Книга о лошади

Наружный осмотр лошади

Учение об экстерьере

Лошадью стал интересоваться человек прежде чем всеми другими животными, и с самых древнейших времен мы видим его сознательное влияние на разведение этого вида животных. В стремлении усилить такие качества, которые наиболее соответствовали бы известным целям пользования, человеку удалось придать строению лошади такие формы, которые давали бы ей возможность оказывать требуемые от нее услуги, иначе говоря, удалось поставить лошадь в такие механические условия, при которых в работе требовалась бы меньшая затрата сил, а потому меньше расстраивалось бы здоровье и меньше изнашивался бы ее организм. Таким образом, из поколения в поколение, неравномерно развивались отдельные части лошади и, пропорционально развитию сельского хозяйства и ясного сознания определенных целей пользования, стали появляться искусственные или культурные породы. Отсюда становится ясным, что различное назначение лошадей обусловливает и различные формы их.

Поэтому понятно, что подведение под какие-то общие нормы всех лошадей вообще, игнорируя цели их пользования, должно рассматриваться, как бесплодная попытка теоретиков создать какую-то универсальную лошадь, в равной мере пригодную для различных назначений. Невозможно соединить в одном животном такие формы, которые взаимно исключают одна другую, или такие качества, которые основаны на противоположных физиологических процессах и темпераменте, или на противоположных морфологических и физиологических или психических условиях. Такое стремление соединить несоединимое не серьезно, не соответствует практике и противоречит науке.

С незапамятных времен установлено делить лошадей, в зависимости от целей их назначения, на три сорта: верховой, упряжной и рабочий; каждый из них имеет свои характерные особенности сложения и должен быть рассматриваем отдельно. Лучшая оплата корма и наивысшая рабочая способность лошади зависят от ее форм и потому очевидно, до какой степени важно уметь формы эти различать, понимать их значение и целесообразность. Еще с начала XVI столетия и по настоящее время описание внешних признаков лошади было излюбленной темой для всех иппологов, между которыми большинство новейших, с легкой руки французского ветеринара Bourgelot и немецкого зоотехника Settegast'a, пытаются рассматривать живой организм, как машину, устроенную на основании тех же законов, какие положены в основу всякого механизма.

Вышеупомянутый Bourgelot, автор «Traite de la conformation exte-rieure du cheval» и «Vial de Saintbol» имеют много сторонников между иппологами новейшей формации.

На ряду с таким взглядом на лошадь некоторые из современных, преимущественно английских авторитетов, отрицая всякое значение внешних признаков, силятся доказать, что все хорошие качества лошади обусловливаются исключительно чистотой крови, что в родословной надо искать все достоинства, скрытые от глаза и «одна унция крови стоит фунта костей»; другие же утверждают, что «призовой столб есть безгрешный судья». «Handsome is who handsome does»; «Horses do in all shapes» употребительнейшие поговорки в Англии, который, не смотря на свой глубокий смысл, ввели многих молодых коннозаводчиков в заблуждение. Приходится, таким образом, считаться с совершенно различными воззрениями, с диаметрально противоположными мнениями, взаимно опровергающими одно другое.

Сторонники английского воззрения приводят множество примеров блестящей работоспособности заведомо плохо сложенных лошадей; поклонники экстерьера, в свою очередь, указывают на целую портретную галлерею знаменитостей, безупречно сложенных, тогда как фанатики породы раскрывают пред нами толстые томы Студ-буков, подчеркивая высокое происхождение наиболее известных победителей. Появилась даже целая теория цифр, доказывающая, что только кровью обусловливается успех на ипподроме, но к счастью это бездарное учение так невежественно, что не могло встретить сочувствия среди просвещенных спортсменов иначе оно внесло бы еще большую путаницу в вопрос оценки лошади.

Не только в Англии, но и в других странах всякому специалисту известно, что плохо сложенная лошадь часто обладает лучшими способностями, нежели животное, соответствующее идеалу теоретиков, но практика указывает, что такие противоречия более кажущияся, чем существующие на самом деле. Превосходство плохо сложенной лошади объясняется в большинстве случаев тем, что она обладает другими внешними и внутренними качествами, которые с избытком возмещают недостатки телосложения. Что же касается образцово сложенного, но слабого животного, то, по всей вероятности, ему не хватает жизненной силы, без которой и превосходный механизм не может удовлетворять сколько-нибудь высоким требованиям относительно хода. Все эти важные факторы нередко при определении достоинств лошади упускаются из вида даже весьма сведущими людьми.

Один ученый механик сказал однажды своему другу, имеющему конский завод, что если б он дал себе труд изучить строение лошади, то мог бы на всякой скачке безошибочно предсказывать победителя. Друг ответил ему: «если это так, то отправляйся в Англию и возвращайся оттуда миллионером». Механик был бесспорно ученый человек. Мертвый механизм не представлял для него тайн, но он забыл одну весьма важную вещь, а именно жизненную силу или, как говорят французы, le feu sacre.

Мы бы считали достигнутой цель этой главы, если б нам удалось убедить читателя, что экстерьёр можно считать основанием для определения достоинств лошади только в том случае, когда он дополняется способностью к работе. Напрасно ищут поклонники экстерьера какую-то волшебную гармонию в строении лошади и только им хотят объяснить рабочую способность животного; напрасно фанатики породы хотят видеть в родословной что-нибудь большее, чем вспомогательное средство при оценке лошади, забывая, по-видимому, что как достоинства, так и пороки не ослабляются и не увеличиваются от того, унаследованы ли они, или благоприобретены и напрасно сторонники рабочей способности доказывают, что она не обусловливается скелетом лошади и ее мышечной и нервной системой. Ведь не та лошадь действительно хороша, все отдельные части тела которой удовлетворяют произвольному толкованию понятий красоты и правильности, а только та, в которой мы видим целесообразное равновесие всех частей, внешних и внутренних, дающих животному возможность дольше и лучше служить человеку. Итак, если мы возьмем золотую середину всех приведенных выше мнений и построим учете об экстерьере на точном рассмотрении форм, фактически сопровождающих полезную производительность, тогда, думается, мы будем ближе к истине — и только тогда учете об экстерьере приобретет серьезное значение для практики.

Наше глубокое убеждение, что достоинство лошади обусловливается тремя факторами, а именно: хорошим происхождением, рабочей силой и правильными внешними формами. Взглянув на любую, дурно сложенную лошадь, но известную своей работоспособностью, мы увидим, что дурное ее сложение только кажущееся, так как пороки ее телосложения с избытком возмещаются внутренними качествами. Таким образом, не важно констатировать наличность того или другого недостатка, если он пополнен и, так сказать, обезврежен другими хорошими качествами, и, оставаясь фактически пороком, перестает им быть на самом деле. Ниже мы постараемся доказать справедливость такого воззрения.

Правильная оценка лошади не легкая задача и, как мы сейчас утверждали, определением недостатков телосложения еще далеко не исчерпывается работа эксперта, как бы он на эти недостатки ни смотрел, разбирая ли каждую часть тела в отдельности, в смысле ее величины и положения, или принимая во внимание воображаемую гармонию и даже специальное назначение лошади. Не важны, повторяем, недостатки лошади, которые сами по себе, по соображениям теоретическим, должны бы вредить ее пригодности для данной цели, а важно взаимное соотношение всех частей и точное определение, не вознаграждаются ли недостатки столь же несомненными достоинствами. Итак, в ясном представлении о лошади, созданной для работы, в обдуманном взвешивании ее достоинств и недостатков, а вовсе не в бесцельном отыскании одних погрешностей сложения, заключается трудное дело оценки лошади.

Способность видеть одновременно с недостатком и то качество, которое его уравновешивает и этим обезвреживает—есть врожденная способность, к сожалению, для коннозаводства не часто наблюдаемая. Развить способность эту опытом и практикой, вещь вполне возможная, но создать ее нельзя, как нельзя никакой практикой приобрести творчества — этого верного спутника всякого таланта. Можно выучиться петь, например, но без голоса нельзя сделаться певцом; можно выучиться играть на любом инструменте, но без слуха нельзя сделаться музыкантом. Приобрести известную технику в каком угодно деле — вопрос лишь времени, но приобрести талант нельзя. Таким образом, экстерьёр лошади следует рассматривать в связи с рабочей способностью и происхождением

В этой главе мы будем говорить о внешности лошади и постараемся изложить свои взгляды на учете об экстерьере. Задача, которую мы берем на себя, несомненно, весьма трудная. Наша теория компенсации в сложении лошади совершенно оригинальна и нигде в учебниках иппологии нельзя встретить подобный взгляд, в сущности единственно правильный. «Пусть не обвинят меня в преувеличении и стремлении все порицать,—пишет граф Врангель,—когда я скажу, что ни одно из прочитанных мною сочинений по иппологии (а мною прочитано все выдающееся, появившееся за последнее десятилетие в Австрии, Германии, Франции и Америке) не дало мне руководящего метода для оценки лошадей».

Действительно, кто изучал иппологию, того не удивят вышеприведенные слова почтенного графа. Для полного знания лошади необходимо, кроме врожденной способности, еще весьма многое, чего книга не в состоянии дать и чего именно не достает нашим наиболее плодовитым писателям по иппологии, ветеринарным врачам. Это конечно не может им служить упреком, так как ветеринарно-врачебная наука предъявляет посвятившим себя ей слишком высокие требования, а, с другой стороны, едва достаточно человеческой жизни, чтоб изучить лошадь практически, в качестве коннозаводчика. Так например, разведение чистокровных лошадей составляет отдельную отрасль, которую едва можно изучить в течете целой человеческой жизни. «Мне удалось только раз встретить одного ветеринарного врача, — пишет гр. Врангель, — который соединял в себе и ветеринара и знатока лошади. Это был мистер Фильд младший, живший в Лондоне, на Oxford Street, и тот несколько лет тому назад сломал себе шею на охоте с гончими». Мы можем только добавить от себя, что нам лично, не зная г. Фильда, ни разу не пришлось встретить подобного ветеринара. В иппологах - теоретиках никогда не ощущалось недостатка. О практиках же можно сказать, что лишь в редких случаях они обладают практическими сведениями и общим образованием, необходимым не только для написания дельного сочинения, но, что еще важнее, для выработки ясного взгляда на предмет. Идеалом составителя руководства по иппологии является для нас тот, кто, в качестве врача, писателя и практического знатока лошадей, мог бы помериться с лучшими силами своего времени. Граф Георг Лендорф подходить очень близко к этому идеалу. Но, к сожалению, этот богато одаренный прусский обер-шталмейстер не написал до сих пор ничего о внешности лошади.

Итак, мы хорошо сознаем всю трудность предстоящей нам задачи и если все же беремся ее разрешить, то только потому, что долголетняя деятельность наша на этом поприще дает нам возможность судить о том, что прежде всего необходимо знать начинающему коннозаводчику, а это уже есть нечто! Осматривая лошадь, мы будем придерживаться строго научной системы и разбирая ее строение в связи с движениями, оставим совершенно в стороне произвольное толкование понят красота, построенного на эстетическом представлении. Назначение лошади — служить человеку, а потому смотреть на нее, как на картину, неправильно, и если она на деле может доказать свою рабочую пригодность, то не должно оставаться места критике. Вследствие этого, оценка призовых лошадей, скаковых или рысистых, на основании одного лишь внешнего вида, без точного определения их ипподромных способностей, совершенно невозможна.

Мы слишком четверть века изучали призовых лошадей на скаковых ипподромах и между лучшими победителями не видали нецелесообразно сложенных, хотя многие из них и почитались дурно сложенными. Величайшая ошибка всех иппологов-теоретиков, по нашему мнению, состоит в том, что они выработали идею нормальной лошади, формы которой изображаются ими с подробностями, доходящими до смешного. Не нужно, однако, быть особенно опытным коннозаводчиком, чтобы понимать, что эта нормальная лошадь предназначается для различных целей, а следовательно и внешние формы ее должны отвечать разнообразным требованиям. Не удивительно поэтому, что начинающий не удовлетворяется описаниями, в которых все лошадиные типы подгоняются под одну общую форму.

Образцовая лошадь Буржело была, например, настоящим чудовищем. Итак, чтобы выработать верное представление о том, какое сложение желательно для лошади, мы должны избрать другой путь

Читать на тему: