Железноводск

Военная лечебная слободка

Общая экономическая отсталость России в начале XIX века была причиной медленного развития Кавказских Минеральных Вод. Не было материальной основы их роста. К тому же в непосредственной близости от целебных источников проходила кордонная пограничная линия. Основу экономики этого района составляла торговля, сдача квартир внаем посетителям курортов. Большинство мещан занималось продажей съестных припасов и оказанием разных услуг приезжим. Но обороты торговли были незначительными. Строительство развивалось очень медленно, даже проекты знаменитых архитекторов Бернардацци осуществлялись с трудом и далеко не все.

Адъюнкт-профессор Медико-хирургической академии Петр Назарович Савенко, побывавший в командировке на Кавказе, составил «План местоположения железистых источников» 1827 года. Прекрасно литографированный у К. П. Беггрова, он стал приложением к изданной а Петербурге книге «Кавказские минеральные воды». В изъяснении плана указано: «Южная часть Железной горы. Железистые источники в числе 16-ти означены на плане номерами: а) площадка; б) новые купальни; в) Дом для посетителей; г) турлучная кухня; д) частные дома; е) турлучный дом; ж) болота, образовавшиеся из вод Железистого источника; з) тропинки; и) Казачий пост; к) источники, вновь открывшиеся. Высота горы означена Российскою мерою».

Главный врач при Кавказских Минеральных Водах Фридрих Отто Конради в книге, изданной в 1831 году, более подробно изображает «Железистые или Константиновские источники». Это описание является своеобразным комментарием к упомянутому плану П. Савенко: «От источников № 1, 2, и 12 вода по трубам спускалась по Южной стороне горы... почти до подошвы оной, к упомянутой площадке, где наливается в водоприемник. Вместо прежде тут бывшего деревянного водоприемника в 1830 году построен каменный, по образу водоприемника Николаевских купален, только в меньшем размере, сообразно с числом находящихся здесь ванн... Кроме старого дома на горе, который еще доныне существует и обыкновенно бывает занят посетителями, в нынешнем году на Южной покатости горы и около казенного дома, частными людьми построены дома, большею частию мазанковые, которые в благоприятное время года и для кратковременного пребывания на сих водах, довольно удобны для жительства и отдаются внаймы за довольно дешевую цену. Несмотря на то, многое посетители за недостатком места должны помещаться в Калмыцких кибитках, из которых впрочем здесь можно достать весьма хорошие, с полом, дверьми и окнами, для летнего жительства они довольно удобны». По сведениям Ф. О. Конради, с 1824 по 1830 гг. на Кавказских водах лечилось 6506 посетителей, из них в 1830 году —1463 человека (Из высшего сословия—558 человек, из низшего—905 человек). Практиковали приезжие врачи. В 1828 году их было 29 человек, а в следующем летнем сезоне - всего 17 врачей.

На «Топографическом плане окрестности щелочно-солено-железных Кавказских минеральных вод, снятом инструментально под руководством Генерального штаба полковника Озерского 1-го, топографом 2-го класса Кречетовым в 1830 году», отмечены ещё Калмыцкие и Солдатские ванны. Топограф вычертил на восточном склоне горы Железной «Большую или Купеческую дорогу», ведущую к Горячеводску; на западном склоне - дорогу тигорска, где принимал ванны с 8 июня по 8 июля. Там же произошла и первая их встреча. К сожалению, описание этой встречи Сатиным Н. М. не дает нам возможности делать вывод о подобных творческих беседах поэта и его критика в Железноводске.

В письме к М. А. Бакунину Белинский излагает свой план: «...послезавтра (19 августа) я буду в Железноводске, верстах в 12 от Пятигорска. Там возьму 20 железных ванн; эти ванны будут последними. 1 или 2 сентября мы выезжаем в Москву».

В другом письме он с радостью сообщал Бакунину: «...здесь в Пятигорске служит брат Пушкина, Лев Сергеевич... Здесь познакомился я с очень интересным человеком - казаком Сухоруковым».

В. Д. Сухоруков служил в то время в 20-м Донском казачьем полку, расквартированном частично в колонии Каррас или Шотландке. Он находился под надзором. Автор многочисленных исследований истории войска Донского, издатель альманаха «Русская старина», он был близок к К. Ф. Рылееву, А. А. Бестужеву, А. С. Пушкину. В 1836 году его приглашал сотрудничать в «Современнике» Пушкин, который считал его работы «дельными и любопытными».

В 1837 году, когда ссыльный Лермонтов встречался с Белинским на Кавказских водах, в противоположном крае необъятной России происходили события, казалось, совсем не имевшие отношения к Кавказу. Весной из Петербурга на Урал и далее в Сибирь «для ознакомления» выехал наследник царя Николая I Александр. План путешествия составил ехавший с ним его воспитатель поэт В. А. Жуковский. Ознакомившись в пути с жизнью ссыльных декабристов, он обратился к матери наследника с просьбой простить «раскаявшихся».

«В Ознаменование пребывания его высочества в Кургане» некоторым из поселенных в Тобольской губернии декабристам разрешили поступить в Отдельный Кавказский корпус рядовыми солдатами. А от царских «милостей» не откажешься, не позволят. И 21 августа те, кого коснулось «разрешение»,— Лорер, Назимов, Нарышкин, Лихарев, Розен и Черкасов — отправились в дальний путь, «в новый, неизвестный нам край»,— по словам Лорера, из 40 градусов мороза в 40 градусов жары». В Тобольске к ним присоединился Александр Одоевский, живший на поселении в Ишиме.

В том же путешествии, узнав о высылке Лермонтова «за крамольный стих памяти Пушкина», Жуковский обращался к Бенкендорфу и к самому царю, заступничая за молодого поэта. Хлопотал он за него и позднее.

Декабристы А. Е. Розен и Н. И. Лорер оставили воспоминания, в которых много сведений о Водах. Н. И. Лорер принимал участие в похоронах М. Ю. Лермонтова как его однополчанин. Декабрист М. А. Назимов рассказал о состоянии поэта перед дуэлью. В 1838 году на Воды приезжал А. И. Одоевский, которому Лермонтов посвятил стихотворение «Я знал его. Мы странствовали с ним...»

А. Е. Розен в июне 1838 года получил разрешение на лечение в Железноводске. В «Записках декабриста», опубликованных в 1907 году, есть такая информация: «Военные экспедиции на Кавказе кончаются в июне, тогда прибыли несколько из моих товарищей: Нарышкин с женою, Одоевский; осенью приехали Назимов и Вегелин, Валериан Голицын, Кривцов и Цебриков; трое последних уже произведены в офицеры и собирались в отставку. В числе посетителей были замечательные лица, с которыми часто встречался в Пятигорске и Железноводске».

Развитие Железноводского курорта шло необычайно медленно. К концу 40-х годов здесь было 3 деревянных купальни, 2 турлучных ванных помещения, 2 флигеля с пятью комнатами для посетителей в каждом и крытая галерея при источнике № 8 для прогулок в ненастные дни. Остальные постройки были частными, некоторые принадлежали военному ведомству. А. Е. Розен в «Записках» отмечал тесноту на курорте, малое количество посетителей. В свой приезд он насчитал всего 80 лечащихся. Сам Розен принимал под наблюдением врача К. X. Рожера ванны источника № 7. Жил в домике, стоящем «на покатости горы подле небольшого ручья...» Автор «Записок декабриста» далее рассказывает: «По тесноте строений и по живительности воздуха, посетители по возможности бывают долее под открытым небом; возле меня, на берегу ручья, под деревом, собирался кружок каждый вечер, беседовали далеко за полночь. Умные и сатирические выходки доктора Мейера, верно нарисованного в «Герое нашего времени» Лермонтова, поэзия Одоевского и громкий и веселый смех его еще поныне слышатся мне».

Декабрист А. И. Одоевский в день восстания на Сенатской площади в Петербурге возглавил взвод солдат лейб-гвардии Московского полка. После подавления восстания он был схвачен и осужден на 11 лет каторги в Сибири. В Отдельный Кавказский корпус его перевели так же, как и А. Е. Розена. Летом 1838 года он получил разрешение посетить Кавказские воды. В августе он встретил у Железной горы не только друзей-декабристов, но и Н. П. Огарева, русского революционера, поэта и публициста, друга А. И. Герцена.

П. Огарев за демократические убеждения прошел через царскую тюрьму и ссылку. Подучив после освобождения разрешение полечиться на водах, он от Пензы до Пятигорска доехал за 18 дней. Здесь произошла встреча представителей двух поколений революционного движения в России: певцы свободы протянули руку дружбы одному из тех, кто был «разбужен громом пушек на Сенатской площади 14 декабря 1825 года». Знакомство Огарева с талантливым поэтом-декабристом Одоевским переросло в глубокую дружбу. Частые встречи, беседы, рассказы о событиях, связанных с декабрьским восстанием в Петербурге, чтение стихов - все это было в высшей степени благотворно для обоих. Одна из таких встреч особенно запомнилась Огареву. В Железноводском лечебном парке встретились оба поэта и Н. М. Сатин. Последний одновременно с Лермонтовым учился в Московском университетском пансионе. В годы обучения близко сошелся с Герценом и Огаревым. В 1835 году вместе с ними арестован и выслан в, Симбирскую губернию, а в 1837 году переведен на Кавказ. Писал стихи, но больше известен своими переводами из Байрона и Шекспира. На этой памятной встрече А. И. Одоевский читал свои стихи. Импровизация до глубины души взволновала его слушателей. В тишине Железноводского леса звучал голос того легендарного поэта, который от имени непокоренных каторжан на ободряющие слова пушкинского послания «В Сибирь» пророчески возвестил: «Из искры возгорится пламя!» Под кавказским небом в эту ночь он читал «Венеру небесную»

Одоевский стал одним из первых критиков и наставников Огарева-поэта. Более двадцати лет Н. П. Огарев был вынужден держать в тайне встречи с декабристами на Кавказе, свою дружбу с Одоевским. В России до самой смерти Николая I (Палкина) всякое публичное упоминание о декабристах было строго запрещено. Только в 1861 году в шестой книге альманаха «Полярная звезда».

Отчеты братьев Бернардацци, работавших в Строительной комиссии, дают возможность подробно ознакомиться со строительством в Пятигорске, Кисловодске, Реже упоминается Железноводск, поэтому часть их рапорта от 14 ноября 1839 года представляет для нас определенный интерес. По приказанию ген. Вельяминова снят с натуры план местоположения источников № 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11 с нивелировкою и меркою воды. Обустроен из тесаного камня колодезь с пресною водой. Назначено и разбито место на генеральном плане под постройку слободки с составлением сметы на уравнение того места. Составили смету на докончание каменного дома для смотрителя».

6 июня 1840 года на основании сообщения архитектора Иосифа Карловича Бернардацци указывалось, что «в Железноводске имеются совершенно ветхие дома, подлежащие слому: губернской секретарши Мокеевой и солдатки Ивановой. Дом отставного унтер-офицера Припотнева признан годным... ветхий дом унтер-офицера Нестеренко, подпоручицы Таранцовой».

Таким увидел курорт у Железной горы декабрист Н. И. Лорер, который лечился водами летом 1841 года. Современники называли его «веселым страдальцем», Тяжкие испытания не сломили его оптимизма. Майор Вятского пехотного полка, участник Отечественной войны 1812—1814 годов, Лорер Н. И. был членом Южного общества и ближайшим соратником Пестеля П. И. Именно Лореру наказывал Пестель закопать «Русскую Правду», чтобы она не попала в руки жандармов. За участие в восстании 1825 года он был осужден на 12 лет каторжных работ. Осенью 1837 года его направили рядовым в Отдельный Кавказский корпус. Он принимал участие во многих военных экспедициях под командованием генерала Н. Н. Раевского-младшего, благожелательно относившегося к участникам политических событий 14 декабря 1825 года.

Лорер Н. И. был многосторонне образован, музыкально одарен, писал стихи и рассказы, являлся автором мемуаров, тонко чувствовал природу. В июне 1840 года в Тамани он познакомился с М. Ю. Лермонтовым. В следующем году в Пятигорске это знакомство еще более сблизило их. Лорер не раз бывал в его домике на окраине Пятигорска. Недавно в Москве обнаружен альбом декабриста, относящийся к 1841 году, на страницах которого можно прочитать многие замечательные поэтические строки Лорера.

Тем же летом побывал на Железных водах Л. С. Пушкин - родной брат великого поэта. А. С. Пушкин шутливо в стихотворной строке назвал своего младшего брата: «Лайон, мой кудрявый брат...» (Лайон по-английски — Лев). Декабрист Лорер, хорошо знавший Льва Сергеевича, так отзывался о нем: «Лев Пушкин был... один из приятнейших собеседников, каких я когда-либо знал, с отличным сердцем и высокого благородства». В 1836— 1841 годах младший Пушкин служил на Кавказе в чине штабс-капитана, где и подружился с М. Ю. Лермонтовым. 13 июля 1841 года к обществу, собравшемуся в пятигорском доме Верзилиных «...присоединился Л. С. Пушкин, который так же (как Лермонтов) отличался злоязычием, и принялись они вдвоём острить свой язык ...наперебой. Ничего злого особенно не говорили, но смешного много»,— вспоминала присутствовавшая на вечере Э. А. Шан-Гирей. Лев Сергеевич был в гостиной, когда произошла ссора Лермонтова с Мартыновым, но, видимо, не знал о вызове на дуэль. Утром 15 июля Пушкин с Е. Г. Быховец и другими отправился к Лермонтову, принимавшему процедуры в Железноводске, и вместе с ним принял участие в пикнике, устроенном в Шотландке.

М. Ю. Лермонтов с 8 июля начал принимать ванны в Железноводске. По предположению современников Лермонтов останавливался в эти дни в сохранившемся до наших дней доме К. И. Карпова. Вечерами выезжал в Пятигорск. В Железноводске поэт провел последний день своей жизни. Отсюда 15 июля он направился к месту дуэли у подножья горы Машук.

Прослеживая с помощью исторических документов, отчетов, схем, планов, записей путешественников «откуда есть и пошел Железноводск?», мы вправе задать вопрос: «Какие следы первоначального развития курорта сохранились до наших дней и есть ли таковые вообще?»

Центром Пятигорска в начале XIX века был знаменитый бульвар, изображенный на многих рисунках, литографиях, описанный Лермонтовым в повести «Княжна Мери». Центром Кисловодска был Нарзан. Центр Железноводска формировался вокруг источника, открытого доктором Гаазом. Сегодня - это узкая площадка на южном склоне горы Железной. Она почти на одном уровне с главным корпусом санатория имени С. М. Кирова. Стоит пройти сотню шагов восточнее санаторного здания, как мы невольно обратим внимание на ровную продолговатую поляну, окруженную кустарниками и лесными насаждениями. В центре поляны возвышаются искусственные посадки сосны. На юг — обрыв. На север — крутой склон горы Железной. Вспомним строчки из письма генерала Раевского: «...Места так мало, что 100 шагов сделать негде — или лезть в пропасть, или лезть на сте-ну». Да это та самая площадка, где дымились костры посетителей вод, и курорт «походил на кочевье диких воинов».

Под самым обрывом в зелени четко выделяются бе лые формы бювета Лермонтовского источника. На этом уровне были открыты источники До 11-12, здесь появились кухни и сараи, солдатские ванны, а на уступе, где сверкает остеклением кафе «Весна», стояли Калмыцкие кибитки. Здесь и чуть ниже, где теперь существует улица Семашко, начинали лепить хатенки солдаты и унтер-офицеры, губернские секретарши и отставные поручики. Таким выглядел Железноводск, когда в нем побывал ссыльный Лермонтов и написал бабушке: «...Там письма не принимают».

К середине XIX века Кавказская область была в значительной степени заселена различными категориями казаков и крестьян — выходцев из внутренних губерний России, не обеспеченных достаточным количеством земли. Нередко казачьим и солдатским семьям военная администрация приказывала покидать обжитые места и селиться в новых. Сведения об этом дошли до Герцена А. И., который сообщил в журнале «Колокол»: «Свидетели рассказывают сцены, как вели под конвоем целый полк седых усачей, снискавших общее уважение своею незапятнанною славою...»

В 1842—1843 гг. из Кисловодском слободы по распоряжению военного министра было переведено к горе Железной 40 семейств, «отставных нижних чинов на правах военных поселян, для охранения от горцев приезжающих на воды больных и представления последним приюта». При переселении им было отведено 900 десятин земли.

Переселенцы выкорчевали лес для строительства жилья вдоль Большой или Купеческой дороги и основали Железноводскую военную слободку. Здесь выросли турлучные и саманные хаты, крытые камышом и соломой. Они ничем не отличались от тех построек, которые теснились около минеральных источников. В настоящее время здесь проходит улица Парковая.

Военная слободка входила в состав Пятигорского военного округа, а курортная группа до 1846 года подчинялась Министерству Внутренних дел. В 1844 году на Кавказских Минеральных Водах был утвержден директор, заведовавший курортными группами. Его помощник занимался вопросами курортного строительства.

В 1845 году командующий войсками на Кавказской Линии выслал в ноябре на имя директора Кавминвод утвержденный им «План заселения местности у группы Железных ключей». В предписании к плану указывалось: «Раздать места под постройку жилых домов тем лицам. которые в установленный срок обяжутся выстроить дома по фасадам и планам, одобренным вышестоящим начальством». Для поощрения частных застройщиков разрешалось бесплатное и беспошлинное выделение земельных участков по будущей улице, которую решили спланировать ниже ванн № 1 и № 2, а также ниже Калмыцких ванн. Улицу разметили от церковной площади, где предполагалось возведение церкви. Место для нес выбрали между военной слободкой и хаотически застроенной площадкой у источника, открытого доктором Гаазом. На этой площадке теснились одноэтажные казенные домики, «с нумерами», ванные помещения и кухни, рядом с ними, начиная с 1830 года, лепились отставными военнослужащими мазанки для сдачи внаем приезжающим на воды.

Первый и второй участки от церковной площади отвели коренному жителю Железноводска отставному подпоручику Ионе Карпову. Он был владельцем нескольких деревянных флигелей, построенных в 30-е годы близ «сточной трубы ванн № 1 и № 2». Один из этих домиков для временного жилья, вероятно, снимал приезжавший на Железные воды в 1841 году М. Ю. Лермонтов. Об этом свидетельствуют не только воспоминания близко знавших поэта Ц, Г. Быховец и Э. А. Шан-Гирей, но и записи в «Железноводской книге купальных билетов». В этой книге, погибшей во время фашистской оккупации Кавминвод, имелись такие пометки: «от 8 июля г. поручику Лермонтову четыре билета в калмыцкие ванны по 50 коп. билет...» и от 15 июля «г. поручику Лермонтову пять билетов на ванны №№ 1 и 2 по 50 коп. билет...»

Книга была прошнурована и пронумерована за подписью командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории генерала Граббе П. X.

В другом документе, в котором велась запись посетителей Железноводска, останавливавшихся «в двух казенных домах, на Железных водах состоящих, с платою по 5-ти рублей ассигнациями в сутки за нумер или комнату во время курса 1841 года» фамилия Лермонтова отсутствует. Исследователи его биографии считают, что он мог останавливаться на лечение в одном из домиков И. Карпова. Через десять лет после гибели М. Ю. Лермонтова сын И. Карпова начал строить большой «флигель по фасадной линии» близ церковной площади. Так начинало расти Карповское подворье, превратившееся со временем в большую частную гостиницу. Один из домов этого подворья по инициативе лермоптоведов отмечен мемориальном доской, увековечившей пребывание поэта в Железноводске перед дуэлью.

В 1847 году Кавказская область была преобразована в Ставропольскую губернию, состоящую из 3 уездов: Ставропольского, Пятигорского и Кизлярского. Железноводск с военной слободкой и группой минеральных источников вошел в состав Пятигорского уезда. На Кавказских Минеральных Водах учредили «Положение о новом управлении», упразднили Строительную комиссию, созданную еще при А. П. Ермолове. Водами стала управлять Дирекция, которая находилась в подчинении командующего войсками на Кавказской линии, управляющего гражданской частью в Ставропольской губернии и наместника Кавказского. В состав Дирекции вод вошли Управляющий водами, четыре члена и собственная канцелярия. Управляющий Кавказскими водами до 1861 года пользовался правами губернатора.

К середине XIX столетия царские войска усилили натиск в горных районах. Чувствовалась острая нехватка людей в Кавказском линейном казачьем войске. Не хватало военных медиков, лекарственных препаратов.

В мае 1847 года на Кавказскую линию был откомандирован профессор Петербургской медико-хирургической Академии Н. И. Пирогов «для испытания эфирного наркоза при производстве операций на поле сражения». В нюне — июле он проводил хирургические операции н пятигорских военных госпиталях и лазаретах. Отправляясь на Дагестанский фланг русской армии, Пирогов взял себе в помощники по производству будущих операций железноводского врача. В рапорте уездного начальника на имя командующего войсками Кавказской линии значилось: «12 июля 1847 года... бывшего в Железноводске медика Дукшинского взял с собою оператор Пирогов». Из Пятигорска медики отправились на восток в Салты.

В 1848 году на Кавминводы начинают усиленно приглашать гражданских лиц, имевших возможность строить собственные дома. Наместник Кавказа граф Воронцов даже подписал новую инструкцию, в которой § 42 гласил: «...В общем присутствии Дирекции (вод) разрешаются просьбы, подаваемые частными лицами о дозволении им строиться в Желсзноводске и Кисловодске, тут же рассматриваются планы и фасады означенным постройкам и дается рапоряжсние об отводе мест под частные строения, огороды, сады и другие заведения».

Однако больших изменений ни на курорте, ни в военной слободке не произошло. Об этом, например, сообщает помощник главного доктора Пятигорского военного госпиталя Дроздов К. Е.: «...в 1848 году построены новые купальни при источниках № 5, № 8 и 15, 17. При источнике № 8 сделана галерея... к нему же сделаны две дороги: одна от ресторации, а другая от восточного конца Железноводского поселения»

Заметнее всего в этот период была деятельность строительной части Дирекции вод, проявившаяся в озеленении курортных групп. Об этом красноречиво говорит один из рапортов смотрителя Железных вод Озерецковского от 12 апреля 1849 года: «1) Отправлено было прежде всего для высадков молодых деревьев в Ессентукский сад 1356 штук. В настоящее время еще 1984 шт., всего 3340 шт., виноградных лоз 300 шт., 2) В Кисловодск молодых деревьев, карагачу, кленов и ясеню 500 шт., виноградных лоз 150 шт.; 3) В Пятигорск виноградных лоз прежде всего было отправлено 180 шт., а в настоящее время 170 шт., итого 350 шт. Всего выдано мною молодых деревьев 3840 шт. и виноградных лоз 760 штук».

Для привлечения посетителей и для больших удобств при передвижении между группами с 1849 года от Пятигорска к остальным курортам стали регулярно отправляться омнибусы. Один из посетителей вод Вердеревский Е. А., ставший редактором газеты «Кавказ», автор нашумевшей книги «Плен у Шамиля» и других произведений, описывал новый для Кавминвод экипаж так: «Это что-то вроде круглой комнаты, с круглым столом посредине, с лавочками около краев и с навесом наверху. Кузов замысловатого экипажа напоминает собою половину дыни, у которой другая, верхняя половина срезана. Но сидеть в нем удобно, и общество из 10 человек, не слишком тесня друг друга, может приятно провести время переезда в общем разговоре...»

В трудах исследователя Вод Ф. Баталина есть и такие сведения: «Сношения с Пятигорском довольно удобны. С начала курса по 1 июня омнибусы ходят между Пятигорском и Железноводском по два раза в неделю, а после 1 июня до конца курса — по три раза в неделю. Из Пятигорска омнибусы отправляются утром и отходят обратно из Железноводска в 4 или 5 часов вечера. Плата за проезд: от Пятигорска до Железноводска внутри линейки 80 коп. серебром, вне ее—20 коп. От Пятигорска до Карраса и от Карраса до Железноводска платится по 40 коп. внутри и по 10 коп. вне ее».

По сведениям других исследователей, омнибусы попутно использовались также для доставки продуктов в железноводскую ресторацию и почты — в аптечное отделение. Ресторация и аптека, купальня на шесть ванн п флигель для приезжих, построенный семьей Карповых, находились в то время на месте слияния нынешних улиц Лермонтова и Семашко.

Но еще продолжалась Кавказская война. Нужда в войсках была настолько велика, что после издания указа «Об усилении Кавказской линии посредством обращения в сословие линейных казаков жителей некоторых ближайших казенных селений» (1832 г.), царское правительство утвердило новые предложения военного министра о переселении людей из внутренних губерний в Кавказское линейное казачье войско (1847 г.). Переселение предлагалось «продолжать постоянно в таком размере, какой окажется возможным». В 1848 — 1849 гг. на Кавказскую линию уже прибыло около 3 тысяч семейств. Обратное переселение было запрещено, только в отдельных случаях правительство разрешало переехать на прежнее место к родственникам или в Сибирь и другие малозаселенны;-места. Переселенцев зачисляли в семейные полки. В 1850 году солдатские семьи были поселены в Железноводске, Нальчике, Ларсе и крепости Грозной. Впоследствии из поселян должны были создаваться пешие казачьи батальоны.