Кавминводы

Из истории Александровских Вод

Весной 1809 года я вторично перенес лихорадку. Тяжкие симптомы, которые первые четыре дня заставляли меня терять надежду на спасение, сначала уменьшились, а затем и бесследно исчезли, словно не было ни закономерного кризиса, ни серьезного лечения, — исчезли так, словно прием незначительных доз лекарств обеспечил выздоровление. Обессиленный болезнью, не желающий слышать ни о больных, ни о больнице, которая являлась единственным предметом моей страсти и раздражала медицинский мир Москвы, я, как опытный врач, решил, что абсолютное здоровье мне может вернуть либо тяжелая болезнь, либо длительное путешествие. Во время отпуска, милостиво пожалованного мне Ее Величеством Матушкой Императрицей, я посетил часть юга России, проехав в июне по прекрасным Тульской, Орловской, Курской и Харьковской губерниям до Таганрога, расположенного на берегу Азовского моря. Оттуда я отправился в Черкасск и на Кавказскую линию, восточную часть которой я изучил от Георгиевска до Кизляра и Астрахани. Затем через Сарепту, Царицын, Саратов, Тамбов, Липецк и Рязань я вернулся в Москву.

Итак, я был в Георгиевске, в краю черкесов, о котором мне с восторгом рассказывал мой старинный друг почтеннейший профессор Блюменбах из Геттингена. Его воспоминания и то, что с ними было связано, притягивали меня к этим местам, пугающим нас так же, как и наших предков; к этому краю, который поразительным и великолепным зрелищем гряды заснеженных гор, открывающихся разом, внушает вам почтение и требует уважения к этим огромным глыбам — останкам древнего мира; который необыкновенным видом гор Бештау справа и огромной, простершейся до Каспийского моря однообразной пустыней слева, бесплодной солончаковой и песчаной почвой, постоянством хорошей погоды заставляет думать о том, что вы перенеслись в совсем иную часть света; к этим местам, жители которых одновременно радушные хозяева и разбойники, добрые и суровые, великодушные и мстительные, добродетельные и варвары, рыцари и дикари в то же время внушают вам доверие и страх, любовь и ненависть, уважение и презрение, почтение и ужас, восхищение и жалость. Со свойственным мне пылом я влюбился в этот край, который, несмотря на свой дикий, пустынный и грозный вид, как-то по-особенному привлекал и очаровывал всякого путешественника.

Я был приятно удивлен тем, что оказался в непосредственной близости от минеральных вод, которые уже несколько лет использовались в лечебных целях, и решил побывать там. В Александровске от одного казака, звали его Георгий, с которым я разговорился об истории этих мест, я узнал, что расположены они не на Тереке, как я предполагал, а в большой Кабарде, около Константиногорска, в сорока верстах от Георгиевска. Я знал о существовании Терских минеральных вод из описания Гюльденштедта. Те же, о которых говорил Георгий, указывались в систематическом описании всех известных минеральных вод под именем Кавказских.

Только Паллас дал нам некоторое представление о минеральных водах Кабарды. Но, похоже, с тех пор (а минуло 17 лет) их стали использовать еще меньше, тогда как Гюльденштедт сам был свидетелем лечения и исцелений, свершившихся на Терских водах. Они по-прежнему посещались больными, несмотря на опасность и затруднения, сопровождавшие их применение, и возможность остаться в краю черкесов — самых свирепых и необузданных жителей Кавказа — только в расчете на гостеприимство, оказанное взамен услуг, подарков и денег другом, именуемым кунаком. Ужасное несчастье, случившееся с архиепископом Астраханским, который обжегся, упав в эти воды с построенных по его приказу мостков для купанья, возможно, нагляднее продемонстрировало их целебные свойства, нежели описания Гюльденштедта. И, наконец, все эти трудности и опасности, от которых бегут на правый берег Терека, заставили черкесов отступить. Это случилось в то время, когда большая Кабарда, чьи минеральные воды заметно превосходят Терские, вошла в состав России.

Вся горная местность между Каспийским и Черным морями изобилует различными минеральными водами. В большинстве своем они нам неведомы, потому что никогда ни один сведущий человек не мог туда добраться. Но, по свидетельству местных жителей, ни одна из минеральных вод не может соперничать с находящимися в большой Кабарде, подле Константиногорской крепости. Исцеления, происшедшие именно на этих водах, пробудили внимание общественности, и уже многие годы именно те Кавказские воды являются наиболее посещаемыми.

Любопытно отметить, что Терские воды не были забыты ради им подобных, коим можно было бы приписать превосходные целебные свойства. Горячие воды Константиногорска, сходные с Терскими, долгое время вообще не принимались во внимание. Даже Гюльден-штедт, знавший о них и побывавший в этих местах, ограничился лишь их перечислением, упомянув о существовании серных вод на Мечухе без сведений об их настоящем или ранее практиковавшемся использовании. Спустя несколько лет после путешествия Гюльденштедта, когда была построена Константиногорская крепость (тому назад 30 лет), им не придали никакого значения, что ясно свидетельствует о невнимании к ним при ее закладке. Возведение крепости на несколько верст левее или правее, ближе к горе, способствовало бы более надежной защите источников. Горячий ключ Мечухи, хотя и расположен всего в четырех верстах от крепости, не находится под ее опекой. Посему летом здесь надлежит разбить несколько лагерей гарнизонных рот, без коих не удастся обеспечить должную безопасность.

Кислые воды, Нарзаны стали первым объектом медицинского исследования. Еще сорок лет назад о них и не слыхивали. Их не упоминают ни Гюльденштедт, ни Рейнеггс. Воды сии находятся меж двух гор справа от Подкумка, чей левый берег был взят в качестве границы Кавказской линии в большой Кабарде. Говорят, что солдаты, побывавшие на этом источнике первыми, обнаружили там подвешенный серебряный ковш для питья. Вскоре слава о приятности и полезности этих вод стала расти. В основном их пили линейные офицеры, которые брали с собой охрану, обеспечивавшую необходимую безопасность на вражеской территории. Почти все, кто употреблял эту воду, отзывались о ней очень высоко. Единодушные восторги в сочетании с таинственным видом, трудным доступом и опасностью пребывания там окутали сей обычный ключ чудесной дымкой тайны, что вызывало восхищение у всех, кто о нем узнавал. Тот, кто не знаком с детальным описанием его, будет заинтересован, узнав о глубоком признании, коим сия вода пользовалась у своих прежних владельцев — черкесов, которые будучи народом бесстрашным, назвали ее Духом Героев — «Нарзана». С тех пор Терские воды отступили в сторону. И хотя еще сохранился в памяти их обжигающий жар, пользуются ими лишь местные жители. От Терских вод отказались так же легко, как прежде восхваляли — не обращая ни малейшего внимания ни на призывы врачей, ни на их доводы.

Время начала использования вод Мечухи неизвестно. Должно быть, это случилось лет 20 назад. Когда Паллас посетил Мечуху, ванна, выдолбленная в туфе, существовала в том же виде, что и сейчас. Теперь над ней выстроена деревянная комната для переодевания и отдыха и пристроены еще две деревянные ванны и две комнаты, так что три ванны и три комнаты готовы для устройства и размещения больных, приехавших на знаменитые воды. Паллас не сообщает о том, как пользовались сей каменной баней. Похоже, воды посещались редко, ибо он упоминает о горячем ключе на горе, в чьих водах в те времена купались женщины, тогда как ванна служила мужчинам. Паллас пишет, что не заметил никого, кто прибыл бы туда для лечения.

Подобное равнодушие к водам вскоре уступило место живейшему интересу, с коим сюда устремились больные. Обсуждался вопрос о том, что же предпочтительнее — горячие воды Константиногорска или кислые воды Нарзаны.что, однако, отнюдь не подлежит сравнению. Зная о различной природе этих вод, подобный вопрос кажется лишенным медицинского смысла. Но можно с уверенностью сказать, что каждая из них обладает такими спасительными и такими изысканными свойствами, что всякая попытка определить превосходство становится бесполезной и плохо применимой. Нет почти никого, кто, прежде чем поехать на кислые воды, не остановился бы на горячих то ли для питья их, то ли для того, чтобы, приняв несколько ванн, подготовиться к приему других. Тем не менее многие довольствуются результатом действия этих вод и отказываются от посещения кислых источников.

Данные исследований и предвзятость, ошибочные заключения врачей — все это вызвало монотонность жизни на водах, с которой приезжие безропотно свыкаются. Жители Кавказской губернии приезжают сюда в начале, а другие — в середине или в конце июня. Сперва ненадолго останавливаются на горячих водах Константиногорска. Не исключено, что кислые воды посещались бы первыми, находись они в начале пути. Приезжают больные перемежающейся лихорадкой, непроходимостью кишечника, брыжейки, с поражением печени и селезенки, с признаками желтухи, с изжогой, кислой или слизистой отрыжкой; с нарушением аппетита, несварением желудка, запорами; с заболеваниями груди, кашлем, астмой, харканьем кровью или слизью; со спазмами, судорогой, слабостью и разного рода нервными болезнями; с истощением, апатией или разлитием желчи; с цингой, геморроем и всем, что с этим связано; с головными болями, заболеваниями глаз, с разного рода сыпью и другими кожными недугами; с наличием в моче песка или камней; с подагрой. Сюда съежаются паралитики и изувеченные венерическими болезнями; ипохондрики, мнимые больные и здоровые люди.

Слух о целебном воздействии вод на побывавших там людей вызвал невероятную веру в их способность исцелять любые заболевания. Людям, имеющим хоть малейшее представление о природе болезней, могло показаться невозможным (а это именно так), что на водах можно излечиться от любого недуга одним и тем же лекарством, одним и тем же способом.

Сии идеи и высказывания незаметно увлекли публику, несмотря на чувство отвращения, возникающее к подобным безрассудным заключениям.

Я не отношусь к тем, кто сразу же осуждает то, что им не нравится в других. Это желание критиковать, повысить значимость собственного мнения основывается на той же человеческой слабости, которая повергает в заблуждение относительно непогрешимости личных качеств и идей. Человек редко думает и действует в гармоничном соответствии со своим занятием. Это обусловлено многими обстоятельствами, о которых он не знает и даже не подозревает об их взаимосвязи и влияния на то, что он именует суждением или волей. Эти странные доводы можно было бы обозначить как предубеждения и заявить: что бы человек ни делал, он всего лишь игрушка в их руках. Однако чем меньше человек сомневается в их природе и численности, тем более разумной окажется его оценка своих подлинных поступков, тем скорее другие сочтут его пристрастным и упрямым, а его суждения — причудливыми и своеобразными, а волю сильной. Признание рабства и зависимости человека от обстоятельств не является поводом для высказывания против существования справедливой оценки самих вещей или зависимости от абсолютной воли, без которой человек, это прекрасное творение, был бы всего лишь жалким автоматом. Это повод для признания редкости настоящих людей среди людей. Снисходительность, которую относят к разряду человеческой слабости и неправоты, столь же малолестна, как суровые и несправедливые упреки. Однако возможность рассмотреть таким образом некоторые побудительные причины наших суждении и поступков имеет определенные преимущества. Не стоит сокрушаться из-за ошибок своих собратьев или восхищаться их внезапной щедростью. Нужно учиться как можно лучше познавать природу и суть каждой вещи.

Вот так на Кавказских минеральных водах я познал людей и их добродушие, которое, кажется, снизошло на них как счастливый и совершенно закономерный результат здешних условий, слившихся воедино частично намеренно, частично случайно.

Сами по себе болезни служат наказанием для людей. Они вынуждают уходить в себя именно тогда, когда отменное здоровье или громкий успех заставили забыть об истинной связи с природой, обществом и самим собой. Длительное путешествие дает зачастую и разнообразную возможность узнать о существовании вне сферы нашей деятельности и привычных связей многих вещей, поступков и достоинств, коим нельзя отказать в значительности, уважении и внимании — то есть в тех положительных качествах, которые мы считали свойственными только себе и тем, кого ими наделяли. С сердцем, полным естественного человеческого чувства, и рассудком, лишенным предвзятости и эгоизма, человек приезжает на воды, в местность, разительно отличающуюся от его родных пенатов. Климат, воздух, окружающие предметы, местная промышленность, жители, соседи, образ жизни и управление, — все это способствует тому полному отвлечению, к которому стремится любой европеец, путешествующий по Азии. На Кавказе сражения и войны происходят совсем рядом, тогда как в Европе — где-то далеко. Чувство тревоги, царящее здесь постоянно и ради забавы поддерживаемое друг в друге; убеждение, что находишься на сторожевой вышке накануне нападения, хотя в действительности нет никаких оснований трепетать пред лицом мнимой опасности, — все это возбуждает любопытство вновь прибывших и оказывает на их здоровье действие скорее благотворное, чем пагубное.

Не знаю, может, особый воздух гор, в частности, Мечухи, на которой находится горячий источник, или беззлобный переменчивый образ жизни наталкивал меня на мысли о чем-то патриархальном. Так как единственной целью, ради которой сюда приезжают и которая не мешает интересу других, является забота о своем здоровье, то у людей нет никаких оснований не любить друг друга и забывать о тех родственных связях, которыми их объединила природа. Видя людей всех возрастов и сословий, живущих как члены одной большой семьи, чувствуешь себя в Аркадии времен Золотого века. Молодежь находится под опекой старших, те кто приехал впервые — под руководством бывавших здесь не однажды — словом, всюду царят сердечные и дружеские взаимоотношения.

Приехав сюда и не зная ни мест, ни вод, ни как ими пользоваться (потому что до сего времени нет врачей, могущих дать инструкции по этому поводу), вы встречаете людей, спешащих оказаться вам полезными во всем. Поселяетесь в одном из пригородных кварталов или рядом с источником под навесом или палаткой, сдающимися внаем. Видите закрепленного за водами врача, который любезно осведомляется о вашем здоровье, предлагает лечение и указывает как пользоваться водами. Но вскоре вы узнаете, что все это вовсе не нужно. Вам напоминают, что именно бесполезность всякого рода лечения привела вас на воды; что если бы врачи могли поправить ваше здоровье, то они сделали бы это еще дома; что вы приехали сюда принимать воды, а не лекарства. Вас уверяют, что эти воды превыше всякой медицины, что лечение ими нельзя сочетать ни с каким другим, что стремление что-то в них изменить, подправить или улучшить может только навредить и испортить их.

Затем вам говорят, что нужно искупаться в горячем ключе на свои страх и риск и лучше сделать это в каменной ванне, куда вода поступает прямо из источника, и потому она здесь слегка горячее; что в воде надо пробыть как можно дольше — 2, 3 или 4 минуты, затем прилечь, пропотеть и можно уходить как ни в чем не бывало. Если вода показалась вам слишком горячей, даже непереносимой, что вызвало желание умерить это превосходное качество, приспособив ее к своему индивидуальному состоянию, то вам ответят, что, во-первых, вы глубоко заблуждаетесь, что, во-вторых, эти воды не имеют ничего общего с другими естественными продуктами, как, например, фрукты, овощи, зерно, которые необходимо приготовить, прежде чем ими пользоваться; что, в-третьих, не надо сравнивать эти воды с обыкновенной водой, которую считают необходимым то подогревать, то охлаждать. Вам укажут (и вы не сможете этому не поверить), что здесь Кавказские воды, а не какие-нибудь другие, и что если бы всемилостивый Боже счел, что вам показаны скорее теплые ванны, то он бы их теплыми и сотворил. Сколько бы вы ни говорили, что у вас нет ограничений в питании, вы будете пить и есть меньше обычного и все, что вам дадут. Вам надо принять 30 ванн, но если после этого вы чувствуете себя плохо, то примите еще тридцать. Затем, выздоровев или нет вы должны ехать на кислые воды, выпить воды столько, сколько может вместить желудок, выкупаться в холодном ключе и, если вы здесь один и вам это позволено, то и броситься в него.

После обеда совершают прогулки или экскурсии по окрестностям, в Шотландскую миссию или в ближайшую черкесскую деревню. Вечерами развлекаются, играя, или просто беседуют. Слышатся рассказы о чудесных исцелениях, случившихся здесь в прошлые годы; истории, которым были свидетелями; вопросы о самочувствии, аппетите и естественных отправлениях; восхищаются всем и приходят в восторг от всего.

Ругают столичных врачей, не имеющих представления об этих водах; смеются над Медициной, которая никогда не научится возвращать и сохранять здоровье бесчисленному множеству людей, если бы не Природа, давшая из своих земных недр лекарства как против ядов, незаметно поражающих людей, так и против ядов, предлагаемых больным в качестве лекарства невежественными врачами.

Так живут до конца августа и, как правило, возвращаются домой с чувством глубокого удовлетворения, вызванного лечением, и долго еще с особым чувством вспоминают эти восхитительные места.

Пять лет назад одно Шотландское миссионерское общество обосновалось на Кавказе, чтобы найти здесь наиболее подходящее место для проповедования основ христианства среди магометан. Получив правительственные льготы, они расположились к северу от Бештау в черкесской деревушке Каррас. Это были смелые и весьма почтенные люди, вызывавшие восхищение своим бесстрашием в достижении цели. Прошлым летом у них поселились немецкие колонисты из Саратова для обработки земли, полученной миссией от правительства. Его превосходительство тайный советник барон Витингофф одобрил действия этой колонии, подробное описание жизни которой он оопубликовал в трудах, вошедших в Естественную историю Кавказа.

Вот какую жизнь я наблюдал на водах, проведя там 15 июльских дней 1809 года. «Да продлится это счастливое и драгоценное время!— уезжая, говорил я себе,— когда сущность вещей еще скрыта от людей таинственной и чудесной вуалью; когда люди восхищаются тем, что действительно прекрасно, и восторгаются всем новым, что узнают!»

Но чувства, как и суждения по одному и тому же предмету, не могут быть едины для всех. Слепое стремление понять природу этих вод приведет к их упадку. Сюда будут приезжать с болезнями, которые только усугубятся от применения вод, и станет невозможным избавиться от страждущих, обманувшихся в своих ожиданиях, потому что, не видя положительных результатов, они образуют группу противников водолечения, стремясь очернить достоинства вод назло тем, кто их превозносит. В эту группу войдут и те, кто из-за неправильного применения вод не получил никакого эффекта. Тогда благодарные голоса людей, которым вода пошла на пользу, заглушатся воплями клеветников и молчанием равнодушных. Из чувства противоречия, которое непременно возникнет при строительстве лечебниц на водах, люди будут указывать на недостатки, советовать улучшить либо сами воды, либо лечебные учреждения, либо то и другое вместе. Большое число людей и разнообразие их физических состояний породят «городские конфликты», от которых можно избавиться лишь попав в сельскую местность. Из столиц привезут интриги, роскошь, игру и все содержимое ящика Пандоры падет на землю, которую до сих пор орошали благовония из кубка Гигеи и украшали дары Флоры. Врачи и химики станут бороться за власть над этими водами и тем самым вынесут им окончательный приговор. Они будут отрицать то, что сами чувствовали и видели своими глазами; они будут доказывать обратное. Прийти к единому мнению так и не удастся, и энтузиазм уступит место всеобщему отвращению!

Серный источник Константиногорска, представляющий собой минеральную воду температурой 36° по Реомюру, раньше считали вредным, так как тогдашняя медицина полагала, что температура, превышающая естественную температуру человеческого тела (29° по Реомюру), действует на организм разрушающе. И хотя теперь мы знаем, что человеческое тело способно переносить и более высокую температуру, эти воды по-прежнему причисляют к сильно действующим средствам, могущим оказать поразительный эффект, но применение которых не станет широко распространенным. Стремление столкнуть подобные точки зрения исходит из абсолютного незнания широкого поля деятельности Медицины и того, что ее великое искусство состоит не в умении опровергать природу, а в умении помогать ей и руководить ею: ведь и Хирургия славится не своими операциями, а умением лечить хирургические болезни.

Когда я узнал, что горячий ключ не подлежит охлаждению и невозможно предоставить его в пользование всем приезжающим, то задумался о пользе, которую можно извлечь из самого пребывания на водах. Я был уверен, что подобное использование вод никогда не будет признано врачами. Я уже было распрощался со своей идеей навсегда, как открытие нового ключа в этих же местах вновь зародило надежду и полностью изменило мои намерения, заставив обратить внимание на взаимосвязь минеральных вод.

Выгоды, которые я смог примерно подсчитать, оказались столь велики, что я решил снова приехать сюда следующим летом, дабы избавиться от непрестанно мучивших меня болей в груди. Так в 1810 году я попал в эти края вторично, и результаты лечения полностью оправдали мои ожидания.

Прежде чем изложить наблюдения и опыты, которые я осуществил на водах, стоит объяснить данное им мною азиатское название, ибо с точки зрения географии сам Кавказ (то есть Кавказский хребет) образует границу между Европой и Азией на юге, тогда как правительство Кавказской области находится в Европе. Однако земли между устьями Дона и Волги так отличаются качеством почвы, однообразием степей и, в основном, климатом, что нельзя их рассматривать как физическую часть соединенных перешейком российских земель по ту сторону Дона и Волги. Немцы-колонисты из Сарепты — первого местечка в низине, начинающейся под Царицыном, там, где Волга сворачивает на восток, и тянущейся до Каспийского моря, — уверяли меня, что места сии отличает чрезвычайная засуха летом, и редкие дожди заставляют с помощью дорогостоящих машин поливать виноградники, плантации табака и другие культуры, отнюдь не требующие подобного ухода ни в Германии, ни в остальной части Европы.

Однажды я решил тщательно изучить данные об этом крае. Могу сказать лишь о том, что, вероятно, ранее территория между Каспийским и Черным морями находилась под водой; что эти моря образовывали одно, куда впадали Волга, Дон, Терек и Кубань до формирования теперешних русел. Допустив существование такого огромного моря, простиравшегося от того места, где Волга и Дон внезапно меняют свое направление, можно предположить, что оно достигало Урала, в него не впадала ни одна река с запада так же, как и с востока в Каспийское море, входившее в него и отделенное от Средиземного Босфорским проливом. Во время разлива вод через Босфор, что, по мнению Турнефора, и было Всемирным потопом, Черное море, которое и сейчас глубже Средиземного, должно было высохнуть по всей нынешней территории между Каспийским и Азовским морями. Четыре великих реки текли по раскинувшемуся перед ними пологому склону и образовывали нечто вроде острова, который, будучи ранее морским дном, отделил Европу от Азии как Каспийское от Черного моря.

Граница между частями света не может проходить по сплошной однообразной степи: надо, чтобы физические законы исправляли географические неточности. Тогда нельзя будет отрицать возможность наличия границы между Европой и западной частью Кавказа по правому берегу Дона от устья до большой извилины около Хоперска.

Если допустить подобную точку зрения на природу территории между Каспийским и Черным морями, то местонахождение минеральных источников придется именно на горы Кавказа, образующие азиатскую границу той местности, которая, как я полагаю, ранее была морским дном. Неопровержимым доказательством тому является значительный подъем над уровнем моря, подъем, равного которому нет нигде в Европе.

Эти данные были получены мной во время барометрических исследований в Константиногорске. По данным барометрических таблиц Линденау, выведенных по формуле на месте, высота Константиногорска над уровнем моря достигает 272 туаза, Георгиевска — почти 110 туазов, а Москвы — 52 туаза, тогда как Новочеркасск расположен на уровне моря.

Надо постичь природу отлогих склонов Европы с севера и Азии с юга, пересекающихся на том загадочном участке земли, который мы условились считать морским дном и который проходит границей между двумя частями света так же, как Черное море — не принадлежа ни Европе, ни Азии.

Невозможно нахождение между Кавказским хребтом и Донской областью места, расположенного ниже Черкасска, т. к. такая большая река, как Кума, теряется в пустыне, а другая река — Маныч — пересекает значительную часть этой территории и впадает в Дон. Это дает нам основания предположить, что пологий донской склон образует южную границу Европы, а крутой склон с другой стороны — границу Азии.

То же самое наблюдается со стороны Каспийского моря, разве что здесь азиатский склон не столь крут. Поэтому Рейнеггс решил, что Каспийское море выше Черного, т. к. Терек, спустившись с гор, заметно замедляет свое течение и разливается почти у самого устья. Но какова должна была бы быть высота Каспийского моря, если бы Терек сохранял на всем своем протяже-нии ту необычайную быстроту, с которой он несет свои воды по горам? Разливы отнюдь не свидетельствуют о высоте моря. Они вызваны тем, как справедливо отмечает Его Высокопревосходительство господин генерал-лейтенант граф де Кинсона, под руководством которого создавались водные коммуникации в Кавказской области, что Терек, неся большое количество ила, отлагает его в момент, когда сила течения не выдерживает тяжести чужеродных тел. Случается, что, благодаря таким отложениям, ложе реки поднимается. Естественно, что уровень воды в реке поднимается соответственно увеличению высоты ложа и, таким образом, река выходит из берегов. А так как скорость течения у берегов меньше, то, наслаиваясь на землистые края, река сама образует естественную плотину Именно это с удив лением отмечаешь перед прибытием в Кизляр, где уровень воды в Тереке почти равен высоте экипажа, в котором едешь по огромной равнине. Замедление Тереком своего стремительного течения здесь, на равнине, свидетельствует об уменьшении наклона земной поверхности. Однако до сих пор еще не выяснено, насколько взаимодополняют друг друга скорость течения и протяженность Терека и Кубани.

Течение Волги тоже чрезвычайно медленное. 30 сентября 1809 года я установил, что скорость ее течения составляла 31 туаз в 2,5 минуты в районе Царицына, где ширина реки равнялась 525 туазам. Наибольшая глубина реки под Царицыном должна составлять 38 футов и 6 дюймов. Медлительность необычайная, которая, будь она известна Рейнеггсу, еще более укрепила бы его мнение о подъеме Каспийского моря. Но, вероятно, при сравнении скорости течения и протяженности Волги и Дона, Терека и Кубани результаты оказались бы разными.

Когда я был в Астрахани, господин Лохтин, корреспондент Санкт-Петербургской Академии наук, сообщил мне об очень высоком среднем уровне барометра —30— 20 углов. Подобный факт подтверждал бы чрезвычайно низкое расположение этого места. Мои метеорологические наблюдения в Константиногорске свидетельствуют об очень низком среднем уровне барометра, что соответствует значительной его высоте над уровнем моря.

Так, изучив среднюю высоту барометра в Черкасске и почти равную ей в Астрахани, заключение о возвышенности Черного моря можно считать поспешным, но, однако, можно соотнести предполагаемую разницу уровней двух морей с разницей наклона уровня местности от Константиногорска до Черного моря с одной стороны, и до Каспийского моря с другой, что соответствует разнице в скорости течения между Кубанью и Тереком.

Барометрические исследования в Черкасске проводились с помощью прекрасного барометра, наполненного очищенной киноварью ртутью, который я установил сам. У господина Лохтина барометр обычный, достоинств которого я не изучал. Посему я никоим об-разом не могу утверждать разницу между морями на основании лишь барометрических наблюдений. Можно надеяться на разрешение этой проблемы нынешним же летом ибо господин граф Кинсона намеревается сровнять территорию от Каспийского моря до Манычских источников, что даст возможность обосновать эту точку зрения.

Согласно барометрическим наблюдениям, большая Кабарда может считаться самой высокой точкой между Каспийским и Черным морями, местом, где поверхность спускается к Дону, Азовскому и Каспийскому морям. Даже если уровень этих морей не абсолютно одинаков, то разница будет значительно меньшей, чем предполагалось ранее. Тем не менее Каспийское море не может быть ниже Черного. Исходя из предположения, что ранее эти моря образовывали одно, Каспийское море не могло вытекать больше, чем Черное, уровень которого с тех пор не мог возрасти из-за наличия стока. Уровень же Каспийского моря не мог понизиться, т. к., благодаря впадающим в него рекам и обильным осадкам, получает воды больше, чем испаряет. Люди, проводившие наблюдения с берегов Персии, также заверили меня в заметном подъеме уровня Каспийского моря.

На самом высоком плоскогорье, между Каспийским и Черным морями, словно вбитые в землю, стоят горы Бештау, из которых и бьют горячие ключи. Река Подкумок отделяет возвышенности от этих гор, постепенно снижающихся от гряды ледяных вершин Кавказа до ложа реки и обычно называемых черными горами в отличие от ледников. Их отличает и строение: они состоят из порфира и известняка первой формации, тогда как горы по другую сторону реки — второй формации. Слово Бештау по-татарски означает «Пять гор» (Беш — 5, тау — гора) и относится к основной горе с пятью вершинами или к другим, окружающим ее пяти горам. С возвышенностей Ставрополя и Северной эти горы предстают в виде наростов на огромной равнине, которые выделяются как формой и расположением так и содержащимися в них драгоценными сокровищами, исторгающимися из их недр для облегчения мук страждущих.

Горячий источник на горе Мечухе, обычно именуемый горячими серными Константиногорскими водами, был единственным известным до меня. На этой горе я обнаружил еще три горячих серных ключа, а на другой, около Бештау — горячий железистый источник. Рядом с Баикундой, у подножия пятиглавой горы я открыл один холодный серный и несколько соленых источников. На равнине между Мечухой и Лисьей горой я обнаружил два горячих соленых озера, которые, безусловно, как-то соединены с Мечухой. Я убежден, что кроме этих, в горах есть и другие минеральные ключи. На дороге, ведущей из Георгиевска в Константиногорск, я нашел ключ с горьким привкусом, однако изучить его не смог. Я подозреваю о наличии еще нескольких минеральных источников на Бештау. Поскольку источники сии никому до меня не были известны, я могу присвоить себе право на их наименование. Так я избрал имена наиболее славные и многозначительные, имена, которые любой народ произносит с любовью и воодушевлением.

Название Кавказских минеральных вод охватывает все источники, расположенные между Каспийским и Черным морями, что заставляет путать воды большой Кабарды с горячими водами Терека. В отличие от Терских вод, именуемых также Петровскими, ибо Петр I отправил на Кавказ лейб-медика для изучения целебных ключей, я счел естественным дать этим водам название Александровских в память о Государе, который сделал больше добра для вод Кабарды, чем смог сделать Петр I для Терских, усмирив эти места, постоянно подвергавшиеся угрозе вражеского вторжения, и построив рядом с источниками пограничную крепость, дабы предоставить их в пользование всему цивилизованному человечеству. Потомство, безусловно, заслуживает, чтобы ему всегда напоминали об одном из величайших благодетелей; чтобы исцеленные этими водами больные воздавали почести и превозносили достоинства того, кому они обязаны столь неоценимыми дарами. Я назвал Мариинскими ваннами два соседних источника на горе Мечухе, один из которых теплый, а другой горячий. Кислый теплый серный источник я назвал Елизаветинским. Горячий железистый ключ на Бештау я нарек Константиновским, а холодный, расположенный у подножия Бештау рядом с речкой Байкундой - Екатерининским. Название старого ключа на Мечухе — «Горячая вода» — слишком хорошо отражает свойственные ему качества, чтобы его переименовывать, Кислый железистый источник в тридцати пяти верстах от Константиногорска был известен под своим черкесским названием «Нарзана» — Дух Героев или, как говорят русские, Богатырская вода. С тех пор, как рядом была воздвигнута крепость, названная Кисловодском воды стали именоваться Кислыми. Они настолько восхитили Палласа в период его краткого визита, что он назвал их Александровскими — именем, которое можно было бы дать всем сиим ключам, не будь среди них одного — единственно достойного столь славного имени.

На том же основании, что и Бештау, стоит гора Мечуха, где бьют серные ключи. Основание сие весьма высоко, и дорога к нему из Георгиевска тянется около тридцати верст вдоль Подкумка. Однако Мечуха заметно отличается от Бештау: и формой, напоминающей стог сена, тогда как Бештау похожа на киргизский колпак; и составом, представляющим известковые образования в противовес порфиру Бештау. С северной стороны склон Мечухи настолько покат, что незаметно сливается с приподнятой долиной. С южной же стороны, там, где виднеются снежные вершины гор, склон ее весьма крут.

Здесь, на трех террасах, на высоте, достигающей 60 туазов, расположились груды камней, которые напоминают своим пепельно-серым цветом гигантские сосны. На средней террасе растет несколько деревьев и кустарник, остальные две — пустынны. Примерно на середине последней находятся две груды беловато-серого и красноватого камня, из коих вытекает пара горячих серных ключей, один из которых относится к Мариинским ваннам. Второй источник я не исследовал, ибо он показался мне малопригодным для использования. Отчетливо видно, что сии каменные груды были образованы солончаковыми и земляными отложениями в результате испарения этих вод. Одинаковая форма указывает на возможное единство их хождения, что нельзя отрицать, видя образующие их тонкие сферические и волнообразные слои.

Похоже, что груды камней, из коих бьют ключи, расположенные внизу, относятся к одной горе. То поднимаясь вверх, то спускаясь, они текут вдоль берега реки на протяжении почти целой версты, образуя перед Мечухой нечто похожее на два крыла. Верхнее крыло делится надвое, одно — более близкое к реке и более длинное — полумесяцем огибает другое, где расположен горячий источник. Оба они образуют наклонную плоскость, чья вершина приходится прямо на место, где верхнее крыло отделяется от горы и переходит в долину, в коей, ввиду близости к водам, селятся больные. Это верхнее крыло Мечухи, так называемая коса, представляет собой нечто совсем иное, нежели скопление каменных груд, образованных осаждением серных вод. Со стороны реки находятся совсем другие каменные холмы. Здесь, на вершине горы, есть выдолбленный в туфе квадратный бассейн. Вкруг него стоят скамьи, что свидетельствует о ранее находившейся здесь публичной купальне. По своим размерам сей бассейн превосходит нынешний, вырытый перед горячим источником. Видно место, откуда из него вытекала вода, но самого ключа я не обнаружил. Возможно, что он бил снизу. Кто были люди, сделавшие эту купальню? Маловероятно, что это черкесы, последние обитатели здешних мест. Они не любят ванн, а выполнять столь искусную работу им отнюдь не по сердцу. Со стороны долины эти каменные возвышения покрыты дерном, который виден лишь внимательному оку. Если слегка разрыхлить землю, то становятся видны такие же, как в других грудах, слои серого мергеля. Можно предположить, что первоначально воды стекали в долину, ибо выпавший в результате этого осадок уже покрылся землей и травой.

Мысль о том, что задняя часть горы представляет собой отложения термальных вод, переросла в уверенность, едва я, спустившись к последней верхушке, обнаружил место, откуда сейчас бьет большой горячий ключ. Перед ним уже вырос огромный каменный холм, и можно представить, как он будет увеличиваться по мере течения воды.

Между ключом и продолжением горы, искривляющейся полумесяцем, есть тропинка, ведущая вверх, к задней ее части, через самую высокую каменную груду. Здесь, прямо над источником, бьющим из такого же, как другие холмы, грунта, видны следы другого, ранее существовавшего ключа. Неясно, какая из каменных груд, образующих гору, предшествовала той, что находится ныне под горячим источником.

Грунт каменного холма разноцветен: белый, землисто-белый, белоснежный — в местах отвала; соломенно-желтый, оранжевый, красноватый, зеленый — в зависимости от направлений, по которым текла вода. Здесь можно встретить такой же белый и легкий мергель, которым белят дома в Константиногорске. Цвет остальных каменных возвышений колеблется от серого до пепельно-серого и ржавого.

Видимые следы давних катастроф свидетельствуют о значительно более древнем, нежели у каменных холмов, происхождении самой горы. В середине груды, образовывающей мыс в форме полумесяца и расположенной прямо над большим источником, есть щель, которую выделяет растущая из самой земли полоса травы. Идя вдоль горы, щель то совсем скрывается в траве, то сужается, то расширяется вновь. В самом широком месте она достигает от 8 до 10 вершков, что, однако, не позволяет разглядеть дно. Здесь, среди отвалившихся кусков горы, растут самые высокие деревья и кустарники.

С середины вершины горы начинается галерея шириной 3—5 аршин, внутри коей растет кустарник. С обеих сторон стоят каменные, на первый взгляд, монолитные блоки, которые на самом деле образованы отложениями минеральных вод. Блоки сии столь изолированы и высоки, что невозможно представить, как они туда попали. Изучение щели, рассекающей гору, делает возможным предположение о том, что галерея является не чем иным, как такой же щелью, скрытой под землей.

На самой вершине, образовавшейся вследствие отложения минеральных вод, там, где она соединяется с Мечухой, находится каменистый слой совсем иной природы. Это слой разрушенного гипса, круто спускающийся к небольшой долине и с другой стороны.

Между ними находится кислый теплый серный источник, который я назвал Елизаветинским. Если встать рядом с ним и смотреть в сторону вершины Мечухи, то одна сторона гипсового отвала окажется слева, а другая — справа. Место между этими откосами, вероятно, образовалось в результате обвала, разрушившего толстый слой гипса и тем самым отделившего высокой стеной эту площадку от ранее существовавшего широкого плато. Эхо шагов свидетельствует о нахождении внизу пологого пространства, охватывающего всю долину от гипсовой стены до самой реки. Эта стена из разрушенного гипса огораживает Мечуху с юго-востока, юга и юго-запада, полностью отделяя вышеназванные груды от самой горы. Вероятно, различные ключи, бьющие в настоящее время на этой горе, и те, чье существование подтверждают оставшиеся следы, выходили на поверхность именно из этого гипсового слоя, кроме расположенного выше маленького источника в форме воронки.

Теплый Мариинский источник расположен в овраге и не выходит наружу. Чтобы вода текла в бочку, помещенную под палаткой, мы пробили склон так же, как для ванн, которые я счел возможным рекомендовать Ее Превосходительству госпоже графине де Витингофф. Работавшие здесь солдаты были крайне удивлены, обнаружив под первым крошащимся слоем из осадка серных пород твердый камень, который не поддавался ни кирке, ни лопате. Это оказался превосходный мрамор, и господин барон де Витингофф велел отшлифовать образцы, чье подробное описание было дано в Записках, зачитанных на заседании Московского общества натуралистов. Именно Мариинским ваннам семейство де Витингофф обязано чудесным исцелением госпожи графини,—самым удивительным выздоровлением, свершившимся на Александровских водах. А натуралисты, и, быть может, само государство обязаны открытием столь ценных мраморных рудников этому первому исцелению Мариинскими водами.

Однако каждый из бьющих на горе ключей, проходя сквозь подобный фильтр длиной почти в одну версту, сохраняет определенные свойства и составные части.

Особенно примечательным является то, что различные источники, расположенные по соседству, на протяжении веков сохраняют неизменным свой химический состав. Это поддается лишь механическому объяснению. Как объяснить, что в течение бесконечного времени вода находит на своем пути те же частицы и в тех же пропорциях, коие она содержит в себе? Что такое «источник»? Как он образуется, откуда начинается? По моему мнению, лишь природный ключ может называться источником и существовать в строго определенном месте. Вода такого источника образует, накапливает и изменяет известные и неизвестные нам качества. Можно ли сравнить геологию с физиологической функцией органа и сказать, что в определенных местах под действием непонятных нам факторов, словно подчиняясь силе влияния гальванического аппарата (если эта мысль не покажется слишком смелой и парадоксальной), вода способна приобретать качества, не свойственные ни ей, ни месту, откуда она течет? То же самое происходит с кровью, превращающейся в различные новые субстанции в зависимости от того, в какой орган она поступает.

Часть опытов я провел еще в свой первый приезд сюда в 1809 году. Невыразимые и непреодолимые трудности помешали мне завершить начатое выпаривание вод и установить количество содержащегося в них газа. Мне не удалось и привезти из Москвы все необходимые для этого приборы. Я ходатайствовал перед Его Высокопревосходительством господином Министром внутренних дел Тайным Советником Козадавлевым о предоставлении мне помощи в лице аптекаря из Георгиевска, который единственный в этих местах располагал приборами, необходимыми для исследований такого рода. Мне доставляет истинное наслаждение право публично засвидетельствовать ту благосклонность, с коей Его Высокопревосходительство удовлетворил мою просьбу.

Господин аптекарь Иван Матвеевич Соболев проявил в этих опытах столько доброй воли и умения, что мне удавалось выпаривать по 50 фунтов воды из каждого источника и, таким образом, установить количество содержавсегося в них газа.

26 июля в 10 часов утра при прекрасной погоде на дощечку пневматического аппарата были водружены 2 цилиндра, содержащих один — 16, а другой 17 английских дюймов живой ртути.

В реторту из белого стекла, ранее уже применявшуюся в опытах» в два приема было влито 12 унций воды, взятой из находившегося поблизости горячего источника, в 50-ти шагах от которого был помещен прибор. Отверстие реторты тщательно прикрывалось пальцем того, кто со всей возможной быстротой нес ее к источнику. Соединение реторты с проводящей трубкой, изогнутой в форме буквы «S», конец которой входил в затычку из пробкового дерева, было весьма надежным, благодаря толщине пальца, смазанного смесью яичного белка и муки, а затем обернутого тряпицей и завязанного нитью. После того, как были влиты 12 унций серной воды, в реторте осталось незаполненным пространство около 4-х унций: горлышко реторты располагалось далеко от основания.

Под ретортой была зажжена винная спиртовка, и четыре минуты спустя в цилиндре стал подниматься газ. Вскоре вода закипела, и за 15 минут в обоих цилиндрах оказался 21 кубический дюйм газа. Вода кипела так, что поднималась в цилиндре. Поскольку газ больше не выделялся, проводящая трубка была вынута с таким расчетом, чтобы не упала находящаяся в реторте ртуть. Газ в цилиндрах не возгорался от пламени свечи и имел отвратительный дух тухлых яиц, а вода, оставшаяся в реторте, полностью потеряла дурной запах и на вкус была соленой и вяжущей.

Тут же повторный опыт дал те же результаты.

17 августа погода была не столь ясной, как 26 июля. Вода пахла сильнее обычного (что всегда бывает при плохой погоде). 12 унций воды горячего Маршгаского источника выделили 21 дюйм газа, чей запах был насыщен серой менее, нежели полученный из воды большого источника. Особенно замечательно то, что в этом случае поверхность ртути в цилиндрах почернела больше, чем при использовании воды большого источника. Возможно, сера, содержащаяся в воде горячего Мариинского источника, отличается от большого. Когда опыт закончился, вода в реторте не имела ни малейшего запаха.

В этот день так же были обработаны 12 унций воды теплого Мариинского источника, которые выделили 27 кубических дюймов газа. Ртуть отнюдь не почернела, и запах в цилиндре был скорее приятный, нежели дурной. Он напоминал запах меда и не вызывал затруднения дыхания.

Пневматические опыты с водой Елизаветинского источника не вполне удались из-за поломки прибора, а затем и отсутствия времени для их проведения. Я могу лишь сказать, что в этом ключе содержание газа превышает наличие его в теплом источнике. Стало невозможно продолжать опыты и посему не удалось получить газы, содержащиеся в остальных водах.