Железноводск

Железные воды

В ходе вооруженной борьбы России с турецкой и персидской агрессией на Кавказе была создана Кавказская укрепленная линия. Одним из звеньев этой линии в 1780 году стало Константиногорское укрепление на берегу Подкумка. Первопоселенцами в укреплении были русские военные люди. Они же с 1803 года поселились и в Кисловодской крепости. 24 апреля того же года Кавказские Минеральные Воды получили официальное признание как лечебная местность государственного значения.

Еще при Петре I было известно о том, что на Пятигорье существуют лечебные «теплицы». Изредка бывали здесь исследователи, но минеральные источники нуждались в более детальном изучении. Неоценимую услугу в этом деле оказал России московский врач Ф. И. Гааз. приезжавший на воды в 1809 и 1810 годах.

Фридрих Иозеф Гааз родился 24 августа 1780 года близ Кельна в семье аптекаря. После окончания школы он поступил в Иенский университет, а затем в Вене окончил еще и курс медицинских наук. Случайно попав к заболевшему русскому вельможе Репнину и вылечив его, Фридрих Гааз после долгих уговоров своего благодарного пациента отправился вместе с ним в Россию. В 1803 году он поселился в Москве. Практикуя в качестве частного врача, он приобрел большую известность. Вскоре Ф. И. Гааза назначили главным врачом Павловской больницы. Во время отпуска он решил посетить южные районы страны. Летняя природа Кавминвод покорила путешественника, но больше всего удивили доктора горячие и теплые минеральные источники. Уже в свой первый приезд в 1809 году он исследует часть минеральных ключей и узнает от местных жителей о существовании горячих вод «на самой Бештау». Но видя разноречивость и неуверенность в показе того места, где они должны быть, он записывает в дневнике: «Я отказался от розысков таинственного источника, о которомвсе говорят, но коего не видел никто».

Летом следующего 1810 года Ф. И. Гааз познакомился на водах с Измаил-Беем Атажуковым, который согласился быть проводником в поисках нового горячего источника, расположенного севернее горы Бештау. В книге, написанной в том же году, доктор с особой благодарностью отметил помощь, оказанную ему Измаил-Беем: «Когда я второй раз приехал в Константиногорск, то был приятно удивлен, узнав от черкесского князя Измаил-Бея о том, что позади Бештау действительно существует горячий источник, в котором он купался, и куда он милостиво согласился меня проводить. Я, как и все те, кто будет пользоваться этими водами, в неоплатном долгу перед князем за любезность и доброжелательность, с которой он вызвал нужных проводников и организовал экспедицию к ключам, коея и состоялась на следующий день 26 июля...»

Измаил-Бей Атажуков получил общее и военное образование в Петербурге, хорошо владел русским и французским языками. Когда служил в Бугском полку, он за штурм Очакова в 1787 году был произведен в чин подполковника. Через два года проявил героизм при штурме крепости Измаил и по ходатайству А. В. Суворова был представлен к награждению орденом Георгия 4-го класса. Его назначили адъютантом фельдмаршала Потемкина-Таврического. После кончины Потемкина, Измаил-Бей был направлен служить на родной Кавказ. В 1810 году он обосновал свой аул на юго-восточном склоне горы Бештау.

26 июля 1810 года Измаил-Бей с проводниками из Аджи-аула прибыл в Константиногорское укрепление. Отсюда с доктором Гаазом группа направилась к северо-западным склонам горы Бештау, где находился Арсланбек-аул, основанный двоюродным братом Измаил-Бея. Там они взяли в свою экспедицию местного жителя, знавшего лучше всех эту местность, и с его помощью вышли к горе, не имевшей официального названия. В своем дневнике доктор-путешественник назвал гору Константиновской. С помощью проводника Гааз пробрался сквозь лесные заросли к обрывистому скдрну, расположенному высоко над горной долиной. Здесь внимание исследователя привлекли два минеральных источника, стекавшие по желтовато-охристым склонам в речушку, струившуюся по лесной долине. С помощью имевшихся у него химических реактивов доктор сделал анализы воды. В дневнике появилась запись: «Термометр в 6 часов пополудни показывал 80 градусов по Фаренгейту, а температура воды в бассейне достигала 108 градусов. Эта вода, набранная в стакан, прозрачная и чистая, без запаха, горячая, но приятная для рта и желудка, слегка солоноватая и терпкая на вкус, как и все железистые воды».

Открытый тип минеральной воды настолько заинтересовал Ф. И. Гааза, что тем же летом он еще дважды приезжал к горе Константиновской, брал образцы для различных анализов. Появилась еще одна запись: «Горячий железистый ключ — Константиновская вода, ранее неизвестная и открытая мною на Бештау, представляет собой один из самых интересных источников. В Европе нет подобного железистого ключа, температура которого достигала бы 34 градусов (по Реомюру)»

Тринадцать лет спустя открытие, сделанное Гаазом, высоко оценил профессор медицины А. П. Нелюбин: «Гааз во время пребывания своего при водах,— писал он,— в продолжении двух (1809 и 1810) лет, с пособием бывшего тогда в Георгиевске аптекаря Соболева, произвел в Константиногорске химическое исследование с помощью противодействующих средств... При сем да позволено мне будет с особенною признательностью и уважением упомянуть о трудах г. г. Доктора Гааза и Профессора Рейсса: оба они по всей справедливости оказали большую услугу Кавказским минеральным водам, первый своими врачебными наблюдениями, а последний химическим разложением вод. В особенности же обязаны мы г. Гаазу за принятый им на себя труд исследовать, кроме главного источника, еще два серных источника на Машуке и один на Железной горе, которые до того времени никем не были еще испытаны».

Ф. И. Гааз обработал свои путевые дневники и в 1811 году издал книгу под названием: «Мое путешествие на Александровские Воды в 1809—1810 годах». Исследователь Кавминвод Ф. А. Баталин отметил интересную деталь, изучая этот труд: «Гааз три раза был у источника... Он назвал его Константиновским... то же название дал н горе, на которой вытекает источник. Оба эти названия не получили гражданства в русской географии». Вероятно, Гааз не был знаком с записками ученого-натуралиста П. С. Палласа, который еще в 1793 году писал: «Миновав Лысую гору или Баралык, расположенную по ту сторону течения р. Подкумка, мы увидели казачий пикет... С правой же стороны нашей дороги возвышалась так называемая Железная гора, а далее очень крутая и скалистая Змеиная гора, наконец, против нас сам величественный Бештау»

Первыми такое имя горе могли дать солдаты Кавказской линии, которые заготавливали дрова и охотились на диких животных в долине с горячими минеральными источниками. Аналогию с «железом» у солдат вызывали ржаво-красноватые осадки вокруг источников. Позже как Горячие и Кислые воды стало употребляться официально и название Железные воды.

В книге Ф. И. Гааза последовательно описывается история открытия и изучения вод, климат и растительность района, результаты химических исследований машукских и ессентукских источников, обобщается опыт лечебной работы, предполагается устройство лечебных учреждений на молодых курортах. Исследования талантливого врача, несмотря на недостатки и просчеты, допущенные им при выполнении столь большого объема работы в трудных условиях того времени, составили важный этап в изучении и развитии Кавказских Минеральных Вод.

Судьба печатного труда Гааза оказалась печальной. Во время наполеоновского нашествия на Москву почти все издание сгорело. Однако гражданский подвиг доктора-человека был отмечен. Гааза наградили орденом, ему была предложена должность штадт-физика. Но новое, живое отношение его к задачам медицины вызвало у рутинеров недовольство, доносы на «немца», начались беспричинные тяжбы.

16 августа 1853 года Ф. И. Гааза не стало. Похоронили одинокого и бедного доктора на средства полиции. В 1905 году на могиле его в Москве поставили бронзовый барельеф, новую ограду с изображением разорванных кандалов. На гранитной плите высекли любимое изречение врача-гуманиста: «Спешите делать добро!». В 1909 году у Павловской больницы установили бронзовый бюст с надписью на русский лад: «Федор Петрович Гааз. 1780—1853 гг.» На цоколе памятника высечено: «Памятник известному московскому врачу и просветителю Ф. П. Гаазу сооружен в 1909 году по проекту скульптора Н. А. Андреева». В том же году в Железноводске была открыта небольшая больница имени доктора Ф. П. Гааза.

В наше время в Железноводске имя первооткрывателя вод носит один из минеральных источников в лечебном парке и улица в центре курортной зоны. Ф. И. Гааз предвидел далекое будущее целебных ключей Кавказа, убеждал в том, что они станут «знаменитыми», мечтал о том, что поставить их на службу людей «было бы большой нашей заслугой перед будущими поколениями». Но в начале XIX века Кавказские Минеральные Воды были обустроены примитивно. Их использовало в основном военное начальство для лечения участников затянувшейся Кавказской войны.

В 1811 году генерал А. Тормасов, обеспокоенный крайней неблагоустроенностью вод и результатами правительственной ревизии, которую проводил на Кавказе генерал-майор Вердеревский, решил показать служебное рвение. Он договорился с калмыками, кочевавшими по р. Куме до Нижнего Поволжья, о ежегодной поставке на Пятигорье до 45 войлочных кибиток. Сначала в них размещали приезжающих на лечение, а затем стали устраивать в них и лечебные процедуры1.

В 1812 году на Кавказские воды приехала на лечение небольшая группа больных из различных губерний России. Их не испугали ни дальний путь, ни отсутствие каких бы то ни было жизненных удобств, ни набеги немирных горцев на Кавказскую линию. Это был год первого посещения недавно открытых Железных вод. Сюда из Константнногорского укрепления ехали кружным путем более 30 километров через Лысогорский пост, мимо горы Змейки, огибая склоны горы Каменной (ныне г. Развалка), или по пути, проложенному доктором Гаазом между горами Бештау, Шелудивой (или Земляной, а позже Бык-горой), Острой, Кабан-горой и Медовкой.

У горы Железной приезжающие размещались в шалашах, так как кибиток не хватало. Рядом с источниками и ваннами, огороженными хворостом, на кострах готовили пищу. Так было до того времени, пока на водах не побывал и детально с ними познакомился главнокомандующий войсками Отдельного Кавказского корпуса Алексей Петрович Ермолов. Он приказал построить на Железных водах первый дом для приезжающих на лечение. В 1819 году турлучное строение «о семи комнатах» появилось на лесистом уступе западнее источника, открытого доктором Ф. И. Гаазом. И хотя оно не сохранилось до наших дней, его следует считать «точкой отсчета» истории населенного пункта у горы Железной, Около источника было сооружено также турлучное с камышовой крышей ванное помещение, а рядом с ним выстроили несколько деревянных балаганов для солдат, составлявших военное прикрытие на водах. Для охраны новой курортной местности у западной подошвы горы Железной на дороге, по которой приезжали из Константиногорского укрепления, построили казачий кордон. Через этот пост с Железных вод ездили и за продуктами в близлежащий Татарский аул, владелец которого Галеб Мурза имел прямую выгоду в сбыте молочных и мясных продуктов приезжающим на воды.

3 июля 1820 года к одинокому домику «на середине горы Железной», калмыцким кибиткам и солдатским балаганам с трудом поднялись две кареты и коляска семьи Раевских. Герой Отечественной войны 1812 года генерал Н. Н. Раевский приехал сначала на серные воды у горы Машук, затем — на Железные воды. «Это тот самый Раевский, который в сражении под Смоленском вывел в дело двух почти малолетних сыновей своих, который прославился и личною храбростью и способностями искусного полководца... Воспитанник князя Потемкина, женатый на внучке Ломоносова, имевший своим адьютантом поэта Батюшкова, почтенный генерал... был родной по матери племянник графа Самойлова, генерал-прокурора при Екатерине»,— писал о нем П. И. Бартенев.

С Н. Н. Раевским приехали, кроме сына Николая и военного доктора Е. П. Рудыковского, младшие дочери Мария и Софья, домашний учитель Фурнье, гувернантка мисс Мятен, компаньонка Анна Ивановна. Проезжая на юг через Екатеринослав, Раевские навестили там заболевшего ссыльного поэта А. С. Пушкина. По их просьбе поэта и его слугу Никиту Козлова отпускают на лечение. В Константиногорском укреплении к ним присоединился старший сын генерала — отставной полковник Ряжского пехотного полка Александр Раевский.

На Железных водах все прибывшие разместились в калмыцких кибитках. Биограф А. С. Пушкина Бартенев писал: «Эти оригинальные поездки, эта жизнь вольная, заманчивая и совсем непохожая на прежнюю, эта новость и нечаянность впечатлений, жизнь в кибитках и палатках, разнообразные прогулки, ночи под открытым южным небом, и кругом причудливые картины гор, новые нравы, невиданные племена, аулы, сакли и верблюды, дикая вольность горских черкесов, а в нескольких часах пути упорная, жестокая воина, с громким именем Ермолова,— все это должно было чрезвычайно как нравиться молодому Пушкину».

Душевному подъему поэта постоянно сопутствовало и ощущение личного счастья. Он каждый день был «в кругу милого семейства», более того, был рядом с той, которая была для него «утаенной любовью», кому он посвятил бессмертные строки поэмы «Полтава». Это была прекрасная полудетской красотой Машенька Раевская. Через пять лет после этой поездки на Кавказ она станет княгиней Волконской, а еще через год Пушкин в Москве придет проститься с нею навсегда перед ее отъездом в Сибирь вслед за декабристами. О своих впечатлениях от пребывания на водах поэт подробно сообщает из Кишинева в письме брату: «Два месяца жил я на Кавказе. Воды мне были очень нужны и чрезвычайно помогли, особенно серные горячие. Впрочем, купался в теплых кислосерных, в Железных и кислых холодных. Все эти целебные ключи находятся з недальнем расстоянье друг от друга, в последних отраслях Кавказских гор. Жалею, мой друг, что ты со мною вместе не видел великолепную цепь этих гор, ледяные их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странными облаками, разноцветными и недвижными. Жалею, что не восходил со мной на острый верх пяти-холмного Бештау, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной».

Только почти через восемьдесят лет в России был издан архив Раевских, и краеведы документально смогли определить то место, где останавливались первые приезжающие на Железные воды. В письме к дочери Екатерине, оставшейся в Гурзуфе, Н. Н. Раевский писал: «6 июля Железные воды бештовые. Вот четвертый день, как мы здесь, милая Катенька, купаемся, и я немного пью воду. Здесь мы в лагере, как цыгане, на половине высокой горы. Десять калмыцких кибиток, тридцать солдат, тридцать казаков, генерал Морков, сенатор Волконский, три гвардейских офицера и нынче приезжающий Карагеоргий составляют колонию. Места так мало, что 100 шагов сделать негде — или лезть в пропасть, пли лезть на стену. Но картину перед собою имею прекрасную, то есть гору Бештовую, которая между нами и водами, которые мы оставили. Купаюсь три раза. Железные воды делают чудеса во всяком роде расслабления».

Площадка, описанная старым генералом, сохранилась до наших дней. Около трех недель Пушкин и Раевские провели на Железных водах у источника, открытого и исследованного Гаазом, и 26 июля переехали в Кисловодск.

Ниже источника в 20-е годы по приказу А. П. Ермолова военные чиновники спланировали строительство первых домов для приезжающих. В предписании командовавшего войсками на Кавказской Линии генерал-майора Сталя инженер-капитану Лазену от 2 сентября 1822 года говорится: «Корпусной командир г. ген. от инфантерии и кавалер Ермолов, приказав... измерить вернейшим образом местоположение Минеральных вод Горячих и Кислых и снять их на план от 27 числа августа предписать мне изволил подтвердить Вам о скорейшем сочинении вернейших планов положения при обеих водах, как равно и при источнике Железном».

Министерство Внутренних дел направило на Кавминводы А. П. Нелюбина, одного из лучших ученых Медико-хирургической Академии для «врачебных наблюдений и химического разложения вод». Сам профессор А. П. Нелюбин так писал о результатах исследований на склонах горы Железной: «Кроме 3-х известных источников на Железной горе, открыл вновь 7 источников, весьма богатых содержанием железа, и над всеми 10-ю источниками произвел на самом месте химическое разложение... по отъезде моем с Кавказских вод уведомлен я был письмом г. ген.-майора Сталя в ноябре месяце 1823 года об открытии еще 2-х источников на сей горе. Поводом к отысканию оных было углубление фундамента строений, назначенных для дома и ванн на площадке ниже старой ванны. Сии источники назначены под № 11 и № 12. Один из них изобилен водою и ныне бассейн его обложен камнем. Сей последний находится между вновь выстроенными ваннами и жилым домом. Вода его чиста и количество ея равняется источнику № 1-го».

В то же время ученый, видевший неблагоустроенность открытых двадцать лет назад курортов, с горечью отметил: «Если бы не стремление отдельных популярных представителей общественности, радением и роспомоществованием которых значительно поддерживаются целебные воды, то, разумеется, и железноводские, и особенно ессентукские воды, вероятно, пришли бы еще в большее запустение. Прискорбно только свидетельствовать, что приверженцев и поборников лучшего преуспевания наших отечественных курортов еще мало».

К таким поборникам относился и сам автор этих строк. Исследования А. П. Нелюбина подтвердили целесообразность развития группы курортов на Кавказских водах. После профессора Нелюбина почти четыре десятилетия здесь не проводились крупные исследования источников. Благодарные потомки именем А. П. Нелюбина в железноводском лечебном парке назвали в 1927 году бывший Муравьевский источник.

Летом 1823 года на Кавказские Минеральные Воды приехал поправить здоровье Михаил Иванович Глинка - «отставной десятого класса из г. Ельни, Смоленской губернии». В дневнике девятнадцатилетнего юноши появилась запись: «Взявши несколько ванн кислосерных, отправились мы на Железные воды, расположенные посреди лесов, на площадке на половине горы. Местоположение этих гор дикое, но чрезвычайно живописное. Был только один деревянный дом для помещения пользующихся: кто не находил там пристанища, разбивал палатку из войлока, и ночью, когда мелькали огоньки, площадка эта походила на кочевье диких воинов... После нескольких ванн железной воды в 32° (по Реомюру) я начал чувствовать себя дурно, а вскоре жестокие головные боли принудили меня, равно как и товарища, оставить эти воды. Мы отправились в Кисловодск и, помнится, ехали с конвоем и пушкой».

Более подробно изображает Железные воды участник Отечественной войны 1812 года И. Радожицкий. Его путевые очерки «Прогулка к Кавказским Минеральным Водам», изданные в 1824 году, являются своеобразным первым путеводителем для историков и краеведов. Острая наблюдательность автора живо рисует реальное состояние вод, открытых доктором Гаазом у Железной горы: «На половине высоты ея построен казенный дом о восьми комнатах с простою мебелью; это единственное пристанище для приезжающих! Кроме сего, на тесной площадке выстроено несколько шалашей для стоящей в карауле пехоты. Из посетителей я никого не застал, потому что уже было начало августа, а говорят, в конце июля вся площадка уставлена была кибитками и колясками; казенный дом и шалаши наполнялись приезжими: с каждого в сутки брали по пять рублей — за пристанище, где бы то ни было...»

Главный источник показался автору очерков небольшим ручьем, «в три дюйма ширины». Струя, по описанию, текла по деревянному открытому желобу, окаменевшему от травертиновых осадков. На двадцать метров ниже по течению он описывает водоем «сажени полторы в длину». Он служил единственной на курорте ванной. При большом съезде посетителей в ней помещалось одновременно от 4 до 6 человек. Над ванной был сплетен шалаш из ветвей и сверху покрыт камышом. Радожицкий осмотрел источники, открытые А. П. Нелюбиным и на юго-восточной стороне горы Железной. Он писал: «...Вправо на площадке есть древних два источника тепложелезной воды в каменных колодезях, глубиною сажени полторы... Теперь это место расчищено для предполагаемого устройства ванн. Оба источника отмечены, как и все прочие, на камнях под нумерами 4 и 5. Наметку сию нынешнего лета делал, сказывают, г. Нелюбин с инженерным офицером, прочищавшим дорогу».

Автор очерков также сообщает, что в его присутствии на Железные воды «приехали инженерные офицеры размерять, расчищать и приготовлять место для весенних устройств к будущему съезду посетителей».

Вероятно, Радожицкий был свидетелем начала осуществления планов обустройства вод, предусмотренных военной администрацией. «Для составления проектов на предположенные при Кавказских минеральных водах казенные здания и для распоряжения постройкою сих зданий» по просьбе А. П. Ермолова еще в 1822 году из Петербурга на Горячие воды прибыли архитекторы братья Бернардацци - уроженцы Швейцарии. Они имели значительный опыт, участвовали в строительстве Исаакиевского собора и других объектов столицы. На Горячих водах братья вошли в состав строительной комиссии, на которую впоследствии было возложено и управление всеми водами. В помощь комиссии из Москвы направили, военно-рабочую роту из 250 солдат

В 1823 году по плану строительной комиссии начали строить между Горячими и Железными водами, дорогу через селение Каррас. Этот путь сократил расстояние между Константиногорском и Железной горой вдвое.

В том же году заложили, а в 1824 году выстроили «дом для жилья, обращенный фасадом к северу». При источниках № 1 и Л№ 2 были сооружены купальни или просто деревянные помещения для ванн, а рядом с ними-каменные водоприемники. Новую гостиницу и ванны покрыли железными крышами. Курорт начал приобретать ухоженный вид.

Но обстановка на Кавказе была беспокойной. Для переезда лечащиеся нуждались в охране. Поэтому управляющий Кавказской областью генерал Горчаков разрешил выделить дополнительные средства и подписал «Временный наказ полицейских обязанностей местного начальства при Кавказских Минеральных водах». В одном из пунктов говорилось: «Для переезда на Железные воды в среду и воскресенье будет даваться конвой, но не по одиночке, а общий всем желающим отъезжать в тот день».

В 1825 году положено основание лечебному парку у горы Железной. Солдаты рабочей роты вырубили от гостиницы к источникам № 8, 14, 15, 16 просеку длиной около километра. Они же проложили «покойные дорожки ко всем известным источникам, при №8 устроили турлучный навес, заменявший галерею».

В 1826 году Командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории был назначен генерал Г. А. Емануель. Ему принадлежит большая заслуга в первоначальной застройке Кавказских Минеральных Вод. Он высоко ценил искусство и трудолюбие братьев Бернардацци. В марте 1828 года он поддержал инициативу «Комитета об устройстве вод» о направлении в Петербург Иосифа Бернардацци с проектами необходимых сооружений и построек в Горячеводске, Кисловодске и на Железных водах.

По предписанию Емануеля в том же году у подножья горы Железной «просечена аллея по разным направлениям более полторы версты», возобновили строительство звроги от Горячеводска к Железным водам, начатое в 1823 году. Построили по проекту архитекторов Бернардацци еще один капитальный дом у главного источника, «который наружным видом и внутренним расположением совершенно сходен с первым», то есть с гостиницей, сооруженной четыре года назад. 5 июня было дано объявление, приглашавшее посетителей вод записываться в «очередной книге» для устройства в этих гостиницах: «Строительная комиссия просит... объявить г.г. посетителям, что при Железных минеральных водах находятся два каменных дома хорошо устроенных... При сих двух домах имеются кухни и сараи для экипажей, и что если кто из г. г. посетителей пожелает во время курса на Железных водах иметь комнату в оных казенных домах, то относились бы в Строительную комиссию».

В 1828 году по решению специального комитета, созданного в Петербурге, с мая месяца были введены названия всех источников на Кавказских водах и «селений при главных из них»: Горячеводск, Железноводск, Кисловодск. Близилось к закату время калмыцких кибиток и лесных шалашей, начиналось строительство селения у Железной горы.