Этнография Кавказа

Генрих-Юлиус Клапрот (1783—1835 гг.)

Генрих-Юлиус Клапрот

Генрих-Юлиус Клапрот — русский академик. Выдающийся ученый-ориенталист. Родился в Берлине в семье известного немецкого ученого-химика. В 1801—1803 гг. изучал классическую филологию в университете в Галле. В 1804 г. был приглашен русской Академией наук в качестве адъюнкта восточных языков и словесности. В 1807 г. стал экстраординарным академиком и в том же году был командирован на Кавказ для историко-филологических и этнографических исследований, программа которых была разработана Яном Потоцким при ближайшем участии академиков Лерберга и Круга.

Владея многими восточными языками и имея прекрасную общелингви- стическую и историческую подготовку, Клапрот с большим успехом справился со стоявшими перед ним на Кавказе сложными научными задачами. В частности, ему принадлежит заслуга подробного описания племенного состава населения Северного Кавказа, уточнение его лингвистической классификации, установление этногенеза осетин и прояснение многих вопросов, связанных с происхождением балкарцев, карачаевцев и черкесов (адыгов). Вместе с тем, Клапрот дал всестороннее этнографическое описание народов Северного Кавказа, их хозяйства, социально-политического строя, нравов и обычаев.

На Северном Кавказе Клапрот был дважды — в 1807 и 1808 гг. Выехав в сентябре 1807 г. из Петербурга, он в конце ноября был в Ставрополе и Георгиевске. После чего посетил район Пятигорья и развалины Мажар. Распространившаяся в это время в городах эпидемия чумы заставила Клапрота прекратить свою работу на Северном Кавказе и 24 декабря 1807 г. выехать из Владикавказа по Военно-Грузинской дороге в Тифлис, где он оставался до июня 1808 г. Покинув Тифлис, Клапрот 14 июня был уже в Моздоке, откуда он, избегая карантинные заставы (эпидемия чумы еще не прекратилась), посетил Малую и Большую Кабарду, затем . переправился через Главный Кавказский хребет в Рачу.

В 1808 г. с августа до середины ноября снова был на Суеверном Кавказе; за это время он посетил ряд районов Кабарды, проехал вдоль Кавказской военной линии до устья Лабы, затем вернулся в Ставрополь, откуда по, зимнему пути, через Черкасск, Воронеж, Тулу и Москву, направился в Петербург, куда прибыл в январе 1809 г.

Свое путешествие на Кавказе Клапрот описал в обширнрм .двухтомном труде, изданном в 1812 г. на немецком языке в Галле и Берлине. К этому времени Клапрот уже покинул Россию (в 1811 г.) и после недолгого пребывания в Германии поселился в Париже и там прожил до конца своей жизни.

Бесленеевцы и черкесы принадлежат к одному и тому же племени, и их князья родственны кабардинским князьям; их общим родоначальником был Кануна. Они живут в количестве 1500 семей на верхней Лабе... Здесь они граничат с мухошевцами. Наиболее выдающимся князем у них был Казил-бек-Канука, который теперь, однако, умер. За ним следовали его старший и младший братья Бекмурза, Росланбек и Мурза-бек-Канука, которые со стороны их жен являются двоюродными братьями начальника Атажука Хамурзина. Предводители бесленеевцев совершают набеги вместе с кабардинцами и с живущими на, русской стороне ногайцами, с которыми они делят добычу. Пленных русских они продают дальше в горы и только детей оставляют себе. Бесленеевцы проходят с паспортами под видом кабардинцев повсюду по Кавказской линии для своих торговых дел — покупки и продажи.

Скот они держат зимой около своих жилищ у Лабы, за плетеными изгородями; осенью и весной скот выгоняют на пастбища у Урупа, у Инджика и у соленого ручья Касма, который впадает в реку Кубань. Они богаты стадами, в особенности же у них много овец.

Их горы недоступны; они живут в вечной вражде с другими горцами, которые часто крадут у них людей, а также быков и другой скот. Их защитой пользуются оба селения мухошевцев, которые бежали от мухошевцев, расположенные на реке Махмах, впадающей в Ходзь. Мухошевцы состоят из 100 семей и имеют не князя, а двух старейшин, Мамадзефа и Медрупа. Их пастбища объединены с пастбищами бесленеевцев.

Бесленейцы живут в добрососедских отношениях с более отдаленными темиргойцами, мухошцами, ногайцами, переселившимися с Инджика к ним на Ходзь, также как и с Науруз-аулом. Они имеют общение также и с теми, которые находятся на русской стороне. На верховьях Лабы, в очень высоких и неприступных горах, живет маленькое племя — мидавийцы или мидавей. Они не магометане и живут свободно, не имея ни князей, ни старейшин, но выбирая своими предводителями храбрейших и сильнейших среди них.

Барракаи относятся к абазам и родственны тем, которые живут у турецкой крепости Сухум-Кала. Они состоят из 560 семей и живут в лесах и горных местностях, в 30 верстах от бесленеевцев, по реке Ходзь и по впадающим в нее речкам. Большая часть их живет также по обеим сторонам Гута, также впадающего в Ходзь. Эта местность, в которой они живут разбросанно, носит название Кунактов и Жигилбулуко. Они только недавно приняли магометанство, и еще до сего времени некоторые из них едят свинину. Раньше у них не было предводителя, но каждая фамилия имела собственного старейшину; теперь же они подчиняются князьям Адилгирею, Хаджиалн и Бсегеусу, все из семьи Кончаков. Прежде они подчинялись кабардинцам, а потом бесленеевцам, которым, однако, больше не повинуются. Если их беспокоят те или другие народы, то они удаляются в высокие горы, где их летом невозможно найти; Они богаты стадами и имеют хорошие пастбища, но очень грубы и дики и часто вместе с абазами приходят для грабежа в русские владения.

Казилбеки — абазы из одного племени с мадовейцами. Они живут на самых высоких вершинах Кавказа между истоками Большой и Малой Лабы, на юго-восток до самого Черного моря. Их границы соприкасаются с бесленеевцами; их числится всего до 200 семей, и они имеют старейшин, из которых наиболее знатные: Херов, Папнэ, Канимат и Аджи-бей. Благодаря тому, что они селятся в неприступных скалах, они живут свободно и не подчиняются никакому другому народу. Сын начальника Атажука Хамурзина, по имени Джамбулат, воспитывался среди этого народа. Они получили имя «казилбеки», так как среди них жил султан Казилбек, прославившийся многими грабежами на русской стороне.

Абазинские племена чегреев или чаграев и багов живут на высоких горах по левому берегу Лабы и впадающих в нее речках. Они до некоторой степени образуют с упомянутыми казилбеками одно племя. Однако они платят дань бесленеевцам и подчиняются старейшине по имени Цихишэ. Их пастбища находятся в горах, и они, вместе с бесленеевцами, ходят вместе в разбойничьи набеги, за что последние оказывают им поддержку.

Мухоши (по-русски мухошевцы) — черкесское племя в 670 семей — живут у подножья лесистых черных гор, из которых вытекает масса маленьких речек, протекающих по плодородной местности и впадающих в Яман-су. Эти мухоши богаты скотом, занимаются земледелием и живут, как черкесы, в укрупненных селениях. Их князья происходят из фамилии Бахарсука; наиболее знатного из них зовут Хопач, который известен благодаря своим грабежам на русской границе. Он находится в тесной дружбе с кабардинским князем и начальником Кучуком, но с Рослан-беком из дома Мисост он разошелся, так как этот последний был женат на сестре Хопача, которая имела от него двух детей, а потом бросил ее, после чего она взяла себе второго мужа.

Зимой мухошевцы держат свой скот в загонах, летом они пасут его на левом берегу Лабы, весной и осенью около Кубани на реках Шакмик и Шебарта. Дорога к ним идет от «Прочного окопа» через Кубань и возвышается между этой рекой и Чельбоком, который впадает с правой стороны Лабы, затем через реку Лабу и Шограк. Русские войска бывали часто вблизи них.

Они — соседи темиргойцев, у которых русские ногайцы б 1805 году разорили две деревни и забрали в плен 100 человек. Теперь они теснимы со всех сторон, и их князь Хопач пробыл в плену у русских год, где он отморозил себе руки и ноги. Незадолго перед этим русские разорили у них две деревни и угнали стадо овец. Также и абадзехи захватывают у мухошевцев людей и скот, и Хопач несколько лет тому назад решил идти в Георгиевск, чтобы полностью перейти в русское подданство, если ему предоставят место на Кубани, чтобы поселиться ему самому и его народу. Если бы это произошло, и еще некоторые соседние племена были бы покорены, то это принесло бы ту большую выгоду, что кубанская линия была бы защищена от кабардинцев и других разбойников.

Хопач также в плохих отношениях с абадзехами, потому что его брат был убит Шамахо Наурузи. Однажды, когда его брат выехал для нападения на абадзехов он наткнулся на группу кабардинцев, которые его не узнали, сочли за врага и застрелили. После спрашивали этих кабардинцев, кто его убил; они свалили всю вину на одного абадзеха, который их сопровождал. Шамахо Наурузи велел его обезглавить и затем повесить на дереве, после чего возвратился в Кабарду.

Науруз-аул составляет 650 ногайских семей Аккерманской орды, которые живут на нижней Лабе, против крепостей Кавказской и Усть-Лабинской; они родственны наурузам, которые находятся на нашей стороне. Их наиболее знатные князья — Кара-мурза, Ибаш-оглы, Багатир-шах, Кассай-оглы, Рослан-бек, Ахмат-оглы и Келмик Аджи (или Хаджи) оглы. После некоторых раздоров между ними Рослан-бек и Багатир-шах подчинились бесленеевцам. Они большие разбойники, и храбрецом среди них считается Аслан Гирей Урус-оглы. Их пастбища находятся по обеим сторонам Лабы, где они держат свой скот в загородках. Осенью, а также весной они покидают Лабу и гонят свой скот на Челмик или Челбок.

Туби или убыхи, говорящие на одном из наречий абазинского языка, живут в недоступных горах в самых высоких местностях рек Шагваша и Псах, вплоть до высоких снежных гор и Черного моря. Они большие разбойники; вместе с тем они выделывают много хорошего вина, которое называют сана. Их земля плодородна и не нуждается в обработке. У них нет князей, они подчиняются узденям и живут не в деревнях, а группами в три или четыре дома, разбросанных в лесах.

Бзубби — абазинское племя, живет к юго-западу от описанного выше племени, на горах, которые спускаются от снеговых гор к Черному морю. Местность, заселенная бзубби, доходит до Сухум-хале.

Абадзехи —значительный по количеству народ черкесского происхождения, который также говорит на испорченном наречии черкесского языка. Они жили прежде на самых высоких снеговых горах западного Кавказа. Но так как их число все время возрастало, они спускались до черных сланцевых гор, и здесь еще более усилились, захватывая повсюду людей, которые стали потом крестьянами абадзехов. К ним также пришло много чужеземных беглецов и поселилось среди них; в результате произошло такое смешение, что в настоящее время одни только знатные — настоящие абадзехи. Они населяют теперь возвышенные местности рек Пфарза, Пзефир, Пшас и Пшах. Все это пространство заселяют до 15000 семей, не оставляя больших промежутков. Имя «абадзех» получили они от одной черкесской красавицы, которая некогда жила среди них так как по-кабардински «абазе-дахи» значит «красивая женщина».

Их поля не очень обширны, а селения, состоящие обычно только из нескольких домов, лежат очень близко друг от друга. Каждый имеет поля для собственного употребления и небольшой лес, которые он огораживает и таким образом имеет в своем маленьком поместье маленькое пастбище для скота, дрова и пашни. Все эти селения носят имя своих хозяев, и дома построены по черкесскому образцу. Их страна гористая, но очень богатая реками и ручьями. У абадзехов нет никаких князей, а только старейшины и уздени, среди которых самыми уважаемыми являются Эдик, Энамок, Экчико и Джангат.

У них воспитывался начальник Атажука Хамурзин, также как и начальник Огэ Рослан-бек Мисоаост, а в настоящее время воспитываются сыновья кабардинского князя Кучука и его племянник Девлет-мурза. Абадзехи имеют также на обоих берегах Лабы хорошие пастбища, но семьи, живущие ближе к бжедугам и шапсугам, не пользуются ими.

Абадзехи делятся на три главных рода, которые, однако, по образу жизни совершенно не отличаются друг от друга: Энамок — 29 родов, Энчико — 20 родов, Эджигх— 10 родов.

Собственно говоря, у них нет никакой религии, и они едят свинину, однако многие из их узденей уже в течение 10 лет исповедуют ислам; но они не особенно прочны в вере. Они очень гостеприимны по отношению к друзьям и жертвуют всем ради них. Хозяин дома всегда сам обслуживает лиц, которым оказывает гостеприимство; когда они уезжают, он их провожает до ближайшего кунака.

Кемуркуехи (кемурке) — сильный черкесский род, состоящий из пяти тысяч семей, названный татарами темиргой. Они граничат с мухошами по горному ручью Арим, где в долине Лабы расположена темиргоевская деревня Чирихай. Жители происходят из Эгерокоя и принадлежат князьям Аслам-Гери и Атажука-Айтеко. Именно зтому Айтеко принадлежат также эгерокойская деревня Ратазай, расположенная на реке Бутансу, которая впадает в Лабу, и лежащие на реке Шагваша деревни Минбулатай, Псинаок, а также богатая армянская деревня Гаорхабла. Эта река по своей величине равна Лабе, и на ее берегах расположены многие темиргоевские деревни.

Горы с самого начала обращены на юго-запад и сходят на нет у самого Черного моря. Черная горная цепь, покрытая лесами, тянется на северо-запад до Анапы и населена абадзехами.

Река Шагваша имеет на своей левой стороне высокие берега; правый ее берег пологий, покрыт повсюду лесами и представляет собой местность, пригодную как для земледелия, так и для скотоводства вплоть до того места, где река в тридцати верстах южнее Лабы впадает в Кубань.

Горный ручей Псега или Пшаба образует границу темиргойцев, и на его берегах расположены еще три их деревни: Хакемси, дворянина Хакемиса и три других Адемира Фрешухая, которые все принадлежат князю Айтеко. Этот горный ручей течет со снежных гор и впадает слева в Шагвашу.

Все племя темиргоев состоит более чем из 40 селений и может выставить в поле свыше двух тысяч вооруженных людей. Теперь они в ссоре с кабардинскими князьями, но живут в добром согласии с бесленеевцами, мухошцами и бжедухами и могут вместе с ними выставить по меньшей мере пять тысяч вооруженных людей. Темиргоевцы богаты и из всех черкесов живут наиболее чистоплотно. Все их селения укреплены. Поставленные крест-накрест толстые жерди, нижний просвет которых заполнен, а верхний заложен терновником, являются непреодолимым укреплением против их врагов — абазинских горных племен туби и убыхов, с которыми они наиболее часто воюют.

Адеми являются одним из темиргоевских племен, живущих; в нескольких селениях на Псеге и ниже на Псише. Их наиболее выдающимся князем является Бесруко из племени Айтеко, сын выше упоминавшегося Атажука-Айтеко, остальные — его. братья, из которых старшего зовут Мисоаост.

Его племянники не менее могущественны, Исмаил Тлекижук, который на линии выдавал себя за князя, — только уздень, или знатный человек Бесруко. Среди них — известнее предводители и разбойники — Хасхали Магомед из племени карай и другой Исмаил — оба племянники Исмаила Тлекижук. Они сообща грабили на Кавказской линии; Исмаил Тлекижук, как участник набега, взял себе половину добычи и отнес ее назад русским, говоря при этом, что он ее нашел. За это он получил русский чин и лучшие аттестации от командующих русских генералов.

Зимой темиргоевцы содержат свой скот в огороженных местах вблизи своих селений; летом они выкармливают его на обоих берегах Лабы, осенью и зимой — за Лабой, около Кубани.

Бжедухи насчитывают 670 семей... занимаются земледелием и немного скотоводством, но они еще больше грабители, чем их соседи, и имеют частые ссоры с ними. Их наиболее известные князья — это Батмирза из фамилии Пшекуй, Батир-мурза из племени оттука, Джанчик из племени карепай и Аюбоно из фамилии Халмиш. Теперь их пастбища находятся у деревень, и они живут как кабардинцы. Они часто производят разбойничьи набеги на владения черноморцев.

Черкесское племя хаттиквеи, называемые по-русски аттиго или хаттукаи, насчитывающее 400 семей, раньше жило на за пад от Кара-Кубани у речек Убин, Гилл и Ассипс, или Ашипс до Кубанского болота, нижнюю часть которого окружает Яман-су, между черноморскими казаками и шапсугами, однако, так как их постоянно беспокоили эти последние, да и с черноморцами они жили недружно,— они несколько лет тому назад покинули свои старые места, перешли к темиргоевцам и живут теперь с ними на Шагваше. Они довольно спокойные и служат для крепости Усть-Лабинской защитой от нападения других племен. В настоящее время черноморцы очень раскаиваются, что они ссорились с хаттукаями, потому что они теперь совершенно открыты для нападения шапсугов. Их наиболее выдающийся князь — Аслан-Гирей из фамилии. Керекай.

Шапсуги, состоящие из 10 тысяч семей, того же происхождения, что и кабардинские черкесы, но так как подобно абадзехам они принимают всех беглых, они так смешались, что среди них остались лишь очень немногие чистой черкесской крови. Они живут западнее бжедухов, в лесистых горах, которые начинаются от Анапы на речках Антихире, Бугундуре, на которых лежат деревни Абат, по имени знатного человека того же племени, а также на Апине, Афисе, Чебике, Сатассе, Бакане и Шипсе.

Большая часть шапсугов живет разбросанно, отдельными семьями, как абадзехи, только у Сатасса и Чебик встречаются более крупные селения. У них много скота, и они мало обрабатывают землю. Их главный источник существования — разбой. У них нет князей, но человек, фамилия которого — самая сильная, или тот, кто является наибольшим разбойником, рассматривается ими как их вождь. В настоящее время наиболее выдающимися из них являются Ахбат, Кушох, Шетлук, Аслангериэ и Аршак. На русской границе они делают частые набеги на черноморцев, и чрезвычайно необходимо принять меры для их усмирения, иначе они будут так же опасны для за падной части линии, как опасны для восточной части ее чеченцы. Но шапсуги даже превосходят этих последних своей силой и укрепленностыо своих селений. Если с русской стороны будет предпринято против них что-либо энергичное, то к этому присоединится и все население за Кубанью, которое они постоянно беспокоят. Если же их усмирение еще дольше за держится, то соседние народы заметят, какую большую добычу они захватывают у черноморцев, и последуют их примеру.

Шапсуги говорят на испорченном черкесском диалекте. Область, занимаемая ими, простирается на запад до гор, с которых течет Бакан, называемых черкесами Шог-алеш, что значит «старые белые», потому что они состоят из белой горной породы. Через них идет дорога к лежащей на расстоянии четырнадцати верст турецкой крепости Анапа, которая от них видна.

Нетхкуадже, натху-кайч, у русских — натухайцы — абазинское племя, живущее на запад от шапсугов, на последних черных горах до речки Мескъях, что значит «длинный лес», которая впадает в Черное море. Их селения находятся на следующих речках:

1. Аттакум, речка, которая, приняв в себя многие ручьи, течет параллельно с Кубанью, через длинное болото и, наконец, впадает в нее с левой стороны. На Аттакуме живет фамилия Куизук.

2. Бакан, на котором лежит селение Калабат и живет много отдельно разбросанных семей. Бакан разделяет горы с юго-запада на северо-восток и образует глубокое ущелье, по которому идет прямая дорога на Анапу. Он впадает при выходе из ущелья в Аттакум. В верхней части ущелья, у дороги в Суджук-кала, живет фамилия Харсек.

3. Цемес впадает у гавани Суджук-кала. От этой речки к югу натухайцы живут еще по течению других пятнадцати речек до большой Абазы.

В горах, которые тянутся на север до Кубани, они заселяют район протяженностью в четырнадцать верст по Кубани, т. е. с запада на восток, по берегам следующих речек:

4. Тасипж — фамилия Шубак старейшины Наурус.

5. Джуп — живет фамилия Хасан-Шукше.

6. Прибебс, где живет фамилия Ислам-Шукше; так же как по:

7. Хупсу и

8. Нефилу, или Непилу, находится селение старейшины Шупако-кашо.

9. Пфиф; между этой речкой и Нефилом находится правильный четырехугольный вал и ров, которые имеют, как римские лагери, четыре выхода. К северу на Кубанском болоте насыпаны искусственные холмы (курганы), которые выглядят как маленькие укрепления. Есть легенда, что в прежние времена это был город одного хана темиргоев, который назывался Шантгир. Темиргои и черкесы уверяют, что они произошли отсюда. Это укрепление примыкает с запада к реке Нефилу, а с востока к реке Пфифу, и в ширину имеет три версты.

10. Кудака; на этой речке лежат селения старейшины Немери-примурсе и Шупако-кашо. В том месте, где река подходит к горам, живут натухайцы.

Натухайцы являются по эту сторону гор самыми могущественными из абазин и живут в горных долинах, поросших повсюду редким лесом. Поэтому земледелие их значительно, но, имея хорошие пастбища, они могли бы больше заниматься скотоводством. Их постоянные войны и склонность к разбоям не дают им возможности регулярно заниматься хозяйством. Они враги всех своих соседей, кроме жана, с которыми они граничат. Они плохо одеты и живут бедно, сеют немного ржи и иногда откармливают свиней, что не наблюдается у других народов этих гор.

Жана, или жани,— маленькое черкесское племя, состоящее лишь из шести селений, из которых четыре находятся на реке Аттакуме и два внизу на маленьком озере. Раньше они жили на правом берегу Кубани, выше Копыла, но при приближении русских войск в 1778 году укрылись вместе с жителями Тамани на левом берегу. Они были подчинены тогда князю Мисаост — Мелик-Гирей-Жану и могли выставлять двести хорошо вооруженных людей. Они обрабатывали землю и имели также стада, но были беднее других черкесов, а поэтому еще ббльшими разбойниками. Теперь они почти целиком истреблены и уничтожены черноморскими казаками, и их остается лишь двадцать — тридцать семей, подчиненных их князьям Алиас-Мелик-Гирей и Метахуко, живущим на речках Пшец и Хохай, из которых последний находится в семи верстах от Анапы, напротив маленькой турецкой крепости Талиссини.

Маленькое черкесское племя схегакэ живет сейчас не под Анапой, а на Бугуре и. его притоках. Их черкесское название означает: «живущие близ моря» (с’хе — значит «море», с’хе пситса «черное море»). Оно имело князя по имени Мамет-Гирей-Жана и жило раньше на месте, где построена Анапа. Их число значительно убавилось в результате нападений натухайцев и опустошений, произведенных чумой. Их князь был богат, он торговал и имел суда на Черном море.

Прежние обитатели Тамани, спасшиеся во время захвата Крыма, были частью татары из племени булнади и частью черкесы. Им дали татарское имя адали, что значит «жители острова». Они перебрались оттуда на левый берег Кубани и вдоль ее лимана и поселились в селениях, сохранив свое прежнее имя адали. Они сеют рожь, разводят садовые фрукты и, главным образом, занимаются рыбной ловлей. Во время взятия Анапы, в 1791 году, их погибло большое число, и с тех пор они совершенно исчезли или же смешались с соседними племенами.

На южном склоне снеговых гор и на равнине Черного моря живут абазинские племена убыхов: убых, шапсих, ибсип, кубихан, аратховас, бах, налькупи, маджави. Черкесы называют их кушхазип абазы, или загорные абазины. У них нет никаких князей, но хорошего наездника и хорошего вора они считают необыкновенным человеком и охотно ему подчиняются. Они совершают набеги пешими на абазинцев, живущих по ту сторону гор. Их силы неизвестны, но, как говорят жители другой стороны Кубани, они почти равны им по численности. Они разводят виноград, особенно убыхи, изготовляющие хорошее вино и притом в большом количестве. У них также много фруктов: яблок, вишен, слив, персиков (по-татарски «шефталу», обычно произносимое «шептала»), орехов и каштанов, которые часто растут в диком состоянии. У них встречается также, как и в Мингрелии, род прессованного и твердого меда, который растворяют в воде и пьют. Особенно много у них самшита необыкновенной толщины, которым они ведут большую торговлю и перевозят на судах в Константинополь и Триест.

Кроме этих маленьких народов, в областях за Кубанью укрылись некоторые потомки крымских султанов, но их последователи малочисленны. Татары и черкесы называют их общим именем Султания. Все эти султаны остаются только носителями титула, но не имеют никакой реальной власти; когда они отправляются в поход, они не могут никого принудить следовать за собой и берут лишь добровольцев.

Имя басианы произошло от их знаменитого предка. Раньше они жили в степях реки Кумы; их столица была Маджары. В результате войн они отступили в теперешние свои места, и по имени реки Малки, где остановилась часть из них, назвались малкары или балкары. В 1207 году их подчинила себе грузинская царица Тамара, насаждавшая среди них христианство, следы которого остались до настоящего времени. Освободившиеся от грузин балкары подпали под господство кабардинцев...

Они зависят преимущественно от двух кабардинских княжеских фамилий: Кургок и Кайтук, которым каждая семья обязана ежегодно платить подать, состоящую из одной овцы. Этот оброк басианы платят, когда ходят в Кабарду за солью, просом, сушеной рыбой, хлопчатобумажной и льняной тканями, сафьяном и другими предметами, за которые они дают в обмен шерсть, грубое сукно, рожь, войлочные покрывала, лисьи и куньи шкуры, серу, а также порох, изготовленный ими. Зимой они гонят свои стада в Кабарду на пастбище, что также ставит их в за висимость от черкесов. Когда их жатва обильна и пастбища цветущи, они предпочитают покупать соль в Имеретии и Грузии, или же выпаривают ее в необходимом количестве из соленых горных источников; в эти годы они держат скот при себе всю зиму и не только не идут к кабардинцам, но запрещают этим последним приходить к себе, что порождает частые споры и непрерывные войны. Простой народ не имеет, собственно говоря, никакой определенной религии; они почитают бога, называемого не Аллах, а Тегри, который является творцом блага, а также пророка Илью. Они утверждают, что он часто является на вершине самой высокой горы; они приносят ему с пением и танцами в жертву ягнят, молоко, масло, сыр и пиво. Они также едят свинину и имеют священные источники, в соседстве с которыми не осмеливаются рубить деревья. Я ничего не мог узнать об их обычае предсказывать успех предприятия и вообще будущее, кроме того, что они, как и многие другие татарские народности, бросают лопатки овец в огонь и предсказывают потом будущее по получающемуся рисунку.

Их дворяне были принуждены черкесами принять ислам, однако лишь одни карачаевцы имеют мечети и мулл.

Эти татары, которым черкесы дают имя татар — кушха, т. е. «горные татары» или «жители снеговых гор», а осетины имя «ассу», состоят из различных племен, живущих отдельно по берегам различных рек. Так как сведения, которые я получил о них, были сообщены мне Захаром Ивановичем Чергиловым, армянином из Моздока, проведшим несколько лет среди карачаевцев, то они гораздо подробнее в отношении устройства и образа жизни этого племени; но то, что сказано о нем, относится, за некоторыми исключениями, и ко всем остальным племенам.

Карачаевцы «черные ручьи», а не «караутцы», называются черкесами «каршага кушха», мингрелами и имеретинцами — карачиоли. Татары называют их кара-черкесы, или «черные черкесы», так как они являются подданными черкесов. Грузины средних веков называли также их кара-джикхи, а их страну Караджахетия, так как слова «джикхи» или «зихи» являются синонимами и означают черкесов. Они считают, что покинули Маджары, для того чтобы занять свое теперешнее местожительство, до прихода черкесов в Кабарду. Они производят свое имя «карачай» от вождя, при котором они поселились на берегах Кубани. Паллас слишком расширяет их страну на запад, гранича их на Урупе с башилбаями. Они живут рассеянно по берегу Хурсука, Кубани и Теберды, у северного подножья Эльбруса, называемого ими «Минги-тав». На востоке горы Канджал, Тжалпак и Урди отделяют их от черкесов и абазинов. На западе они граничат с абазинскими племенами трам, лоу и клыч. Двумя главными их поселениями являются: Карачай, лежащий при впадении Хурсука в Кубань с правой стороны, состоящий приблизительно из 250 домов, и другое селение из 50 домов, лежащее к западу от верхней Кубани на речке Теберде. Последнее было построено в более позднее время бежавшими карачаевцами, покинувшими главное селение из боязни нападения кабардинцев. Путь, ведущий к ним, очень затруднителен, можно ехать лишь верхом, вдоль берегов Кубани и Баксана.

Все карачаевцы были прежде язычниками, подобно балкарам и чегемам; теперь, однако, между ними не встречается другой веры, кроме магометанской. В настоящее время они гнушаются свинины, которую когда-то употребляли в большом количестве. Лишь тридцать лет тому назад они были обращены в ислам Исак-эфенди — кабардинским муллой, находившимся на содержании Порты.

Они не имеют ни малейшего представления о христианстве и соблюдают лишь посты, предписанные Кораном. Однако вне селения Карачай, около одного кладбища, предназначенного для погребения иностранцев, которое они называют Гетмиш- баш, можно увидеть много могил и надгробных камней, рассматриваемых ими как католические. Карачаевцы называют своих князей «бей» и тремя наиболее знатными семьями из них являются Крым-Шохали, Урусби и Мудари. Народ не платит никакой подати ни им, ни узденям или дворянам, однако, князья имеют право брать у каждого жителя лошадей, необходимых для их нужд, которых они возвращают их владельцам через некоторое время. Зато они обязаны уплачивать некоторые подати кабардинским князьям называемым ими «беки». Все карачаевцы, будь то князья, дворяне или крестьяне, подчинены бекам и рассматривают их как своих сюзеренов. Обычно эти последние получают по пяти овец с каждого дома, но владельцы земель дают им сверх того красивую лошадь, быка, меховые плащи «яматшех», меха, медные котлы и другие предметы.

Хотя карачаевцы ничем особенно не выделяют своих князей, однако уздени должны сопровождать верхом своих князей во время их экспедиций. Когда бей покупает что-нибудь, он обычно отдает часть в подарок своей свите, которая в ответ обязана как можно лучше его кормить и прислуживать ему за столом, угощая его подходящими для его ранга едой и питьем.

Так как они придают большое значение дружбе с кабардинскими князьями, то каждая семья старается оказать услугу одному из самых могущественных, чтобы иметь покровителя и заступника в непредвиденных несчастьях или в случае каких-либо нападений. Тогда никто не осмеливается ни открыто, ни тайно оскорбить ни одного из таких покровительствуемых, часто даже незнатные семьи приобретают влияние и значение благодаря дружбе с кабардинскими князьями. Таким образом, ни абазы, ни ногайцы не осмеливаются совершать никаких разбоев у карачаевцев, опасаясь возмездия со стороны кабардинцев, напротив того, они стараются сохранить с ними наилучшие отношения.

Карачаевцы принадлежат к самым красивым жителям Кавказа и гораздо больше напоминают грузин, чем кочующих в степи татар. Они хорошо сложены и имеют очень тонкие черты лица, которые еще больше украшают большие черные глаза и белая кожа. Среди них совершенно не встречаются широкие плоские лица и глубоко посаженные, косо поставленные глаза, как у ногайцев, которые бы доказывали смешение с монгольскими племенами.

Обычно они берут лишь одну жену, некоторые, однако, имеют двух или трех, с которыми они живут очень мирно и с которыми, в противоположность другим горским народам, они обращаются очень человечно и внимательно, так что жена у них, как и у европейцев, подруга, а не служанка у своего мужа. Княжеские жены занимают особое помещение и не должны показываться посторонним, а тем более говорить с ними. В течение дня мужу не разрешается посещать свою жену. Он ходит к ней лишь ночью. Этот черкесский обычай соблюдается также и у богатых узденей или дворян, но простонародье живет вместе со своими женами и разрешает посторонним видеть их и говорить с ними.

Их дочери редко выходят из дома, и занимаются прядением золотых и серебряных нитей и шитьем одежд для своих отцов и братьев. Когда девушка выходит замуж, родители, по обычаю других татар, получают калым, называемый здесь «ценой крови». Если жених богат, он посылает своей невесте полное одеяние, которое она должна надеть, когда ее отводят к нему, что случается всегда ночью. В день свадьбы жених собирает в своем доме всех своих друзей мужского пола и задает им большой пир, во время которого много едят и пьют. То же самое происходит в доме невесты, но она приглашает лишь своих подруг. К вечеру молодежь выходит и отправляется к невесте, чтобы отвести ее в дом будущего мужа, вместе со всей компанией. Празднества длятся три дня: танцуют, едят и пьют, и молодые люди знакомятся с девушками селения, в результате чего возникают многие любовные истории, кончающиеся новыми свадьбами. Есть обычай во время свадьбы за водить круговой танец особого рода, в котором принимают участие и юноши и девушки.

Если молодой человек хочет взять себе жену, то он своим родителям ничего не говорит об этом, чтобы они не могли помешать его выбору и испортить дело. Но обычно родители сами подыскивают для него такую жену, которая подходит ему по его положению и богатству. Тогда быстро происходит помолвка, но свадьба часто откладывается на долгий срок; помолвленные часто должны ждать от четырех до шести месяцев, а иногда даже целый год. Пока еще брак не заключен, жених не имеет права видеть невесту и говорить с ней; и она также мало может его видеть. Не принято, чтобы жених сидел в присутствии родителей будущей жены, и если он раньше сидел до их прихода, он должен встать. Он также не имеет права беседовать с ними, пока он не вступил в брак с их дочерью.

Если кто-либо опозорит девушку или замужнюю женщину и это станет известно в деревне, то жители собираются у мечети, куда также приводят преступника. Старейшины судят его, и приговор обычно бывает таким, что его изгоняют из страны с самым строгим приказом никогда больше не появляться в Карачае, если он не хочет рисковать жизнью.

Отец выгоняет свою опозоренную дочь, а муж — опозоренную жену из дома, и они никогда больше не имеют права взять их обратно в дом. Часто дело кончается смертью соблазнителя и тогда опозоренный род уходит из своей деревни, чтобы вдали от своих бывших односельчан скрыть свой позор; однако такие случаи встречаются редко.

Если князь или дворянин не имеет детей от своей законной жены, он приобретает их от одной из своих рабынь. Эти последние называются «тума» или «чанкуа». Мальчики передаются сейчас же после рождения небогатому человеку, который заботливо воспитывает их до смерти их отца; тогда тума наследуют все их права и вступают во владение имуществом, словно они были законными. Однако, если остались другие законные дети от жены и если последние отказываются признать незаконнорожденного своим братом, принять его в дом и уступить часть своего отцовского наследства, они его убивают, так как никто не будет мстить за его кровь, потому что он ни с кем не находится в родстве. Однако нередко случается, что законные дети из уважения к крови отца жалеют незаконнорожденного, признавая его братом и допуская к участию в дележе наследства. Обычно незаконнорожденный берет своего бедного приемного отца к себе в дом и в благодарность кормит его в течение остатка его жизни.

Многие карачаевцы поручают воспитание своих детей муллам, обучающим их чтению и письму. Когда ученики достаточно обучены, они получают звание «тохта» п обязаны распевать. Коран в мечетях во время богослужения. По истечении некоторого времени, когда они выполняли эту обязанность, они сами становятся муллами, если они не предназначались к чему-нибудь другому.

Карачаевцы не так пристрастны к грабежам, как их соседи — черкесы и абазины, у них даже редко можно, услышать слова «грабеж» и «обман». Они очень трудолюбивы и занимаются главным образом, земледелием. Все их население состоит из 250 семей; они слишком слабы для военного дела, в противоположность кабардинцам, их хозяевам и покровителям. Почва их страны плодородна и производит в изобилии пшеницу и ячмень, просо и травы для корма скота. Однако эта страна имеет в ширину лишь восемь верст, а вся окружающая местность покрыта лесами, в которых часто можно встретить дикие грушевые деревья. Встречается также много кизила, который варят с медом и продают туркам и кабардинцам. В лесах водится много животных, вроде медведей, волков, диких коз двух различных пород, зайцев, диких кошек, мех которых очень ценится, и куниц. Они продают заграничным купцам медвежьи, кроличьи, куньи и кошачьи меха и сохраняют для себя шкуры диких коз для изготовления ковров, которые они расстилают на местах, где преклоняются колена для молитвы. Из шкур диких коз они изготовляют также голенища для сапог и татарскую обувь, или же режут их на очень тонкие полосы, служащие для подшивки. Они держат много овец, ослов, мулов («кадра») и лошадей, которые невелики, но сильны, проворны и превосходны для езды по горам. Масло у них отличного качества, кроме того, из молока они изготовляют очень хороший сыр. Их обычная пища—кефир, вареная баранина или мясо, изжаренное на вертеле (шашлык), и пирожки, начиненные мелкорубленым мясом или чем-либо другим. Их пиво (иссра), подобно осетинскому, лучшее на всем Кавказе и похоже на английский портер. Они перегоняют водку из ячменя и пшеницы; хлеб обычно пекут на золе. Табак, который они сами возделывают, находит среди них широкое потребление, и они имеют его несколько сортов, которые все очень распространены. Они продают его ногайцам, сванам и евреям, которые вывозят его в Кабарду и Россию.

Старым негодным лошадям они обрезают хвост и гриву и пускают их в лес на подножный корм, отчего те очень жиреют. Зарезав их, они сохраняют мясо в сушеном виде до зимы или же отделяют от сухожилий и набивают в кишку. Этот род колбасы считается у них лакомством, которым они угощают друзей. Желудок, печень и другие внутренности и голье они употребляют также в хозяйстве. Кумыс, или опьяняющий напиток из молока, они никогда не приготавливают.

Мужчины носят, подобно черкесам, суконную одежду, похожую на узкий сюртук и называемую «чимек». Они изготовляют сукно, распространенное по всему Кавказу. Женщины, когда они показываются на народе, также одеваются в сукно и меха, но в летнюю жару они носят только легкое нижнее платье из белой бумажной ткани. Молодые покрывают голову шапочкой из серебряной канители и заплетают волосы, которые по черкесскому обычаю, перевязанные белой лентой, свисают у них по плечам. Пожилые женщины носят на голове белый платок.

Они живут в очень чистых, выстроенных из сосновых бревен домах, в которых, однако, нет печей и имеются довольно маленькие окна. Их главной посудой служат различные медные котлы, которые они подвешивают на крючке над огнем и которые привозятся из Анатолии через Сухум-кале. Кровати делаются из дерева, они только лишь немного возвышаются над полом и покрыты подушками и коврами. Их оружие состоит из ружей, пистолетов, сабель и кинжалов; раньше они имели, кроме того, щиты и два различных сорта маленьких охотничьих копий — «сунге» и «меджура». У них нет экипажей вследствие непригодности для них горных дорог; они перевозят все в лошадиных вьюках.

Если кого-нибудь убыот, его родственники принимают все меры к отомщению за его кровь путем смерти убийцы, что, по их мнению, является единственным средством успокоить душу покойного и свою собственную совесть. Иногда, однако, князь старается примирить обе стороны и приглашает всех родственников с одной и другой стороны; закалывают быка или овцу, которых и съедают, причем выпивают много пива. Дело заканчивается тогда обычно примирением. Если тот, кто должен отомстить за смерть родственника, беден или труслив, или если покойный не имеет родственников, способных наказать убийцу, примирение совершается при помощи всякого рода подарков, ценность которых часто превышает 600 руб. серебром. Это то, что карачаевцы называют «ханбахазэ».

Если же убийство было совершено не преднамеренно, то хотя его и рассматривают, как преступление, но примирения легче достигнуть и оно почти всегда удается.

Карачаевские князья женятся на дочерях кабардинских узденей, а последние в свою очередь берут в жены дочерей их князей. У князей калым, или приданое, превышает по своей стоимости 1000 руб. серебром и выплачивается оружием и скотом.

Воспитание их детей достойно похвалы и очень строгое. Если сын не слушается своего отца и не исправляется, несмотря на повторные увещевания, его ставят около дверей мечети в присутствии всех жителей селения и серьезно приказывают изменить свое поведение. Если и это не удается, родители отказываются от него и выгоняют его из дому. Ему дают с собой самое необходимое, и он больше не смеет показываться в родительском доме. Если же его поведение слишком постыдно, то он изгоняется даже из родного селения, и возвращение туда ему навсегда запрещено.

Измена является у них неслыханным преступлением, название которого им едва известно; и если кто-либо в этом провинится или у них появится чужеземец в качестве шпиона, то для поимки его вооружаются все жители, и ему приходится смертью искупить свое преступление. Его преследователи успокаиваются только после того, как изрубят его в куски.

Всякий раз, как жители Карачая хотят совещаться по важному вопросу, старейшины собираются у мечети. Если речь идет о заключении сделок, обе стороны принуждены дать присягу и тот, кто нарушит свою клятву, платит селению пять или шесть овец. В случае повторения проступка виновный, уплатив штраф, обязан дать новую клятву, и нет примера, чтобы такая двойная клятва была кем-нибудь нарушена.

Как и все магометане Кавказа, они сунниты и питают большую ненависть к последователям Али. Раньше они ели много свинины и мяса вепря (т. е. дикого кабана), но теперь они питают к нему такое отвращение, что считают всех, кто употребляет в пищу свинину, за «нечистых». Они очень вспыльчивы и даже мелочь, которая покажется им оскорбительной, приводит их в сильнейший гнев против обидчика; однако они скоро смягчаются и легко признают свою неправоту.

Вообще можно сказать с полным правом, что они самый культурный народ Кавказа и что по мягкости нравов они превосходят всех своих соседей. Они очень послушны и относятся с большой почтительностью к своим владыкам, кабардинским князьям, и выполняют все их приказы с точностью и услужливостью. Они помогают беднейшим подарками и собственным трудом, и богатые ссужают им своих быков, а также дают работу, которую оплачивают так, чтобы они могли улучшить свою жизнь.

Карачаевцы не выполняют работ, требующих большого труда и терпения; они получают даже свои ружья, сабли и кинжалы от своих соседей черкесов, из Сухум-кале и от абазин. В их стране нет ни соли, ни железа. Они покупают у черкесов и ногайцев свинец, другие металлы и вообще все предметы, необходимые для них. Для солки мяса, предназначенного на зиму, они употребляют воду ручья, находящегося недалеко от Хурсука, на которой они варят также и свою пищу.

У них мало других напитков, кроме пива и бузы. Они гонят из пшеницы и ячменя очень крепкую водку, но пьют ее редко, так как опьяняющие напитки воспрещены Кораном. Пиво и бузу они изготовляют на зиму. У них нет меда, так как климат слишком суровый, чтобы пчелы могли переносить его зимой. Медом, в котором они нуждаются, снабжают их кабардинцы, но они употребляют его, однако, только для варки кизила и других ягод.

Их горы обеспечивают им селитру и серу, и им не приходится для добывания ее, подобно черкесам, выщелачивать подстилку овечьих стойл и загородок. Их порох мелкий и отличается особенной силой.

Они продают изделия своей промышленности, такие, как сукна (шал), войлок (кииз), чтобы покрывать пол, меха и капюшоны от дождя (башлык) и т. д. частью имеретинцам, частью в Сухум-кале, одну из турецких крепостей, лежащую на Черном море, в которой находится много лавок и где ведется значительная торговля с Западным Кавказом. Карачаевцы покупают там хлопчатобумажные ткани, шелка, широко распространенные трубки, турецкий табак, иглы, наперстки и шкуры выдр. Их торговля с кабардинцами, у которых они покупают соль и другие продукты России, менее значительна. Турки могут снабжать их всеми предметами, необходимыми им, лучшего качества и по более низкой цене, так как товары приходят из Константинополя водой. С карачаевцами торгуют и сваны, которых бассианы называют эбсе, снабжающие их главным образом свинцом и серой.

При произношении клятвы наблюдается следующий обычай: все собираются в передней комнате мечети, и мулла держит перед собой Коран. Тот, кто произносит клятву, кладет на него руку и призывает бога быть свидетелем правдивости его высказывания, чем и заканчивается церемония, а клятва признается нерушимой.

Если кто-либо умер, то женщины поднимают ужасающий крик, бьют себя в грудь и рвут на себе волосы; а мужчины, сопровождающие покойника, сильно бьют себя кнутом по голове и колют себя ножами в мочки ушей. При возвращении с кладбища они пьют пиво, чтобы заглушить свое горе.

Жители Карачая верят в различные предзнаменования, особенно перед тем, как сесть на лошадь, чтобы отправиться в путешествие или на охоту, они, например, кладут сорок один мелкий предмет, как-то: мелкие камешки, горох, бобы или зерна ячменя по определенным направлениям в несколько кучек, и по их числу и положению между собой они предсказывают благополучный или неблагополучный исход какого-либо дела. Если предзнаменования благоприятны, то они спешат выполнить свои намерения. Если предзнаменования неблагоприятны, то ничто не может заставить их заняться этим делом, потому что они полностью убеждены в правильности предсказания.

Однако среди них имеются многие, которые в это не верят.

Вообще же они, как все народности, живущие в горах, очень суеверны, и рассказывают множество историй о демонах и кобольдах, живущих в горах, о чем, например, свидетельствует следующая история.

В одном лесу жил злой дух в образе женщины с очень длинными волосами, которого они называют на своем языке «салмасти». Один из жителей деревни поймал его примерно двадцать пять лет назад, взял его с собой домой и выдернул у него волосок, который он бережно спрятал, благодаря чему кобольд стал ему подвластен. Однажды его господин приказал ему сварить бузу. Кобольд поставил котел на огонь и сварил просо. Когда напиток был готов, живущие в доме вышли, а в доме остались только двое маленьких детей. Дети попросили кобольда дать им что-либо поесть, и он обещал им это сделать, если дети скажут, где спрятан его волос. Когда дети показали ему место, где был спрятан его волос, кобольд взял его себе и тент самым освободился от подчинения своему господину. После этого он бросил детей в котел с кипящим напитком и снова убежал в лес, где он и находится сейчас.

Они считают большим преступлением не соблюдать пост, предписанный Кораном, а также не читать вовремя ежедневной молитвы.

В шести немецких милях на юго-запад от деревни Карачай находится гора Джумантай, около которой начинаются жилые поселения суанов. Между этой горой и Эльбрусом на востоке пролегает узкая долина, по которой течет речушка Теберда, тянущаяся вверх до снежных гор, через которые ведет путь по Кавказу к истокам реки Ценисквали и дальше в Имеретию и Мингрелию. Эта долина во многих местах очень узкая и окружена отвесными скалами. С юга, при выходе в Имеретию, она имеет ширину всего восемьсот саженей. Западнее этого места находится деревня Кемме, которая еще принадлежит имеретской провинции и которая состоит из сорока каменных саклей. Должно быть, прежде вход в эту долину был сильно укреплен, и тамошние жители говорят, будто они видели в некоторых местах остатки каменной кладки, и они уверяют, что крепость была построена при помощи толстых железных столбов и балок. И отчасти поэтому, а также потому, что здесь путь прегражден, это место названо Железными воротами. Подобные укрепления в узких долинах, через которые проходит путь в горы, нередки в землях суанов, и П. Ламберти утверждает, что еще сто пятьдесят лет тому назад на севере Мингрелии существовала стена длиной в шестьдесят лье для защиты от нападений народов, живущих севернее Кавказа.

Райнеггс считает, что упомянутая выше долина между Эльбрусом и Джумантау, вероятно, и является той долиной, которую Плиний называл Куманскими воротами. Однако, этот писатель совсем не знает эти ворота, но он говорит, что у Каспийских ворот находится среди скал замок, называемый Кумания, но который не называется Куманскими воротами. А что Плиний называет Куманскими воротами, я покажу по ходу путешествия. Здесь я только хочу заметить, что Куманские ворота являются одним из значительнейших промахов Райнеггса и что на это никто из старых авторов не указывает.

Можно назвать следующие главные княжеские семьи в Карачае, с ныне живущими здесь членами этих семей:

• Семья Крим-Шохали: Гилахсан, сын Пинагора, Асламбег, сын Гилахсана, Кара, сын Гилагсана, Ислам, сын Ашагмата, Мисоасост, или Мисаост, сын Кучука, Казн, сын Кучука, Ислам, сын Кучука, Пинагор, сын Мудара, Мисоаост, сын Мудара, Ашагмат, сын Мудара-
• Семья Хасан (Хасан-улу): Муса, Асман, Исмаил, Пинагор, Дударук и Мисоаост.
• Семья Кумык (Кумык-улу): Омар, Дженай и Асман
• Семья Шабан (Шабан-улу): Махмат, Тау-Султан, Чопал, Хасана, Зуденет
• Семья Дотта первого (Дотта-улу): Омар, Осман и Крим-Шохал
• Семья Кочар (Кочкар-улу): Муртаса, Осман, Омар и Керим
• Семья Чочха первого (Чочхалар): Махмут, Хасана, Осман и Мустафа
• Семья Кайсин (Кайсин-улу): Кайсин, Пекир, Мирза и Осман
• Семья Мирза Бега (Мирза Бег-улу): Мирзабег, Хасана, Джинай и Кочанай
• Семья Чочха второго (Чочха-улу): Кочинай, Хасана
• Семья Корхмас (Корхмас-Ларин): Корхмас, Хасана, Хаджибек, Хагим
• Семья Дотта второго (Дотта-улу): Мирзабег, Дженай, Кайсин, Джамбулат и Мирзай
• Семья Потеш (Потеш-улу): Осман, Мустафа, Хасана и Исмаил

От деревни Карачай, у слияния рек Чургук с Кубанью, в семнадцати верстах находится каменный мост через реку Кубань, названный у черкесов Миветлемши, а у татар — Ташкопур. Дорога туда проходит вдоль правого берега Кубани и является непроезжей. Чтобы проехать из Карачая в Большую Кабарду, нужно ехать сначала вверх по ручью Чурчук до его истока, а затем через горную цепь Чалпак, так что гора Канджал (Кинжал) остается с правой стороны. Этот путь, протяженностью от шестидесяти до семидесяти верст, очень труден. До подножия Мингитава, или Эльбруса, только пятнадцать верст, которые можно преодолеть за полдня, по его вершина недосягаема.

К карачаевцам принадлежит еще род Урусби, живущий к северо-востоку отсюда, на отрогах горы Чалпак, которая отделяет Карачай от Баксана, насчитывающего сто пятьдесят семей и принадлежащего кабардинскому князю Мисаосту. Кроме постоянных жителей деревни Карачай, там живут еще семья из Дербента и две или три экумюкских семьи, происходящие из местности под названием Эндери.

К востоку от Карачая в Шиферных горах находится татарский округ Баксан, в верхней части обширной реки Баксан и у истоков горного ручья Кулькутджин, которые впадают в Соленое озеро, где зимой берут соль. Жители этого округа, а также и близрасположенного, называются среди черкесов черига. Чегемы и черига, по-черкесски «чегем-кушха», сострят из 400 семей и населяют самые высокие снеговые и сланцевые горы на берегах Чегема и Шавдана до Баксана на западе.

1. Улу-Эльт — в высоких горах у Чегема. В этой деревне находится старая церковь, длиной всего в три сажени, на скале, в которой проделан змеевидный ход, оборудованный по обе стороны железными перилами. Там сохранились остатки книг, из которых Паллас получил несколько страниц, доставленных оттуда под угрозой большой опасности. Первым из этих страниц был листок из Евангелия на древнегреческом языке, а другие — из греческих церковных книг.

В этой церкви беременные женщины дают обет в случае счастливого разрешения от бремени принести в жертву животное и отдать его на торжественное съедение.

2. Чегем — напротив предыдущего селения, на правой стороне Чегема

3. Табенинджик.

4. Пербеди — дальше вниз, тоже на правой стороне Чегема.

5. Урсундаг.

6. Мимула, еще дальше вниз по правой стороне Чегема, недалеко от впадения в нее слева Шавдана.

7. Аджага, на левой стороне Чегема, немного юго-западнее Пербеди.

8. Черлихе, по обе стороны Шавдана, недалеко от его истоков, у подножья снежных гор.

9. Пюлюигу, на правой стороне Шавдана, примерно в десяти верстах ниже по течению.

10. Уздуширд.

11. Кам, по обе стороны Шавдана, у впадения Чавдана слева в Чегем.

В долине реки Шавдан залегает железная руда (Темирбаш), которую жители переплавляют и из свинца горы Экаргаджей-тау (Свинцовая гора) делают сплав; из этого сплава они льют свои пули. Они также готовят селитру и продают порох. Из дугорской деревни Маскава туда можно легко попасть на арбе.

Согласно грузинским источникам, их княжеская семья Басиат по своему рангу находится на уровне кабардинских дворян осетинского происхождения; однако это нуждается в подтверждении. Их деревни следующие:

1. Удумалькар, что значит Большой Малькар, на берегу маленькой реки Пси-Гонсур, впадающей с правой стороны в Черек; главная деревня и местонахождение семьи Басиат насчитывает примерно 180 домов.

2. Гобзарта, на той же реке.

3. Хурдаира.

4. Шаварда, на левой стороне Черека.

5. Юлу, на той же стороне, ниже по течению.

6. Исканта.

7. Аджалга.

8. Мохаула, у впадения Псигона в Черек.

9. Бисинга, деревня со своим особым округом, между реками Черек-хахо, или Низвергающийся Черек, и Мисджик, текущей с запада и впадающей в Черек ниже устья Черск-хахо. Ниже Бисинги ручей Кара-су, т. е. Черная вода, впадает с левой стороны в Черек-хахо.

10. Хулам, на восточной стороне Черек-хахо, большой и прозрачной реки, которая начинается высоко в горах, и впадает в Черек с западной стороны. Ниже устья этой реки на Череке образована глубокая впадина, заполненная прозрачной, но горько-соленой водой — черкесская Черек-яна, т. е. «Мать Черека». Рядом с ней отвесные скалистые берега Черека так близко сходятся друг с другом, что между ними может быть проложен мост, ведущий из Кабарды к Балкарам.

Деревня Хулам населена суанскими семьями, которые одеваются на имеретинский лад и называются сони. Они живут не только здесь, но и разбросаны также в соседних горах Кашка-Тау и подчинены кабардинцам, с которыми они обменивают соль и рожь на свои собственные продукты или на рабов обоего пола.

У них есть князья — «беи», дворяне, «уздени» и крестьяне — «чагары», но последние ни в коей степени не подчинены первым. Они все зависят от кабардинских князей, которые требуют от них время от времени уплаты старинной подати, в которой им часто отказывают с оружием в руках. Они возделывают пшеницу, просо, ячмень и изготовляют прекрасное пиво. Их стада овец значительны, у них много также лошадей, которые невелики и не способны носить большие тяжести, по превосходны для поездок по горам; по этой причине их продают в большом количестве в Имеретию и Мингрелию. У них есть даже род маленьких мулов «кара-катир», представляющих «собой помесь лошади с маленьким ослом, обычным также в Грузии. Их мед превосходного качества, но он часто имеет опьяняющее свойство, когда пчелы собирают его с рододендрона. Они принуждены платить подати черкесам, чтобы иметь возможность пасти свои стада в долинах, расположенных более низко, хотя с давних пор они стараются сбросить это ярмо и подчиниться России, но им это до сих пор не удалось. Поселения чегемов и их соседей балкар называются грузинами Басиана, а не Джикетия, как полагали Гюльденштедт и Паллас, как я отмечал выше. По-видимому, эти места были раньше лучше населены, и до сих пор путешественники находят много развалин старинных каменных церквей в горах.

Балкары, которых черкесы называют «балкар-кушха», называются по-грузински собственно «басиане», сами же они себя называют малкар-аул, или селение Малкар. Их численность — свыше 1200 семей, которые живут отчасти разбросанно или же объединенными в селения в верхних районах сланцевых гор, на берегах рек Черека, Псигон-су и Аруан, или Аргудан. Им принадлежит также территория Биссингэ, в верхнем течении Мишджигка, который впадает с левой стороны Чегема. Их главная торговля производится с Радча и Они на Риоие в Имеретии, которые отстоят на 55 верст от их главного селения, называемого Улу Малхар. Дорога туда ведет через ужасные снежные ущелья, в которых путешественников часто засыпает обваливающимися лавинами. Товары, привозимые ими в Радча и Они, состоят главным образом из войлочных плащей «ямачех», сукон («шалл») светло-желтого и коричневого цвета, считающихся очень хорошего качества, войлока, капюшонов от дождя («башлык») и меха. В обмен они получают хлопчатобумажные и шелковые ткани, нитки для шитья, золотые и серебряные блестки, табак, трубки и всякие мелкие товары. Они закупают, в особенности в Они, большое количество каменной соли в виде продолговатых и четырехугольных кусков от пяти до шести пудов, добываемых в горах, лежащих за Эриванью у Баязинда, откуда соль расходится по всей Грузии и по всему Кавказу. Но они получают соль также и с русской границы, а также от черноморцев; она привозится им евреями и кабардинцами. Другим главным предметом потребления, привозимым из Радча, являются котлы и другая медная посуда, которая вывозится из Эрзерума, через Батум и Поти. Предполагают, что балкары и чегемы покупают много русской медной монеты, которую они переплавляют на блюда и тарелки. На пути из Дугор к балкарам на речке Хасриа-Дон находится гора Исди-хонг, то есть свинцовая гора, называемая так потому, что в ней находится разработка руды, из которой дигорцы добывают свинец, который они плавят у себя.

Своеобразный народ, который у русских называется черкесами, сами себя называют адыге, и населяют теперь так называемую Большую и Малую Кабарду и многие реки, впадающие слева в Кубань, вплоть до Анапы и Черного моря.

Название «черкес» — татарского происхождения и составлено из слов «чер» — дорога и «кефсмек» отрезать. Черкесан или Черкес-джи имеет одинаковое значение со словом Иоль-Кеседж, которое употребительно в тюркском и обозначает того, кто «отрезает путь», т. е. разбойника с большой дороги.

«Кесех» или «казах» — это имя, которое черкесам дают их соседи осетины. И так как Казахию византийских историков следует искать по нижнему течению Кубани в местностях, населенных черкесами, то это утверждение осетин в какой-то мере оправдано. Это утверждение предполагает, что черкесская нация до прихода кабардинских князей из Крыма называла себя казахами. Вероятно, татары взяли отсюда в свой язык слово «казак», которое у них не имеет никакого другого значения как чтобы называть им человека, ведущего воинственную и кочевую жизнь, как черкесы. Однако в старом татарском и родственном с ним тюркском этого слова нет, и многие татары даже не знают этого значения.

Черкесы были распространены раньше больше на север, и их пастбища простирались до Кумы, на их языке Гумши, т. е. Старая Кума.

Еще сорок лет назад ногайцы, кумыки, черкесы и абазы добывали ежегодно соль из Соляного озера Джанзейт, лежащего севернее устья этой реки; этой солью, которую они добывали также из небольшого озера у истоков реки Маныч, они снабжали всю горную местность. Однако из-за распространения русских и, главным образом, после проведения в 1777 году Кавказской линии, они были очень сильно ограничены и отброшены по другую сторону Терека, Малки и Кубани. Их главный переход был через Малку недалеко от теперешней крепости Екатериноград, по плодородной долине, которая называется у татар Беш-Тамак (т. е. «пять устьев») и еще теперь это то место, где обычно переходят через реку в Большую Кабарду.

Происхождение названия Кабарда установить трудно, так как этимологию Райнеггса — от реки Кабар в Крыму и от слова «да» — деревня, — едва ли можно назвать правильной. Еще и теперь называют многих черкесов — «кабарда», а именно узденей (дворян) из рода Тамби у реки Кишбек, впадающей в Баксан; на их языке «кабарджи» обозначает кабардинского черкеса.

Райнеггс и Паллас придерживаются того мнения, что эта нация, первоначально населявшая Крым, была оттуда изгнана в места их теперешнего поселения. На самом деле там находятся руины замка, который называется у татар Черкес-Кирман, а местность между реками Кача и Белбек, чья верхняя половина, называемая еще Кабарда, носит название Черкес-Туз, т. е. Черкесская равнина. Однако я не вижу в этом оснований для того, чтобы считать, что черкесы пришли из Крыма. Мне кажется более вероятным считать, что они одновременно жили как в долине севернее Кавказа, так и в Крыму, откуда они, вероятно, были изгнаны татарами под предводительством хана Бату. Иосафат Барбаро, венецианский посланник в Персии в 1474 году, называет уже тогда теперешнюю Кабарду этим именем, а керкетов в этой местности знал Страбон.

Из устных сообщений старейшин этой нации я собрал следующие сведения об их происхождении или, вернее, о происхождении их князей.

Их первого основателя звали Арап-хан, и он, должно быть, был князем из Аравии, давно появившийся оттуда в Шанчир, теперь совершенно опустошенный город, находившийся недалеко от Анапы в земле натухайцев, которой обязаны своим происхождением князья Темиргой и все черкесы. И действительно, там можно было увидеть вал и ров, размерами в поперечнике около полумили, окружавшие этот старый город и тянувшиеся на восток до ручья Псиф, а на запад до Рефиля. Севернее этого места в заболоченной местности реки Кубани можно заметить много небольших холмов, которые, вероятно, были военными укреплениями.

За Арап-ханом следовал его сын Хурпатайя, оставивший после себя также сына Инала, известного по имени Рэф, т. е. раскосый, который рассматривается князьями из Большой и Малой Кабарды как их общий предок. Он оставил после себя пять сыновей: Тау-Султан, Ахлау, Мудар, Беслан и Комуква, которые после его смерти отделились друг от друга и поделили между собой подданных.

Тау-Султан был самым старшим, и от пего происходит княжеская фамилия, носящая то же самое имя, еще и теперь владеющая западной частью Малой Кабарды, которая называется в соответствии с этим Талтостани.

Ахлау и Мудар, владевшие землей вместе, являются основателями двух княжеских фамилий, которые владеют восточной частью, называемой Шлахстани.

Беслен и Комуква, хотя и отделились от своих братьев, были связаны между собой, и от них происходят князья Большой Кабарды, или собственно Кабарды, которые поэтому называются Бесленкей.

Отсюда видно, что это происхождение князей не идет дальше XVI века, а то, что именно они пришли из Аравии, весьма сомнительно, так как именно их предка звали Арабхан, а как раз в духе азиатов выводить имена лиц и местностей из названий различных событий, как мы это очень часто видели в Старом Завете. Так, однажды один старый татарский мулла объяснял мне совершенно серьезно, что имя «черкес» составлено из персидского «чехар» (четыре) и татарского «кес» (человек), потому что эта нация происходит от четырех братьев.

То, что черкесы жили раньше в тех местностях, мы знаем из истории; и черкесские мамелюки основали в 1382 году в Египте особую династию, которая удерживалась до 1517 года; в ее рядах имеется уже в 1453 году некий Иналь, который, таким образом, старше, чем третий основатель рода кабардинских князей.

Черкесский народ, собственно говоря, делится на пять классов: первый составляют князья, называемые по-черкесски «пшех» или «пши», а по-татарски «бек» или «бей», которые назывались раньше в русских документах «владельцами», то есть господами, но которые получали звание князя. Второй класс составляют «ворки», или дворяне, которых татары и русские называют «уздени». Третий класс состоит из вольноотпущенников князей и узденей, которые тем самым стали также узденями, но в отношении военной службы они всегда остаются под властью своих прежних господ. К четвертому классу принадлежат вольноотпущенники этой новой знати, а к пятому классу — сервы — «тхокотли», которых русские называют «холопы». Эти последние разделяются на землепашцев и домашнюю прислугу высших классов.

Число князей было раньше гораздо больше, чем в настоящее время, так как последняя чума произвела большое опустошение среди этого народа. К каждой ветви княжеской фамилии принадлежат различные семьи узденей, которые рассматривают крестьян, перешедших к ним по наследству от их предков, как свою собственность, потому что эти крестьяне не могут переходить от одного узденя к другому. Следовательно, князь является верховным сеньором этих дворян, они же в свою очередь сеньорами своих сервов; дворяне часто переходят от одного князя к другому: отсюда последовало быстрое увеличение населения Большой Кабарды. Крестьяне не обязаны платить узденям определенных оброков, в действительности же они должны давать все, в чем последние нуждаются, но это происходит только по необходимости, так как если какой-нибудь уздень слишком прижимает крестьянина, то кончается тем, что он его совершенно теряет. То же происходит между князьями и дворянами: князья требуют от этих последних лишь то, в чем они нуждаются, но ие более от числа предметов первой необходимости. Если сделать попытку этому государственному строю дать название, его можно было бы назвать республиканско- аристократическим, но, по правде говоря, у них нет никакого государственного устройства, потому что в настоящее время каждый делает все, что ему вздумается. Раньше могущество черкесских князей распространялось на осетин, чеченцев, абазин и татарские племена, жившие в высоких горах у истоков Чегема, Баксана, Малки и Кубани, но их могущество ослабело, в результате занятия этих районов русскими. Однако эти князья продолжают рассматривать себя как господ этого народа.

Возраст имеет у них наибольшее значение. Когда речь идет о разрешении какого-нибудь дела, старейшины из князей, узденей, а также самых богатых крестьян собираются и выносят решение, причем всегда с большим шумом и многословием. У них нет ни определенных судов, ни писаных постановлении, ни законов. Определенные штрафы установлены древними обычаями для наказания за воровство и убийство, о чем я буду говорить ниже.

У них в обычае, чтобы князь делал время от времени подарки своим дворянам, которые, так же как и рассказы, почему и по какому случаю они были сделаны, передаются от отца к сыну как в семье того, кто получил, так и в семье давшего. Когда какой-нибудь дворянин оказывается без достаточных оснований подчиниться своему князю, он обязан вернуть ему все подарки, которые он и его предки получили. Уздени должны следовать за князем на войну всякий раз, как это требуется, и снабжать стольким числом своих подданных, в качестве вспомогательных войск, сколько нужно князю и сколько они в состоянии выставить. Когда князь, вследствие слишком больших затрат или неудач, впадает в долги, дворяне обязаны выплачивать их за него. Князь, так же как и дворяне, имеет право жизни и смерти над своими сервами и может даже продавать по своему усмотрению тех, которые прислуживают ему дома. Часто некоторые из этих последних получают свободу; их называют тогда «бегаулиа». и они должны выполнять распоряжения своих господ, направленные как против дворян, так и против сервов. Нельзя продавать отдельно сервов, которые занимаются земледелием. Они обязаны оплачивать долги и случаи воровства своих узденей. Князь предводительствует армией в военное время и со своими всадниками и слугами совершает набеги на русские земли или против осетин, ингушей, карабулаков и часто против народов, живущих возле Кубани.

До того времени, как ислам был введен у черкесов, каждый князь или сын князя имел право брать одну овцу из каждого стада в то время, когда их весной выводили пастись в горы, точно так же и при их возвращении в начале осени. Владельцы стад должны были также давать по одной овце всякий раз, когда во время своих поездок он проводил ночь около за гона. Если он приближался к табуну, он имел право выбрать лошадь, которая ему понравилась, сесть на нее и пользоваться ею столько времени, сколько он считает необходимым. Если он ночь проводил около одного из табунов, он мог и потребовать, чтобы ему зарезали жеребенка, и съедал его вместе со своей свитой, так как эти народы еще до сих пор имеют обыкновение есть конину, но только зарезанных, а не павших от болезни лошадей. Шкура лошади или овцы принадлежит тому, кто приготовил обед.

Таковы были права князей с древнейших времен, которые они очень ценили и которые соответствовали их образу жизни, и все-таки они отказались от них при принятии магометанства. С того времени народ также изменил некоторые свои обычаи. Черкесы, как и все нецивилизованные народы, любили чрезмерное употребление водки, курили и нюхали табак, употребляли в пищу свинину и особенно мясо диких кабанов, которые встречаются в их; стране в большом количестве и являются главным предметом их охоты. Теперь, однако, они приучились воздерживаться от водки, от трубки и от свинины, и многие из них, вместо того чтобы носить простые усы, как раньше, отращивают бороды.

Еще около сорока лет тому назад черкесы, хотя называвшие себя мусульманами (по своему произношению «бусурманами») жили почти без религии; они не были обрезаны и не имели ни мечетей, ни священников, кроме нескольких невежественных мулл, которые приходили из Аксая и Эндери. Из религии Магомета они соблюдали лишь воздержание от свинины и вина. Они хоронили также мертвых и справляли свадьбы по магометанскому обычаю. Многоженство было разрешено, но было мало распространено. Князья и самые знатные уздени совершали в определенное время свои ежедневные молитвы по-арабски, хотя и не понимая в них ровным счетом ничего. Простолюдины жили без всяких религиозных обрядов, и для них все дни были одинаковы. У этой народности нет никакого следа греческой христианской веры, которая была распространена в Кабарде во время царя Ивана Васильевича. Тем не менее в этой стране еще встречаются развалины старинных церквей и могильные камни с крестами.

Со времени Кучук-Кайнарджийского мира Турция старалась при помощи посылаемого туда духовенства распространить ислам на Кавказе, в особенности среди черкесов, и имела успех в своих намерениях, по крайней мере у последних, чему особенно помог известный Исаак эфенди, состоявший на жаловании у турок. Их муллы, или священники, обычно из вольноотпущенников князей или узденей, отправляются учиться немного читать и писать к татарам из Табасарана или в Эндери, получают звание эфенди и возвращаются в свое отечество, чтобы работать для удержания народа в магометанской вере и отстранения их от союза с Россией.

Занятие знатных людей — обычно охота и военные упражнения: они часто предпринимают походы, направляясь на несколько дней в леса и горы, где их единственной пищей служит немного проса, которое они берут с собой. Такой образ жизни и свобода имеют для них столько привлекательного, что они ни на что не хотят менять его и охотно отказались бы от всего, чтобы иметь возможность вернуться обратно к настоящему положению.

Так как гордость знати нигде так не проявляется как у черкесов, то у них не бывает неравных браков. Князь берет себе всегда в качестве жены дочь князя, а его незаконнорожденные дети никогда не могут наследовать титул и преимущества своего отца; разве только если они женятся на законной княжне; з таком случае они становятся князьями третьего ранга. Так как абазины были подчинены раньше черкесам, то их князья рассматривались только как кабардинские уздени й могли брать себе в жены только дочерей таких же узденей, так же как абазинские князья могут жениться только на дочерях князя.

Приданое, по-татарски «калым», достигает у князей до двух тысяч рублей серебром. Уздень, которому было поручено воспитание молодого князя, женит его и дает совместно с другими узденями калым в виде ружей, сабель, лошадей, быков и овец; со своей стороны отец будущей жены дарит своему новому зятю несколько сервов. Если жених узнает, что его невеста не невинна, то он тотчас же отсылает ее обратно к родителям и требует назад свой калым. Женщину же родственники либо убивают, либо продают.

Если же женщина нарушает супружескую верность, то ее муж заставляет ее обрить волосы, оставляя пряди только на ушах, обрезает рукава ее платьев и отправляет ее на лошадях обратно ее родителям, которые ее продают или убивают, соблазнителя же ждет смерть либо от руки оскорбленного мужа, либо его друзей.

Расторжение брака происходит двояким путем: или муж разводится с женой в присутствии свидетелей, оставляя ее родителям калым, и тогда женщина может снова выйти замуж; или муж просто приказывает жене уйти от него, оставляя за собой право через год снова взять ее в жены. Если же он не берет ее в жены в течение двух лет, то отец жены или ее родственники отправляются к мужу и требуют настоящего развода, после чего женщина имеет право выйти замуж за другого. Обычаи запрещают мужу открыто навещать жену днем, но простые люди, несмотря на это, живут с женой вместе и когда она становится старой. Как только у князя родится ребенок, устраиваются большие торжества.

Если это мальчик, то уже на третий день отец отдает его на воспитание одному из своих узденей (приближенных), каждый из которых стремится к тому, чтобы ему была оказана эта честь. Мальчик получает тогда кормилицу, которая дает ему имя; обряд обрезания происходит только на третьем или четвертом году его жизни, за что мулла получает лошадь. Отец обычно не видит сына вплоть до его женитьбы, вследствие чего между родственниками возникает равнодушие.

Если у князя справляются о здоровье его жены и его детей, то он, багровея от гнева, не дает никакого ответа и, полный презрения, поворачивается к спросившему спиной. Сыновья, воспитывающиеся у узденей, живут там до третьего или четвертого года своей жизни и только тогда получают воспитателя, приличествующего их роду. Родители не платят ему ничего за его старания, ни за питание и одежду ребенка. Но за это, как только его воспитанник вырастет, воспитатель получает от него лучшую часть добычи, захваченной им на войне или во время разбойничьих набегов.

Обычно раньше кабардинцы женились только в возрасте от тридцати до сорока лет, но теперь они вступают в брак в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет, а женщины от двенадцати до шестнадцати лет. Девушка в возрасте более семнадцати лет редко найдет себе мужа.

Воспитатель ищет обычно жену для своего воспитанника и велит ему ее украсть, если девушка еще не имеет ни к кому склонности и если еще никто не заявил на нее своих прав.

Если же имеются два соперника, то или они сами бьются за невесту, или это делают их друзья, стараясь при этом убить противника. Оставшийся в живых получает тогда девушку. Если отец умирает, то мать ведет хозяйство, и имущество остается неделимым; после ее смерти ее место занимает обычно жена старшего сына. Если же братья захотят разделить наследство то это устраивает жена старшего сына таким образом, что старший получает большую долю, а младший — меньшую. Внебрачные дети не имеют права на наследство, однако семья их обычно кормит.

Мертвых кладут в гроб, сделанный из досок, таким образом, чтобы тело было обращено головой в сторону Мекки.

В случае чьей-либо смерти женщины поднимают ужасающий плач, а скорбящие мужчины бьют себя кнутом по голове, выражая этим свою скорбь. Раньше мертвому клали в гроб все его имущество, теперь его кладут в гроб только в обычной одежде. Черкесы носят целый год черную одежду в знак траура. Но погибшие в войне против русских обычно семьей не оплакивается, так как при этом верят, что погибшие попадают прямо в рай. При погребении мулла читает отрывки из Корана, за что его богато одаряют, и он обычно получает одну из лучших лошадей умершего.

По теперешним законам черкесов, воровство у князя наказывается таким образом, что вор уплачивает стоимость украденного в девятикратном размере и в придачу еще одного раба. Так, например, за украденную лошадь вор должен отдать девять других и одного серва. Если же вор украл у одного из узденей князя, он должен вернуть назад взятое и дать в придачу еще тридцать волов. По распоряжению генерал-лейтенанта. Гудовича черкесы должны быть также наказаны за кражу, совершенную у русских; однако этому закону почти никогда не следуют.

Черкесский язык отличается от других, и на нем говорят в Большой и Малой Кабарде и в племени бесленеевцев, которые живут на Лабе. Другие же черкесские народы, живущие по другую сторону Кубани до Черного моря, говорят на диалектах, более или менее отличающихся от этого языка. В этих языках и диалектах имеется очень много шипящих и цокающих зубных и небных звуков, которые делают их язык совершенно непонятным для иностранца. Я особенно старался собрать из этих языков слова и фразы, которые будут напечатаны в конце II части. На их языках нет ни алфавита, ни книг; и они в письме пользуются обычно татарским языком, распространенным по всему Кавказу.

В общем, черкесов можно назвать красивой нацией; особенно красиво выделяются мужчины своим высоким ростом и красивым сложением, так как они делают все возможное, чтобы сохранить свою стройную талию. Они обычно среднего роста, очень сильные, мускулистые, но не жирные. Их плечи и грудь широки, таз всегда очень узкий; обычно у них каштановые волосы и карие глаза, удлиненная голова и узкий прямой нос. Их женщины обычно самые красивые на всем Кавказе. Однако я должен заметить, что повсеместное мнение, как будто бы они являются обитательницами турецких сералей (гаремов), является необоснованным, так как черкесы чрезвычайно редко продают своих соплеменников туркам, обычно только украденных рабов.

Большая часть красивых женщин попадает в Турцию Из Имеретии и Мингрелии, в то время как торговля людьми у черкесов обычно ограничивается рабами мужского пола. Черкесские девушки так затягивают свою грудь узкой кожаной кофтой, что она совершенно не видна. У женщин же грудь, опустошенная от молока младенцами обычно висит. Женщины у черкесов не так ограничены, как у других азиатов.

Одежда мужчин похожа на татарскую, но более облегченная, из лучших материалов и обычно богаче. Их рубашки («яна») сшиты или из белого полотна, или, по грузинскому Обычаю, из легкой красной тафты с застежкой на груди. Сверху они носят шелковый вышитый жилет, а сверху нечто вроде короткого кафтана — «бешмет» (по-черкесски — «ци», по-татарски — «чекмень»), облегающий верхнюю часть туловища и плотно стянутый на животе. Справа и слева на груди бешмета сделаны специально устроенные карманы для патронов.

Мужчины коротко стригут волосы и только у темени оставляют пряди длиной в палец, которые называются у них «хайдар». Татары же и кисты гладко обривают голову.

Раньше черкесы сбривали бороды, оставляя лишь усы, теперь, наоборот, многие отпускают бороду. И мужчины, и женщины уничтожают волосы на половых органах, частично подстригая их, частично выдергивая, а также применяя различные мази. На голове они (черкешенки. — Ред.) носят небольшие вышитые шапки на вате, по форме напоминающие половину дыни. Свои обычно маленькие ноги они обувают в красные сапоги с очень высокими каблуками, что делает йх еще более высокими.

Черкес никогда не выйдет из своего дома невооруженным, по меньшей мере он носит обычно саблю или кинжал у пояса, на плечах у него бурка (по-черкесски — «джако», по-татарски — «ямач» и по-армянски — «япинджи»). Полным вооружением считается, кроме ружья и пистолетов, кольчуга («афе»), небольшой шлем («кипха») или большой («таш»), железные перчатки («аштельт»), нарукавники («абшумбух»). Если они выезжают в поле или наносят визиты, то бывают вооружены луком и колчаном со стрелами. Щит же у них не распространен. Их кольчуги большей частью очень ценны; среди них есть очень хорошо сделанные. Чтобы их испробовать, их кладут на теленка и стреляют из пистолета. Как правило, пули не пробивают их, лишь теленок после этого слегка пошатывается. Под кольчугой они носят на войне еще одежду на вате, от которой пули отскакивают еще лучше. Лучшие кольчуги доставляются из Кубачи в Дагестане, но говорят, что особенно хорошие кольчуги изготовляются только в землях абхазов у Черного моря.

Но казаки умеют особым приемом на быстром скаку приподнимать панцырь острием пики и прокалывать его. Все их оружие вообще прекрасного качества, но очень дорогое. Комплект оружия князя оценивается около двух тысяч руб. серебром.

Одно из основных занятий их состоит в том, что они приводят в порядок и чистят оружие; и действительно, их оружие содержится постоянно в образцовом порядке, очень блестящим и красивым. Уже с раннего утра они опоясываются саблей и кинжалом и проверяют, не пострадало ли остальное вооружение от влажного ночного воздуха. Во время походов небольшое седло служит им подушкой, лежащий под ним кусок войлока — постелью, а бурка — одеялом. При плохой погоде они делают себе из войлока небольшую палатку, которая подпирается деревянными жердями.

Часть оружия они получают от турок, часть — из Грузии; у них есть большой запас дорогостоящих старых венецианских и генуэзских мечей и пистолетов. Кремни у них очень редки, их они по большей части получают от русских. Порох («гин») они изготовляют сами, как почти все кавказцы. Селитру («гин-хуч» или «гин-чух») они часто добывают в горах в натуральном виде, а частично выщелачивают ее из подстилок в стойлах скота и сами варят ее. Ремеслом они занимаются мало; среди них распространено только изготовление железных и серебря- ных вещей, среди которых, кроме кинжалов, серпов, удил для лошадей и украшений для оружия, почти ничего другого не вырабатывается. Каждая женщина изготовляет в доме своем необходимую одежду. Мужчины сами приготовляют домашнюю утварь, на которую не идет никакого металла. Из Грузии привозят большие медные котлы, служащие им для кухни. Их жилища совершенно похожи на дома кумыков. Они сплетены из ивовых прутьев, обмазанных глиной снаружи и изнутри. Они отличаются [от кумыкских] по крыше, которая покрыта соломой, так как глина в стране черкесов сохраняется непродолжительное время. Сорок или пятьдесят домов, обычно расположенных вокруг, образуют селение, по-черкесски — «куадже», по-татарски «кабак», в середину которого на ночь загоняют скот, а в случае нападения туда помещают всех неспособных носить оружие. Вне круга на расстоянии двадцати пяти шагов находятся хижины, служащие для отхожих мест. Их изгороди также изготовляются из ивовых ветвей. Зимой они строят около рек и лугов «хутора» или «кутаны», служащие стойлами для овец. В своих жилищах, в одежде и в способах приготовления пищи у них царит величайшая чистоплотность.

К их домашним животным принадлежат лошади, коровы, буйволы, бараны, козы, собаки и кошки. Их лошади всегда ходят свободно в поле, их никогда не держат в стойлах. Лошадей они продают русским и грузинам. Их лошади невысоки и большею частью гнедой или серой масти, я не видел у них вороных лошадей. Самая лучшая порода называется «шалох» и носит особый знак на заднем бедре. Такие лошади, как правило, принадлежат богатой княжеской семье и насчитывают не более 200 голов в табуне. Лошади этой породы чаще всего бурой или белой масти, их содержат постоянно на пастбищах: в жаркие месяцы — между реками Фиаг, Ардон и Урсдон (по-черкесски — Псе-хуш), а в другое время года — на Тереке, в районе между Татартупом и Джулатом. Если такого жеребенка дарят, то его оценивают наравне с рабом. Если же один из них бывает украден, а потом обнаружен, то вор не подвергается штрафу, тогда как при краже другого имущества князя вор обязан возместить стоимость украденного в десятикратном размере и прибавить к этому еще раба.

Вообще же хорошие лошади не столь часты у черкесов, как обычно думают, а лучшие из них стоят около ста рублей серебром, в то время как за обычную лошадь платйт от пятнадцати до двадцати пяти рублей.

Черкесы имеют немногочисленные стада крупного рогатого скота и разводят их лишь для собственного употребления. Они запрягают быков в свои повозки и в плуги. Коровье молоко употребляется ими только в кислом виде; они также изготовляют из него плохой сыр и масло, которые всегда растоплены и несолены. Они очень редко режут быков для собственного употребления и редко также продают их в Моздок. Буйволы редки; за них платят от 12 до 18 рублей за голову, хотя один буйвол работает больше двух быков, и из их молока получается больше масла, чем от обычной коровы. Овцы составляют почти все богатство черкесов и важнейшую часть их домашнего хозяйства. Мясо их является обычной пищей черкесов, которые едят его в вареном виде без соли и хлеба. Женщины изготовляют из шерсти грубое сукно для одежды мужчин, а также войлок и войлочные накидки по-черкесски — «джако», по-русски «бурки», из овечьих шкур делают себе шубы.

На овец, овчину, шерсть и пряжу у русских и грузин вымениваются соль, полотно, юфта, сера, железо, медная посуда, хлопчатобумажные и шелковые ткани. Черкесские овцы мельче калмыцких и их шкура не так хороша. Курдюк также намного меньше и редко весит больше четырех фунтов. Их мясо вкуснее и приятнее мяса наших овец, его едят с удовольствием. Цена овцы — шесть аршин грубого полотна примерно по восемь копеек. Овец тоже доят и делают из их молока сыр, часть которого зашивается в полотно и коптится, от чего становится крепче и может употребляться в течение длительного времени.

Летом овец гонят в горы к осетинам и дугорам; в январе и феврале их держат в сараях («хутер») и кормят сеном; остальное время они пасутся в долине и низких предгорьях.

Козы встречаются не очень часто, как правило, они здесь коричневые, содержатся в деревнях.

Собак и кошек черкесы тоже держат у себя. В лесах Кабарды часто встречаются дикие кошки.

Свиней черкесы, будучи магометанинами, не держат.

Олени, косули, дикие свиньи и зайцы имеются в большом количестве.

Земледелие черкесов чрезвычайно простое, так как не применяются удобрения. Весной участок земли, который хотят за сеять, поджигают, чтобы вся трава сгорела, это и служит удобрением. После этого земля один раз вспахивается, разрыхляется с помощью стволов деревьев и производится посев. В течение двух или трех лет используется один и тот же участок земли, и когда он становится непригодным к использованию, черкесы переходят на другое место. Таким образом, обойдя на несколько верст вокруг своей деревни, они переселяются со всем своим имуществом на совершенно новое свободное место.

Черкесы возделывают просо и немного полбу. Полбой они кормят своих лошадей, а в случае голода она служит и им самим вместо хлеба, а также они приготовляют из нее полуперебродивший напиток «фада» или «фада-хуш», что значит «белая фада» (по-татарски это «брага»); а также водку — «аргф> или «фада-фица», что значит «черная фада». Брага очень употребительна, а водка теперь очень редка.

Квашеное тесто они не знают, а вместо него едят просо, варенное в воде вместе с шелухой и нарезанное затем на толстые куски. Это они называют «паста». «Хатлама» отличается тем, что для ее приготовления берется очищенное просо. В очень редких случаях просо перемалывают, делают из него пресное тесто и пекут лепешки — «метшага», толщиной в палец. Это — три способа приготовления еды из проса, причем первый из них является самым распространенным, так как у черкесов нет водяных мельниц. Они очищают просо от шелухи ручным способом при помощи деревянного чурбана, самодельно изготовленного на манер мельничного жернова, после этого семена размачивают и толкут в толкушке. Чтобы, наконец, получить муку, используются ручные мельницы с небольшими мельничными жерновами, но они имеются лишь в немногих домах.

Черкесы засеивают только необходимое в хозяйстве количество проса, а также обменивают его на соль у русских и грузин; простые люди ее почти не употребляют. Вместо соли они употребляют кислое молоко, в которое во время еды обмакивают мясо.

Просо, молоко, сыр и мясо овец считается их самыми лучшими продуктами питания, а вода и брага их напитками.

В качестве пряностей и приправ им служит турецкий перец, лук и чеснок. Они любят также крутые яйца, преимущественно в блюде «шинкал». Его готовят из кислого молока с небольшим количеством масла, свежего сыра, кусков сваренного на воде особого теста, напоминающего нашу вермишель; затем крутых яиц, разрезанных на четыре части; лука и чеснока. Это блюдо подается на больших пирах и является излюбленным.

«Ширалдама» — плоские обжаренные в масле лепешки из белой муки, замешенной с яйцами и молоком.

«Халива»—небольшие пироги из такого же теста, начиненные свежим сыром и луком. Эти кушанья довольно вкусны и вместо сахара намазываются медом.

Мед используется в разных видах. Мед, смешанный с маслом, называется «фау-тго», и туда окунается мясо.

«Фау-ус» — это вода, подслащенная медом, которая служит напитком.

Пчеловодство является важной отраслью хозяйства черкесов. Пчелиные ульи сплетены из ивовых прутьев, а снаружи обмазаны смесью из глины и коровьего навоза. Они овальной формы, полтора фута высотой и внизу не более фута в поперечнике. Их дно состоит из дощечки, на которую поставлен улей и которая может выниматься, чтобы удалить мертвых пчел и нечистоты, а также вынуть лепешки меда, отложенные пчелами. В полутора вершках над нижним краем есть небольшая круглая дырка величиной не более пчелы.

В каждом улье — от восьми до девяти кусков воска, расположенные вертикально. Зимой ульи вносят под крышу; вплоть до июня ульи стоят в деревнях, а в июле и августе, когда степные растения высыхают, их доставляют в леса на невысоких горах. Туда и обратно осенью они доставляются на арбах. Те ульи, которые предназначены для непосредственного использования, поджигают снизу, из-за чего пчелы погибают. Соты вынимают, складывают и растапливают в котле, благодаря чему мед стекает вниз, а воск застывает.

Ульи продаются обычно за две-три рубашки. Некоторые пчеловоды имеют до 300 ульев. Мед желтовато-белого цвета и очень приятен на вкус.

Как я уже отмечал, черкесы ходили раньше целыми караванами Астраханскими путями, между Кизляром и Астраханью, к находившимся там озерам за солью, которую они брали там просто так. С тех пор, как проложена Кавказская линия, этот путь для них закрыт, и они должны выменивать у русских соль на скот, платки и другие продукты. Благодаря им также хорошо снабжаются солью осетины и дугоры. В большую арбу с солью запрягают от шести до восьми быков. Рогатому скоту, лошадям и в особенности овцам часто дают лизать соль, поэтому ее используют в большом количестве.

«Бруг» — мало известный у черкесов индийский напиток, приготовляемый следующим образом: берут немного конопляного семени и стеблей конопли, высушивают и толкут в порошок. Этот порошок высыпают в мешочек и окунают в сосуд с водой. Эта вода, подслащенная медом, опьяняет.

«Тушаг-тго» — это другой напиток из воды, в которой растворяется сваренный до твердого состояния сгустившийся виноградный сок, называемый «тушаг». Но это у черкесов гораздо меньше употребляется, чем у персов.

Черкесы обычно сидят на земле с поджатыми ногами; мужчины постоянно ездят на лошадях, женщины на арбах, запряженных быками. Еда подается на небольших столиках на трех ножках высотой в один фут и шириной полтора фута. Мясо, сыр и паста подаются нарезанными кусками; тарелок, ножей и ложек они не употребляют.

Хотя черкесы довольно ленивы, но бодры и услужливы; однако они очень упрямы и в своих требованиях хитры и, что называется, себе на уме. Их основными занятиями являются война, охота и разбой, и те из них, кто в этом преуспевает, пользуется у них большим почетом. В своих разбойничьих набегах они пользуются тайными языками, которые составлены по взаимному соглашению. Самые употребительные среди них называются «шакобше» и «фаршибше» (а не «зиковшир», как указывает Райнеггс).

Первый из этих языков кажется совершенно особенным, так как его слова ие имеют ничего общего с черкесским языком. Я не смог сделать исследования в этих языках, поэтому я толнко сравниваю слова, указанные Райнеггсом, с черкесскими.

Черкесы называют неделю так же, как воскресенье, которое у них ее начинает, а именно тхамахуа. Названия дней недели следующие:

• Воскресенье — Тхамахуа
• Понедельник — Ближха
• Вторник — Губш
• Среда — Берешпа
• Четверг — Макук
• Пятница — Мейрем
• Суббота — Шабат

...Наконец около четырех часов мы переправились через реку и достигли широкой степи, высота которой по отношению к реке достигает здесь около десяти саженей.

Сначала путь шел через лес, а затем перед нами простерлась прекрасная и плодородная долина Малой Кабарды. Проехав двадцать верст, мы достигли покрытого лесом горного хребта Арак, в котором выходят наружу песок, глина и мергель и который полого спускается к северу. На нашем пути примерно одну милю дальше мы увидели опустошенную чумой деревню Ахлау-Кабак или Шлахстани, которая раньше была главным поместьем Шлахстанских князей Малой Кабарды. Она расположена у северного подножья другого хребта, очень похожего на предыдущий, в плодородной долине, орошаемой тремя небольшими горными ручьями Пседах.

Одной верстой дальше слева осталась черкесская деревня Кургоква, собаки которой, когда мы проезжали мимо в темноте, залаяли на нас; и наши казаки, нимало не испугавшись, просили нас быть как можно тише и спокойно ехать дальше.

На южном склоне второго хребта Арак лежал покинутый редут, который называется Григориполис, а слева от него течет ручей без названия. Среди ночи, усталые и мучимые жаждой, так как нигде не могли найти питьевой воды, мы приехали в крепость Григориполь, которая часто называется Кумбалей по названию реки, на левом берегу которой она находится. При переправе через эту реку мы в темноте совершенно промокли и промочили наш богаж.

У Владикавказа кончается степь, известная нам под именем Малой Кабарды. Большая и Малая Кабарда — это разделение народа и страны, о котором сами черкесы ничего не знают и которое употребительно только у русских. Также мало знают они приведенное у Гербера деление на Верхнюю и Нижшою Кабарду. Они знают только одну Кабарду, и это та часть, которую обычно называют Большой Кабардой и которая на их языке тоже носит это имя.

Малая Кабарда, которая преимущественно нас касается, ограничена на севере Тереком, на востоке — Сунджей, на юге — ручьем Кумбалей и на западе — рекой Лескен, которая, соединившись с Аргуданом, впадает слева в Терек. Она образует почти правильный треугольник шириной на севере до 140 верст, южнее только 60 верст, а с севера на юг — 70 верст. Ее восточная часть называется Шлахстани (по-татарски Шлахстан) и принадлежит князю Ишахсану, сыну Кайтуко, главная деревня которого, у ручья Пседах, названа русскими Ахловы Кабаки.

Западная часть называется Татлостани (по-татарски Тау-Султан — «горный господин») и принадлежит князю Али Махид Мударек, сыну Алхаса. Он живет в деревне Пши-Ткау у небольших рек Псипша, или Черная вода, которая (деревня.—Ред.) называется также Талтостани, а у русских — Кабаки Тау Султана.

Анзорн называются деревни богатого узденя (дворянина) между левым берегом Терека и рекой Лескен. Две цепи узких гор, которые у русских очень хорошо называются «гребень», а у черкесов «арак» или «арек», простираются с запада на восток через большую долину Малой Кабарды, параллельно текущему на восток Тереку, а также направлению Главного хребта.

От Терека до его соединения с Малкой северный гребень, который также называется Ахловише, удален на 10—15 верст и копается на западе у Джулата и на востоке — у Брагуна, у впадения Сунжи.

Другой, называемый Беланша, проходит параллельно ему на десять верст южнее, в тридцати верстах на севере от начала Кавказских гор. Он заканчивается на западе у реки Урух и на востоке у Сунджи напротив Четгиенцишской деревни Альда. Он тянется в поперечнике на пять верст. Оба этих хребта возвышаются в самых высоких местах на шестьдесят саженей над водной гладью Терека.

Их остов в основном состоит из грубого песчаника, а покрытие — из серо-желтой глины. Здесь нет никаких следов минералов, за исключением источников нефти и следов серы. В их средней части нет совсем каких-либо источников и ручьев, их только можно видеть на западе, особенно на втором гребне. На его северных отрогах в тридцати пяти верстах от Терека на восток протекают следующие девять небольших ручьев:

• 1. Псугабше
• 2. Саре-Су (по-татарски «желтая вода»)
• 3. Мандох
• 4. Асокай
• 5. Яман-Кул (по-татарски «плохой крестьянин»), между этими последними находятся деревни Боташова
• 6. Курп — самый большой из них и единственный из всех, который не теряется в долине, а течет на север через Ахловишский гребень и возле деревни Александрия впадает в Терек
• 7. Кискель
• 8. Джариква
• 9. Пседах

Все эти речки шириной всего в несколько шагов, но их берега отвесны и высотой в несколько саженей. Их дно состоит из желто-серой глины и поэтому их вода мутная. Навстречу этим рекам течет ручей Киршин, вдоль южной части второго гребня с востока на запад и впадает в Кумбалей недалеко от его впадения в Терек. В него впадают различные источники и в особенности справа ручей Сеюква, воды которого прозрачные.

Между обоими гребнями протекают ручьи Бдайя и Акбаш (по-татарски «белая голова»), стекающие вместе в Терек, воды которых чисты и прозрачны благодаря песчаному грунту. Они известны благодаря имеющимся в них хорошим лососям. И, наконец, ручей Копян, который течет с западного конца более северного гребня и через несколько верст теряется в степи. Между этими гребнями, Тереком и отрогами Главного хребта все плоско и находится так называемая степь. Однако она поднята над горизонтальной поверхностью северо-восточного Терека на пятнадцать саженей и постоянно, хотя и незаметно, поднимается в сторону гор. Эта степь очень плодородна, и в конце июля все растения в ней еще зеленые и свежие, так как они освежаются благодаря удобрениям, стекающим из многих рек, а также прохладному горному воздуху.

В это же время в долине у северного берега Терека уже все выжжено и высушено жарой и отсутствием влаги. На берегах упомянутых выше рек растет немного леса, северный гребень в своей западной половине совсем голый, а южный покрыт зато густым лесом, который на северном гребне совершенно отсутствует. Восточные же отроги этих гор, тянущиеся в направлении Сунджи, наоборот, покрыты лесом, и гам растут даже липы.

После этого физико-географического описания Малой Кабарды я хочу описать положение ее деревень, каким оно было до последнего времени (в 1806—1807 годах), так как с тех пор большинство из них покинуты или разрушены; и, вообще, Малая Кабарда потеряла таким образом много населения, так как черкесы ни на что не обращали внимания, поджигая дома, и присваивая себе тут же захваченное добро только что умерших жителей.

У самой южной точки подножия Главного Кавказского хребта лежат деревни Эльмурзина и Барукина; первая у ручья Хиттегибс, который впадает в Ордан (на языке осетов Аре-Дон — Бешеная река), вторая у Пога или Фиага, который у русских называется Фок или Фока.

Самая западная деревня — Анзори у Лескена, у северного подножья северного гребня. Это три самых больших деревни, каждая из которых насчитывает, вероятно, около пятисот семей. На восточном берегу Терека лежат напротив Татартупа три деревни, две из которых удалены друг от друга едва ли на пятьсот шагов. Самая южная из них называется Туфарта, а северная Елтуха. Третья, удаленная от них на двадцать верст к северу, называется Кукулдуквехе. Каждая из них насчитывает, пожалуй, около восьмидесяти семей. У ручья Бдайя, начиная от его истока вниз на шесть верст, лежат восемь деревень Шалох, находящихся друг от друга на одинаковом расстоянии.

В среднем каждая из них насчитывает по сорок семей; таким образом, здесь живут около 320 семей. Недалеко от ручья Бдайя, двумя верстами севернее, лежит деревня Пшиткау, и еще двумя верстами дальше — деревня Дюшнога; каждая из них насчитывает по сорок семей.

Еще четыре версты севернее лежит у Акбаша деревня Кумдекватше, примерно на сто семей, и она является самой северной. У подножья южных гребней лежат у ручья Асокай три деревни, удаленные друг от друга на две версты и насчитывающие каждая по пятьдесят семей.

И, наконец, у ручья Яманкул расположены по обеим сторонам большие деревни Боташова, в которых вместе насчитывается около 300 семей; они являются самыми восточными в округе Тау-Султаи. Таким образом, население до последнего времени насчитывало около 2690 семей, теперь, оно, должно быть, уменьшилось вдвое.

Приведенные названия деревень так же непостоянны, как их положение, название дается обычно по имени главной семьи, которая владеет деревней, а чаще они названы по особым именам самого старшего из узденей, после смерти которого деревня называется по имени его наследника. Положение деревни еще более непостоянно, так как через несколько лет, по мере того, как истощаются поля и вырубаются леса, деревни переносятся на другое место.

Пятьдесят лет тому назад все эти деревни находились немного южнее на реках Кизил, Меремедик, Ордан и Пссхуш. Так как они подвергались набегам народов, живущих в горах, то они отодвигались от них все более сначала к южному гребню и наконец передвинулись на другую его сторону.

Ко второму округу Малой Кабарды, который называется Шлахстан, принадлежит только одна главная деревня, называемая черкесами тоже Шлахстан с несколькими соседними поселениями, которая находится у ручья Пседах с северо-восточной части южного гребня. В ней живут княжеские семьи Ахлау н Мудар со своим окружением, а всего в ней насчитывается около пятисот семей.

Русские называли раньше эту деревню Кургокина, по имени князя Кургок Ахлау, а затем Койтукова, по имени князя Койтука Ахлау, а теперь наконец она зовется Ахлови или Ахлау Кабак.

Эта черкесская княжеская семья жила первоначально на Сундже, в долине ручья Насран или Насиран, откуда она переселилась сюда примерно около восьмидесяти лет тому назад, так как ее очень беспокоили набеги соседних с ней чеченцев и карабулаков.

Насиран — маленькая река, текущая с северо-востока, с болотистым дном, с ясной проточной водой, по берегам которой много камыша и кустарников и которая из-за болотистого дна непроходима, кроме тех мест, где имеется брод. Эта река впадает с левой стороны в Сунджу, недалеко от восточных отрогов второго гребня, и имеет по своему течению теплые источники, которые называются Павловскими. Трудности перехода, высокие вершины и сама Сунджа, которая протекает между гор, поросших лесами, образуют здесь очень узкий проход, который после Татартупа является наиболее важным из постов, который мог сдерживать жителей гор, кабардинцев и чеченцев. Он укреплен и получает все необходимое благодаря своему положению в природе.

В нескольких верстах севернее этого ручья, недалеко от западного берега Сунджи, находится надгробный памя/ник со сводчатой крышей, состоящей из шестиугольной гробницы, каждая сторона которой имеет ширину в одну сажень и высоту полторы сажени.

С южной стороны имеется вход, шириной в три фута и высотой менее человеческого роста. С обеих сторон этого входа сооружены стены, толщиной более чем фут, для защиты от дождя. Внутренний поперечник гробницы составляет около двух саженей, а под нижней частью имеется подземный свод во всю ее ширину и глубиной примерно на семь футов, в его восточной части находится пещера кубической формы, шириной в три фута.

К этому своду ведет открытое отверстие в полу диаметром около трех футов и края которого скошены в одну сторону, чтобы можно было его закрыть каким-нибудь подходящим камнем, отсутствующим теперь. Памятник сооружен из камней квадратной формы и скреплен по углам твердой известью.

Над входом видна неясная надпись из трех строк, которая, однако, по словам Гюльденштедта, не может быть расшифрована. Исходя из перевода, сделанного одним из сопровождающих его лиц, это надгробье принадлежало известному Малекарии Заноби, а надпись была сделана Али Султаном.

Он нашел в одном из сводов шесть покойников, лежащих друг возле друга, под которыми можно было видеть примерно еще столько же. Их тела лежали в гробах, сделанных из пяти гладких дубовых досок, а именно: одна находилась внизу и по двум по сторонам лежали косо одна на другой; с обоих концов они закрывались пятиугольными досками. Тела лежали на спине головой на север, и они почти не разложились; одни сохранились полностью, а у других руки и ноги были выдернуты из суставов. Все они лежали в саванах, покрой которых, однако, уже нельзя было различить. Насколько можно было разобрать, саван начинался от горла и, не закрывая головы, свободно падал к ногам. Некоторые саваны были сделаны из белой хлопчатобумажной материи, а другие были сшиты из шелка, совершенно желтого и красного с пестрыми и золотыми цветами.

Тела принадлежали частично лицам мужского пола и частично женского, они совершенно высохли и представляли собой большей частью скелеты, обтянутые кожей. С восточной стороны в стене было проделано четырехугольное отверстие, в котором находились лежащие прямо заяц и охотничья собака, высушенные одинаковым способом. Правда, они оба были лишены волосяного покрова, и у зайца была отрезана половина уха, но в остальном они сохранились без повреждений.

Легенда о том, что заяц, преследуемый охотничьей собакой, хотел спастись в гробнице, а затем они оба сохранились благодаря природе склепа, кажется тем более невероятной, что в этом случае голодная собака должна была оставить зайца невредимым, откусив у него только одно ухо.

Гниению этих тел препятствовали, с одной стороны, совершенно особая худощавая конституция людей, а с другой стороны, особое положение места погребения, сухость почвы и воздуха, а также жаркий климат. Эта традиция, называемая баргунка-кеханах или погребение неразложившихся тел, не сохранилась со времени сооружения этой гробницы. Однако, вероятно, эти покойники были магометанами, о чем говорит надпись арабскими буквами и свидетельствуют имена Малек, Санаби и Али Султан, хотя способ погребения отличается от обычного.

В этой местности в нескольких верстах от этой гробницы, на восточных берегах Сунджи, видны могилы, покрытые грудой камней или плохими каменными сооружениями пирамидальной формы, так как еще восемьдесят лет тому назад здесь жили, как было уже выше отмечено, кабардинцы.

Примерно в десяти верстах в сторону от гробницы в степи, на берегу Сунджи, на небольшом холме находится надгробный камень из песчаника толщиной в несколько вершков, в который вделан крест в форме розы.

Совершенно особенная гробница, по всей видимости, самая древняя в Малой Кабарде, находится на восточной стороне ручья Яман-кул, примерно в трех верстах от Боташова-кабак, в северной долине под вторым гребнем. Эта гробница состоит из камней квадратной формы и вокруг нее имеются еще около 100 небольших холмов земли, так называемые бугры, которые, вероятно, были могилами слуг князей, лежащих в гробнице. Сооружение имеет восьмиугольную форму, и каждая из его сторон имеет ширину в сажень.

В стенах, обращенных на юг, имеется скошенная дверь. В стенах, расположенных на восток и запад, видны находящиеся друг против друга окошки в полутора саженях над землей. Сами стены имеют высоту в две сажени. В центре сооружения имеется глубокий свод, и здесь можно видеть края отверстия, ведущего в него. Там находится так много камней, что нельзя было увидеть останки покойников. Западная часть сооружения почти совсем разрушилась, а ее стены имели толщину около двух футов.

На камне, стоящем над дверью, вырублена надпись из трех строк на татарском языке, из которой сохранились только слова: Кабан-Хан, сын Бердибега, в 860 году (1455 год нашей эры). Бердибег был ханом Хабдтака и сыном Джанибега, после которого он правил в течение 1357—1359 годов. Если упомянутый в надписи Кабан-Хан действительно был сыном этого Бердибега, то ему должно было быть тогда больше 100 лет, что не является редкостью у татар-кочевников.

Повсюду в Малой Кабарде крестьяне, работающие в поле, и пастухи сооружают по краям полей и пастбищ небольшие земляные укрепления с деревянными помостами для защиты от нападений. Эти сооружения, непреодолимые для горных разбойников, состоят из двойных плетеных стен выше человеческого роста, между которыми насыпана, земля высотой в четыре фута и где проделаны бойницы (отверстия для стрельбы). Обычно над всем этим имеется соломенная крыша, под которой можно хранить материал для посева, всевозможные земледельческие орудия, а также спать самому.

Узкий вход обычно загорожен двухколесными татарскими арбами. Для пастухов имеются сооружения из балок, лежащих одна на другой, на четырех столбах, возвышающихся на четыре сажени над землей, которые также снабжены бойницами.

Идёт загрузка...

Данную страницу никто не комментировал. Вы можете стать первым.

Ваше имя:
	Размер 1 2 3 4 5 6 7
Комментарий:
Введите символы или вычислите пример: * Обновить