ИРАКЛИЙ АНДРОНИКОВ

Я не турист, а историк литературы. Но иногда пути наши сходятся. С той только разницей, что туристы следуют по своим маршрутам, а я повторяю лермонтовские. Почему? Да потому, что смолоду исследую поэзию М. Ю. Лермонтова, восстанавливаю его биографию — день за днем. Представить себе жизнь этого гениального поэта, по воле судеб ставшего путешественником, представить ее, не побывав там, где бывал он, и не повидав, что он видел, — да без этого я, наверно, не взялся бы написать о нем даже и самой маленькой книжки. Сейчас кажется просто невероятным, что еще совсем недавно ученые, скрупулезно изучавшие творчество великих поэтов, писателей, досконально знавшие каждую сочиненную ими строчку, каждую строчку, написанную о них, не бывали в местах, где эти писатели трудились, сражались или отбывали годы томительной ссылки. Для ученого это считалось необязательным. Впрочем, все это дело прошлое. Едва ли кто спорит теперь, что? может дать ученому посещение тех мест, где писали Пушкин и Толстой. И едва ли кто скажет, что это необязательно. Не знаю... Я лично многое упустил бы, если бы не попробовал побывать в местах, связанных с именем Лермонтова. А в отношении него это необходимо особенно. Только представьте себе карту его путешествий.

До тринадцати лет он жил в Тарханах — пензенском имении бабки своей. Но еще в детстве возили его на Кавказ через всю Россию, на лошадях — к Кислым Водам. Тогда, в десятилетнем возрасте, побывал он и в Пятигорске и на Тереке, в имении родных возле нынешней станицы Шелковской, — в местах, где кипела война с кавказскими горцами. Потом — годы жизни в Москве, под Москвой — в имении Середникове (ныне там санаторий «Мцыри»). В это время он учится в пансионе и на словесном отделении университета. Восемнадцати лет переехал в Петербург, поступил в кавалерийскую школу. Выпущен в полк, стоявший в Царском Селе.

В 1837 году, когда погиб Пушкин, началось громкое дело о «непозволительных» стихах, которые Лермонтов написал об убийстве величайшего из поэтов. Последовала ссылка в кавказскую армию. Простудившись дорогой, поэт приезжает в Ставрополь «весь в ревматизмах». Тут находится штаб войск, действующих на Северном Кавказе, или, как говорили тогда, на Линии. Две недели спустя он отправляется в Пятигорск для лечения, продолжает курс в Кисловодске. Поправившись, совершает поездку вдоль линии боевых действий — от Кизляра через станицы по Тереку, далее — по Кубани. Наконец, следует в действующий отряд на Черноморское побережье. Попадает в Тамань. Прибыв в укрепление Ольгинское, узнает, что осенняя экспедиция против черкесов отменена и ему надлежит ехать к полку, куда он переведен из столицы. А полк квартирует в Кахетии, в ста верстах от Тифлиса, в урочище Караагач (ныне это Цителцкаройский район).

И Лермонтов впервые едет по Военно-Грузинской дороге. В ту пору Кавказ — отдаленный край Российской империи. Идет нескончаемая война. О Кавказе говорят много, но мало кто представляет в России и войну, и быт жителей, и природу Кавказа — высоту его снежных вершин, дикий нрав буйного Терека, старинные замки и крепости на неприступных скалах, величие, новизну, красоту этого почти еще не открытого поэзией мира. И едучи, поэт время от времени останавливает тележку и зарисовывает на скорую руку виды всех этих мест, чтобы показать потом в Москве, в Петербурге друзьям. Художники дальше Пятигорска не ездят. Картинки, нарисованные его талантливой и точной рукой, можно будет перевести на небольшие полотна — Лермонтов не только владеет карандашом, он отлично пишет акварелью и масляными красками. В Тифлисе Лермонтов узнает, что в Азербайджане, в Кубинской провинции, вспыхнуло восстание сторонников Шамиля. Для усмирения посланы эскадроны Нижегородского драгунского полка, в котором назначено служить и ему. Значит, надобно ехать не в Кахетию, а в Кубу?. Лермонтов приезжает в Кубу. Но прежде чем эскадроны нижегородцев дошли до нее, восстание уже подавили. Нижегородский полк задержали в городе Шемахе. Поэт отправляется в Шемаху. И оттуда вместе с полком прибывает в Кахетию.

Недалеко от стоянки полка находится Цинандали — имение замечательного поэта Грузии и прославленного русского генерала А. Г. Чавчавадзе. На дочери его был женат А. С. Грибоедов. Когда Грибоедова убили на посту русского посла в Тегеране, вдова его, — Нина Александровна, — возвратилась в дом своего отца в Цинандали. А зимой вся семья переезжает в Тифлис. Лермонтов в Цинандали был. Это стало ясно не так давно при изучении истории нижегородских драгун, истории Цинандали, переписки семьи Чавчавадзе с друзьями, переписки и мемуаров современников — русских, грузин... И Лермонтов не случайно, выходит, князя в «Демоне» назвал «властителем Синодала». А друг поэта и родственник его Аким Шан-Гирей увидел в этом ошибку: «Не Синодала, а Цинандала». До недавнего времени о пребывании Лермонтова в Грузии не было известно ничего ровно. Немногим больше знали и о том времени, когда он лечился на Кавказских Водах. «Биография нищенская», — писал о неизученности лермонтовской жизни Александр Блок. О том, что Лермонтову вышло в Грузии облегчение ссылки, известно из документа. Это царский приказ, разрешающий поэту вернуться в Россию и служить в гусарском полку близ Новгорода. И письмо Лермонтова нам известно одно, в котором он перечисляет места, где побывал, а имен новых знакомых не называет. «Хороших ребят здесь много, особенно в Тифлисе есть люди очень порядочные». И все.

Кто эти люди, которых не решился назвать поэт в своем письме к другу, опасаясь любопытства жандармов? Это — семья Чавчавадзе. И Мирза Фатали Ахундов — в ту пору молодой азербайджанский поэт, написавший в 1837 году элегию на смерть Пушкина. Видимо, он и помогал Лермонтову перевести на русский язык азербайджанскую сказку «Ашик-Кериб». Приходит приказ. Можно ехать! Из Тифлиса по Военно-Грузинской дороге уже в декабре, когда над Крестовым перевалом висят глыбы снега, готовые ежеминутно сорваться и увлечь за собой в пропасть все, что застигнуто в пути, Лермонтов едет на север.

Снова Мцхета, где сливаются Кура и Арагва. Снова Кайшаурская долина, сумрачная Гуд-гора и Крестовая. Снова могучий Казбек. Впереди Владикавказ и Россия. Описанием этого путешествия и начинается роман «Герой нашего времени». Воспоминания о переходе через Крестовую и о жизни за Тереком в крепости читатель найдет в рассказе об истории Бэлы. Во Владикавказе встретятся Максим Максимыч с Печориным. Тамань составит особую повесть. Пятигорск и Кисловодск оживут в «Княжне Мери». Действие «Фаталиста» перенесет в одну из казачьих станиц. Так путешествие Лермонтова по Кавказу в том 1837 году породило одну из самых гениальных книг не только русской, но и всей мировой литературы. В отличие от прежних своих творений Лермонтов, создавая «Героя нашего времени», уже не воображал жизнь, а рисовал такой, какой она являлась в действительности. И он нашел новые художественные средства, каких еще не знали ни русская, ни западная литература и которые восхищают нас по сей день соединением свободного и широкого изображения лиц и характеров с умением показывать их объективно, «выстраивая» их, раскрывая одного героя сквозь восприятие другого. Так, автор путевых записок, в котором мы без труда угадываем черты самого Лермонтова, сообщает нам историю Бэлы со слов Максима Максимыча, а тот, в свою очередь, передает монологи Печорина.

Лишь один раз мы видим Печорина, как его видит автор. Повесть «Максим Максимыч» поражает нас, как поражает личное горе, как оскорбление, нанесенное нам самим. И вызывает глубокое сочувствие и бесконечную нежность по отношению к обманутому штабс-капитану. И в то же время — негодование по адресу блистательного Печорина. Но вот мы читаем «Тамань», «Княжну Мери» и «Фаталиста» и наконец постигаем характер Печорина в его неизбежной раздвоенности. И, узнавая причины этой «болезни», вникаем в «историю души человеческой» и задумываемся над судьбой «героя» и над характером «времени». Печорин в действительности не существовал, это собирательный образ. Но достоверность описаний Кавказа — его людей, обычаев, картин кавказской природы — делает образ этот необыкновенно конкретным и достоверным. Даже теперь, приезжая в Пятигорск, в Кисловодск, вы готовы поверить, что Печорин из окна квартиры своей глядел на Машук и Бештау, встретился у источника с Лиговскими, гулял возле Эоловой арфы, сидел с Верою в гроте, танцевал в ресторации с княжной Мери, стрелялся в ущелье Ольховки с Грушницким.

Русская литература высоко вознесла Кавказ. Описания А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, Я. П. Полонского, С. А. Есенина, В. В. Маяковского, многих и многих современных русских поэтов и грузинских поэтов, поэтов Кавказа, старых и молодых, открыли его народам и превратили в страну поэзии. Но более всех в сознании русских читателей связан с Кавказом Лермонтов. И это нисколько не удивительно. Над Тереком, над горами Кавказа пролетает Демон на своих могучих крылах. У слияния Куры и Арагвы в Грузии высится монастырь, в котором томится Мцыри, а внизу, в кафедральном соборе Светицховели вделаны в пол гробницы последних грузинских царей, о которых говорится в первой строфе поэмы. В Дарьяльском ущелье и до сих пор «чернеет на черной скале» замок легендарной царицы Тамары. Дик и злобен поток в «Дарах Терека». Про Терек, струящийся по камням, поет над младенческой колыбелью нежную песню молодая казачка. В долине Дагестана льется хладеющей струей кровь убитого, которому видится вещий сон. В Тифлис из далеких странствований возвращается бедный Ашик-Кериб. Когда два года спустя по окончании первой ссылки Лермонтова снова отправили в кавказскую армию, он ехал по весенним равнинам России, думая о судьбе Отчизны:

Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям...

И опять Кавказ — Чечня, каждодневные битвы, сражение на речке Валерик, описанное им в известном стихотворении. Последняя поездка на север в короткий отпуск... И последнее возвращение на Кавказ: Ставрополь, отъезд в действующий отряд, спор о том, куда ехать, предложение завернуть в Пятигорск — подлечиться. Лермонтов бросает монету: орел или решка? Выпало — Пятигорск. Те же места, по которым ходят лермонтовские герои, отныне навсегда сольются с судьбой самого Лермонтова. В Пятигорске и сегодня можно видеть домик, в котором провел он последние полтора месяца своей жизни. Теперь это мемориальный музей «Домик Лермонтова», где все сохраняется так, как было при нем. Стол. На столе несколько книг, вещи, которые возил он с собой. Последние, написанные в Пятигорске и в жизни стихи.

Нет, не повторив маршруты Лермонтова, я не мог бы писать о нем. И однажды решил наконец обойти и объехать все лермонтовские места, повторить дороги всей его жизни. Ехал я по Кавказу не с пустыми руками. На коленях моих лежали фотографии с картин и рисунков поэта. Это все кавказские виды. Но где? Когда? Что писал? Что рисовал он? — никому не известно. Женщина едет на маленьком ослике, рядом идет мужчина. Поблизости — развалины крепости, дальше река, за рекой гора острой формы, на ней характерный силуэт грузинского храма. Где это? Арба возле скалы в ущелье. Река. Мельница, похожая на собачью конуру. Что за ущелье? Караван верблюдов шествует, ведомый бравым всадником в барашковой шапке, мимо скал, одна из которых увенчана развалинами старинного замка. Что за скала? Где искать? Пятнадцать тысяч километров проехал в машине, ходил пешком, подымался в горы, на скалы, на башни — глядел, сверял, искал точку, с которой Лермонтов «снимал» пейзаж. Все места отыскались. Караван идет в окрестностях Караагача; арба проезжает возле скалы в Дарьяльском ущелье. Женщина проезжает на осле в окрестностях Мцхета, а на горе тот самый храм, где томился в плену гордый Мцыри. Но особенно долго пришлось повозиться с рисунком, изображающим ущелье, развалины церкви и крепости на отвесной скале.

Рисунок с подписью Лермонтова: «Развалины на берегу Арагвы в Грузии». А на Арагве нет таких развалин. Почему нет? А вот почему: долгие поиски привели наконец к самым истокам реки, где церковь и крепость ныне совсем почти сравнялись с землей. Но место удалось отыскать. Лермонтов описал его в «Демоне», здесь поселил Тамару свою. Это и есть «замок Гудала» в поэме. Все рисунки оказались как бы иллюстрациями к стихам и поэмам. Они рождались в связи со стихами. Мы узнали теперь, как связаны были талант художника и гений поэта, как одно у него помогало другому. Эта история и рассказана мной в телевизионном фильме «Загадка Н. Ф. И.», где я вспоминаю об этом своем путешествии...

Если в дороге глядеть, стараясь представить себе все, как было тогда, при Лермонтове, мало-помалу начинаешь видеть сквозь пейзаж XX века век XIX. А если к тому же вы еще и читали про эти места, то известные стихи и строки романа начинают вписываться в тот пейзаж, в тот быт, в ту среду, в ту эпоху... Пелена времени с великих строк как бы снимается. И они становятся еще более ясными, более крупными, словно мы посмотрели на них вблизи. Поезжайте по лермонтовским местам. Захватите с собой томик его сочинений. Испытаете невыразимое наслаждение!

Читать на тему: Лермонтовские места