Северная Осетия

Субнивальный пояс

Северная Осетия

Субнивальный пояс занимает высотную ступень от 3400 до 3800 м над ур. м., но в зависимости от конкретных условий рельефа и климата имеет значительную амплитуду колебаний высоты и может снижаться до 2800 м. Для субнивального пояса характерны суровый климат, высокая влажность воздуха при достаточном количестве осадков. В этом поясе короткий вегетационный период и недостаточно летнего тепла. Температуры дня и ночи сильно контрастны, особенно на границе с нестаивающими снежниками и ледниками. Вершины гор часто окутаны облаками, наблюдаются сильные грозы, ветры, зимой — мощный снежный покров.

Здесь очень высокая солнечная радиация, богатая ультрафиолетовыми лучами. Из-за низкого атмосферного давления, сильных ветров и интенсивной солнечной радиации происходит сильное испарение влаги с поверхности почвы.

Почвы в субнивальном поясе маломощные, обычно скелетные. Поверхность обнаженных морен, осыпей и скал покрыта не образующей сплошного ковра мозаично-пестрой растительностью. Мозаичность растительности вызвана сложностью мезорельефа. Здесь постоянно встречаются глубокие расщелины, нагромождения крупных валунов и обломков скал, очень крутые осыпные склоны и ровные площадки с небольшим слоем мелкозема, а также участки склонов с различной экспозицией.

Для субнивального пояса характерны следующие особенности:

1. Фрагментарное распространение растительности в виде отдельных скально-осыпных группировок и микрбгруппировок.

2. Разреживание и упрощение структуры растительного покрова со значительным участием мхов и лишайников.

По характеру растительности субнивальный пояс напоминает каменистую тундру. Обычными местами обитания растений являются скалы, осыпи и морены. Эти участки ранее не были заселены, и растительность на них представлена в основном первоселенцами (пионерными растениями). Петрофильная растительность субнивального пояса отличается большим разнообразием как в видовом отношении, так и по жизненным формам.

Интересно то, что к определенным местам обитания приурочены определенные специализированные виды растений, способные произрастать только в данных условиях. В субнивальном поясе встречаются совершенно голые и подвижные осыпи, на которых обитают лишь единичные экземпляры таких специализированных растений, как хохлатка альпийская, котовник лежачий, яснотка войлочная.

Гораздо богаче состав растений на слабоподвижных осыпях. Здесь кроме перечисленных выше видов растут ясколка волосистолистная, вероника маленькая, трехреберник кавказский, минуарция черепитчатая, крестовник Кандолля и некоторые другие. Для этих растений характерны удлиненные горизонтальные ползучие побеги, или столоны, располагающиеся на небольшой глубине в осыпной массе. Укрепившись на осыпях и образуя множество подземных и наземных органов, эти растения замедляют движение осыпи и создают условия для поселения других растений.

На следующих стадиях заселения осыпей появляются растения, укрепляющие щебень своими мощными, глубоко идущими корнями, а также дерновинные растения, которые при массовом развитии могут полностью прекратить движение осыпи. К ним относятся такие виды, как купырь, бутень низкий, манжетки, сиббальдии, мятлик альпийский, овсяница овечья.

Существенную роль в распределении растительности субнивального пояса играют скальные обнажения. На плотных, еще не поддавшихся разрушению скальных обнажениях обычно поселяются мхи и лишайники — пионерные растения. Они также готовят субстрат для поселения высших растений. В процессе выветривания горной породы на скалах появляются трещины, углубления, уступы. В трещинах и неровностях может накапливаться мелкозем, содержащий большое количество полуразложившихся и разложившихся растительных остатков. Благодаря этому создаются благоприятные условия для произрастания скальных растений ,таких, как крупка моховидная, минуарция Бротеруса, колокольчики камнеломковый, холодолюбизый, цейский.

Еще богаче по видовому составу неподвижные участки моренных отложений. Тут укореняются не только типичные осыпные растения, но и виды, характерные для закрепленных щебнистых субстратов: душистый колосок, копеечник кавказский, ожика многоцветковая, крестовник одуванчиколистный. Это связано с тем, что здесь, по сравнению со скалами и осыпями, более благоприятные условия для произрастания растений. В нижележащих альпийском и субальпийском поясах неподвижные морены и слабоподвижные осыпи быстро зарастают дернообразователями, что способствует образованию альпийских и субальпийских лугов. На больших высотах в условиях субнивального пояса, где наблюдаются резкие перепады температур, значительная глубина промерзания грунтов, сильные ветры, которые сдувают снег, испаряют воду с поверхности грунта, подвергают растения снеговой коррозии, растительность не образует сомкнутых сообществ, а распределена диффузно или отдельными группировками.

Самыми неблагоприятными факторами для растений субнивального пояса являются резкие перепады температур и повышенная солнечная радиация. Поэтому растения вырабатывают различные защитные приспособления, например, опушение вегетативных органов. Так, крестовник Карягина, ясколка волосистолистная и другие растения на открытых местах сильно опушены, а в затененных, куда не попадают солнечные лучи, они совершенно голые или имеют слабое опушение. На больших высотах на границе снеговой линии, где в ночное время обычна летняя температура до —1°С, растения образуют плотные микрогруппяровки. Этим они защищают себя от холода.

Альпийский и субнивальный растительные пояса в Северо-Осетинском государственном заповеднике занимают большие площади, но до настоящего времени плохо изучены. Исследователей привлекали прежде всего высокотравные субальпийские луга, имеющие большое хозяйственное значение, в то время, как низкорослой разреженной растительности альпийского и субнивального поясов, почти не используемой в практической деятельности человека, уделялось недостаточное внимание.

В настоящее время интерес к изучению высокогорной растительности значительно возрос. Флора высокогорий является интересным объектом для познания закономерностей приспособления растений к экстремальным условиям. Альпийский и субнивальный пояса являются уникальным местообитанием многих редких и исчезающих палеоэндемиков.

Чем выше в горы, тем беднее растительный и животный мир. В альпийском поясе встречается всего несколько видов позвоночных, но даже они обитают здесь лишь в летнее время года. Млекопитающих, характерных именно для альпийского и субнивального поясов, в нашем заповеднике нет. Туры поднимаются сюда в самую жару летом, ища прохлады у ледников; в летние месяцы можно увидеть и горностая, шныряющего по скалам в поисках редких полевок. Более заметны птицы — альпийские галки, клушицы.

Одной из типичных и наиболее характерных птиц альпийского пояса является кавказский улар. Многие черты морфологического и анатомического строения этой птицы говорят об очень хорошем приспособлении к жизни в горах. Улары относятся к семейству фазановых отряда куриных и имеют типично «куриный» облик: крупные размеры, сильные, приспособленные к бегу ноги, короткий клюв и очень плотное густое оперение. Средний вес взрослого кавказского улара составляет 2 кг. Улары населяют горные системы юга Европы, Средней и Центральной Азии и представлены в различных географических регионах пятью видами, более или менее четко различающимися, это каспийский, кавказский, тибетский, алтайский, гималайский улары. О далеко зашедшей специализации уларов как обитателей гор говорит, например, тот факт, что эти птицы имеют наиболее слабую летательную мускулатуру среди всех летающих птиц. На крыло улары поднимаются, бросаясь вниз со склона, с ровного же места взлететь они практически не могут. В полете улары чередуют активные взмахи крыльями с парением. Полет быстрый, стремительный.

Излюбленные места обитания этих птиц — каменистые склоны, участки альпийской растительности с выходами скал и крупнообломочные осыпи. Улары исключительно растительноядны. Клюв их имеет острые, режущие края и хорошо приспособлен для «состригания» вегетативных частей растений. Часто в ранние утренние часы, а весной и в начале лета — в течение всего дня, громкий мелодичный свист уларов разносится далеко по ущельям и бывает слышен более чем на километр.

Сезонная жизнь птиц протекает следующим образом: весной в апреле — мае на скалах солнечных склонов гор происходит своеобразное токование уларов. Самцы в брачном оперении очень красивы. В это время между ними часто происходят драки. При этом характерных ритуальных поз, как у тетеревиных птиц, не наблюдается. После короткой схватки один из самцов обращается в бегство. Победитель преследует его по склону. Весь бой и преследование сопровождаются громкими свистами, хлопаньем крыльев.

Самих птиц легко заметить по ярко-белому оперению нижней стороны распущенного хвоста. Принято считать, что улары — строгие моногамы и образуют долговечные постоянные пары. Птицы Цейского хребта и ущелья Адайком в первых числах апреля держатся почти исключительно парами.

В конце апреля — начале мая самки откладывают до 8 яиц Гнезда птицы устраивают на земле, под выступами скал, камнями или под куртинами травы. Яйца уларов очень крупные. Очевидно, это одна из черт приспособления птиц к жизни в суровых климатических условиях. Дело в том, что в первые дни после вылупления птенцы уларов часто практически не кормятся. Бывает, что появление птенцов приходится на дни с ненастной погодой, снегопадами, низкой температурой. В такой обстановке птенцы питаются исключительно за счет богатых запасов долго сохраняющегося желточного мешка. В первой декаде июня в большинстве гнезд появляются птенцы.

Несмотря на образование постоянных пар, самец не принимает участия в выкармливании птенцов. Улары — выводковые птицы. Самка до осени постоянно находится с птенцами. Самцы же в это время образуют отдельные стаи по 5—7 птиц. С наступлением осенних снегопадов самцы соединяются с подросшими выводками в общие смешанные группы. В зимнее время стаи уларов спускаются несколько ниже летних мест обитания, к верхней границе лесного пояса.

Зоологи отмечают, что зимой стаи уларов часто сопровождают пасущиеся стада туров. Это объясняется тем, что пасущиеся туры, разгребая снег, делают доступной для уларов скрытую под снежным покровом растительность. Следует, однако, отметить, что в условиях заповедника совместная пастьба туров и уларов отмечалась лишь в единичных случаях. Возможно, на Западном Кавказе, в условиях большого количества снега на сглаженном рельефе, такое явление более распространено.

Многое в жизни уларов до сих пор еще не выяснено полностью. Эти своеобразные птицы заслуживают всестороннего детального изучения, как пример организмов, отлично приспособившихся в ходе эволюционного развития к жизни в экстремальных условиях высокогорий.

Птиц, обитающих в самых высоких районах гор, зоологи разделяют на две группы. К первой относятся виды, которые, обитая на больших высотах, могут гнездиться так же и в более низких горных поясах. Для птиц этой группы наиболее важный фактор среды — наличие вертикально расчлененного рельефа. К ним относятся стенолаз, альпийская галка, клушица и некоторые другие. Виды, составляющие вторую группу, обитают не ниже определенной высоты над уровнем моря. Одним из наиболее характерных видов второй группы является большая чечевица. В летнее время этих птиц почти нельзя встретить ниже 3000 метров. Сведения, имеющиеся в литературе относительно образа жизни и особенностей гнездового поведения этих птиц, ограничиваются, как правило, датировкой встреч отдельных пар или летных молодых и анализом содержимого желудка добытых птиц. Что же это за птицы и почему до сих пор данные, имеющиеся о них у зоологов, так скудны?

Большие чечевицы относятся к отряду воробьиных. По размерам эта птица близка к дрозду. Самцы окрашены в яркий темно-красный цвет с бельп>~ каплевидными пестринами на груди. Самки имеют серое оперение. Общее сложение птиц плотное, клюв короткий, массивный.

Малая изученность вида объясняется тем, что всюду в местах гнездования птицы немногочисленны, а орнитологические исследования в субнивальном поясе гор носят, как правило, эпизодический, экскурсионный характер. До последних лет было известно лишь одно гнездо большой чечевицы с пятью яйцами, найденное орнитологами на Памире. В 1980 году нам удалось наблюдать строительство гнезда и брачное поведение этих птиц в верховьях Цейского ущелья у нижнего края Уилпатинского ледника. 15 июля на скалах юго-восточной экспозиции на высоте 3040 м над ур. м. были замечены самец и самка. Наблюдение показало, что самка занята строительством гнезда. Птица часто появлялась в поле зрения с различными материалами для строительства гнезда и залетала в скальную щель. Самец сопровождал ее, но участия в постройке гнезда не принимал. В тот же день наблюдалось своеобразное брачное поведение птиц. У скал со строящимся гнездом появилось три самца. Все они проявляли некоторую агрессивность друг к другу и ухаживали за самкой. Самцы часто и громко пели, песня самца большой чечевицы — своеобразный набор мелодичных свистов. Во все время наблюдений за строительством гнезда (6 дней) около самки постоянно держались 2—3 самца. Интересно, что эти птицы хоть и проявляли некоторую агрессивность, относились друг к другу в общем довольно терпимо. К сожалению, из-за сильных дождей гнездование больших чечевиц было прервано и продолжить наблюдения за ними не удалось, так как птицы покинули недостроенное гнездо. Само гнездо представляло собой довольно рыхлую постройку из стеблей и корневищ можжевелозолистной камнеломки и других трав. Лоток был слегка выложен шерстью и отдельными перьями. Располагалось гнездо в щели почти отвесной скальной стены на высоте 6 метров.

Брачное поведение больших чечевиц наблюдалось также 15 июля 1982 года в скалах под Кальперским перевалом на высоте 3100 м. В этом случае самку сопровождали два самца. Выводок этих птиц, состоящий из трех летных молодых в сопровождении самки, был встречен в верховьях Бадского ущелья 24 августа 1980 года.

Таким образом, гнездование, насиживание и выкармливание птенцов проходят у кавказского подвида больших чечевиц с середины июля по двадцатые числа августа. На высотах более 3000 метров это самое теплое время. Однако и в эти сроки здесь обычны резкие понижения температур и даже снегопады. В таких суровых условиях представляется вполне вероятным образование семейных групп из самки и двух-трех самцов. Участие нескольких самцов в выкармливании птенцов может быть интересным эволюционным приспособлением для выращивания потомства в неблагоприятных условиях. Подобное явление наблюдалось нами у пестрых каменных дроздов. В этом случае подрастающих птенцов кормили самка и два самца. Дальнейшие наблюдения позволят выяснить детали брачного поведения птиц и будут очень интересны для изучения особенностей эволюционной адаптации.

Как и большие чечевицы, краснобрюхие горихвостки — обитатели больших высот субнивального пояса. По размерам они чуть крупнее воробья. Окраска самцов со спины черная, брюшко — ржаво-рыжее. Низ головы и грудь черные. Лоб, темя, затылок и зеркальца на крыльях — белые. Самки имеют серое оперение с рыжеватым подхвостьем. В летнее время эти птицы держатся в массивах скал, перемежающихся со снежными полями, там же проходит гнездование. Пара краснобрюхих горихвосток, выкармливающих птенцов, наблюдалась нами в снежно-ледовом цирке массива горы Лагау в ущелье Адайком на высоте 3500 метров.

Интересна особенность этих птиц в зимнее время собираться в поймах рек с зарослями облепихи в среднегорной полосе. Так как в летнее время в местах гнездования краснобрюхие горихвостки более редки, чем большие чечевицы, следует допустить, что зимой в облепишниках концентрируется все население этих птиц из обширного района высокогорий. В последние годы в связи со строительством в Алагирском ущелье Зарамагской ГЭС значительные площади облепишников были выкорчеваны, и краснобрюхие горихвостки лишились обычных мест зимней кормежки. Очевидно, зимние концентрации в поймах рек являются уязвимым местом для этого вида птиц. Лишение зимнего корма может непоправимо подорвать численность популяций этих обитателей высокогорий. После сведения большей части облепишников в Садоно-Унальской котловине стали обычными зимние вылеты стай краснобрюхих горихвосток по пойме Ардона до окрестностей г. Алагира, где облепиха еще сохранилась.

Наиболее типичные и, пожалуй, самые многочисленные птицы альпийского и субнивального поясов — альпийская галка и клушица, или альпийская ворона. Большие шумные стаи этих птиц хорошо знакомы всем, кто бывал в горах. Альпийская галка — размером с обыкновенную галку черная птица с желтым клювом и красными ногами. У постоянных мест ночевок альпинистов почти всегда можно видеть этих суетливых шумных птиц, подбирающих отбросы, а иногда и ворующих неосторожно оставленные продукты. Несмотря на широкое распространение этих птиц, их гнезда долгое время были неизвестны зоологам. Дело в том, что гнезда альпийских галок расположены на обрывистых труднодоступных скалах. Часто птицы селятся небольшими колониями по 4—6 пар. Гнезда устраивают в трещинах скал. В ущелье Адайком в 1979 году колония из четырех гнезд была найдена на высоте 3100 м. В середине июля в гнездах были полностью оперенные птенцы.

Пищей альпийским галкам служат различные растения и беспозвоночные, охотно поедают они и падаль. Осенью, в период массового созревания ягод, альпийские галки большими стаями кормятся на брусничниках и черничниках северных склонов гор. В зимнее время эти птицы спускаются на дно ущелий и часто кормятся у жилья человека.

Клушица, или альпийская ворона, внешним обликом и поведением похожа на альпийскую галку. Отличают ее более крупные размеры и длинный изогнутый клюв ярко-красного цвета. Клушицы, как и галки, частые соседи человека. А в заброшенных горных селениях эти птицы часто гнездятся в стенах башен. В Мамисонском ущелье в старых башнях ежегодно селится 2—3 пары клушиц. Однако некоторые пары выбирают для гнездования трещины и ниши в скалах субнивального пояса. Так, в 1979 году гнездо клушицы с двумя оперенными птенцами было найдено на высоте 3500 м в скально-ледовом цирке горы Лагау (ущелье Адайком). Клушицы строят гнезда из ветвей и стеблей растений и выстилают шерстью туров и мелкого рогатого скота. В высокогорье время гнездования клушиц совпадает с линькой туров. Иногда можно видеть, как клушицы, сидя на спинах у линяющих козлов, выщипывают клочья шерсти для своих гнезд. Пищевой рацион клушиц, как и альпийских галок, весьма разнообразен. Все исследователи отмечают необычайно маневренный полет клушиц с использованием образующихся в скалах восходящих и нисходящих потоков воздуха.

Как и большинство птиц семейства врановых, альпийские галки и клушицы обладают очень динамичным поведением. Это дает им возможность легко приспосабливаться к любым изменениям среды обитания, делает их экологически пластичными.

Менее исследован отряд беспозвоночных альпийского пояса. Наиболее изученной группой в поясе являются ногохвостки, которых здесь 22 вида. Численность их довольно высока и доходит до 63 тыс. на 1 м2, что характерно для высокогорного типа этих беспозвоночных. Типичные представители альпийского пояса — фользомия альпийская, произотома и тетракантелла безвилочковая, которая преобладает на щебнистых участках. В целом доминируют представители изотомид, которые встречаются и в субнивальной полосе. Кроме них, на нунатаках Цейского ледника встречается тетракантелла арктическая—типичный представитель полярных областей. Здесь также встречаются жуки, двукрылые, чешуекрылые и другие насекомые, а в районах перевалов можно наблюдать миграции таких бабочек, как репейница, траурница, аполлон.

Помимо упомянутых выше животных, характерных для: определенных горных поясов, существует группа крупных млекопитающих и хищных птиц, которые населяют несколько поясов в разные сезоны года.

Едва ли какое-нибудь из диких животных привлекало к себе такое внимание своими размерами, внешним обликом, трагической историей уничтожения человеком, а затем восстановления численности, как зубр.

Еще в начале нашего столетия зубры были представлены двумя подвидами: равнинный, или беловежский (литовский зубр) и горный кавказский. Интересно, что европейский равнинный зубр был известен естествоиспытателям с глубокой древности, со времен древней Греции и Рима (упоминания о нем встречаются у Аристотеля, Сенеки, Плиния, Тацита), а первые сведения о кавказском зубре датируются XVII — ХVШ вв. Самые ранние письменные известия о нем можно найти в записках доминиканского монаха де Люка и итальянского патера Ламберти. Но и эти свидетельства надолго оставались позабытыми. Значительно позднее (в 1774 г.) академик Лович представил в Петербургскую Академика наук записку,; в которой приводил слышанные им рассказы о зубре на Кавказе. Лович сообщал о наличии зубра в верховьях р. Кумы, указывая, что абхазским князем Исламом был убит в 1770 г. близ г. Бештау один огромный зубр. Записка Ловича не была напечатана: лишь Паллас, отыскав ее в архивах Академии, использовал это сообщение. Петр Симон Паллас приводит и другое упоминание о кавказском зубре, почерпнутое из записок Гюльденштедта, который не успел обработать результаты своих кавказских исследований из-за скоропостижной смерти. Гюльденштедт сообщал о черепах разных животных, виденных им в пещере близ р. Урух на территории современной Северной Осетии; среди них было 14 зубровых.

Не обратили внимания и на шкуру зубра, доставленную с Кавказа в Академию наук в 1830 г. Плохо обработанная, она испортилась; на складе Академии остались лишь рога. Вторая шкура, присланная в Академию в 1836 г. Розеном, служила темой доклада К. М. Бэра на заседании Академии 21.12.1836 г. Сравнив эту шкуру с находившимися в музее беловежскими, Бэр пришел к заключению, что на Кавказе водится европейский зубр. Но и эта шкура не уцелела: потребовался ремонт чучела беловежского зубра, и препараторы изрезали ее на заплаты. Поэтому, когда через 30 лет завязалась дискуссия о существовании зубра на Кавказе, вновь не оказалось документальных подтверждений.

В 1831 г. направлявшиеся с русскими войсками в Варшаву черкесские офицеры посетили в Вильно университетский музей. Увидев здесь чучело зубра, они заявили, что такой же зверь водится у них в горах и называется «домбай». Сообщение Эйхвальда об этом Бэру было напечатано в 1835 г., но внимания к себе не привлекло. Не вызвала должного интереса и заметка Нордманна, присланная в Академию в январе 1838 г. Нордманн сообщал, что зубр не редок на Кавказе, и он сам уже с 1836 г. знает об этом и видел много кубков из оправленных зубровых рогов; далее Нордманн указывал некоторые пункты обитания зубров и прибавлял, что лишь отсутствие средств не позволило ему выехать в эти места, добыть же зубров брались за 150 рублей серебром.

С каким предубеждением относились ко всем скопившимся к 60-м годам сведениям о кавказском зубре видно хотя бы из того, что зоолог С. А. Усов, если и допускал наличие на Кавказе какого-то дикого быка, то считал возможным скорее принять его за индийского гаура или зебу, но никак не за зубра. Это странное заключение вызвало решительный отпор академика Бэра, но документальные подтверждения, решившие спор окончательно, были получены лишь через два года после начала дискуссии.

К началу 60-х годов в опустевших горах Западного Кавказа стали возникать первые русские поселения. Как известно, героическое сопротивление горцев вызвало распоряжение о поголовном выселении их на север — в степи по р. Кубань, не желавшие подчиняться русским властям эмигрировали в Турцию. Русским поселенцам, не знавшим Кавказа, не от кого было узнать о зубре. Охотникам приходилось видеть и убивать зубров, ю что это за зверь, как он называется, они не знали. Для не о изобретались различные прозвища. Так, например, зоолог Виноградов, приехавший на Кавказ для изучения зубра, столкнулся в станице Каданикской со спорами поселенцев: часть отрицала существование зубров, другие говорили: «Есть у нас в горах зверяга лохматая бурая, как медведь, на лбу — два рога». Виноградов сообщил своим название, и оно привилось. Один из поселенцев на охоте с товарищем, убил зубра я крикнул своему товарищу, что «убил какого-то мамая». Это имя держалось, пока поселенцы не узнали название зубра, но группа солонцов, где был убит тот зверь, до сих пор называется Мамаевскими солонцами.

В 1864 г. командующим войсками в Черкесии Евдокимов при посещении Московского зоологического сада убежденно говорил о наличии зубра на Кавказе и обещал добыть его для сада. По поручению Евдоким ва полковник Аглинцов дважды ездил в горы, но оба ра?я егс охота была неудачной, хотя ему и удавалось видеть зубров пгдали. Лишь в 1866 году обещание Евдокимова было выполнего. Начальник Зеленчукского округа Калинович отправил для .г^вли зубра группу горцев. В верховье реки Урух охотники отбили от стада корову с теленком и подстрелили корову. Убежагпий при стрельбе теленок возвратился к утробе матери, и один из охотников поймал его руками. Зиму зубренок прожил в Карачае, а в 1867 г. был доставлен в Москву. В существовании зубра на Кавказе больше нельзя было сомневаться.

Интересна история другого зубра, попавшего в неволю. В мае 1937 г. егерь великокняжеской Кубанской охоты Терентий Смеянов застал на солонце зубрицу с теленком. Поймав теленка и догнав зубрицу, делавшую, как обычно, нерешительные попытки напугать человека, он доставил добычу к егерской караулке. На другой же день зубренок был переведен в управление охотой, а оттуда в трехмесячном возрасте взят в Беловежскую пущу.

В 1908 г. царь подарил бычка известному содержателю зоопарка Карлу Гагенбеку, и у последнего этот зубр, получивший имя «Кавказ», жил до 1922 г., когда Гагенбек уступил его графу Арниму. Этот «Кавказ» (№ 100 Племенной книги чистокровных зубров) — единственный живой кавказский зубр, попавший за границу и оставивший потомство, жил в Бойтценбурге до своей смерти (26.02.1925 г.) и, как у Гагенбека, так и у графа Арнима, дал несколько телят от беловежских зубриц.

После того, как само существование зубров на Кавказе перестало вызывать сомнения, были организованы экспедиции с целью изучения этих животных. Чтобы представить себе, какими были аборигенные кавказские зубры, у нас осталось лишь одно средство — обратиться к записям исследователей, которым посчастливилось наблюдать их в естественной среде.

Внешним обликом кавказские зубры походили на беловежских, отличаясь, однако, более темной окраской, сильно завитой шерстью на передней части тела и челке, а также волосистостью хвоста. По размерам кавказские зубры несколько уступали беловежским. Все очевидцы отмечают необычайную легкость, порывистость движений, неожиданную для животных такого массивного сложения. Звери удивительно легко передвигались по крутым горным склонам.

Все авторы, писавшие о кавказском зубре, отмечают различный состав зубровых стад. В известной книге «Звери Кавказа» Н. Я. Динник писал: «Зубры не любят одиночной жизни. Даже старые самцы редко бродят по одному, обыкновенно же штуки по две, по четыре вместе. Чаще всего зубры держатся небольшими; группами, голов по 6—8. Такая группа состоит обычно из молодых самцов (лет 2—3-х), телят и старых коров. Иногда зубры собираются в более крупные стада. Так егерь... лет семь тому назад видел... стадо их в 18 штук; в этом стаде было два старых быка, около десятка коров и почти столько же телят в возрасте от одного до двух лет. Нестарые самцы живут также часто группами штук в 6—8. Очень крупных стад зубров на Кавказе никто не наблюдал».

По Филатову, стадо кавказского зубра представляло собой семью, в которой держались вместе корова и ее потомство. Таким образом, при корове находрхлись ее дети, причем бычки трех-четырехлетнего возраста в период течки отгонялись завладевшим стадом быком, а самки 3—4 лет, будучи покрытыми, не всегда оставляли свою родовую группу. Быки со стадами сходились лишь на время течки, после драк с соперниками. Одинцами были, по-видимому, лишь старые быки. Изредка одинцами были и старые коровы.

В зависимости от сезона стада зубров совершали значительные кочевки, поднимаясь летом в пояс субальпийских лугов и спускаясь в зимний период в широколиственные леса предгорий.

Рацион кавказских зубров состоял из различных видов травянистых растений, а в осенне-зимний период — из побегов коры и ветвей деревьев и кустарников. Кора ильма и рябины предпочиталась всем другим. Охотно поедалась кора граба, ивы, клена-явора, высокогорного клена Траутфеттера. Имеется единственное сообщение о поедании коры тиса. Филатов сообщает: «Мне самому приходилось видеть, как зубры поднимали голову, объедая побеги и кору, а один раз на следу встретилась объеденная молоденькая ива, растущая на вывороченном комле. Чтобы достать до нее, зубр должен был подняться на дыбы к опереться передними ногами о комель». У Филатова же встречается указание, что зубр, найдя зимой удобное дерево, задерживается около него. Помимо древесного корма, зубр находит зеленые растения под снегом, з основном ожину и падуб.

Относительно естественных врагов и болезней аборигенных кавказских зубров данных нет. Можно только предположить, что серьезную угрозу для молодых животных могли представлять медведи и волки.

На Кавказе зубр был издавна ценным объектом охоты. В одной из записанных во второй половине прошлого века черкесских песен, в «песке-плаче» об умершем князе Кучуке Аджигирее, наряду с перечислением других доблестей покойного, говорится: «Он свалил однажды несчастного вожака зубров с мощными рогами».

Рога кавказского зубра, как и в Европе, употреблялись в качестве кубков, значительное количество их шло в Закавказье, в основном в Грузию, где их оправляли в золото и серебро. Нордманн, например, на большом званом обеде у Левана Дадиани Мегрельского видел 50—70 зубровых кубков.

Мясо зубра употребляли в пищу. Виноградов сообщает, что «русские военные отряды находили в кошах и аулах нагорной полосы громадное количство зубрового мяса, приготовленного на всевозможные манеры».

Относительно способов охоты в дорусский период известно жало. Судя по тому, что лук являлся еще довольно обычным оружием горцев до 60-х годов прошлого века, могла вестись групповая охота при помощи лука и стрел, причем удачной такая охота могла быть лишь при близком подходе к животному. Но горцы получали путем меновой торговли и огнестрельное оружие. По рассказам стариков Н. Я. Диннику, в ауле Задалеск (в Дигории) их отцы и деды охотились на зубров, когда последние еще жили по Уруху, стреляя их железными пулями или просто кусками железа. Динник писал: «Самый удобный способ охоты на кавказского зубра есть охота с подхода. Для этого надо прежде всего найти свежие следы и по ним уже отыскать зверей. Зубры не особенно пугливы и, как было уже замечено, недостаточно осторожны, поэтому скрадывание их не представляет большой трудности... Надо только обратить особенное внимание на то, нет ли хотя самого слабого течения воздуха от охотника к зубрам, так как они в этом случае тотчас почуют человека и, страшно пугаясь его запаха, быстро уйдут. Если же этого не случится, то к зубрам можно подойти очень близко и стрелять не торопясь, так как они, увидев человека, часто стоят и долго разглядывают его.

Организованной на Западном Кавказе Кубанской охотой охране зубра уделялось особое -внимание. Браконьеры вообще преследовались весьма строго* а штраф за зубра составлял очень большую для того времени сумму в 500 рублей. Тем не менее, браконьерство существовало. Знаменитые в этом районе охотники Лабазан (Башкатов) и его друг Беляков убили более 100 зубров.

В 1917 г. Кубанская охота была национализирована. Появившиеся на территории охоты лесорубы, дранщики, пастухи были большей частью хорошо вооружены и попутно стреляли дичь, а также и зубра. А в 1919 г. вспыхнула эпизоотия, занесенная в горы скотом. Суровая зима 1919—1920 годов еще более подорвала зубровые стада, уже изреженные и ослабленные браконьерством и болезнью. Весной 1920 г. охотники неоднократно находили трупы зубров.

В конце 1920 г. после окончательной победы Красной Армии на Кубани и в Черноморье постановление Кубано-Черноморского ревкома наметило в общих чертах территорию будущего заповедника и особо подчеркнуло необходимость охраны зубров. Однако к 1921 г. зубров оставалось не более 50 голов. Последние кавказские зубры жили в глухих ущельях заповедника до 1927 г. Практически охрана территории заповедника в то время была организована плохо, и остатки зубровых стад были полностью выбиты браконьерами.

Таким образом, через 60 лет после прекращения споров ученых о том, есть ли на Кавказе зубр, дикие кавказские зубры были полностью истреблены.

В изданной в 1940 г. монографии о кавказском зубре И. Башкиров писал: «Десять лет назад был убит последний кавказский зубр. Население горных станиц и аулов, заброшенных к Главному Кавказскому хребту, еще хранит воспоминания о встречах с последними могиканами и порою мечтает даже, что авось где-либо в недоступных дебрях еще бродит могучий домбай, вэрикумэж.

Но десять лет — срок достаточный, чтобы убедиться в окончательном исчезновении кавказского зубра. Неоднократные специальные поиски были безрезультатны, а солидная премия (1000 р.), назначенная лицу, которое укажет местопребывание зубров, за все эти годы так и не была выплачена».

Как и на Кавказе, в Беловежской пуще — последнем прибежище равнинных зубров — эти могучие звери были полностью выбиты. Последний зубр был убит там в 1921 г. бывшим служащим охраны Варфоломеем Шпаковичем. Небольшое количество зубров сохранилось лишь в зоосадах и парках.

С этого времени началась кропотливая работа зоологов по восстановлению почти исчезнувшего зубра. С самого начала эта работа шла по двум направлениям: разведение чистокровных зубров и гибридизация их с бизонами. Дело в том, что чистокровных зубров сохранилось настолько мало, что не могло быть никаких гарантий успеха воспроизведения вида. Поэтому-то и было решено создать гибридное поголовье, в котором затем вести направленный отбор на выведение животных «типа зубра». Тем более, что в первые годы трудно было пытаться сохранить подвидовую структуру зубровых стад.

Лишь позднее, когда успех сохранения чистокровных зубров стал очевидным, вспомнили, что в жилах некоторых зверей течет кровь быка, того самого «Кавказа», которого когда-то русский царь подарил Гагенбеку. Из этих животных и была позже выведена раса чистокровных кавказско-беловежских зубров. В нашей стране основное поголовье чистокровных зубров было сосредоточено в Центральном зубровом питомнике Приокско-террасного заповедника и в Беловежской пуще. Наконец, настало время восстановления вольных стад в былых местах обитания. Одним из таких мест на Кавказе был выбран республиканский заказник «Цейский» в Северной Осетии. С 1968 по 1972 гг. сюда было завезено 37 зубров кавказско-беловежской линии 17 самцов и 20 самок). Расселение зверей прошло успешно. Зубры полностью одичали, хорошо приспособились к горным условиям обитания. У выпущенных в заказник животных было 1/32 кавказской крови. Однако от зверей беловежской линии они отличались некоторыми устойчивыми признаками — более темной окраской и завитой шерстью на передней части тела и челке.

Сейчас, когда со времени выпуска первых зверей прошло более десяти лет, поголовье зубров заказника насчитывает более 250 голов. Это одно из крупнейших вольных стад чистокровных зубров в нашей стране и самая крупная группа кавказско-беловежских зубров в мире.

Расселившись по территории, зубры заняли определенное место в экосистемах заказника.1 Образовались сложные экологические связи с другими видами животных. Появление большого количества крупных растительноядных животных неминуемо привело к пищевой конкуренции с другими видами копытных. По свидетельству егерской охраны, за годы роста численности зубров несколько снизилось количество косуль и кабанов. Особенно обостряется конкуренция в зимнее время, в период, когда недостаточно кормов. В это время стада зубров держатся, в основном, на полянах, поросших ежевикой. Между такими полянами звери пробивают систему троп, по которым кочуют от одних мест кормежки к другим. Зимнезеленые олистзенные побеги ежевики (ожины) — один из основных зимних кормов зубров. Немаловажную роль играет это растение и в кормовом рационе косуль.

Стада зубров в зимнее время бывают трех типов. Это могут быть крупные смешанные группы, состоящие из коров, разновозрастного молодняка и быков до 5—6 лет; группы взрослых быков и группы коров с телятами. Численность групп первого типа достигает 18—30 голов; второго — 2—6 и третьего — 4—8 зверей. Существует некоторое отличие в выборе мест обитания разными группами. Так, взрослые самцы чаще держатся значительно выше в горах, в то время как смешанные стада спускаются в самую низкогорную часть лесов, а иногда выходят и на равнину. Вероятно, такие выходы связаны с тем, что до сведения лесов на Осетинской равнине аборигенные зубры могли широко мигрировать по дубовым лесам, покрывавшим некогда пространство между Лесистым и Кабардино-Сунженским хребтами.

По мере появления весенней травянистой растительности зубры поднимаются выше в горы и в мае выходят на луга Пастбищного хребта. С этого времени и до середины лета животные образуют на лугах значительные «временные скопления», достигающие 50 и более зверей. На лугах хорошо видно, что зубры не только отлично знают занимаемую территорию, но и по-своему распоряжаются ею. В подходящих местах звери устраивают «каталки» — участки с полностью выбитой растительностью, на которых они катаются, освобождаясь от паразитов, а также «чесала» — выступы скал или отдельные деревья, о которые животные вычесывают клочья линяющей шерсти. Между этими местами, местами пастьбы и водопоя зубры пробивают широкие, хорошо натоптанные тропы. Интересно, что в местах обитания зубров некоторые птицы используют клочья зубровой шерсти, как основной материал для выстилки гнезд.

С середины лета трава на субальпийских пастбищах грубеет, и зубры все чаще спускаются в лес. Осенью звери переходят з основном на древесные корма, объедая побеги бузины, бересклета, калины, а также кору ильма, липы, ольхи, ивы. Встречаются единичные погрызы и на стволах тиса. С переходом в лесной пояс крупные скопления вновь распадаются на более мелкие, постоянные по составу группы. Гон у зубров проходит в августе, телята рождаются в апреле — мае.

Стадо зубров республиканского заказника «Цейский» и Северо-Осетинского заповедника является одним из первых примеров восстановления вольного поголовья со сложной структурой внутривидовых и межвидовых экологических связей. Практически все животные рождены в вольных условиях. Сегодня можно уже говорить об удачном восстановлении дикого горного зубра. Более того, настало время серьезно задуматься о дальнейших перспективах и частичном хозяйственном использовании поголовья.

Другим копытным, ради которого первоначально и был организован Северо-Осетинский заповедник, является дагестанский тур. Численность его з заповеднике около 1700—1800 голов. Этот горный козел обитает только на Восточном и Центральном Кавказе и относится к так называемым автохтонным видам, т. е. он возник в том сравнительно небольшом районе, где обитает и в наше время. Непосредственный предок дагестанского тура, похожий на современного западнокавказского тура, проник на Кавказ с Ближнего Востока, который считается центром возникновения рода горных козлов.

Дагестанский тур похож на других козлов своим телосложением — массивным, бочкообразным туловищем на относительно коротких и крепких ногах, мощной шеей, но резко отличается короткой, направленной вперед бородой и круглыми в сечении, загнутыми в один виток вытянутой спирали рогами (у самцов). У остальных видов рога саблевидно изогнуты или закручены в тугую спираль (у винторогого козла) и уплощены с боков, либо трехгранны. У туров очень ярко выражен половой диморфизм: у самцов большие, иногда больше метра в длину, рога, борода, вес до 150 кг, самки значительно меньше, с маленькими 15—20-сантиметровыми рожками. Часто туров, да и других горных козлов, представляют как сугубо высокогорных животных, обитающих в окрестностях ледников и у кромки вечных снегов. Это неверно. Туры населяют и леса, и субальпийский пояс, поднимаются до высоты более 4000 м над ур. м. Туры, как и зубры, совершают регулярные сезонные миграции, только у них, как у исконно горных животных, эти миграции ярче выражены. Их амплитуда по вертикали может достигать 2—2,5 км, а вот протяженность этих переходов, как правило, невелика и обычно не превышает 10, а чаще 3—5 км. Дело в том, что хребты гор на Центральном Кавказе разрезаны глубокими долинами с крутыми, скалистыми склонами. Животным достаточно пройти или спуститься на небольшое расстояние, чтобы попасть в условия, которые их удовлетворяют зимой,— обогреваемые солнцем или обдуваемые ветром склоны, лес, где мало или совсем нет снега и достаточно корма.

Фактически вся жизнь туров складывается из вертикальных миграций или переходов —сезонных (весной и осенью) и суточных. Летом большая часть животных обитает в субальпийском поясе. При этом самки с молодняком предпочитают нагромождения скал с многочисленными травянистыми полками, а взрослые самцы — ледниковые цирки и гребни хребтов. К вечеру туры спускаются на пастбища — субальпийские луга, зарастающие осыпи, морены, но самки при этом стараются не удаляться от скал, а часто и вовсе не покидают их, находя себе корм на травянистых полках. Животные пасутся с перерывами всю ночь, а утром уходят к своим местам отдыха. И так изо дня в день. В пасмурную погоду или туман туры могут пастись и днем.

Осенью, после первых значительных снегопадов, самки с молодняком спускаются к верхней границе леса и в сам лес. Взрослые самцы следуют за ними позже — обычно в конце ноября. В это время или чуть позже, в первых числах декабря, у животных начинается гон. Взрослые самцы присоединяются к группам самок, изредка дерутся между собой. Вопреки широко распространенному раньше мнению, такие драки не заканчиваются смертью одного из участников, несмотря на то, что бывают очень ожесточенными.

Вскоре после окончания гона, в конце января — начале февраля, взрослые козлы отделяются от групп самок и покидают лесной пояс. В это время на субальпийских лугах их подстерегает самый опасный и беспощадный враг — лавины. По всей вероятности, пагубные для туров последствия имеет их привычка идти цепочкой. При этом «подрезается» снежный пласт, и животные сами вызывают лавину. Каждый год в заповеднике погибает до двух-трех десятков туров. Козы остаются в лесу до мая — июня, часто и дольше. В конце мая у них рождаются первые турята. Сразу после рождения они беспомощны и почти все время лежат, затаившись среди травы и камней. Их матери пасутся неподалеку и периодически подходят к ним, кормят и снова уходят. Если туренок в эти дни заметит опасность, то есть любой движущийся объект, кроме матери, он не будет пытаться убежать, а еще плотнее прижмется к земле и даже закроет глаза. Однако уже на третий день туренок уверенно бегает и везде поспевает за матерью. Так называемая «фаза затаивания» благополучно кончилась. Большая часть самок всю жизнь проводит в лесу, не поднимаясь в субальпийский и альпийский пояса. В целом все особенности горного образа жизни более отчетливо выражены у взрослых самцов. Они больше привязаны к высокогорьям, меньше времени проводят в лесу, совершают большие по протяженности сезонные и суточные миграции. У них почти полностью отсутствует столь характерная для самок и молодняка способность к добыванию веточного корма.

Даже сроки весенней линьки у самцов и самок различны. Первыми, с марта по май, линяют самки, затем молодые самцы и, наконец, в июне — июле — взрослые самцы. В летнем мехе взрослые козлы ходят не более 2—3 месяцев, поскольку уже к ноябрю у них отрастает зимний мех. Во время линьки животные трутся о скалы, стволы деревьев, оставляя на них клочки пуха. Особенно внушительными эти клочья бывают на местах постоянных лежек козлов в субальпийском поясе.

Группы взрослых самцов с февраля по октябрь могут достигать внушительных размеров в 30—40 голов. Группы самок на протяжении всего года значительно меньше. Обычно они состоят из 4—6 животных: самок, сеголеток, годовалых особей и молодых двух-трехлетних самцов. После достижения самцами трехлетнего возраста они обычно отделяются от самок и присоединяются к взрослым козлам, либо образуют обособленные группы, состоящие обычно из 2—6 одновозрастных животных.

Другое горное копытное заповедника — серна. Ее численность всего около 110—120 голов. Когда-то серна была широко распространена в горной Осетии, но с начала века ее поголовье постоянно уменьшалось. Серна исчезла из многих районов, в заповеднике сохранилась лишь небольшая популяция. Серна очень медленно расширяет территорию своего обитания даже в условиях охраны. Периодически животные появляются в местах своего прежнего обитания, но не остаются там. За время существования заповедника известен лишь один случай возникновения новых очагов обитания — в 1977 г. на левом борту Цейского ущелья.

В отличие от тура, серна в условиях нашего заповедника — типично лесное животное. Лишь изредка оно поднимается на субальпийские луга, как правило, туда, где не встречает конкуренции со стороны тура. Да и в лесном поясе серна живет там, где туров нет или они почти не появляются.

Самцы и самки серны внешйе почти не отличаются друг от друга. Рожки и у одних и у других небольшие, лишь немного длиннее ушей, а на концах загнуты наподобие рыболовных крючков. Интересная особенность серны заключается в том, что во время весенней и осенней линек она резко меняет цвет волосяного покрова. Зимой серна черная, как смоль, а летом — ярко-рыжая. На первый взгляд — очень броская окраска для любого естественного фона, но, тем не менее, в лесу серну очень трудно заметить. И тур и серна не издают почти никаких звуков. Детеныши иногда блеют, а взрослые особи в момент тревоги свистят.

По всей вероятности, между двумя видами существуют конкурентные отношения, поскольку, обитая в одном районе, тур и серна занимают различные биотопы. В тех же районах, где тур отсутствует, серна занимает все пояса гор от днищ долин до гребней хребтов на высоте 3000 м и более.

Туры и серны имеют немало врагов как пернатых, так и наземных. Медведь, самый крупный и, пожалуй, многочисленный из наземных хищников на территории заповедника, является для туров скорее потенциальным, чем реальным врагом. Непосредственно в местах обитания туров он появляется сравнительно редко. Самое тяжелое для туров время года — зиму — медведь проводит в спячке. Последние следы медведей в районе заповедника встречаются в ноябре — начале декабря. В берлоги звери залегают в основном за пределами основной территории заповедника — на Скалистом, Пастбищном и Водораздельном хребтах, сложенных более «теплыми» горными породами — известняками и сланцами. Для берлог выбирают пещеры, ниши, а иногда и заброшенные штольни. Известны случаи, когда в одной пещере залегали два-три взрослых медведя. Спячка может прерываться «экскурсиями», особенно в теплые зимы. Весной, обычно в марте, звери выходят из берлог. В центральных и северных районах Европейской части СССР и в Сибири медведи весной активно хищничают, загоняя по насту оленей, лосей и других копытных. На Кавказе в это время уже есть зеленая трава. Природа здесь в целом богаче и, по свидетельству многих авторов, кавказские медведи, как правило, вегетарианцы. Достоверные случаи добычи медведями диких копытных у нас редки. Основным источником мяса для медведей весной являются трупы копытных, погибших в лавинах. В поисках павших туров и серн медведи всю весну тщательно обследуют лавинные лотки и кулуары, конкурируя в этом отношении с волками, лисами и рысями. Летом медведи питаются травой, лакомятся муравьями, ягодами — малиной, смородиной, черникой; осенью—шиповником, дикими грушами и яблоками, лещиной, буковыми орешками, кизилом и алычой. Но вблизи границ заповедника, в местах выпаса скота, звери изменяют своим вегетарианским привычкам, и потери в стадах исчисляются десятками голов мелкого и крупного рогатого скота.

Медведи, как и все прочие хищники, питаются всем, что в состоянии добыть. Они разрывают кладовые грызунов, в частности, лесной мыши, и поедают их запасы лещины, буковых орешков, но если в кладовой окажется ее хозяин, медведь съест и его. Однажды в экскрементах медведя нашли перья тетерки и скорлупу яиц. Очевидно, зверь обнаружил гнездо с насиживающей птицей, схватил ее, а потом съел и кладку.

В летние месяцы на территории заповедника и его охранной зоны обитает 20—25 зверей. Последние годы наблюдается некоторое увеличение численности медведей, чаще встречаются следы самок с медвежатами, которых бывает обычно одиц-два.

Волки, которые в других районах Кавказа являются самыми активными охотниками на диких копытных, у нас в основном режут скот й на собственно заповедной территории бывают лишь изредка. Причина этого — расчлененный, скалистый рельеф. Волки гораздо хуже серн и туров передвигаются по скалам и не могут организовать коллективную охоту. Большую часть года хищники проводят за пределами заповедника, в местах выпаса домашнего скота и лишь осенью, после выпадения снега, появляются в заповеднике. Здесь их попытки охотиться на туров, как правило, неудачны. При высоком снежном покрове туры спускаются на дно ущелий. Золки проходят по борту ущелья и, обнаружив туров ниже по склону, стараются согнать их к реке. Если это им удается, они отрезают копытным пути к бегству, и тогда туры обречены. Но такие удачи крайне редки.

Число волков, встречающихся в холодный период года на территории заповедника и его охранной зоны, колеблется от 9—12 до 20—22 голов. Логова волков в самом заповеднике не встречаются. В охранной зоне логова предположительно существовали на хребте между ущельями Архон и Бад.

Рысь, в отличие от волка, передвигается по скалам не хуже туров. Следы этого хищника можно встретить во всех поясах гор, вплоть до нивального. Однако небольшие размеры и вес рыси ограничивают ее возможности при охоте на копытных» Тур-самец, весящий в 5 — 6 раз больше рыси, слишком крупная для нее добыча. С таким козлом рысь может справиться лишь в густом лесу, кустарнике или буреломе, где возможности движения тура ограничены. Чаще всего. добычей рыси служат самки и молодняк. Рысь — единственный хищник на Центральном Кавказе, который охотится на туров круглый год. Несмотря на то, что серн в заповеднике гораздо меньше, чем туров, они относительно чаще становятся добычей рыси. Помимо копытных, жертвами рыси становятся зайцы, очень часто грызуны и даже птицы. Так, рысь нападает на спящих в снегу тетеревов, хватая их прямо из лунок, или добывает птиц весной на токах.

В зоологической литературе встречаются сведения, что рысь совершает в горах регулярные вертикальные миграции, следуя за своей основной добычей — копытными. В крутых горах Центрального Кавказа условия обитания резко меняются в зависимости от высоты, и область распространения рыси по вертикали летом и зимой практически одинакова. Она начинается от днищ долин и ущелий и кончается выше границы лесной растительности.

Несмотря на ловкость и активную охоту, рысь из-за своей малочисленности не играет большой роли в регулировании численности тура. На территории заповедника и охранной зоны в разные годы обитает 9—12 этих кошек. Увидеть рысь в природе удается крайне редко, хотя ее следы в горах встречаются повсеместно.

В настоящее время копытные заповедника избавлены, к сожалению, от своего самого опасного врага в природе. К сожалению потому, что это — переднеазиатский леопард, который, наряду с другими подвидами, занесен в Красную книгу СССР. На Большом Кавказе он практически исчез, а в районе заповедника леопард отсутствует уже по меньшей мере с начала века.

Одна из наиболее редких птиц в фауне нашей страны и всего Старого Света — бородач — давно была объектом внимания со стороны зоологов. В народной молве этой огромной птице приписывались похищения детей, нападения на взрослых людей. Бородач своей необычной внешностью поражал воображение. Размах крыльев до трех метров, белая радужная оболочка глаз и кроваво-красная склера, пучок волосовидных перьев под клювом — «борода», ярко-желтая нижняя сторона тела в сочетании с серой спиной придают бородачу фантастический облик.

В нашем заповеднике постоянно обитают, по-видимому, всего две пары этих птиц. Гнезда одной пары расположены в Касарском ущелье, на небольшом участке диаметром до 1,5 км, их всего четыре. Они расположены на скальных стенах северной и восточной экспозиций в лесном поясе. Птицы занимают каждое из них поочередно. Такое «сменное» использование гнезд можно объяснить особенностями биологии. В жилых гнездах бородачей всегда много остатков пищи, поэтому в них много паразитов. При постоянном использовании одного и того же гнезда паразиты расплодились бы и перешли на птенца, что могло бы привести к его болезни или даже гибели. Если же гнездо используется лишь раз в 4—5 лет, то за этот промежуток времени паразиты перерабатывают все остатки пищи и сами покидают гнездо или погибают.

Уже в декабре взрослые птицы держатся вблизи гнезда, которое они собираются занять, а в январе — феврале самка откладывает яйцо. В Гималаях известны случаи нахождения двух и даже трех птенцов в одном гнезде, но в нашем заповеднике бородачи выводили только по одному птенцу в год. Он вылупляется в марте или в начале апреля. Пока птенец мал, один из родителей почти постоянно дежурит на гнезде или поблизости от него, но через месяц, когда птенец уже подрос и у него появляется перьевой наряд, родители надолго оставляют его. Все свое время они проводят в поисках пищи. В нее входят прометеевы полевки, улары, кавказские тетерева, кеклики, мелкие воробьиные птицы и, конечно, падаль, ведь бородач относится к грифам — падалыцикам. Остатки туров, погибших в лавинах или задранных наземными хищниками, но недоеденных, составляют основу питания птенца и его родителей. Принеся добычу на гнездо, взрослая птица отрывает от нее небольшие куски и подает их птенцу, до двухмесячного возраста птенец редко сам рвет принесенный корм, но с этого возраста он уже самостоятельно может съесть и такую крупную добычу, как туренка. Такое пиршество выпадает на его долю два-три раза за гнездовой период. Уже в месячном возрасте птенец начинает «тренироваться» — взмахивает крыльями и подпрыгивает. Поначалу его движения неуклюжи, но постепенно птенец приобретает ловкость и необходимую для полета силу. После достижения трехмесячного возраста он покидает гнездо. Первое время птенец еще слаб, плохо летает и больше времени проводит скдя на земле, чем в воздухе. Внешне птенец настолько отличается от своих родителей, что трудно представить, что он относится к тому же виду. Окраской птенец напоминает гигантскую ворону. В его оперении начисто отсутствуют желтые и охристые тона. Даже глаза у него коричневые, а не белые, как у взрослой птицы. Единственное, что внешне роднит его со взрослыми птицами, это огромные размеры и маленькая «бородка».

Как и бородач, беркут встречается во всех поясах гор, но гнезда также устраивает в лесном поясе. В отличие от бородача, он располагает гнезда и на, стенах южной экспозиции. В качестве строительного материала беркут использует более мелкие ветки. Часто он приносит на гнездо хвойные ветви. Гнездование беркутов начинается сравнительно поздно. В районе заповедника птенцы вылупляются в мае и июне. Фактически гнездовой период беркутов в наших горах приурочен ко времени появления молодняка у туров, серн и крупных тетеревиных птиц — уларов и кавказских тетеревов, на которых беркут активно охотится. Часто в таких охотах участвует пара птиц, однако и в этом случае они нередко заканчиваются неудачей.