Этнография Кавказа

Эмиддио Дортели д’Асколи (Конец XVI в.-XVII в.)

Эмиддио Дортелли д' Асколи — католический монах Доминиканского ордена, возглавлявший в 1624—1634 гг. доминиканскую миссию в Каффе, автор «Описания Черного моря и Татарии», составленного в 1634 г.

Биографические сведения о Дортелли д’Асколи ограничиваются преимущественно теми данными, которые мы можем почерпнуть из его сочинения. Судя по второй части его фамилии, Дортелли был уроженцем итальянского города Асколи, но так как в Италии есть два города с таким названием, один из которых (довольно значительный) находится в Мархии, а другой (меньший по разхмерам) — в Апулии, то трудно сказать, какой именно из этих городов был родиной Эмиддио Дортелли. А. Л. Бертье-Далагарди считает, что Дортелли был родом из города Асколи, находящегося в Мархии, по это предположение не находит никаких подтверждений в особенностях итальянской речи автора «Описания Черного моря и Татарии», а иных источников для решения этого вопроса мы пока не имеем. Не располагаем мы и сведениями о времени рождения и смерти Дортелли д’Асколи. Можно только полагать, что он родился в последние десятилетия XVI в., поскольку в 1624 г. он уже должен был быть достаточно зрелым и опытным человеком, чтобы стать во главе самостоятельной католической миссии в таком важном для интересов Римской курии пункте, как Каффа.

Дортелли д’Асколи был хорошо подготовлен к миссионерской деятельности в Крыму, так как он владел греческим, турецким (а, следовательно, и татарским), армянским языками, т. е. как раз теми языками, которые были распространены среди городского населения Крыма и, в частности, Каффы.

Будучи человеком образованным и любознательным, Дортелли использовал свое десятилетнее пребывание в Каффе для основательного изучения различных местностей Северного Причерноморья. Не довольствуясь темн сведениями, которые он мог собрать в самой Каффе и Крыму, Дортелли, как это он сам отмечает, «имел неоднократно случаи совершать плавания по Черному морю» и таким образом лично ознакомиться с прилегающими к нему областями. Можно полагать, что во время этих плаваний Дортелли посещал и берега Черкесии. Во всяком случае его описание Черкесии свидетельствует о весьма близком знакомстве с этой страной и в ряде случаев представляет собой результат непосредственных наблюдений и впечатлений.

Изучая Причерноморье, Дортелли имел в виду не только интересы католической пропаганды, но и тесно переплетавшиеся с ней интересы итальянской коммерции. Поэтому в сочинении Дортелли важное место занимают сведения коммерческого характера; в частности, он дает довольно обстоятельный обзор черноморских портов и гаваней, природных богатств Причерноморья и характеристику важнейших статей черноморской торговли. Вместе с тем Дортелли был не чужд и чисто научных интересов, уделяя специальное внимание этнографическим и историческим вопросам. Это обстоятельство он оговаривает в начале своей книги. «Хотя, — пишет Дортелли, — моему званию несвойственно заниматься историческими изысканиями и описаниями местностей, тем не менее я... счел ие лишним удовлетворить любознательность желающих иметь сведения о вышеупомянутых странах и потому написал эту книгу».

Придавая своему сочинению преимущественно светский характер, Дортелли почти не касается в нем вопросов, представляющих интерес религиоведческий. Отсутствие такого уклона в своем сочинении Дортелли объясняет тем, что он «уже составил пространный словарь со всякими именами, глаголами, наречиями, изречениями, описаниями обрядов, вопросами и необходимыми ответами, касательно души и святой церкви на четырех языках: итальянском, греческом, турецком и армянском, для восточных миссионеров; написал краткий свод всех тех догматов, которые были противны учению святой римско-католической церкви, с их основами и опровержениями оных, знание которых необходимо для тех же миссионеров».

Благодаря тому, что Дортелли посвятил задачам католической пропаганды на Востоке другие сочинения, он смог остановиться в «Описании Черного моря и Татарии» на экономических и историко-этнографических вопросах. Это сочинение отличается широким подходом к описанию различных сторон жизни местного населения. Как это усмотрит читатель из приводимого ниже текста, Дортелли при описании черкесского быта почти не касается вопросов религии. Зато много интересных и важных подробностей сообщается им о политическом и общественном строе черкесов, об их наружности и одежде, о их манерах и обычаях. Дортелли в общем с большой симпатией пишет о черкесах; он отмечает их вежливость и гостеприимство, веселость их права, свободу, которой пользуются у них девушки до выхода замуж и т. д. Значительное внимание уделяет Дортелли семейному быту черкесов; в частности, он один из первых европейских авторов, описавших существование у черкесов обычая избегания.

Большой научный интерес представляют сведения, сообщаемые Дортелли о «черкесах-франках», живущих в Феччиале. Это смешанное по своему этническому происхождению население Каффы образовалось в результате браков «франков» (т. е. генуэзцев и других итальянцев) с черкесами. Как лише г Дортелли, «многие (франки.— В. Г.) женились на черкешенках, так что в настоящее время получили от черкесов название «френккардаш», что на их языке значит — «френки наши братья». Население Феччиале, являвшегося пригородом Каффы, исповедовало христианство. Дортелли называет их «латинскими (т. е. католическими.— В. Г.) христианами», однако из его же дальнейшего текста видно, что жители Феччиале скорее придерживались «греческого вероисповедания», которое когда-то было распространено среди причерноморских черкесов.

Описание Дортелли д’Асколи несомненно принадлежит к числу наиболее важных источников по истории Черкесии XVII в. Почти каждая фраза, имеющаяся в этом описании Черкесии, представляет большой интерес и требует поэтому самого внимательного к себе отношения.

Они (татары. — Ред.) также воздерживаются ходить в Чиркасию, потому что там очень воинственный народ. Хан отправляется туда лишь в том случае, когда какой-нибудь знатный черкес позовет его на помощь, дабы мстить врагу своему, другому могучему князю. Надеюсь тоже, что московы, которые в настоящее время не воюют ни с кем, примут меры против татар, ибо московский государь весьма могуществен.

Чиркасия разделена между многими владельцами, ими называемыми — бей. Они более склонны к междоусобицам, чем христианские владетели, и постоянно воюют из-за краж, так что иной отец не всегда безопасен от сына своего или брата; враждуя по поводу судебных приговоров и убийств, что у них случается ежедневно, а иногда из-за вопросов чести, они дерутся без пощады. Всякий, кому не хватает сил собственных подданных, обращается за помощью к дружественному владельцу; дело доходит до того, что один из противников одерживает верх над другим. Этот последний, чувствуя себя оскорбленным, призывает на помощь хана, обещая ему 200 или 300 рабов. Хан более чем охотно пользуется случаем и тотчас собирает 40 или 50 тысяч воинов, с которыми идет к позвавшему владельцу. Тогда другой противник, видя, что ему приходится плохо, начинает обдумывать свои обстоятельства и для лучшего исхода решает сойтись с ханом «а стольких-то невольниках; затем при посредстве того же хана обе стороны заключают мир. Правда, говорят, что когда двое ссорятся, третий радуется, иначе татарину было бы мало выгоды от черкесов, хотя он и следить за ними, особенно если бы между ними царило согласие, тем более, что они очень воинственны и у них густейшие леса и крутые горы. Но теперь чиркасы тоже огляделись, прошло уже много лет, как они перестали звать хана.

Чиркасы гордятся благородством крови, а турок оказывает им великое уважение, называя их черкес спага, значащим благородный, конный воин. Действительно, чиркасская знать, даже когда ради забавы посещает близких соседей, появляется всегда верхом, в кольчугах и шишаках, с украшениями в виде розеток из золоченого серебра. Их кони очень красивы и легки, крупных размеров, но притом стройны, равно как и сами всадники стройны, изящны и тонки в поясе; у них кровь алая, благородная, глаза черные, брови дугой, особенно у женщин, которым, я думаю, можно отдать предпочтение перед всеми другими женщинами в мире.

Замужние прикрепляют к задней части головы как бы другую, набитую материями, так что они ходят словно с двумя головами. Девицы носят шапочки и распускают волосы. Одежда всех мужчин красного цвета, другого они не знают. Носят они верхнее платье до колен, рукава его сверху широки, снизу обтянуты и разрезаны или открыты вдоль, как у испанцев или французов. Чулки носят в обтяжку; башмаки узкие с одним швом спереди, без всяких украшений, и никоим образом не могут ни растягиваться, ни распускаться, они точно приклеены к ногам и придают изящество походке. Плащ из цельного куска материи, узкий около ворота, а внизу широкий, так что едва обрисовывает стан; им запахиваются со стороны ветра или дождя, но вообще носят на левом плече, освобождая правую руку, чтобы можно было сражаться; их шапки черные, без полей, с длинными волосами, как у наззарен.

Чиркасы очень вежливы в обращении. Беседуя с особами высокого звания, всегда держат шапку в руке; входя и выходя шаркают правой ногой подобно придворным. Они любят принимать приезжих в своих домах, так что, если случится гость, будь то знатный или купец, то хозяин оказывает ему всякую ласку и почесть. Его дочери, будь они самые благородные и красивые девушки, не только не прячутся от гостя, но целуют ему руку и заботятся о чистке его платья, а если оно где-нибудь прорвано, то починяют его как можно лучше; они мастерицы по части шитья и по всем хозяйственным делам. Пока гость ест, хозяин дома прислуживает за его столом и притом с непокрытой головой, если гость из почетных, а сам садится лишь по просьбе гостя. Все пьют за здоровье приезжего, начиная с хозяина; за ним жена, сыновья и дочери, причем все становятся на колени с непокрытыми головами, а женщины пьют прикладывая левую руку к голове, в знак доброго пожелания. Вина у них нет, потому что там виноград не произрастает, но есть дикая лоза, указывающая на возможность его добывания; зато пьют мольцо, приготовленное из меда, которого очень много. Делают даже водку из зерна и другой напиток, называемый боза, отвар обдирного проса, разбавленный водою. Пока гость находится в доме хозяина, его вещи, даже не запертые, тщательно охраняются; но лишь только он пустится в путь по Чир- касии, не будучи сопровождаем лицами известными, то может быть уверен, что не только его пожитки перейдут в чужие руки, но и ему самому будет угрожать опасность попасться в рабство, быть отвезенным в дальние страны и там проданным. Обыкновенно же хозяин дает гостю охрану.

В Чиркасии зерновой хлеб не употребляется, хотя зерно и сеется; но взамен хлеба едят густо сваренное в котле просо, без соли, и называют его паста. Она делится на куски, которые подаются к трапезе. В Тумруке, на расстоянии доброго дня пути внутри Чиркасии, мне пришлось питаться им целых восемь дней, и оно мне показалось очень безвкусным.

В случае возвращения в тот город, где уже был прежде, путник избегает останавливаться у нового хозяина, хотя бы и был раньше к тому приглашен, так как прежний хозяин счел бы себя обиженным тем, что ему показывают, будто он дурно принимал гостя; итак, приезжий обязан вернуться в прежний дом, но ему дозволено принимать приглашения на трапезу и в другие дома.

Благородный чиркас роднится лишь с благородным и равным себе лицом, тщательно избегая уронить свое звание; касательно чести чиркасы щепетильнее итальянцев. Отцам и братьям намеченных девушек молодые чиркасы дают в приданое некоторое количество коней, кольчуг, красивых мечей, платьев, серебряных чаш, смотря по тому, сколько они потребуют того или другого. Деньги давать не принято, даже среди купцов, но существует обмен вещей; в Чиркасии много прекрасных мехов и за них отцы и братья уступают дочь или сестру, с тою лишь одеждою, которую она имеет на себе. До замужества девушки бывают на обедах, на празднествах, где играют, поют и пляшут. Чиркасы очень веселый народ; они пляшут всегда на носках, что весьма трудно, но зато красиво. По выходе замуж женщины долгое время, иногда годами, не показываются ни теще, ни деверям, ни близким родственникам, живя отдельно от них, хотя бы в одном и том же доме, а при случайной встрече они отворачиваются и склоняют лицо, дабы не видеть их. По истечении этого времени молодую женщину угощают обедом и дарят ей хорошее платье или шубу, или же что другое, по ее вкусу, предварительно узнав, чем бы ей угодить. Затем ее принимают в дом с поцелуями и добрыми пожеланиями; тогда у нее быть может уже двое или трое детей. Начиная с этого дня, молодая супруга имеет право ходить туда в любое время и есть вместе со всеми, но в присутствии тестя ей не разрешено говорить или отвечать другим, даже мужу; она может объясняться лишь знаками. Это продолжается один год.

После чего тесть дает ей второй обед и делает второй, меньший подарок, и она приобретает право говорить по мере надобности.

Все эти обрядности существуют поныне у наших латинских христиан в Феччиале, именующих себя черкесами-франками. Когда турки отобрали у генуэзцев Каффу, около 180 лет тому назад, многие из знатных были увезены в Константинополь, где им отвели улицу для житья, поблизости дворца императора Константина Великого, которая ныне называется «Кеффе-магалази»; там проживают теперь только две семьи. Другие ушли в Чиркасию из-за своих жен, ибо миогие женились на чиркашенках, так что в настоящее время получили от чиркасов название френккардаш, что на их языке значит — френки наши братья. Иные остались в Каффе, но за отсутствием латинского богослужения и такового же священника они, следуя за своими женами-гречанками, перешли в греческое вероисповедание. Иные же остались при дворе хана, даровавшего им селение, называемое Сивурташ, т. е. остроконечный камень, которое до сих пор существует и заметно издали. Хан дал им также бея той же национальности, называемого Сивурташ-беем. Хан очень дорожил ими и отправлял их в качестве послов в Польшу и к другим христианским государям; сделал их всех спагами, т. е. придворными дворянами; избавил их от уплаты податей, десятины и прочих налогов, обязав только сопровождать хана на войну. Со временем бей перешел в магометанство, многие последовали его примеру. Сивурташ находится на близком расстоянии от ханского дворца, поэтому приезжавшие к хану знакомые или родственники чиркасы уходили затем к немногим христианам, оставшимся в Сивурташе, и сильно стесняли тех, а потому они, 30 лет тому назад, со своими семьями переселились в Феччиалу, на полдня пути далее, но в стороне, в прелестной местности, орошенной рекой, с источниками вкуснейшей воды и изобилием плодов. Они наравне с чиркасами пользуются льготами и имеют одинаковые с ними обычаи и обряды, но, из боязни хана, вместо мечей им служат языки для злословия; единодушны они бывают только когда пьют вместе. Выделывают вино и едят обыкновенный хлеб. Их всего 12 домов, всегда бывших латинского вероисповедания, заимствованного из Польши или Италии, но говорят они не по-итальянски, а по-турецки, татарски и чиркасски. Они хорошо знают «Отче наш» и «Богородицу» по-латыни. Мы же исповедуем их и говорим проповеди на материнском языке страны, т. е. по-турецки. Мужчины, сопровождающие хана на войну, по уходе от него, пускаются грабить вместе с татарами, а пленных и их детей ставят ниже рабов, отнимая у них навеки надежду на освобождение, если только они не выкупятся за деньги, и заставляя обрабатывать свои земли, на которые оами даже и не заглядывают. Они не хотят терпеть ни наставлений, ни осуждений, ни постановлений; таких мы укрощаем неотпущением грехов, до тех пор, пока они не сократят надлежащим образом срок неволи пленным. У них было принято долголетнее сожительство с женщинами, от которых имели детей, а потом призывали священника, хотя бы греческого, и венчались с этими женщинами; но мы и это исправили. Подобно чиркашенкам, тамошние женщины, выйдя замуж, не показываются и, даже еще хуже, за все время такой жизни не хотят посещать церковь, из боязни встречи с родственниками, п в этом нас не следует упрекать, ибо мне немало стоило уговорить одну из них, после 4-х лет стараний, прийти в церковь. Полагаю, что таким образом и хуже того поступали бы женщины в Чиркасии, в силу философского правила: почему она такая, а я не такая, ибо, если наши женщины, всегда имевшие духовных отцов для обучения, придерживаются, по примеру чиркашенок, столь диких обычаев, то чиркашенки еще продолжительнее воздерживались бы от посещения церкви, так как у чиркасов нет ни храмов, ни священников, а имеются лишь так называемые шугуены, заменяющие духовных лиц. Эти шугуены умеют читать немножко по-гречески, чему их духовные отцы или сами они научились в Татарии, они же освещают и благословляют курбаны или жертвоприношения, отпевают покойников и т. п.; впрочем, некому служить обедню или совершать иное таинство. У них не существуют ни буквы, ни письмена, почему турок и дает им оскорбительное прозвище «чиркас kiemabsis», что значит чиркас без букв и без книг. Право, не знаю, отчего священники из других стран не могли удержаться среди них; потому ли, что подвергались ежечасным кражам, так как эти чиркасы не щадят никого, или же по причине их убогого и как бы шипящего языка, труднее которого нет другого в мире. Но мы все-таки призваны быть виноградарями сих краев, если только Господу будет угодно открыть нам пути. Несколько лет тому назад я уже отправлял туда моего товарища, отца Джиованни да Лукка, чтобы узнать о положении христианской церкви; местная знать оказала ему почетный и радушный прием и выразила полную готовность принять нашу миссию; духовные труженики уже находятся на пути,— да приведет их Господь к спасению.

У них сохранились некоторые добрые христианские обычаи; напр., по вторникам, средам и пятницам они не едят мяса круглый год; соблюдают посты пред праздниками святых Апостолов в июне и Успения пресвятой Богородицы в августе; постятся несколько дней перед Рождеством Христовым, а также весь великий пост, все по уставу греческого вероисповедания. Но теперь пора вериуться к описанию Татарии, хотя сказанное о чиркаcах не чуждо нашей задаче, так как они входят в пределы Татарии, многочисленны и имеют много поселений.

Идёт загрузка...

Данную страницу никто не комментировал. Вы можете стать первым.

Ваше имя:
	Размер 1 2 3 4 5 6 7
Комментарий:
Введите символы или вычислите пример: * Обновить