Альпинизм

Штурм Тихтенгена

В краю непуганых серн

Серна стоит совершенно неподвижно. Изящная мордочка с изогнутыми рожками поднята вверх, к сияющим снегам, точеные ножки сведены в одну точку, и весь ее грациозный силуэт, сливающийся с рыжеватым фоном огромного валуна, напоминает виньетку из старинной книги. Окончательно проснувшись, я поднял голову. Серна не шевельнулась.

Полушепотом я сказал; «Ребята, поглядите влево!» Серна оставалась неподвижной. Но когда из-за камня во весь рост поднялась фигура Боровикова, с яркой косынкой на голове, силуэт мгновенно и беззвучно исчез, будто его и не было. И лишь через несколько секунд по крутому склону у морены, как выпущенное из пращи, промелькнуло небольшое стадо серн, молнией пересекло пенистый ручей и, гремя осыпающимися камнями, затерялось среди коричневых скал...

Спать больше не хотелось. Солнце стояло высоко в безоблачном небе. Далеко внизу, за горбом Морены, в струящемся теплом воздухе темным бархатом зеленеет сосновый лес. Язычком пламени извивается над одной из сосен алый вымпел «Спартака». Там — базовый лагерь.

А на юге, развернув могучие плечи ледяных гребней, закрывая полнеба, гигантским куполом высится под ослепительным солнцем, прорезанная глубокими кулуарами, украшенная сверкающими глыбами висячих ледников, стена Тихтенгена — наш будущий противник.

Именно ради встречи с ним команда спартаковцев по полуразрушенным дорогам и мостам, по веревочным переправам пробилась сюда, в величественное Чегемское ущелье, в царство дикой малины и непуганых серн.

Оставив на рассвете уютные палатки в тени сосен, мы сидим на гребне морены и смотрим на стену Тихтенгена. Солнце ползет по небу, медленно перемещаются по стене тени, и с каждым часом в окуляре бинокля открываются все новые подробности рельефа. Безобидный, на первый взгляд, контрфорс превращается в зубчатую пилу, матовый крутой склон зловеще блестит натечным льдом.

Постепенно «лицо» противника становится знакомым, привычным. Мы знаем, где нас подстерегают камнепады, откуда может сорваться ледяной обломок, когда, на каком участке стены заходит солнце.

Намечены места возможных биваков, различные варианты обхода трудных мест. День не потерян. Когда длинная тень Тихтенгена пересекала долину и коснулась нас своим холодным языком, маршрут был обдуман, силы взвешены. Мы выходили на «бой» с открытыми глазами.

Впрочем, вернемся несколько назад...

А что мы будем делать в будущем году?

Когда измученные и замерзшие осенью 1956 года мы спускались со склонов пика Победы, то на первой же ночевке в снежной пещере, несмотря на усталость, прозвучали чьи-то слова: «А что мы будем делать в будущем году?»

Таков стимул спорта. Каждый успех есть лишь ступенька к следующему. И разговор, начатый в холодной, снежной пещере, продолжается потом в Москве целую зиму. Перебирались фотографии, перелистывались книги, развертывались на столах карты горных районов, рассматривались десятки маршрутов, множество вариантов. Вершины, стены, траверсы... И, как всегда, желания и возможности вступали в непримиримые противоречия.

Ведь хочется многого. Хорошо бы попасть в новый, неисследованный район я обнаружить никем не пройденную стену, и чтобы высота этой стены тоже была порядочной. А длительный сложный траверс? Ведь именно в этом классе восхождений спартаковцы вписали немало славных страниц в историю советского альпинизма.

Лишь весной, когда уже появилась листва на деревьях московских парков, когда лыжные тренировки сменились кроссами и велосипедными прогулками, было, наконец, решено: мы едем на Кавказ, в спартаковскую базу «Шхельда». Поданы заявки на участие в соревновании на лучшее восхождение. Объектами избраны: северная стена Чатын-тау, северная стена Донгуз-оруна и северная стена Тихтенгена.

Первые два маршрута команде известны. Мрачный отвес Чатын-тау — стена, которую никогда не освещает солнце,— давно снискал славу труднейшей альпинистской проблемы Кавказа. Никто еще не отваживался на попытку преодолеть эту стену. Вот, действительно, объект № 1! Но превратности обстановки в горах слишком хорошо нам знакомы. Погода, состояние снега и десятки других непредвиденных обстоятельств заставляют всегда иметь равноценный резерв.

Сил у спартаковцев достаточно. В один ряд с ветеранами команды встали молодые мастера спорта и перворазрядники.

Каковы же резервные объекты?

Полуторакилометровая стена Донгуз-оруна, увенчанная нависающей ледяной шапкой, уже несколько лет упоминается в заявках многих команд, но ни одна из них пока не отваживалась на ее штурм.

Победа над этой стеной может сделать честь любой сильной команде. А третий объект? Что это за стена Тихтенгена? Мы знаем об этой вершине лишь по немногим описаниям восходителей по классическим гребневым маршрутам, но и эти скудные сведения внушают всем нам уважение.

С заоблачных высот Безингийской стены, с величественной Ушбы, с хмурой Дых-тау наши взоры часто обращались к далекому, мрачному гребню, напоминающему хребет сказочного дракона, изогнувшего спину перед прыжком. Загадочный и грозный противник!

Совет в Шхельдинском лагере

Снова Кавказ. Темное, бархатное южное небо тысячи ярких звезд. Свет еще не видимой восходящей луны серебрянными бликами играет на ледяном гребне Бжедуха. Лагерь утих. Лишь изредка вздохнут тронутые порывом ветра ветки сосен, заглушая неумолчный монотонный шум Шхедьды. В комнате Виталия Михайловича Абалакова на кроватях и стульях, заваленных спальными мешками, веревками, штормовками, палатками, разместилась вся команда спартаковцев для обсуждения решительной диспозиции. Победителями смотрят молодые члены команды — наши сванские товарищи Миша Хергиани и Иосиф Кахиани. Они недавно вернулись с успешного восхождения на Донгуз-орун, блестяще справившись с выполнением первой из заявленных вершин. Хороший почин! В активе спартаковской команды прибавилась еще одна «проблемная» стена.

Озабочены разведчика Чатына — Абалаков, Кизель, Буданов, Аркин. Первые попытки «обработки» грозной стены подтвердили самые худшие предположения.

Требуются колоссальные усилия, чтобы справиться с этим гладким, холодным, лишенным трещин и выступов, гранитным отвесом. Да к тому же и неустойчивая погода вносит постоянные коррективы в наши планы. А поднимать-ся по стене Чатын-тау в условиях непогоды, значит, пренебречь основными правилами безопасности.

После недолгой, но оживленной дискуссии принимается решение: Абалаков с Кизелем, Будановым, Клецко, Хергиани и Кахиани остаются «добивать» стену Чатын-тау, а шестерка под руководством Филимонова, в составе Аркина, Боровикова, Аграновского, Улумбекова и Лапшенкова, направится на штурм Тихтенгена.

Итак — в Чегем.

К исходным рубежам

Река шумит, стиснутая скальными стенами, вздымающимися так высоко, что кусочек голубого неба, просвечивающий наверху, кажется (неправдоподобно далеким. Машина осторожно пробирается, именно пробирается, по узкой дороге, высеченной в скале. В некоторых местах эта дорога как бы углубляется в скалу, в полутуннель, и пассажиры невольно пригибают головы под нависшими влажными глыбами, а через несколько минут машина ползет по зыбкому мостику над бушующей рекой, так что один из задних баллонов повисает в воздухе.

Со стен ущелья то тонкой струей, то веером брызг, то мельчайшей водяной пылью срываются бесчисленные ручьи. Это знаменитые Чегемские водопады Су-аузу — одно из самых живописных мест Кабардино-Балкарии. Кончается теснина, и дорога широкими петлями (Изгибается по просторам альпийских лугов, потом вновь взмывает по крутым откосам высоко над стремительным Чегемом.

Полуразрушенные «живые» мостики, осыпи, завалившие старую дорогу, замедляют движение, а к середине дня выясняется, что машина дальше вообще не пройдет. Наш многоопытный шофер Ваня и так совершил почти невозможное — пробился значительно дальше, чем мы предполагали.

Внушительная гора груза, оставшаяся на зеленой лужайке после того как машина, осторожно развернувшись, направилась в обратный путь, довольно быстро переместилась на спины подогнанных еще с утра вспомогательной группой ишаков и — увы! — на наши собственные плечи. Началось то, с чего начинается всякая экспедиция — тяжелое и утомительное «таскательство». Кончилось оно лишь через три дня, когда, преодолев зыбкие осыпи на вьючной тропе, подвесную веревочную переправу через буйный Башиль, прорубив тропу через заросли молодого сосняка утомленные от бесчисленных перевыочиваний строптивых ишаков я объевшиеся малины, мы разбили на зеленом островке, в тени раскидистых сосен, базовый лагерь.

Лагерь быстро принял обжитый вид. К мощному стволу сосны начальник нашей вспомогательной группы изобретательный Леша Мельников пристроил длинный стол; приволок на опине из заброшенного лагеря чугунные плиты для очага; на очищенной от сучьев вершине сухой сосны водрузили спартаковский вымпел. В котелках запенился нарзан, принесенный из недалекого источника. В Нижний Чегем ушел первый гонец отправить телеграмму в лагерь о том, что спартаковцы вышли на исходные рубежи.

Большое «S»

Этот знак снился мне всю ночь. И его я вспомнил, проснувшись ранним утром 19 августа. В палатке светло и холодно. Чувствуется, что солнце уже недалеко — значит скоро вставать. В соседней палатке — приглушенное ворчание и возня: наши «вспомогатели», провожающие нас к самому подножию стены, готовят завтрак.

Выходим из палатки. Прямо над головой вздымается в небе коричневая с желтыми полосами, холодная и неприступная стена Тихтенгена. Почти целый день наблюдений не прошел даром. В памяти четко отпечатывается весь намеченный маршрут — большое «S».

Восхождение на стену Тихтенгена оказалось сложной тактической задачей, для решения которой необходимо было увязать довольно противоречивые требования.

Что представляло собой будущее «поле боя»? Полуторакилометровая, немного вогнутая стена, окаймленная снизу, как крепостным рвом, широким бергшрундом. Но мосты над этим рвом разрушены. Вчера вечером нам с Филимоновым пришлось два часа рубить лед на причудливых глыбах, чтобы подготовить переход со льда на скалы.

Справа и слева от снежного воротника, окаймляющего вершинную башню, висят обрывающиеся крутыми сбросами ледники. Под ними, во всю высоту стены, простираются глубокие кулуары, по которым беспрерывно гремят камнепады. Камни летят не только по кулуарам Он со свистом проносятся по всей ширине стены с неярко выраженными контрфорсами, и крутое снежное поле, на котором мы сейчас стоим, все усыпано мелкими и крупными камнями, изборождено их следами.

Значит, нужно выбрать такой маршрут, где камнеопасность будет наименьшей. А это, в свою очередь, обязывает к максимально быстрому темпу. Но... нас шестеро. Следовательно, для того чтобы не подставлять нижние связки под камни, срывающиеся из-под ног верхних, придется двигаться поочередно.

Погода здесь безингийская: облака, с утра клубящиеся в долинах Сванетии, после полудня переваливают через хребет, ограничивая и без того трудный на крутых скалах обзор маршрута. Значит, как ни торопись, быстро не управиться, особенно если учесть, что за сложным подъемом последует не менее сложный ледово-скальный спуск.

Количество дней предполагаемого восхождения прямо пропорционально весу рюкзаков. А с тяжелыми рюкзаками быстро не полезешь. Может быть, теперь читатель поймет, почему мы так придирчиво осматривали и взвешивали каждую вещь, прежде чем уложить ее в рюкзаки, и так долго спорили над выбором маршрута, который затем был коротко обозначен большим «S» и расшифровывался так: снизу выходим на правый нижний контрфорс; идем по нему, пока он не перейдет в крутые отвесы, затем по этим отвесам, пересекая бесчисленные кулуарчики и кам-непадные желоба, траверс вверх, влево, к основанию вновь уходящего вправо крутого левого гребешка, выводящего прямо к стене вершиной башни.

Только так — и не иначе.

Почему люди лезут на стену?

Часто приходится слышать, что описания всех альпинистских восхождений похожи одно на другое. Лезут, рубят лед, забивают крючья, строят площадки для биваков. Да, это действительно так.

Вот и на этой стене мы тоже лезли, забивали крючья. устанавливали палатки на сложенных над отвесами площадках. Ведь восхождение — это, прежде всего, тяжелый и упорный труд, начинающийся задолго до того, как навешен первый карабин и вырублена перзая ступенька, Вел длительная работа — многомесячная тренировка, длинные утомительные подходы, опасные разведочные выходы, все это ради трех-четырех дней максимального, морального и физического напряжения, беспрерывной опасности, таящейся в каждом шаге, в каждом камне, в каждой трещине.

Читатели спрашивают: «А где же приключения? Где романтика? Где эти вырывающиеся из-под ног камни, головокружительные прыжки через трещины, висящие на веревках альпинисты?»

В том-то и дело, что всего этого не должно быть. Нуж но двигаться так, чтобы не сорвался ни один камень; вме сто красивого прыжка нужно долго и однообразно рубить ступеньки и забивать крючья. И сколько лет мы ни носим с собой на восхождения веревку, к счастью, она ни разу не выполнила своего прямого назначения — удержать сорвавшегося. Никаких опасных приключений, никаких страшных неожиданностей—вот отличительные черты хорошо подготовленного и правильно совершенного восхождения.

Но найти слова, которые передали бы всю полноту ощущений и переживании альпиниста, преодолевающего трудный участок, едва ли не сложнее, чем само это преодоление. Человек должен взвешивать каждое свое движение, каждый шаг. Внимание напряжено до предела: вот этот выступ можно использовать для страховки, вот здесь нужно забить крюк, вот этот камень грозит сорваться... И как описать страшные мгновения, когда мимо тебя с пронзительным свистом проносится смертоносный камень? Как рассказать читателю о неповторимом чувстве, связывающем тебя с товарищем, идущим с тобой на одной веревке? Два человека действуют, словно один организм, две жизни, мысли и движения двух людей неразделимы, и о себе ты просто не можешь думать ни на йоту больше, чем о том, кто связан с тобой каждым шагом и каждым вздохом.

Веселые песни в трепещущей под ветром палатке, чудом прилепившейся над пропастью, свет сигнала друзей в темной глубине ущелья, отрывистые возгласы: «Дай веревку!», «Подтяни веревку!» и изредка: «Держи!.. Здесь трудно!» и беспрерывно: «Камень! Камень! Камень!» Вот таким упорным и напряженным трудом были наполнены три с половиной дня, проведенные нами на стене Тихтенгена.

Чем выше мы поднимались, тем труднее и глаже становились скалы, тем меньше было мест для укрытий. Каждый опасный участок приходилось основательно обрабатывать так, чтобы не осталось и сомнений в безопасности. Непрочные камни сбрасывались, количество забитых для страховки крючьев перевалило за сотню.

А 22 августа в 12 часов дня мы стояли на вершине Тихтенгена. Далеко в глубине простирались ледники и долины Сванетии, под снежными хребтами клубились облака. Крутыми изгибами уходил вниз ледово-скальный гребень — путь нашего спуска. Но мы еще не думали о спуске. Вглядываясь в измученные и обгорелые лица товарищей, каждый из нас мысленно задавал друг другу вопрос: «А что мы будем делать в следующем году?»

Я. Аркин