Спелео

Цель

Видно, уж таково призвание людей — бесконечно раздвигать границы уже изведанного. В наш век были покорены оба полюса и высочайшие вершины мира, подземные глубины и океанские пучины, а совсем недавно полет космонавта Гагарина открыл новую эру — эру проникновения человека в космос. Таких успехов человек смог добиться только в результате постоянной тренировки своей физической и духовной выносливости и стремления дойти до никем еще не установленных пределов, которые целиком зависят от моральных качеств людей, совершающих то, что мы называем подвигом. Человеческий организм легко приспосабливается к самым различным условиям: холоду, жаре, боли, одиночеству и другим столь же неблагоприятным факторам, и выносливость человека всегда оказывается намного выше, чем это предполагают. Так, доказано, что люди могут выносить температуру свыше +120° и ниже —55° по Цельсию, находиться в атмосфере разреженного воздуха или, наоборот, под давлением, во много раз превышающим нормальное. Одним словом, люди способны побеждать неблагоприятное влияние среды, сначала сопротивляясь, а затем приспосабливаясь к ней.

Совершенно очевидно, что способность человека приспосабливаться к самым различным условиям существования, даже совершенно отличным от наземных, неизменно возрастает. Это качество очень ценно, и его необходимо изучать, ибо в наш век покорения атома и производства чудовищных разрушительных средств человеку, может быть, придется искать убежища под землей, а развитие космонавтики уже ставит перед ним проблемы существования в аритмичной вневременной среде с постоянными физическими характеристиками. Однако приспособляемость, а следовательно, и жизнеспособность, как мне кажется, во многом зависят от душевной настроенности человека, от его убежденности в необходимости такой приспособляемости. Его поведение всегда подчинено разуму и воле, и в этом отношении его психика не имеет ничего общего с психикой подопытного кролика, который лишь пассивно реагирует на внешние раздражители.

Можно, не боясь преувеличений, сказать, что физические границы выносливости человека целиком зависят от моральных факторов. Это хорошо доказал доктор Ален Бомбар, изучая наиболее известные случаи выживания потерпевших кораблекрушения и заключенных. И, пожалуй, лучшим доказательством того явилось его одиночное путешествие через Атлантический океан. Я не говорю уже о восхождении на Аннапурну, покоренную скорее благодаря воле и упорству человека, нежели альпинистской технике. Но хотя человек и может приспосабливаться к самым различным враждебным ему средам, он еще никогда не пытался жить в условиях постоянной температуры чуть ниже 0°, в пересыщенной влагой атмосфере, без малейшего доступа солнечного света, который считается необходимым для всех форм физиологического существования, без всякого общества и без каких бы то ни было контактов с земной поверхностью, то есть в среде с физическими константами, характерными для подземных пустот. Правда, на американской базе Райт-Пэттерсон в Огайо был однажды проведен опыт приспособляемости человека к одиночеству, темноте и абсолютной тишине, но он длился всего семь дней. Другие опыты не превышали по продолжительности пятнадцати суток. Задуманный нами эксперимент с его научно-техническими исследованиями должен был углубить наши знания относительно возможности жизни в подземной среде. Мы стремились разрешить проблему защиты человека от сырости и холода, изучить его приспособляемость к этим условиям, в частности с точки зрения физиологической, установить изменение порога различных видов чувствительности, скорость реакций, нервно-мышечную возбудимость и т. п. Разумеется, внешняя среда должна была прямо или косвенно повлиять на ход тех или иных жизненных процессов. Поэтому было необходимо изучить все изменения в характере обмена веществ, изменения ритма сердечной деятельности, кровяного давления и физиологических отправлений, исследовать влияние этой среды на функцию эндокринной и вегетативной нервной системы, а также нарушения метаболизма кальция, связанные с отсутствием ультрафиолетовых лучей.

Жизнь в полной темноте при свете очень слабой электрической лампочки должна была значительно повлиять на мое зрение, изменив пространственные или цветовые восприятия. Кроме того, общее утомление организма, по-видимому, всегда вызывает те или иные расстройства зрения. Этот вопрос требует скорейшего разрешения. В наш век бурного развития науки возникла необходимость изучить, сумеет ли человек приспособиться к совершенно иному образу жизни, к жизни в пещерах, откуда он в свое время вышел и где ему, может быть, суждено погибнуть. Такова была моя первая цель, ради которой я задумал, организовал, подготовил и осуществил эксперимент, послуживший материалом для этой книги.

Однако главная цель моего добровольного заточения, которое многие расценивали всего лишь как экстравагантное пари или попытку установить какой-то рекорд, главное, что мной руководило,— это желание познать, уловить самое неуловимое и наименее познаваемое — время, это трагически необратимое, приближающее нас к смерти нечто, которое не дает человеку покоя с момента его появления на Земле. Вот почему мне пришлось освоить методы чистой биологии и психофизиологии, чтобы проверить все количественные точные и неоспоримые данные о времени и его течении и попытаться определить, является ли время порождением нашего сознания или это объективная реальность, связанная с пространством. Вполне возможно, что для человека существует по крайней мере три вида времени: время субъективное, отмечаемое и воспринимаемое только нашим сознанием, время биологическое и, наконец, время объективное, отсчитываемое часами. Нет ли между первым и вторым видом времени тесной связи? Не влияет ли в той или иной степени время, отмечаемое нашим мозгом, на физиологический ритм организма, и наоборот?

Но как подойти к проблеме Времени? Первое, что мне пришло в голову,— это полностью изолироваться от изменений окружающей нас внешней среды, то есть от тех факторов, которые обусловливают поведение человека с момента его рождения. Изолироваться так, чтобы можно было выявить основной механизм наших собственных часов, наш физиологический ритм и частоту первичных элементарных процессов. Решение этой проблемы чрезвычайно важно для космических полетов, ибо космонавт на искусственном спутнике неизбежно выпадает из суточного цикла — смены дня и ночи в течение двадцати четырех часов. Очень важно установить, сможет ли человек в изменившихся условиях сохранить прежний ритм, до сих пор определявший всю его жизнь,— бодрствование, сон, работу — или этот ритм нарушится?

Как поведет себя человек, лишенный привычных естественных ориентиров? Как он будет спать без механических или космических ориентиров времени? Так же, как на поверхности земли? Каков будет его сон и как он будет влиять на организм? Сохранит ли человек в условиях абсолютной изоляции свой жизненный ритм с сутками в 24 часа? А может быть, его сутки удлинятся или укоротятся?

Многие думают, что биологическое время, кстати весьма отличное от объективного, является основой субъективного психологического времени. Но это всего лишь гипотеза, еще нуждающаяся в подтверждении и уточнении. Во всяком случае, пока еще нет данных, опровергающих возможность обратной зависимости. В самом деле, почему субъективное время (учитывая, конечно, влияние физических факторов) не может влиять на жизненные циклы, начиная от сравнительно медленных, таких, как суточные, и кончая более быстрыми, как, например, пульс и дыхание? Короче говоря, старение — это явление чисто физиологическое, как думают доктор Алексис Каррел и Леконт дю Ноуй, или следствие отмеченного сознанием психологически зафиксированного времени? Таким образом, как мы убедились, наши исследования носили не только теоретический характер. Они могли найти непосредственное практическое применение, ибо космическая эра, когда человеку придется жить, подчиняясь своему собственному ритму, уже началась. Поэтому было совершенно необходимо досконально изучить физические и психические реакции на изменение привычных условий, чтобы в дальнейшем оградить человека от возможных опасностей.

Я пытался на практике количественно измерить и оценить эти реакции. Для этого мне пришлось прожить в кромешной тьме 1500 часов. Но я ни о чем не жалею, ибо даже самый маленький вклад, внесенный в сокровищницу знаний, дает высшее удовлетворение и приносит огромную радость. Однако как зародилась во мне эта мысль? Что определило выбор среды — подземную пещеру? Почему я, геолог по призванию и образованию, вдруг решился на столь необычный эксперимент, который мог мне стоить здоровья и даже жизни и в то же время не имел к геологии почти никакого отношения — скорее уж к медицине?!

Я постараюсь ответить на все эти вопросы, но для этого мне придется вернуться в своих описаниях на несколько лет назад.