Карачаево-Черкессия

Черкесы

Слово «черкес», вероятнее всего, произошло от адыгского слова «шарджас», которое в буквальном смысле означает «отличный стрелок», «стрелок со свистом посылающий стрелу», «снайпер» и т. д. Утверждают, что греки, которые с древнейших времен общались с адыгами, не выговаривая отдельных звуков на адыгском языке, слово «шарджас» произносили по своему «керкет», а затем со временем с помощью других народов оно стало произноситься как «черкес». Даже самые близкие соседи называют черкесов «шеркешами», «черкес-лиле» и т. п. Таким образом, если адыгское слово «шарджас» означает «отличный стрелок», то турецкое «черкес» — «отличный рубака». В общем получается «отличный воин».

О том, что это было так, говорят многие записи путешественников и историков, наблюдавших жизнь черкесов.

«Весь костюм черкеса и его вооружение приспособлены были как нельзя лучше к наездничеству и конной драке. Бурочный чехол скрывал его винтовку... Она закидывалась за спину, и ремень к ней был пригнан так, что черкес легко заряжал ее на всем скаку, стрелял и потом перекидывал через левое плечо, чтобы обнажить шашку. Последнее оружие черкес особенно любил и владел им в совершенстве. Черкесская шашка остра как бритва, страшна в руках наездника и употреблялась им не для защиты, а для нанесения удара, который почти всегда был смертельным».
И. Дубровин «Черкесы»

Итальянский монах Джованни Лука в своей книге «Описание Черного моря и Татарии» писал об этом же: «Постоянное беспокойство, которое причиняют... адыгам татары и ногайцы, приучило их к войне и сделало из них лучших наездников в этих странах. Они мечут стрелы вперед и назад, и ловко действуют шашкой. Голову защищают кольчатым шишаком, прикрывающим лицо. Оружием для нападения служат им так же копья и дротики...»

Вышеупомянутый итальянец в начале XVII века писал, что страна черкесов тянется на 26 дней пути. Говорят они по-черкесски и по-турецки. Одни из них магометане, другие следуют греческому обряду. Деревни их расположены в самых густых лесах. Они окружают их сплетенными одно с другим деревьями, чтобы таким образом затруднить въезд татарской конницы.

Черкесы, видно, были одним из многочисленных племен, от которых образовался адыгский народ. Эти племена — меоты, косоги, зихи, синты, ахиане и другие. Племена эти жили на Дону, на берегах Черного и Азовского морей. Имеются сведения, что четыре тысячи лет назад существовало адыгско-хетское государство. Вождь этого государства Уар Хату завоевывал Гильданию. Арабский географ X века Абуаль-Хасан Али-аль Масуди в своей книге «Луга золотые и рудники драгоценных камней» писал, что из «описанных нами племен нет ни одного в этих странах народа, в котором можно было бы встретить тип с более светлой кожей... и более красивых женщин. Женщины их славятся мягкостью своего обращения. Они носят римскую парчу, пурпур и иные виды шелковых материй, шитых золотом... Из всех обитателей здешних стран мужчины этого народа имеют самые правильные черты лица, стан более стройный и весьма гибкий».

В энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, изданном в 1903 году, сказано, что черкесы жили на Кавказе почти на тех же самых местах с древнейших времен. Первые исторические сведения о них восходят к VI веку до рождества христова.

...Их храбрость, лихое наездничество, рыцарство, великодушие, гостеприимство также славились, как красота, грация их мужчин и женщин... Их внешность дышит достоинством и внушает к себе симпатию.

Русский офицер Е. Веденбаум в своих кавказских воспоминаниях пишет: «Черкешенки отличаются замечательным искусством в женских работах: скорее изорвется материя, чем шов, сделанный их рукой, серебряный галун их работы неподражаем. Во всем, что они приготовят, обнаруживается хороший вкус и отличное практическое приспособление».

Русский чиновник Н. Дубровин, который хорошо изучил жизнь черкесов, писал: «Обращение черкесских девушек было скромно и исполнено достоинства. Красота их с давних пор не находила соперниц: правильные черты лица, стройный стан, маленькие руки и ноги, походка и все движения являли что-то гордое и благородное. Все, кто только мог видеть черкесских женщин, свидетельствуют, что между ними встречаются такие красавицы, при виде которых невольно останавливаешься, пораженный изумлением... Про черкешенок можно сказать, что они вообще хороши, имеют замечательные способности, чрезвычайно страстны, но в то же время обладают необыкновенной силой воли».

«Той осенью я стал заглядываться на женщин, ходить на вечеринки — джэгу, где можно было послушать песни, поплясать, а потом хоть до утра гулять с понравившейся тебе девушкой, если она на это соглашалась. По совести сказать, мне нравились в ту пору все девушки вместе, каждая по своему. Лишь одна особо обращала на себя внимание, да и не только мое —ею любовался весь аул. По имени Чабахан с огромными, неописуемо огромными серыми глазами, отражавшими все оттенки неба, легка, со скользящей поступью она словно бы принадлежала и земной жизни, и какой-то другой, нам, людям, неведомой. Шутник, старший брат Чабаханы как-то поставил ей на голову одна на другую миски с водой, и она прошла по аулу, ни капли не расплескав.

В отношении джигитов к Чабахан проскальзывал оттенок суеверного почитания. И я, сколько бы ни напрягал свое воображение, не сумел бы представить ее своею женой. Попробуй-ка ты, читатель мой, представить собственной супругой богоматерь.

До чего, все-таки, причудлива человеческая натура. Не могу объяснить себе, как уживались у горцев преклонение перед женщиной со своевластием над ней. У Чабахан была младшая сестра Зайдет, такая же стройная и приветливая. Отец продал ее не то турку, не то сирийцу — торговцу, появившемуся как-то в ауле. У торговца были с собой ткани, браслеты, ожерелья для женщин и ружья для мужчин, если не ошибаюсь, штуцеры. Девушка была отдана за два ружья». (Из исторической повести М. Лохвицкого «Громовый гул»)

Кстати, есть рассказ черкесского писателя Абдулаха Нашховича Охтова о том, как А. С. Пушкин ночевал у черкесских чабанов. Великий сын русского народа, высланный царем на Кавказ, переезжал из Пятигорска на побережье Черного моря. Путь его лежал через станицу Отрадную. Ночь застала путников на земле нынешнего аула Бесленей, и они завернули на кошару. Чабаны встретили их, угостили свежей бараниной и уложили спать. Гости еще спали, когда завтрак был готов, обувь и одежда были вычищены, как полагается по обычаям.

Когда гости позавтракали и собрались продолжать путь, к Пушкину подвели чужую оседланную лошадь и его неоседланную. Старший чабан Унежев сказал, что его лошадь устала и слаба, она не донесет его до моря. А это сильная и смирная, возьми ее на память.

А. С. Пушкин начал отказываться, но ему подсказали, что хозяин за отказ принять подарок может и обидеться. Тогда гость предложил деньги за лошадь. Хозяин сказал, что за подарки плату не берет.

— Хоть оставьте мою лошадь тогда! — воскликнул Пушкин.

И от этого отказался чабан. Тогда Александр Сергеевич снял с пальца свое именное кольцо и протянул хозяину:

— Это мой подарок на память, — сказал он.

Чабан принял кольцо и поблагодарил гостя. Говорят, что это кольцо Пушкина долгое время хранилось в роду Унежевых, хотя едва ли кто-нибудь из этих чабанов знал тогда о знаменитом русском поэте.

«...Черкес проворный
Широкой степью, по горам,
В косматой шапке, в бурке черной,
К луке склонясь, на стремена
Ногою стройной опираясь,
Летел по воле скакуна,
К войне заране приучаясь.
Он любовался красотой
Одежды бранной и простой.Черкес оружием обвешен;
Он им гордится, им утешен:
На нем броня, пищаль, колчан,
Кубанский лук, кинжал, аркан
И шашка, вечная подруга
Его трудов, его досуга.
Ничто его не тяготит,
Ничто не брякнет; пеший, конный —
Все тот же он; все тот же вид
Непобедимый, непреклонный...»
(А. С. Пушкин «Кавказский пленник»)

На весь мир прославил Кавказ своими произведениями другой великий сын русского народа — Михаил Юрьевич Лермонтов. По ним созданы художественные кинофильмы (фильм «Бэла» демонстрировался во многих странах Европы, Азии и Африки, где проживают черкесы). В прозе и стихах он описал простоту и мудрость, щедрость и храбрость, справедливость и настойчивость, твердость в дружбе, презрение к смерти, ненависть к врагу сынов и дочерей черкесского народа:

Как я любил, Кавказ мой величавый,
Твоих сынов воинственные нравы,
Твоих небес прозрачную лазурь
И чудный вой мгновенных, громких бурь,
Когда пещеры и холмы крутые,
Как стражи откликаются ночные.
И вдруг проглянет солнце, и поток
Озолотится, и степной цветок,
Душистую голозку поднимая,
Блистает как цветы небес и рая...
И диких тех ущелий племена,
Им бог — свобода, их закон — война,
Они растут среди разбоев тайных,
Жестоких дел необычайных,
Пугают русским именем детей.
Там поразить врага не преступленье,
Верна там дружба, но вернее мщенье,
Там за добро — добро и кровь — за кровь
И ненависть безмерна как любовь...

Черкесы издревле занимались хлебопашеством, сеяли просо, ячмень, полбу, кукурузу, огородные культуры: лук, чеснок, капусту, редьку, тыкву, арбузы, фасоль, свеклу и прочее.

Путешественник Э. Спансер писал в свое время: «С первого же момента, когда открылись передо мною черкесские долины, вид страны и населения превзошли самые пылкие мои воображения. Вместо пустыни, населенной дикарями, я нашел непрерывный ряд обработанных холмов, нет ни одного клочка не культивированной земли. Огромные стада коз, овец, лошадей и быков бродили в разных направлениях по колено в траве... Где бы ни блуждал взгляд — по крутым ли склонам гор, часто поднимающихся здесь на высоту 5000 футов, или вдоль откосов глубоких долин — везде раскидывался красивый парк: поля, зеленеющие пастбища и луга, окруженные изгородью, показывающие руку искусного крестьянина».

У черкесов было развито скотоводство в значительных размерах. В ходе Кавказской войны по заданию царя многие офицеры и чиновники занимались изучением экономики и культуры черкесов и других народов. Один из них, С. М. Броневский докладывал, что «...черкесы держат многочисленные стада рогатого скота и овец... По числу лошадей и скота измеряется у них богатство частных лиц».

В большом количестве черкесы разводили овец и коз. Шерсть черкесской овцы была значительно лучше, чем у степных овец ногайской и калмыцкой породы и потому более высоко ценилась на рынке.

О развитости овцеводства в Черкесии говорят такие цифры: в середине XVIII века из Черкесии через порты Таманского полуострова ежегодно вывозилось от 80 до 100 тысяч центнеров мытой шерсти, 500 тысяч овечьих шкур, 200 тысяч бурок, 100 тысяч кусков сукна, 50—60 тысяч суконных шаровар, 5—6 тысяч черкесок (М. Пейсонель).

Сюда не входило то, что вывозилось через другие порты побережья Черного моря. Шерсть и шерстяные изделия, овечьи шкуры и изделия из них восточные черкесы вывозили через меновые дворы в Россию, города Северного Кавказа, Астрахань и другие. По подсчетам ученых для вывоза такого количества шерсти надо было иметь. более шести миллионов овец. Кроме тогог черкесы для собственных домашних нужд, немало шерсти оставляли себе на бурки, кошмы, матрацы, одеяло, подушки, сукно для костюмов, головные уборы, ноговицы, чулки, носки, без которых не могли обходиться.

Быки и коровы были, как и у всех горцев, небольших размеров. Коровы давали мало молока. Но они были хорошо приспособлены к горным условиям. Быки были основной тягловой силой, на них пахали, бороновали, возили сено и дрова. Лошади использовались в основном для верховой езды. Быки отличались большой силой и резвостью, «в упряжке ходили быстрыми шагами, или даже рысью». Кожа и рога крупного рогатого скота в большом количестве использовались черкесами как сырье для изготовления предметов домашнего обихода. По сведениям того же Пейсонеля ежегодно к черноморским портам вывозилось 200 тысяч пар бычьих рогов и 5—б тысяч прекрасной соленой кожи.

У черкесов было развито и буйволоводство. Буйволы использовались как тягловая сила. Один буйвол заменял двух быков, а буйволицы давали жирное молоко. Кожа буйвола толще и прочнее бычьей, что имело большое практическое значение для хозяйственных нужд.

Важной отраслью хозяйства черкесов было пчеловодство. Этому способствовало обилие медоносных растений. Новицкий писал, что «все адыги исключительно занимаются пчеловодством, множество корзин, в коих они содержат пчел, находится в каждом ауле и хуторе. Воск и мед употребляют собственно для себя и для внешней торговли». Лапинский сообщал, что он встречал дворы, где было по тысяче и более пчелиных ульев. Пейсонель писал, что из Черкесии ежегодно вывозили 5—6 тысяч центнеров «превосходного меда» и более 800 центнеров воска. Данные Пейсонеля в основном охватывают западную часть Черкесии. А восточные черкесы продукты пчеловодства вывозили в основном в российские города.

По всей Кавказской линии были созданы заставы и меновые дворы, через которые черкесы и другие народности свои изделия и продукты провозили в Россию или реализовывали на месте.

Для читателя будут небезынтересны сведения о таком промысле черкесов как охотоводство. На земле черкесов водилось огромное количество разнообразной дичи. Поэтому, естественно, люди с давних времен занимались охотой в значительных размерах. Новицкий сообщал, что «ловля зверей, как пушных, так и употребляемых в пищут находящихся во множестве в горах Кавказских и прилежащих к оным равнинам» составляют одну из главных отраслей промышленности адыхе. Кожи зверей употребляются для одежды и составляют значительную отрасль внешней торговли».

Ежегодно из Черкесии вывозилось волчьих и лисьих шкур 200 тысяч штук, куньих — 55, медвежьих — 3 тысячи. В других источниках в списках вывезенных шкур включены заячьи, выдровые, барсучьи. За 6 месяцев 1841 года в Екатеринодарский меновый двор черкесы привезли 162959 заячьих шкур. Восточные черкесы — через Известкобродскую заставу провезли 1150 лисьих шкур в 1846 году, а в следующем 1847 через Прохладненскую заставу —4745 различных звериных шкур.

Как было сказано выше, адыги имеюг двойное название — адыги и черкесы. А многие этнические ответвления — тройное, как кабарда, бжедуги, шапсуги, жинеи, темиргои и т. д. При знакомстве с кем-либо из них вы услышите, что он адыг или черкес. А для более точного и близкого выражения места своего происхождения добавит, что он кабардинец, жанеец, шапсуг... Житель же Карачаево-Черкесии скажет — черкес, а из Адыгейской автономной области — адыгеец. Поэтому, если кабардинец, черкес и адыгеец скажут, что он адыг или черкес, то это одно и то же, корень один.

После изгнания турков из Черкесии была образована Кубано-Черноморская область. Для лучшего управления этой обширной территорией царское правительство в 1888 году разделило ее па административные отделы. Черкесия же в свою очередь была разделена на три части. Каждая масть входила в один из отделов области. А между этими частями были образованы обширные коридоры, заселенные казачьими поселениями и «иногородними» хуторами.

При установлении Советской власти на Северном Кавказе эти три части получили свою национальную государственную автономию — Кабардинскую автономную социалистическую республику, Черкесскую и Адыгейскую автономные области. Хотя они и не имеют между собой административных отношений, родственные, культурные узы и экономические связи поныне продолжают оставаться крепкими.

В 1957 году после возвращения карачаевцев и балкарцев на родину название двух административных единиц изменилось. Кабардинская АССР стала Кабардино-Балкарской, а Черкесская автономия область стала Карачаево-Черкесской.

В данный момент в Советском Союзе потомки древних адыгов (черкесов) проживают в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгеи, во многих районах Ставропольского и Краснодарского краев, Северной Осетии. За пределами нашей страны проживает много черкесов в Турции, Сирии, Иордании, Египте, Тунисе, Алжире, Израиле, Иране и других странах мира.

По неофициальным данным сейчас в Турции проживает более двух миллионов, в Сирии — более ста тысяч, в Иордании — более пятидесяти тысяч черкесов. По последней переписи населения 1989 года в Советском Союзе проживает черкесов — 52 тысячи, кабардинцев — 393 тысячи, адыгейцев — 125 тысяч, а в общей сложности — 570 тысяч человек.