Лермонтовский Кавказ. Дорога на Кавказ

Путь на Кавказ был хорошо знаком поэту. Дважды он проделал его еще в детстве из Тархан, затем в 1837, 1840, 1841 годах — из Петербурга. Пять раз на юг, четыре раза на север. Во время этих поездок перед его внимательными глазами разворачивались одна за другой картины родной русской природы. На своем пути он видел древние города: Новгород, Тверь, Серпухов, Тулу, Богородицк, Ефремов, Воронеж. Эти путешествия помогли Лермонтову осознать его «странную» и глубокую любовь к Родине. Последний раз в апреле 1841 года из Петербурга на Кавказ уезжал он в самом расцвете своего поэтического дарования, и официальная Россия жестоко мстила ему за непокорность. Словами горького упрека простился с нею поэт:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.

Когда Лермонтов ехал из Москвы в Петербург в 1832 году, строительство первого в России шоссе между столицей и Москвой еще не было закончено (оно продолжалось до 1834 года). Но в ссылку на Кавказ поэт ехал по новой дороге, которая вызывала восторг путешествующих по ней. «Там, где было болото, топи, — теперь протянулось шоссе длинною высокою плотиною, огражденной перилами; там, где были горы, — ныне только приятные после ровной дороги взволоки! Чистота на шоссе соблюдается более, чем на улицах некоторых городов», — писал один из них. Впрочем, ее искусственная прямизна как раз и раздражала Лермонтова: «Дорога пряма, как палка».

За проезд по шоссе взималась плата. Поэтому между Петербургом и Москвой было несколько застав. Первая была при въезде в Ижору. Здесь все экипажи останавливались, и за каждую лошадь проезжающие платили 4 рубля 20 копеек. Лермонтов вносил эту плату, выехав из Петербурга в 1837 году. В последний раз он ехал в Москву в дилижансе. Селищи. Поселок в Чудовском районе Новгородской области. В 9 километрах от станции Спасская Полисть на железнодорожной линии Ленинград — Новгород и в 22 километрах к югу от Чудова. Здесь находится центральная усадьба совхоза «Прилуки». Проезжая в 1832 году через ничем не примечательное большое ямское селение Спасская Полисть в 45 верстах от Новгорода, Лермонтов, конечно, не мог предполагать, что через несколько лет ему придется служить поблизости от этой почтовой станции, а невзрачное и унылое станционное здание, в котором помещалась и гостиница, станет местом, где он будет веселиться с молодыми гусарами. По свидетельству одного из однополчан Лермонтова, «станционный дом помещался в длинном каменном одноэтажном строении, похожем на огромный сундук. Уже издали видно было, что это казенное здание времен аракчеевских: оно более походило на казарму, хотя и носило название дворца».

Оказался здесь Лермонтов после первой ссылки на Кавказ: его перевели в Гродненский гусарский полк, располагавшийся в Селищах. Это «прощение» поэт воспринял без восторга. «...Если бы не бабушка, — писал он другу из Тифлиса, — то, по совести сказать, я бы охотно остался здесь, потому что вряд ли Поселение веселее Грузии». Лермонтов хотел выйти в отставку — он был полон творческих планов, — но Е. А. Арсеньева возражала. «Бабушка надеется, — писал поэт в письме М. А. Лопухиной, — что я скоро буду переведен к царскосельским гусарам, потому что, бог знает по какой причине, ей внушили эту надежду. Вот почему она не дает согласия на мою отставку. Сам-то я ни на что не надеюсь». Во второй половине февраля 1838 года Лермонтов выехал из Петербурга в Новгородскую губернию, в 1-й округ аракчеевских военных поселений. Селищенские казармы стояли на правом берегу Волхова, и прибывающие в полк по Московскому тракту от станции Спасская Полисть переправлялись через реку на пароме. Постройки военного городка были сделаны основательно. В их проектировании принимали участие известные архитекторы, в том числе В. П. Стасов. Манеж здесь занимал огромную площадь. По свидетельству современника, в нем «в длину устанавливалось три эскадрона в развернутом фронте». Напротив, по другую сто рону просторного плаца, стояли в ряд пять офицерских домов, разделенных садиками с чугунными решетками. Крайний правый против манежа дом был отведен для неженатых офицеров. В полку его не без основания называли «сумасшедшим домом».

Вот как описывает жизнь в нем однополчанин Лермонтова: «Легко себе представить, что творилось в двадцати квартирах двадцати юношей, недавно вырвавшихся на свободу и черпающих разнообразные утехи жизни человеческой полными пригоршнями... Были комнаты, где простая закуска не снималась со стола и ломберные столы не закрывались. В одних помещениях беспрестанно раздавались звуки или гитары, или фортепиано, или слышались целые хоры офицерских голосов, в других — гремели пистолетные выстрелы упражняющихся в этом искусстве, вой и писк дрессируемых собак...»

Здесь и жил Лермонтов. Он поселился вместе с корнетом Николаем Александровичем Краснокутским, человеком интересным, образованным. Краснокутский знал несколько иностранных языков, занимался музыкой и живописью. Все стены своей комнаты в Селищенских казармах Лермонтов исписал стихами. Эти своеобразные автографы долго сохранялись, но, к сожалению, никто не догадался их записать, при ремонте они были закрашены. Дом, в котором жил Лермонтов, не сохранился, а остатки манежа, здания кордегардии и штаба полка используются теперь местным совхозом «Прилуки». По подготовленному для него Краснокутским подстрочнику Лермонтов сделал перевод одного из «Крымских сонетов» Адама Мицкевича — «Вид гор из степей Козлова». Занимался он и живописью, по памяти рисовал кавказские виды. Две написанные здесь картины — «Воспоминание о Кавказе» и «Черкес» — были подарены им А. И. Арнольди, другому соседу по казарме. Арнольди встречался с Лермонтовым и летом 1841 года в Пятигорске. Впоследствии в своих «Записках» многие страницы он посвятил Лермонтову, они интересны подробностью и конкретностью описания быта и окружения поэта в Гродненском полку и на Кавминводах.

В Селищах Лермонтов встретил несколько знакомых офицеров. Дружеские отношения связывали его с братьями Безобразовыми, учившимися вместе с ним в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. С ними он чаще всего проводил свободное время. Братья были, что называется, душой общества. Старший из них, Владимир, хорошо играл на гитаре и на фортепиано, пел вместе с младшим — Александром. Служивший в Гродненском полку П. П. Тизенгаузен также был товарищем Лермонтова по Школе юнкеров. Лермонтов разделял обычные гусарские развлечения, участвовал в карточной игре, шумных застольях. В Спасской Полисти офицеры полка устроили однажды торжественные проводы своему сослуживцу М. И. Цейдлеру, уезжавшему на Кавказ.

Хор трубачей отправлен был вперед, — вспоминал Цейдлер, — а за ним моя кибитка и длинная вереница саней с товарищами покатила к Спасской Полисти... Все комнаты, не исключая так называемой царской половины, были блистательно освещены. Хор трубачей у подъезда встретил нас полковым маршем, а в большой комнате накрыт был стол, обильно уставленный всякого рода напитками. Меня усадили, как виновника прощальной пирушки, на почетное место. Не теряя времени начался ужин, чрезвычайно оживленный. Веселому расположению духа много способствовало то обстоятельство, что товарищ мой и задушевный приятель Михаил Юрьевич Лермонтов, входя в гостиную, устроенную на станции, скомандовал содержателю ее, почтенному толстенькому немцу Карлу Ивановичу Грау, немедленно вставить во все свободные подсвечники и пустые бутылки свечи и осветить таким образом все окна». Это предложение внесло особенное оживление, которое подняло всем настроение на весь вечер. В этой веселой обстановке Лермонтов произнес следующий экспромт:

Русский немец белокурый
Едет в дальнюю страну,
Где косматые гяуры
Вновь затеяли войну.
Едет он, томим печалью,
На могучий пир войны;
Но иной, не бранной, сталью
Мысли юноши полны.

Цейдлер сопроводил это стихотворение замечанием, что в последних его строках заключается игра слов, понятная только ему и его товарищам. Арнольди, передавая этот же эпизод в своих «Записках», объяснил, что Цейдлер был «по уши влюблен» в С. Н. Стааль фон Гольштейн, жену полковника. Гостиную этой дамы, которая «сводила с ума весь полк», охотно посещали офицеры. Лермонтов также бывал у нее, но, как передал с ее слов историк полка, «обыкновенно садился в угол и молча прислушивался к пению и шуткам собравшегося общества».

Новгород. Один из древнейших русских городов. Ныне областной центр. Проезд из Ленинграда поездами с Московского вокзала, из Москвы — с Ленинградского или автобусом.

Впервые поэт побывал в Новгороде еще в 1832 году по пути из Москвы в Петербург. Встречи с этим городом, можно с уверенностью сказать, он ждал с нетерпением. Исторические памятники, Новгородский кремль, его древние соборы должны были особенно привлекать Лермонтова, потому что тема древнего Новгорода трактовалась в творчестве передовых русских писателей, прежде всего писателей, близких к декабристским кругам, как тема тираноборчества, национальной независимости и свободолюбия. Вечевая республика, существовавшая здесь когда-то, традиционно представлялась идеальной формой правления, подлинным воплощением народной вольности. В русле этих традиций новгородская тема звучит и в творчестве самого Лермонтова (стихотворение «Новгород», поэма «Последний сын вольности»). Такое отношение к Новгороду выразилось в стихотворении, написанном поэтом еще при первом посещении древнего города:

Приветствую тебя, воинственных славян
Святая колыбель! Пришлец из чуждых стран,С восторгом я взирал на сумрачные стены,
Через которые столетий перемены
Безвредно протекли; где вольности одной
Служил тот колокол на башне вечевой,
Который отзвонил ее уничтоженье
И столько гордых душ увлек в свое паденье!..
— Скажи мне, Новгород, ужель их больше нет?
Ужели Волхов твой не Волхов прежних лет?

Где останавливался Лермонтов в Новгороде, мы не знаем. Не знаем и где он бывал, какие памятники осматривал. Но есть все основания предполагать, что среди них, конечно же был Софийский собор. Один из современников Лермонтова писал: «Не извинительно русскому человеку, приехав в Новгород, не идти тотчас в Софийский собор — к древней и драгоценной знаменитости, переживающей восемь столетий, единственному остатку прежнего великолепия Новгорода, священного для каждого потомка могущественных славян...» По всей вероятности, приехав в Новгород в первый раз, и Лермонтов направился туда же, куда и в наши дни непрестанно течет людской поток. Здесь, перед древним Софийским собором, в 1862 году по проекту М. О. Микешина был установлен памятник «Тысячелетие России». На скульптурном фризе его постамента в группе выдающихся деятелей науки, литературы и искусства изображен и Лермонтов.

По пути на Кавказ Лермонтов въехал в город через Петербургскую заставу. Город начинался за земляным валом — остатками древних оборонительных сооружений. Здание кордегардии, караульного помещения на городской заставе с фасадом, украшенным дорическими колоннами и лепным гербом Новгородской губернии, сохранилось и в наши дни охраняется государством как исторический памятник. От заставы Большая Петербургская (ныне Ленинградская) улица вела прямо к Новгородскому кремлю. В перспективе улицы, как и теперь, виднелись купола Софийского собора. Въехав на площадь (Победы) перед кремлем, Лермонтов свернул к мосту через Волхов. Вдоль древних кремлевских стен тянулся Летний сад — в наше время площадь его расширена.

Переправившись с Софийской на Торговую сторону, Лермонтов проехал вблизи Путевого дворца, замыкающего Предтеченскую (ныне Герцена) улицу. Это здание XVIII века в последний раз было перестроено В. П. Стасовым в 1820-х годах. Здесь помещался штаб военных поселений, и Лермонтов, возможно, бывал здесь, когда служил в Гродненском гусарском полку. На Торговой стороне, за валом через Никольскую слободу, на восток шла Никольская (ныне Московская) улица. По ней выезжали из Новгорода в сторону Москвы. Теперь одна из улиц древнего города названа именем поэта.

Торжок. Районный центр в Калининской области. Расположен на шоссе Москва-Ленинград в 60 километрах от Калинина.

В то время Торжок тянулся на 3 версты вдоль обоих берегов реки Тверцы. Южная часть его, где находились большая часть каменных зданий, гостиный двор, бульвар, посредством плавучего моста соединялась с северной — деревянной. Четверть населения города составляли ямщики: Торжок называли городом ямщиков. Славилось с давних пор торжокское золотое шитье. Сафьяновые сапожки, сумочки, футляры, расшитые золотыми и серебряными нитями, покупали проезжавшие через Торжок для подарка, на память. Возможно, так сделал и Лермонтов, ведь в Москве у него были многочисленные «кузины» и приятельницы. Этот красивый городок любил А. С. Пушкин. Он всегда останавливался в гостинице Пожарского, прославившейся своими необыкновенно вкусными котлетами, и писал своему другу С. А. Соболевскому:

На досуге отобедай
У Пожарского в Торжке.
Жареных котлет отведай
(именно котлет)
И отправься налегке.

Дом по улице Дзержинского (быв. Ямская), где помещалась гостиница Пожарского, отмечен мемориальной доской в память о том, что здесь бывал Пушкин. Не исключено, в этой же гостинице останавливался и Лермонтов, хотя он мог предпочесть гостиницу Климушина, находившуюся напротив.

Калинин (быв. Тверь). Областной центр. В 167 километрах от столицы (на железнодорожной линии Москва-Ленинград).

К центру города путники проезжали из Заволжья по понтонному мосту через Волгу. Мост разводился для прохода судов и во время ледохода. Главная улица — Большая Московская (ныне Советская) вела к Фонтанной, или Восьмиугольной, площади (ныне пл. Ленина), а затем к Полукруглой (ныне Советская пл.). После страшного пожара 1763 года Тверь отстраивалась по плану, разработанному группой видных русских зодчих, в том числе М. Ф. Казакова. Этим объясняется четкая, хорошо продуманная планировка, которая особенно ощущается в старом центре города. От нынешней Советской площади лучеобразно расходятся широкие улицы. Сохранился старый бульвар, по которому от площади можно спуститься к Волге. В центре Твери находилась гостиница Гальяни, в которой останавливался Пушкин. Возможно, эта гостиница была хорошо знакома и Лермонтову. От Полукруглой площади дорога вела мимо нескольких больших кузниц через Ямскую слободу в сторону Москвы.

Черная Грязь. Деревня на Ленинградском шоссе в 20 километрах от Москвы. Во времена Лермонтова это место было хорошо известно москвичам. В те годы существовал обычай провожать до этой станции уезжавших из Москвы по Петербургскому тракту, поэтому здесь всегда было многолюдно, оживленно.

В Черной Грязи станционное здание выгодно отличалось от обычно более чем скромных построек того же назначения в других местах (вспомним хотя бы описанное А. С. Пушкиным в «Станционном смотрителе»). Его, не без оснований, называли путевым дворцом. На этой станции и лошадей содержалось гораздо больше, чем обычно, — свыше ста (на других станциях их имелось около тридцати). Большое двухэтажное каменное здание станции, построенное в конце XVIII века, сильно пострадало в военном 1941 году, но теперь оно реставрировано. Москва. В городе, где Лермонтов родился и провел лучшие годы юности, он задерживался при следовании в ссылку на Кавказ в 1837 и 1840 годах. В последний раз поэт останавливался здесь в апреле 1841 года, встречался с Самариным, Боденштедтом, бывал у Щепкина, посетил Благородное собрание. 23 апреля он продолжил свой путь на Кавказ.

Серпухов. Районный центр в 99 километрах от Москвы. Проезд с Курского вокзала. Возможно, здесь Лермонтов делал первую остановку после Москвы.

Этот древний русский город, раскинувшийся на обоих берегах реки Нары близ ее впадения в Оку, вставал перед путником куполами церквей и стенами древних укреплений. На высоком мысе, омываемом Нарой, можно было видеть развалины крепости. Несколько ниже, на отлогом холме, поднимался Владычный монастырь, окруженный рощами, а на противоположном крутом берегу — монастырь Высоцкий, за стенами которого виднелись главы восьми церквей. Оба монастыря, основанные в XIV веке, непрестанно перестраивались и обновлялись. До наших дней в первом из них сохранились стены XVI века с четырьмя башнями, перестроенные в XVIII веке, а во втором — часть стен с башнями 1664 года и древние, по нескольку раз перестраивавшиеся монастырские соборы. Остальные строения Серпухова в лермонтовское время были в подавляющем большинстве деревянными. Гостиницы в городе тогда не было. Вот как описывал серпуховкий постоялый двор путешественник: «Постоялые домы о двух жильях: из них нижнее назначено для простого народа, а верхнее состоит из светлиц, украшенных божницами и довольно опрятною мебелью. Иконы в божницах окованы серебряными ризами: перед ними теплятся лампады, а в праздничные дни зажигаются свечи. По стенам развешаны портреты Кутузова, Багратиона, Витгенштейна, Платова и других героев 1812 года; эстампы, представляющие пожар Москвы и сражения с французами; карикатуры на французов и, наконец, нравственные и сатирические картинки в народном вкусе, как-то: страшный суд, восходящая и нисходящая лестница четырех возрастов, Аника-воин, умоляющий смерть об отсрочке последнего часа, история блудного сына, процессия мышей при погребении кота и т. п.»

Тула. Один из древнейших русских городов. Крупный промышленный город, областной центр в 193 километрах от Москвы. Лермонтов проезжал через Тулу не только по дороге на Кавказ, но, вероятно, и в 1827 году, когда ездил в Кропотово, имение своего отца. В 1841 году поэт провел здесь целый день.

За прошедшие полтора века Тула неузнаваемо преобразилась, но до нашего времени здесь сохранились некоторые здания, которые видел Лермонтов. Это прежде всего Тульский кремль. В самом центре города поднимаются его высокие стены и девять башен, сложенных из кирпича и белого камня. Из-за стен виднеется пятиглавый Успенский собор, построенный в XVIII веке. Видел Лермонтов и древнюю Благовещенскую церковь (XVII век). Когда поэт проезжал здесь последний раз в 1841 году (в конце апреля), он задержался в Туле на один день, чтобы побывать у своей тетки — Елены Петровны Виолевой, сестры Юрия Петровича Лермонтова. В Туле Лермонтова ждал А. А. Столыпин (Монго), выехавший из Москвы на день раньше. Вместе они обедали у А. М. Меринского, товарища по Школе юнкеров, служившего в лейб-гвардии Уланском полку. Меринский впоследствии написал о поэте воспоминания, в том числе и о последней встрече с ним в Туле: «Лермонтов был весел и говорлив, перед вечером он уехал».

Богородицк. Старинный русский городок, красота которого пленила многих писателей и путешественников (в 65 километрах от Тулы). Лермонтов проезжал через него более десяти раз. Ныне это районный центр, проезд до станции Жданка.

«Небольшой городок сей, — писал путешественник, — можно уподобить картине, составленной из яркого света и самой темной тени. На другой стороне обширного пруда видишь собрание хижин и изб, крытых соломою; по другую сторону, на плоском холму, великолепный дом графа Бобринского и обширный сад, который в прошлом столетии почитался чудом здешнего края». Дворец Бобринских, замечательный архитектурный памятник, был построен в конце XVIII века по проекту И. Е. Старова. Во время фашистской оккупации это здание было превращено в груду развалин. Ефремов. Районный центр Тульской области, железнодорожная станция на линии Москва-Донбасс (в 169 километрах от Тулы). Лермонтов проезжал через этот небольшой (тогда уездный) город на левом берегу Красивой Мечи еще в детстве: в Ефремовском уезде на берегу реки Любашевка находилось имение Лермонтовых — Кропотово. Лермонтов гостил здесь, пережил детское увлечение («...полюбил 12 лет...»). Может быть, об этом вспоминал Лермонтов, проезжая через Ефремов на Кавказ.

Тамбов. Областной (быв. губернский) центр в 480 километрах от Москвы.

От Ефремова вела дорога на Тамбов, и хотя на Кавказ Лермонтов ехал, наверное, другим путем, этот город был ему хорошо знаком по прежним поездкам. Как известно, по этой дороге «на Тамбов, а из Тамбова — на Кирсанов в Чембар...» (из письма Е. А. Арсеньевой) он, получив отпуск по домашним обстоятельствам, спешил в конце декабря 1835 года, чтобы встретить Новый год в Тарханах. Даже краткого пребывания в Тамбове ему было достаточно, чтобы в поэме «Тамбовская казначейша» дать яркую картину провинциального города:

Там есть три улицы прямые,
И фонари, и мостовые,
Там два трактира есть, один
«Московский», а другой «Берлин».
Там есть еще четыре будки,
При них два будочника есть;
По форме отдают вам честь,
И смена им два раза в сутки;
<Там зданье лучшее острог>.
Короче, славный городок.

Это ироническое описание основано на точных наблюдениях. Вместо прежней беспорядочной застройки в Тамбове с конца XVIII века стали возводиться дома уже в соответствии с планом, и ко времени приезда в город Лермонтова наметились три прямые улицы: Дворянская (ныне Интернациональная), Большая Астраханская (ныне Советская) и Долевая (ныне Карла Маркса). Масляные фонари здесь были спешно поставлены на главной улице в 1834 году к приезду царя. Замощенная часть Большой Астраханской также была недавним достижением городских властей. Упоминаются в поэме красавица Цна, золотые купола Казанского собора.

Гостиница и трактир «Московский» находились на углу Дворянской и Долевой — на этом месте теперь ресторан «Цна». Трактир «Берлин» стоял там, где сейчас кинотеатр «Звезда». Поэма, по мнению исследователей творчества Лермонтова, создавалась преимущественно в Тарханах, в январе—феврале 1836 года. Закончил он ее в начале 1838 года, после возращения из первой ссылки на Кавказ. В письме к М. А. Лопухиной от 15 февраля 1838 года он сообщал, что был у Жуковского и дал ему, по его просьбе, «Тамбовскую казначейшу», а тот повез ее к Вяземскому, чтобы прочесть вместе («им очень понравилось»). Напечатана была поэма в том же году в «Современнике» с купюрами по требованию цензуры. Были исключены не только слова и строки об административных порядках, ироничные суждения на религиозные темы, но и само имя города (заменено буквой «Т» с точками) и эпитет «Тамбовская» в заглавии — поэма вышла под названием «Казначейша». Эти сокращения и искажения вызвали возмущение Лермонтова. В наши дни одна из улиц Тамбова носит имя Лермонтова, а в сквере в центре города установлен его бюст (скульптор М. Д. Рындзюнская).

Семидубравное. Поселок Семилукского района Воронежской области. Проезд до станции Семилуки пригородным поездом от Воронежа (10 километров), далее автобусом. Или из Воронежа автобусом до Землянска.

По пути на Кавказ во время второй ссылки Лермонтов свернул на Землянск. Он встретил бывшего однополчанина А. Г. Реми, с которым был давно знаком — ему подарил как-то свой портсигар с изображением охотничьей собаки (ныне этот экспонат в музее-заповеднике «Тарханы»). Вместе с Реми, получившим назначение в Новочеркасск, Лермонтов и заехал в гости к офицеру лейб-гвардии Гусарского полка А. Л. Потапову, в его воронежское имение Семидубравное — 50 километров от Воронежа и 10 километров к юго-западу от Землянска.

И вот несколько дней поэт провел в тихой среднерусской деревне. По воспоминаниям Потапова, здесь Лермонтов положил на музыку свою «Казачью колыбельную песню» — это та мелодия, что стала народной. Впрочем, удовольствие от пребывания в Семидубравном чуть не испортил дядя Потанова, засвидетельствовавший свою верноподданность царю в день восстания декабристов и сделавший благодаря этому блестящую карьеру. Лермонтов даже хотел отказаться от поездки в деревню, когда узнал, что там предстоит встреча с генералом. Реми, не поняв истинной причины колебаний Лермонтова, счел, что поэт испугался всем известной строгости и придирчивости этого служаки. А когда Лермонтов за обедом не проявил и следа растерянности или скованности, это было отнесено за счет милостивого обращения с ним генерала.

Семидубравное расположено в очень живописной местности. Когда-то большой барский дом был окружен садом, обнесенным кирпичной стеной. В доме с мезонином насчитывалось около двадцати комнат. По рассказам старожилов, некоторые комнаты были обиты шелком и бархатом, уставлены зеркалами, на стенах висели картины. После Октябрьской революции из бывшего имения Потапова поступила в Воронежский областной музей изобразительных искусств коллекция портретов однополчан Лермонтова работы А. И. Клюндера. Усадьба в Семидубравном была разрушена во время войны. Но около въезда в бывшее имение, у ручья, когда-то приводившего в движение мельницу, и сейчас можно видеть домик мельника. Стоит и один из флигелей, тот, где жили когда-то дворовые. Еще от того времени остались небольшая церковь в конце сада и церковная сторожка. В последнее время в Семидубравном начались реставрационные работы.

Воронеж. Раньше это был большой губернский город и торговый центр. Здесь шла оживленная оптовая торговля хлебом, скотом, салом, шерстью. В наши дни Воронеж — областной центр и крупный железнодорожный узел. Лермонтов неоднократно останавливался в Воронеже по дороге на Кавказ и обратно.

В лермонтовское время главной артерией города была Большая Дворянская улица (ныне просп. Революции) — она начиналась от Жандармской горы (ныне ул. Коммунаров). А самой высокой точкой была здесь четырехъярусная колокольня Митрофаньевского монастыря, которая поднималась на 74 метра и завершалась шпилем. Этот замечательный архитектурный памятник (возможно, автором проекта этого здания был Дж. Кваренги) погиб в годы Великой Отечественной войны. Вероятно, видел Лермонтов здание путевого дворца, построенное в стиле барокко, щедро украшенное барельефами, изображающими оружие и знамена. Теперь в нем помещается Музей изобразительных искусств (просп. Революции, 18). Сохранился также до нашего времени губернаторский дом — он стоит неподалеку от музея (просп. Революции, 22).

Воронеже лермонтовского времени было очень много зелени. Дома даже на Большой Дворянской перемежались фруктовыми садами. К городу примыкали Троицкая и Чижовская рощи, а напротив путевого дворца, где теперь сквер с памятником Петру I, был пустырь, по которому «безбоязненно шаталась всякая скотина и дворовая птица». Проезжая через Воронеж в январе 1841 года, Лермонтов остановился в гостинице Колыбихина на Конной площади, а возвращаясь из отпуска в конце апреля или первых числах мая, вместе с А. А. Столыпиным ночевал в гостинице Евлаховой на Большой Дворянской улице. Этих зданий теперь не существует.

Новочеркасск. Город областного подчинения в Ростовской области, основанный в 1805 году как административный центр области Войска Донского.

От Павловска Воронежской губернии больших городов на пути не было — все деревни, селения, станицы. Леса отступили, потянулась бескрайняя степь. Южнорусские степи произвели на Лермонтова неизгладимое впечатление еще во время его детских поездок на юг.

Степь, синея, расстилалась
Близ азовских берегов.
Запад гас, и ночь спускалась:
Вихрь скользил между холмов.

Так начинается одно из его стихотворений 1829 года. А еще через два года шестнадцатилетний поэт описывает степь:

Люблю я ветер меж нагих холмов,
И коршуна в небесной вышине,
И на равнине тени облаков.
Ярма не знает резвый здесь табун,
И кровожадный тешится летун
Под синевой, и облако степей
Свободней как-то мчится и светлей.
И мысль о вечности, как великан,
Ум человека поражает вдруг,
Когда степей безбрежный океан
Синеет пред глазами.

Новочеркасск был заложен по царскому указу в урочище Бирючий Кум, в 20 верстах от Дона, у слияния рек Аксай и Тузлов. Вскоре выяснилось, что место выбрано неудачно: Аксай и Тузлов — реки несудоходные, с питьевой водой было плохо, климат оказался нездоровым. Промышленное производство не имело базы, да и не поощрялось военным начальством. В 1837 году наказный атаман в своем отчете писал, что большая часть построек в городе или нуждается в ремонте, или идет на слом. По отзывам современников, Новочеркасск в те годы напоминал скорее умирающий город, чем строящийся. Один царский сановник, побывав здесь, писал: «Город пустой, унылый, дороговизна большая, и ничего нельзя найти порядочного».

Можно представить себе, какое впечатление производил неблагоустроенный Новочеркасск на поэта, проехавшего через столько красивых русских городов. Однако Лермонтов гостил здесь три дня в июне 1840 года у М. Г. Хомутова — бывший командир лейб-гвардии Гусарского полка стал наказным атаманом Войска Донского и жил в Новочеркасске. Сначала Лермонтов, вероятно, подъехал к зданию почтовой станции. Дом этот — деревянный, каменный подвал почти врос в землю — сохранился. Находится он на нынешней Советской улице, теперь здесь детская спортивная школа. В Новочеркасске поэт мог любоваться Вознесенским собором, который стоит на самом высоком месте. Он был заложен при основании города, затем перестраивался.

Во время пребывания в этом городе Лермонтов каждый вечер ходил в театр. Свои впечатления он описал в письме к А. А. Лопухину: «Что за фиатр! Об этом стоит рассказать: смотришь на сцену — и ничего не видишь, ибо перед носом стоят сальные свечи, от которых глаза лопаются; смотришь назад — ничего не видишь, потому что темно; смотришь направо — ничего не видишь, потому что ничего нет; смотришь налево — и видишь в ложе полицмейстера». В один из этих трех дней в театре завязалась драка. Подрались оркестранты. Разумеется, не слишком весело было ссыльному поэту, но вряд ли такие развлечения доставляли ему удовольствие. Из Новочеркасска Лермонтов отправился в Ставрополь и 10 июня прибыл в главную квартиру командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории.