Адыгея

Водопады реки Армянки

Наш путь лежит по старой лесовозной дороге на поляну Партизанская, на которой расположена турбаза «Горнолыжная», от гостиницы «Энектур». Глубоко внизу в узком каменном ложе шумит и разносится гулким эхом порожистая река Желобная. Все круче и круче серпантин разбитой лесовозами дороги, все тяжелее подъем. Стал чувствоваться вес рюкзаков и нам чаще приходится останавливаться на отдых. Над остроконечными силуэтами пихт показались суровые скальные бастионы хребта Каменное море. Они уже покрылись первым пушистым снегом. Ветер срывал с них раннюю «седину» и от этого скалы курились и трепетали снежными сполохами.

Но вот ветер и добрался до нас. Резкими порывами, обжигая лицо, он короткими хлопающими очередями, хлестко затрепетал за нашими спинами полиэтиленовыми накидками. Вокруг нас, наслаиваясь друг на друга, вздыбились горными складками островерхие отроги. Это хребты: Скаженный, Буйный, Подковный, Оселковый, Инженерный, Дурной и Каланча. Они с очень крутыми склонами, сильно заросли пихтовым лесом.

Дорога привела нас к широкому селевому коридору. Здесь в 1999 году бушевал селевой поток. Из-под скалы Нагой-Кош, хребта Каменное море, из переполненных водой подземных пустот вдруг вырвался наружу водный поток, сокрушая все на своем пути. Огромной силы сель, ломал как спички, пихты-великаны, передвигал как кубики, многотонные, отдельно стоящие каменные глыбы. В одно мгновение снес автомобильную дорогу - единственную нить, соединяющую поселок Гузерипль и турбазу «Горнолыжная».

Пересекая русло старого селя, осмотрели хаос и буреломы пробушевавшей здесь стихии. Вокруг нас под ударами ветра стонала и колыхалась тайга, с треском ломая сухие сучья. Низкие облака, быстро перемещающиеся по небу, закрывали высокие горы. Юго-западный ветер принес сырую и холодную смесь из мелкого дождя, крупинок льда и иголок снега. От него коченеют ноги, руки и спина. Неприятная, мокроснежная погода давит своим пронизывающим холодом. Скорей бы уже турбаза.

Но вот ветер донес до нас долгожданный еле уловимый и такой приятный аромат кострового дымка. Значит, на турбазе есть люди, тепло и уют. Поднявшись на Партизанскую поляну, остановились среди пихтового леса, в сплошном белом безмолвии. Вокруг все было в свежевыпавшем снегу. Непроглядная свисающая с небес серая пелена и холодная влажная стынь, окутала и нас. Ветерок забивает щели домиков турбазы, наметая небольшие сугробы. Буквально в считанные минуты сырым снегом, словно пластилином, облепило стволы деревьев, перемело склоны, запломбировало лужицы воды на тропе и промочило нашу обувь.

На турбазе уже сидели туристы, пришедшие с приюта «Фишт» и весело пели под звон гитары. Под большим навесом между домиков на высокой бетонной площадке звонко гудела, раскаленная до красна, железная печка-буржуйка. На ней в котелках парило нехитрое туристское варево, издавая очень вкусный аромат. Вокруг печки на веревках сушились мокрые вещи туристов. Предложив нам горячего чая, и жарко натопленную баню, сторож турбазы, бородатый отшельник и старый охотник Виктор Тимофеевич стал расспрашивать, куда это наша группа собралась в такую непогоду.

Уже поздно ночью напарившись в бане и разместившись в уютной теплой комнате турбазы, под треск закопченной керосиновой лампы, обменивались туристскими новостями и делились планами путешествий в период царства зимы. Забравшись в спальные мешки, еще долго слушали гул разгулявшейся непогоды, которая нас уже не тревожила. Утром метель стихла и мы, наскоро позавтракав, налегке выдвинулись по дороге на Яворовую поляну. Блеск снега резал глаза. Еще не остывшая земля стекленела в кюветах дороги, лужицами талой воды.

Яворовая поляна встретила нашу группу потрясающей картиной. На фоне запорошенных снегом вершин горы Оштена и Гузерипля, поверх снежных наметов лежала золотая россыпь листьев широколиственного клена. Их сочный ярко-желтый окрас, вкрапленный в абсолютную белизну снега, казался неестественным и поразил нас чудом света и красок. Природа как бы замерла на мгновение, давая нам, насладится ее дивной красотой. Перед нами в глубь хребтов уходила долина реки Армянки. Узкая и стремительная, она как остро отточенный нож разрезала девственную тайгу.

Здесь пролегла граница борьбы человека с нетронутой природой. По эту сторону границы зияли оползнями и остатками срубленных деревьев заброшенные старые делянки лесорубов. По другую сторону раскинулось душистое зеленое море из кавказских пихт. В заповедном краю за тысячи лет ничего не изменилось. Дремучие девственные леса живут по законам природы, отживая свой век и нарождаясь вновь без помощи и участия человека.

Здесь глубоко внизу, в лесных завалах и складках горы Гузерипль затерялся мир глухой таежной речушки Армянки. Идем туда, к водопадам, продираясь сквозь колоннаду высокоствольных пихт и буков, перелезая через завалы из огромных упавших деревьев, с вывороченными пластами корней, и наступая, на трухлявые замшелые колодины. Наши ноги по колено утопают в ворохе опавших листьев, еще не успевшем слежаться под тяжестью дождя и снега. Громадные буки повсюду разбросали свои плоды-ежики, и мы с удовольствием лакомимся их гранеными орешками.

С огромных раскидистых веток гигантских пихт свисают светло-зеленые бороды из тонкого висячего мха. Сплошная стена, из непроходимых зарослей высокой кустовой черники преградила нам путь. Удивляемся урожайности этого года. Уже заканчивается октябрь, а черника еще не осыпалась. Лакомимся, не снимая рюкзаков. Наклоняем ветки с сочными ягодами прямо ко рту. И они лиловыми крупными гроздьями приятно холодят наши лица.

Только глубокой осенью погода в горах может меняться по несколько раз в день. Не успели привыкнуть к пушистому снегу, как он уже оплавился и зазвенел веселыми струйками, скатываясь по склону. Только что любовались дымчатой синевой неба и радовались грозным видом горных вершин закованных в ледяной панцирь, как уже набежал караван серых туч и заморосил мелким холодным дождем, на глазах «съедая» белоснежные поля и наливая буйной и грозной силой горные ручьи.

До водопадов реки Армянки было уже недалеко. От дождя спрятались под покров огромной пихты. Она накрыла нас своей плотной кроной, не пропуская ни дождя, ни снега. Я, с удовольствием улегся отдыхать, на мягкую подушку из хвойных иголок пихты. Позже, переждав дождь, наша группа продолжила путь, спускаясь по склону в узкое ущелье, где глухо ревели водопады. Места здесь дикие давно нехоженые и редкостной красоты, осеннего контраста снега и листвы, опаленной пламенем осени. Прошедший дождь и стаявший снег привели в движение все вокруг. Каньон, к которому приближались, уже за километр гудел как реактивный самолет, сотрясая все вокруг.

Вот и водопад. С трудом и опаской подошли к скальному выступу каньона. Перед нами зияла 40-метровая глубина пропасти. Глубоко внизу тяжело и яростно дышал грозный водопад. Бешено несущаяся, вспененная, серо-свинцовая масса грязного потока, с огромной высоты низвергалась длинной косой, закрученной в тугую спираль. Проваливаясь вниз, она продолжала бушевать где-то глубоко на самом дне темного ущелья. В клубах бурой пены упругий поток, словно громадным кузнечным молотом колотил и сотрясал высокие скалы.

Приблизившись к краю пропасти, стояли притихшие и завороженные. Состояние неописуемого восторга охватило нас. Наши счастливые, радостные и улыбающиеся лица и глаза были устремлены на это разбушевавшееся чудо природы. От взвешенной в воздухе водной пыли веяло холодом, как от огромного ледника. От напряжения и ошеломительного зрелища я не почувствовал, как мое лицо и штормовка покрылись мелкими частицами водопада.

Приближаться к грохочущей бездне было жутко и опасно. Перед тем, как сорваться в пропасть, река набрала бешеную скорость в отполированном до блеска скальном желобе, а затем словно из гигантской пушки выстрелила в открытое воздушное пространство вспененной массой потока. Глубоко внизу клубилась разбитая в пыль река, грохоча камнями, словно огромными жерновами. Справа и слева от главного водопада срывались вниз боковые узкоструйные водопады.

Уходим вверх подальше от грохота и клокотания взбешенной реки. Черный лоснящийся влагой сланцевый скальник стал скользок и опасен. Гибкие еще не освободившиеся от листвы прибрежные кустарники вплетались в мутные паводковые струи реки, как яркие ленты, в распущенные «волосы» горной красавицы Армянки.

Короток осенний день. Спешим обратно на турбазу. Изредка останавливаемся, чтобы прикоснуться к замшелым каменным валунам, разбросанным по лесу. Они привлекают нас своей свежестью и необычным пушистым сочно-зеленым бархатным ковром изо мха.