Кисловодск

Как я стал туристом

Однажды у туристского костра меня спросили: «Как вы стали бывалым туристом? Расскажите о своих самых первых походах, чем они были примечательны.»

Мне сразу вспомнилась книга «На все четыре стороны», которую подарили мне авторы-три известных Ставропольских поэта: Дмитрий Сирота, Виктор Хорольский и Владимир Гнеушев, надписавшие: Евгению Сергеевичу Виноградову-первому Ставропольскому краеведу от трёх бродяг. Читал я эту книжечку о том, как три друга под придуманными прозвищами Большой, Усатый и Бывалый бродили по тропам Карачая. не имея элементарного опыта горных походов, как они попадали в самые смешные и небывалые ситуации, и от души смеялся. Конечно, это были рассказы трёх взрослых шутников. Но в книге много и поучительного. У меня же первые шаги в горы произошли ещё в детстве. Опыта не было и походы выглядели смешными и грустными.

Первый поход можно условно назвать Три товарища. Три товарища - это Миня Мельников, Ваня Жарков и я. Всем по 10 лет. Шёл голодный 1922 год. После Гражданской войны в окрестностях Кисловодска ещё бродили остатки банд, так называемых зелёных. И в это время мы отважились пойти за камышом на Подкумок, где ещё в декабре 1921 г. на Подкумском разъезде бандиты вырезали семьи железнодорожников. Свирепствовала банда Белогуба. Но мы были храбрые и пошли. Прошли станицу, старый бревенчатый мост через Подкумок и вышли в сады. Дорога шла среди садов никуда не сворачивая. Мы шагали бодро, хотя и были босиком. У Вани через плечо висела сумка с продуктами:краюха тёмного хлеба и шматок сала. Это была роскошная еда для того времени и мы хвалили Ваню за расторопность, с которой он добыл сало в соседнем подвале. Вдруг из-за плетня перед нами возникла фигура солдата. В правой руке у него винтовка, а в левой нагайка. Он сдёрнул с Ваниного плеча сумку с нашей провизией, врезал нагайкой Ване по заднице и начал щёлкать затвором винтовки. Без всякой команды мы рванули наутёк в сторону дома. Так закончился наш первый поход.

Второй поход можно назвать Марш-бросок. Нам с Володей Деменцевичем (который стал известным учёным, доктором технических наук) было по 13 лет (шёл 1925 год). Стояло жаркое лето. Середина июля. Мы, наслышавшись о величии вида с Бермамыта на Эльбрус, решили убедиться и этом лично. В Кисловодске из-за жары даже ночью нечем было дышать и мы отправились в поход налегке - трусы и сандалии на ногах. Взяли с собой хлеба, соли и огурцов. Вышли в три часа ночи. На рассвете миновали аул Элькуш (8 км от Кисловодска), а к обеду были уже возле Алебастровой горы. До вершины Бермамыта оставалось не более 7 км. Горное солнце так пекло спину, что мы поняли - кожа слезет обязательно. Нашли одинокий куст шиповника и уснули под ним от усталости прошли ведь уже около 30 км. Спали недолго. Пошли дальше. И вдруг, словно перегородив нам дорогу, перед нами возник белоснежный великан Эльбрус. От такой красоты и неожиданности мы просто обалдели. Остановились на краю обрыва. Внизу паслось стадо коров, которые казались нам малюсенькими букашками. Высота необыкновенная, вид грандиозный, Эльбрус - просто чудо. Но вдруг нас обдуло ледяным ветром. Стало ясно, что пора ретироваться. И мы пустились бегом домой. В голые спины дул ледяной ветер. Не помню, как мы пробежали мимо Алебастровой горы. Жуткий холод догонял нас. Вот тебе и жара июля! Дело шло к закату солнца, мы бежали, сломя голову, и нам было уже не до еды. Под ногами ещё тёплая дорожная пыль. Володя сообразил закопаться в пыль и отогреться. Я последовал его примеру. Отогревшись, снова бежали домой. Только перед Кисловодском нас обдало теплом. На рассвете вошли в город, еле волоча ноги. Дворничихи, подметавшие пятачок, увидев нас, шарахались в стороны: голые, чёрные от дорожной пыли, на чертей похожие. Отмывались в реке Берёзовка, где теперь кинотеатр «Россия».

О третьем походе не хочется и вспоминать. Без вести пропавшие.

Сначала было всё хорошо, да конец для нас был плачевный. Нам с Володей было уже по 14 лет. Мы пошли на Лермонтовскую скалу. Лето жаркое, мы коричневые, как индейцы, крепкие. Купались у Трёх камней, у Лермонтовской скалы, лазили в Чёртовых гротах, в Поющих пещерах. Уже вечерело, когда пошли домой, и без конца купались в Ольховке-у водопада, у мостика Дамский каприз. У Володи уплыла одна сандалия. Шли через парк, заполненый курортниками. Забавлялись, шутили. В 11 часов вечера пришли к родной Широкой улице. И вдруг нас схватили взрослые мужчины.

Из-за нас начались споры и даже драка. Кто-то кричал: «Это я их первый нашёл!» Оказалось, что за нас была обещана награда в 20 рублей. Сумма по тем временам немалая. Родители наши посчитали нас пропавшими и объявили о розыске за вознаграждение. Оказывается, что дома мы забыли сказать, куда пошли. Что было потом дома и вспоминать не хочется.

Четвёртый поход был более солидный. Кисловодск-Сухум.

Я и мой друг Борис Агеров решили идти из Кисловодска в Сухум через Клухорский перевал. Нам уже было по 17 лет, мы только что закончили девятилетку. Казалось, что стали умнее. Но опыта всё-таки не было. Снаряжения для туризма тоже не было. Я снял в саду бельевую верёвку, нашёл простой мешок, вложил в углы по картошине, затянул узлами и сделал лямки из верёвки. В мешок положил 8 огромных кабачков, буханку хлеба, бутылку постного масла и сковородку. Борис взял бурку, чтобы спать в ней вдвоём. Вышли из своих домов и встретились на выходе из города за Пятницким базаром. Борис прихватил с собой ведро красных помидоров. Короче, каждый взял любимые продукты. Первая ночёвка была под Рим-горой, вторая в школе Верхне-Маринского аула. После перевала Кумбаши у меня на рубахе под верёвочными лямками мешка-рюкзака появились пятна крови:верёвка натёрла мозоли водяные, которые затем лопнули и появилась кровь. Мы прошли уже более 60 км. На привале в ущелье Мары я пошёл в лесок и, обернувшись, увидел как Борис с остервенением выбрасывал из своего ведра помидоры. Таким образом он избавлялся от лишнего груза. Тоже самое потом сделал и я на привале вблизи Микоян-Шахара: выбросил в ущелье Мары два самых крупных кабачка, которые протащил почти 90 км. На Кубани ловили удочками форель, жарили на сковородке л блаженствовали. Под аулом Сенты Борис поймал крупную форель и мы сварили уху. В Теберде ночевали у гостеприимной Елизаветы Ивановны Яковкиной, о чём уже было рассказано. В ущелье реки Гоначхир мы объелись малиной. А я ещё поел сырых чинариковых орешков и отравился. У северного приюта я лежал на тропе и корчился от невыносимой боли в животе. Спас меня проезжавший мимо верхом карачаевец. Он налил мне в рот прямо из бурдюка шипучий айран и вскоре мне стало легче. На Клухорском перевале мы полакомились туристским мороженым - сидя на леднике, сосали кусочки сахара:нам было холодно и сладко. После перевала на реке Кодор жизнь стала повеселее. Питались орехами, малиной, сваны угощали нас хачапури и аракой из тёрна, пчелиным мёдом. Надо сказать, что и карачаевцы, и сваны кормили нас бесплатно. Да и денег у нас не было... Около Сухума, в Гульрипше мы бросились в тёплую морскую воду. Это было настоящим блаженством и мы даже плясали от радости. Вернулись домой в конце августа, но шли уже через Нахарский перевал.

Так мы закалялись, приобретали опыт, который потом нам очень пригодился в жизни.