были построены по заказу католических ктиторов, отразив своей архитектуре их нормы и литургические требования. Ни о каких «двух периодах» функционирования христианских храмов Верхнего Джулата речь идти не может. Церкви Верхнею Джулата не перестраивались и создавались сразу и в относительно короткий отрезок времени.

Известный французский искусствовед Андрэ Грабар отмечает распространение крипт впоследствии на Западе. Действительно, крипты получают распространение в католической архитектуре Италии, Франции, Германии, Чехословакии в ХII-ХIII вв., с каролингского времени превращаясь в не только усыпальницы, но и подземные церкви. Назовем крипты церквей св. Лаврентия в Гренобле, св. Павла в Жуаре (Франция), в церкви св. Михаила в Фульде (Германия), в церкви св. Войцеха в Старом Болеславе (Чехия). Этот перечень можно продолжить, в чем нет необходимости.

Принимая эти факты как реальную данность, связанную с особенностями латино-католической церковной архитектуры, мы получаем возможность совмещения верхнеджулатских подалтарных крипт с функционированием католической кафедры. «Варварский» облик рассматриваемых крипт вполне гармонирует с таким же «варварским» и, видимо, неевропейским происхождением местного церковного клира: И. Шильтбергер засвидетельствовал, что священники «молятся и поют по-татарски..., многие язычники принимают крещение, так как они понимают то, что читают и поют священники». Отсюда допустимо предполагать, что число итальянских миссионеров на Верхнем Джулате было незначительно, очевидно, они руководили кафедрой...

...

Существенно и свидетельство И. Шильтбергера о том, что католическая кафедра Верхнего Джулата принадлежала ордену кармелитов. Этот нищенствующий орден, из Палестины переместившийся в Западную Европу в XIII в., был весьма динамичен. Кармелитские миссии были форпостами европейского проникновения на Восток вплоть до XVII в. В основе их деятельности лежали экономические и политические мотивы, продиктованные интересами Ватикана и Франции, а история миссий кармелитов есть лишь «небольшой эпизод грандиозного наступления римской католической церкви на Восток, интереснейшей проблемы, еще ждущей исследователей». Это пожелание явно адресовано российской историографии. На Западе вокруг проблемы латино-католического миссионерства на Востоке сложилась целая литература, показанная в обобщающей монографии Ж. Ришара.

Венецианский купец Иосафат Барбаро в середине XV в. пишет, что в его время готы, аланы и черкесы еще «следовали обрядам греческой церкви». Выше мы видели, что Аланская кафедра на Северном Кавказе и аланские митрополиты не только сохранялись, но и активно действовали в период господства Золотой Орды — вспомним хотя бы действия митрополита Симеона в середине XIV в. Все это происходило одновременно с распространением католических миссий и даже организацией католических церковных структур на Северном Кавказе. Какими были отношения между православной и католической церковью, велось ли конфессиональное соперничество и борьба за влияние и приходы, или католические центры возникали там, где не было центров православных или православное влияние было незначительным? Источников об этом в нашем распоряжении нет, вопрос остается открытым.

Мы можем лишь констатировать факт параллельного существования христианства в греко-православной и латино-католической форме в XIII-XV вв. на Северном Кавказе и добавить, что ни та, ни другая полного успеха здесь не добились.