Альпинизм

Памяти восьми

— Я всегда считал, что женщины не должны заниматься альпинизмом на высшем уровне. Не выше 2-го разряда и инструктора. Преподаватели, тренеры из них получаются, они могут быть хорошими наставниками. И хватит. Не потому, что они не могут быть большими мастерами, они всё могут. Могут, как известно на Эверест взойти,могут пройти сложный технический маршрут, просто не женское это дело. Я встречал женские группы, возвращающиеся со сложных восхождений, и скажу тебе, зрелище не из приятных. Когда приходит мужик, ободранный, черный, худой, — это ладно, но женщины...

— Я с тобой согласен, Володя, не женский это спорт. Помнишь, была такая шутка: альпинизм — школа мужества, туризм — школа замужества. Понимаешь, мужчине 6олее свойственны инстинкты борьбы, физического преодоления. И это не пустые слова, в этом природа и призвание женщины. Материнство ну никак не совмещается с тяготами сложных восхождений. Хорошо, когда женщины ждут нас в лагере.

— Нас с тобой женщины осудят, но я остаюсь при своём убеждении. В 1974 году спартаковской группой мы поехали в Болгарию кататься на горных лыжах. С нами была Эля Ша-таева, молодая, симпатичная, весёлая женщина, довольно-таки спортивная. Она уже работала инструктором альпинизма в наших спартаковских альплагерях и много сделала для создания чисто женской группы у нас в «Спартаке». Её женская группа обладала опытом серьёзных восхождений. В 1972 году они сделали траверс Ушбы, в 1973 году сходили на семитысячник — пик Корженевской. Эля знала мою точку зрения на женский альпинизм.

Задавали и мне вопросы. Спросили про моё отношение к женскому альпинизму и я ответил, что, если бы имел право, то чисто женский альпинизм запретил бы, Элеонора Сергеевна после этого два дня со мной не разговаривала. Но каждый имеет право на свою точку зрения. Я и сейчас так думаю.

В Москве Эля ещё раз обратилась ко мне с просьбой помочь ей в формировании женской группы для восхождения на пик Ленина. Единственное, что я мог сделать, так это не прийти на заседание, где утверждался состав группы и само восхождение. В этом заключалась моя помощь. Восхождение женской группы на пик Ленина утвердили. Я помог им со снаряжением.

— Какое отношение к этому было у Володи Шатаева, мужа Эли?

— Утверждать боюсь, но, мне кажется, он не мешал им и помогал в организации. Володя человек мудрый, он не спешил делать категорических заявлений. Против женского альпинизма в целом он не возражал. Просто на основании своего опыта считал, что надо учитывать возможности женщин. А высотный альпинизм, по-моему, выше их возможностей.

Девушки выехали на Луковую поляну под пиком Ленина. Место известное, там уже не один год существовал Международный альпинистский лагерь (МАЛ), собирались альпинисты со всего мира. В сезон там бывало по 150—200 иностранцев, они делали восхождения на пик Ленина, на пик Корженевской, на пик Коммунизма.

Иностранцы хорошо платили, хотя гораздо меньше, чем в Гималаях. Для них эти восхождения служили подготовкой перед Гималаями. На Памир стремилось так много иностранных альпинистов, что невозможно было принять всех желающих.

В 1975 году я имел счастье, скорее несчастье, работать начальником этого международного лагеря на Памире. Ещё в 1974 году я видел, как обманывало иностранцев наше руководство и в следующем году убедился, что добрую половину положенного иностранцам не дава-ли, наживаясь на этом. Общее руководство осуществлял Монастырский, спартаковец, турист. В какой-то степени он по моей протекции попал на эту должность и мне на эту тему говорить неприятно.

— Чего стесняться, Володя? Что было, то было. Я тоже провёл один сезон на Сулоева в МАЛе под пиком Коммунизма, работал тренером с американцами и в кавказском МАЛе, видел, как наш дорогой Арий Иосифович Поляков приворовывал. А когда мы, тренеры, возмутились и сообщили об этом высшему руководству, то нас всех до одного просто не взяли в следующий раз. Вокруг нас всегда пристраивались такие «пара-альпинисты».

*****

Экспедицию по снятию девочек провели в следующем, 1975 году.

— Известный режиссёр-альпинист Петер Пээт заснял эту жуткую картину, мы все её видели.

— Найти их оказалось нетрудно, ураганный ветер сдул снег. Упаковали, надо спускать. Как? Решили спускать прямо по линии падения воды. Опасно, но что поделаешь? Двигались с большой осторожностью, с разрывом, делали пещеры. Могло случиться всё, что угодно. Но, слава Богу, спуск прошел благополучно.

В МАЛе встретился нам некто Чебоненко,человек с гигантским отрицательным зарядом. Его нигде и никто не принимал в свою команду. Приехал он с группой немцев, не то альпинистов, ие то туристов. Я как глянул на них, понял, что не готовы они ни к какому восхождению, даже но экипировке видно. Чебоненко наблюдал наш спуск. Маршрут заманчивый, следы, ступени, пещеры и самый короткий путь. Я его предупредил, чтоб он даже не думал идти нашим маршрутом. Мы уже и так перегрузили склон, да ещё снегу добавилось. Он сделал вид будто понял. И через три дня пошёл с немцами по нашему маршруту. Как и следовало ожидать, в лавине погибли два немца, остальные вернулись ни с чем.

Мне же выпала тяжёлая миссия встречать родственников погибших девушек в Дара ут-Кургане. Встретил я их, доехали на машине до места, где виден пик Ленина, остановились и я подробно рассказал о том, что произошло с нашими девчонками в 74-м году. Рассказал, как мы их спускали, о немцах, погибших на нашем пути. Не знаю, что я еще рассказывал, но спало напряжение, наладился нормальный человеческий контакт.

Затем захоронение, гробы на плечах ребят, зелёный холм, цветущая поляна... В Москву увезли только Фатееву и Васильеву, остальных похоронили у МАЛа на холме. Эля Шатаева тоже там лежит. С тех пор мы ежегодно в мае проводим в Царицыно кросс «Памяти восьми», в нём участвуют альпинисты всех возрастов и поколений.

— Хорошо, что вы их там похоронили. Сколько ещё альпинистов лежат, вмерзшими в лед, на склонах высоких вершин.