Кавминводы

Предисловие

Его Императорскому Величеству Александру I Императору и самодержцу всея Руси и проч., и проч., и проч. Ваше Величество!

Фридрих Иозеф Гааз

Два путешествия на Кавказ позволили мне ознакомиться с целебными свойствами расположенных там Минеральных Вод, которым еще не воздана должная слава. Я был повергнут в необычайное сожаление, видя источники неизвестные и не оцененные теми, кому они могут быть полезны, не признанные теми, кто мог бы ими воспользоваться, а часто бесполезные даже тем, кто знает о них и пользуется ими. Однако я был и глубоко удовлетворен, узнав истинные причины, препятствующие ожидаемому от этих вод благу.

Кроме горячего серного ключа температурой 36° и железистого кислого температурой 10° (двух источников Кавказа, нашедших свое применение), я открыл и другие: горячий серный температурой 34° и соленый температурой 22°, расположенные друг подле друга; теплый кислый серный (25°); холодный кислый серный (10°); железистый соленый (34°) и два теплых соленых озера. Все они расположены в южной климатической зоне на высоте, в пять раз превышающей высоту башни Московского Кафедрального Собора (Ивана Великого).

Особенности местности, образ жизни и многое другое усиливают значение названных достоинств и придают законную силу утверждению, что неведомо пока на земле место, где можно было бы лечить столько заболеваний.

Но их могут упрекнуть в отдаленности, в возможности попасть в плен к черкесам по пути или прямо на месте в отсутствии жилищ, общества, врача и, наконец, в наличии чумы. Расстояние в 1500 верст от Москвы не может считаться очень большим для России, где привыкли не бояться долгого пути. Кроме того, само путешествие на воды и южная климатическая зона, где они расположены, являются их основными достоинствами. Часть Кавказа, присоединенная к России, не представляет никакой реальной опасности. Больному, приехавшему на воды, никогда не было причинено ни малейшего зла. В Константиногорске и Нарзане действительно мало домов, но там можно прекрасно жить под навесами и в палатках. Для больных вполне достаточно еды. Был там врач, о котором говорят много хорошего и которому приписывают создание соблюдаемых на водах правил. Необходимо заметить, что, видя, как больные не слушают его советов, он умер от тоски (что позволяет предполагать предшествующую потерю рассудка). Нынешнего же врача больные посещают и слушают не больше. Возможно, на Кавказе и случаются вспышки чумы, но вот уже четыре года, как на водах не было ни одного случая этого заболевания, еще встречающегося в России. Но можно быть уверенным, что благодаря мерам, принятым Государем Императором, чума не поразит страну во время его царствования.

Именно в самих больных, приезжающих на воды, в наибольшей мере присутствует дух противоречия; именно они своим вольным и несоответствующим поведением противодействуют их целебным качествам и тем самым препятствуют своему исцелению. Они считают эти воды универсальным и абсолютно медицинским средством, к которому для выздоровления достаточно лишь приблизиться. Ошибочное мнение! Зловредная практика! — Ничто не есть лекарство само по себе; таковым может стать все, в зависимости от способов применения к организму; любое лекарство может стать ядом при определенных способах его употребления и при определенных состояниях организма... Вот некоторые аксиомы, которые должны запечатлеть в своем сознании больные. — Медицина есть наука, изучающая соотношения между различными природными субстанциями и состояниями человеческого организма. Врачи обязаны знать количество и способ применения Александровских вод. Их долг уговорить больных соблюдет данные им инструкции и отвечать за ошибки, препятствующие благоприятному воздействию вод.

Публикуя этот труд с целью ознакомить врачей с этими водами и местами, можно было бы возгордиться содеянным, если бы успех всегда зависел от врачей и не был бы возможен без их участия. Природа и степень за-болевания, трудности ее распознавания, обнаружения и применения требуемых лекарств,— в общем, бесчис-ленное множество обстоятельств и взаимоотношений, которые необходимо учитывать на различных стадиях болезни, даже естественные границы человеческого понимания не позволяют надеяться на невозможность воспрепятствования желаемому. И тогда врач разделяет с больным его несчастье, с которым надо смириться как с любым событием в жизни человека.

Но если трудно склониться пред непреодолимым злом, то еще мучительнее видеть существование болезней, которые можно победить, видеть разрушающее действие этих болезней, скрываемых от врачей. Сегодня, особенно на Кавказе, считается хорошим тоном поносить достоинства медицины и ставить себе в заслугу возможность обходиться без врача. Как бы ни были напуганы эти люди, остается неоспоримым фактом невозможность обходиться без медицины и врачей. Все, что способствует изгнанию болезни, есть медицина; тот, кто подсказывает для этого средства, есть врач. Пусть говорят только о домашних средствах, пусть соглашаются пить только минеральную воду,— все равно им придется принимать лекарства. Пусть, как говорится, полагаются на саму природу,— образ жизни и продукты питания всегда явятся лекарством для больного тела, и в этом надо будет следовать совету врача. Заболев, лучше всего обратиться к врачу. Он может оказаться самозванцем, рутинером или кем-то в этом роде; а может оказаться человеком, который о лекарствах, известных всем, знает то, о чем никто и не догадывается; который целью своих исследований и наблюдений избрал познание природы болезней и лекарственных средств; который опирается на опыт предшествующих толетий, подсказывающий ему способы изобретать новое и дополнять известное в случаях, когда одного опыта недостаточно, — то есть врач в прямом смысле этого слова. м случае больные отличаются друг от друга В этом случае больные отличаются друг от друга лишь настроением или удачей в выборе того, кому предпочли поручить заботу о своей жизни.

Медицина - царица наук. Она является таковой не потому, что жизнь, о которой она заботится, столь прекрасна и дорога для людей; она такова потому, что человек, о чьем здоровье она печется, является условием, без коего не свершается в мире ничего великого й прекрасного; потому что жизнь есть суть медицины, рядом с которой все науки есть лишь атрибуты...

Медицина — самая трудная из наук. Она такова не только из-за бесконечного числа болезней и не потому, что нуждается во многих дополнительных знаниях; но потому, что составные части любой из ее задач никогда не будут точно вычислены, хотя всегда должны быть, хотя бы примерно, учтены гением врача, его практическим чувством меры — одним из самых ценных качеств, свойственных человеку.

Самые обширные знания, самый тонкий ум, самая глубокая проницательность и то, что придает истинную цену и венчает любое качество человека, добровольное стремление направить все имеющиеся знания и средства на облегчение мук страждущих, возрастающее до способности пожертвовать собой ради этой цели,— вот что должно быть свойственно настоящему врачу. Именно о таком человеке можно сказать вместе с Гомером: «Врач, помогающий людям, стоит большего, нежели любой другой человек», ибо человек, носящий звание врача, есть самый достойный из людей.

Но мы, члены святого братства, отвергаем продажных людей, которые, гнусно нарушая свой долг, жертвуют спасением больных ради своего тщеславия и алчности, жертвуют своей честью ради оскорбительных причуд больных-симулянтов. Хорошее самочувствие больных должно быть первейшей целью врача. Полезность его искусства, достоинство его ремесла, его собственная слава становятся теми знаками внимания, которым должны подчиняться случайные в таком высоком деле интересы. Невозможно изменить порядок такого почитания, не затронув больных и самого себя.

Если врач должен изучать столь высокие науки, дабы направить их на пользу страждущих, если по самой своей природе он склонен жертвовать собственным благом и посвящать жизнь больным, то как, в свою очередь, больные должны относиться к врачу?

Знания врача требуют уважения, а его положение — почтительности. Медицина не может иметь хулителей, и врач должен чувствовать себя выше легкомысленной критики, ничтожества и мелочности. Занимая столь почетное место среди прочих наук, медицина до сих пор отстаивает свои права на знаки отличия и преимущества. Она заслуживает их тем несравнимым очарованием, тем невыразимым удовлетворением, которое она дает тому, кто ей служит; тем утешительным доверием, которым она вдохновляет того, кто ее изучает; той сладкой и покорной преданностью, которой она разжигает того, кто ею наслаждается; тем непреодолимым чувством почтения, которым она вызывает смущение у всякого, кто с нею сталкивается. Все, что сказано и сделано в медицине под руководством разума, казалось бы, могло похвастаться определенным снисхождением и известной гарантией благосклонности, которые должны бы быть предоставлены и обеспечены чрезвычайной сложностью ее задач и благородством цели... Поэтому сперва стоит хорошенько поразмышлять над этими сведениями, а затем приступать к медицине.

Я отнюдь не стремился избавить кого-либо от изложения фактов, касающихся этих вод. Я не считаю, что слишком поторопился с выводами. Я не приводил здесь историй болезней, потому что это затронуло бы другой вопрос и вышло бы за рамки намеченного мною на сей раз плана.

Пятый раздел книги — это всего лишь набросок большой темы. Поскольку высказываемые мною точки зрения новы, я решил, что не стоит излагать весь материал в одной книге. Трудности, сомнения, возражения, которые могут выдвинуть сведущие и дотошные люди, выявят все, что не выяснено, не определено и не завершено в этой новой медицинской теории; обоснуют то, что надлежит прояснить, выделить и дополнить. Все истины этого предмета должны быть уяснены по основным принципам так, чтобы каждый мог применить их сообразно явлению; чтобы хорошо различалось то, что из этого исключается и то, что этому противоречит. Дальнейшие объяснения даются в расчете на понимание теми, кто сумеет за них вступиться и их отстоять.

Зная неосведомленность о способе употребления этих вод, я хочу напомнить больным, что ни в коей мере не стремился, да и не мог сделать никчемными советы их личных врачей. Только в случае, когда больные придают авторитет врачей, их трудности будут любезно выслушаны, а любознательность удовлетворена.

Есть только один род людей, от которых я хочу защититься. Это самонадеянные и жестокие люди, которые делают все возможное для того, чтобы, не имея на то никаких полномочий, стать судиями общественного мнения; это люди, считающие себя оракулами, хотя и не обладающие и малой толикой здравого смысла. Я не могу избежать встреч с ними, потому что я уже выбрал свой путь. Но я буду стараться не связываться с ними, потому что у них нет ни чести, ни совести. Ради низменных страстей, охвативших их, они готовы обесчестить даже самих себя, говоря и делая выводы из того, о чем и не слыхивали. У меня много пожеланий этим Водам, и вот одно из них: пусть же больные и их врачи никогда не узнают подобных людей.

Мои болезни породили этот Труд. Стремление облегчить муки других заставило его опубликовать. Да достигнет он этой цели! И пусть у моих Читателей, знакомящихся с ним, настроение будет лучше, чем то, что преследовало и терзало меня.