Туризм

По-над Петраркой

Лето 1944 года. Враг уже выбит из гор, откатился из Предкавказья. Как пригодилось теперь географам знание заочного страноведения. Сколько географических - уже совсем не по Кавказу - справок понадобилось победно движущимся на запад фронтам.

С волнением и завистью читаю Наташины письма. Счастливая, она теперь уже самостоятельно продолжает исследования Кавказа. Пишет, что из последнего маршрута ей пришлось возвращаться на южный склон по долине Малой Лабы, что было дико и горько видеть заповедный Лабенок, исковерканный следами недавних боев, усыпанный ржавыми касками и патронами, обломками лыж и саперных лопат, обрезками колючей проволоки и телефонных проводов. Выше устья Цахвоа, в самые сокровенные глуби гор проникали захватчики! Но все-таки они не были допущены к перевалу. Кто, какие герои удержали здесь натиск врага в страшном троге Лабенка, заваленном хаосом осыпей?

Красная Поляна, так и не достигнутая врагом, встретила Наташу прежней прелестью, лишь несколько запущенная. Зелень бушевала как ни в чем не бывало - густым мелколесьем покрылись за шесть лет многие памятные нам лужайки. Особенно буйно зазеленел участок турбазы. Но в его верхней части не было Собиновки. Мою любимую белую дачу с башней сожгли какие-то временные жильцы. Услыхав об этом, я словно расстался с частицей все еще жившей во мне юности.

В Южном отделе заповедника нашлись и старые знакомые - наблюдатели. Сколько с ними теплых, радостных встреч - как с родными! А вот и новые люди, прежде всего сам начальник, Петр Алексеевич Савельев. Ревностный защитник природы и хороший хозяин, он сумел даже в военные годы, активно помогая фронту, не только не запустить, но и украсить и даже обогатить чудесный лесопарк Южного отдела.

К Савельеву на инструктаж по очередному учету туров собрались наблюдатели. Наташа сидела и слушала, как одному из них предлагалось пройти по маршруту через Лоюб на Юху, другому на Псеашхо, на Дзитаку и на гору Воробьева, третьему на Малый Чугуш. Наконец двум наблюдателям с Ачипсе поручалось "пройти по-над Петраркой на Пришвина". Наташа встрепенулась.

- Простите, что вмешиваюсь. Скажите, откуда вы знаете эти названия?

- А мы эти места давно так называем. Почему это вас заинтересовало?

- Видите ли, я помню, как эти названия были предложены, и никак не думала, что они уже вошли в жизнь. Петр Алексеевич просиял.

- Так это вашу записку в туре я нашел на Ассаре?

- Конечно, нашу!

Савельев даже прервал инструктаж и с увлечением рассказал, как при первом же обходе вверенного ему Южного отдела он поднялся на Ассару, обнаружил наш каменный тур и записку в коробке из-под бульонных кубиков, как понравилось ему упомянутое в записке, пусть шуточное и условное, название Петрарка и как он своей властью ввел его среди прочих имен в официальную документацию заповедника.

Вот как получилось, что предложенные нами названия оказались в ходу у рядовых наблюдателей, не имевших и представления о любви прославленного итальянца к своей Лауре. Позже мне приходилось встречать в Поляне и интеллигентных людей, убеждавших меня, что "Петрарка" это старое черкесское название, вероятно, какое-нибудь искаженное "Петрархо".

Так при помощи записки на Ассаре я заочно познакомился с хорошим человеком. Через несколько лет я впервые явился к нему, назвал свою фамилию и сказал:

- А мою визитную карточку вы видели на Ассаре.

Это было началом долгой и прочной дружбы.

Еще через несколько лет я присутствовал на творческом вечере Михаила Михайловича Пришвина. Взял да и рассказал ему при всех собравшихся, как мы шли на Ассару, как слушали барса и читали "Жень-шень" при свете костра, как нанесли на карту пик и озеро имени Пришвина и как счастливы преподнести их ему в качестве подарка, хотя и спустя несколько лет, после того, как название уже привилось в заповеднике. Тут же мы вручили писателю фотографию пика.

Пришвин, взволнованный неожиданным сюрпризом, встал и сказал:

- Впервые в жизни попадаю в этакое пиковое положение. Таким подарком я настолько обрадован, что и сказать не могу. Все боялся, что моим именем переулок или тупик назовут. А это ведь пик! Это же лучше, чем памятник!

Если бы о подобном подарке можно было рассказать и Петрарке!

Теперь надо раздразнить туристов - пусть поднимутся на пик Пришвина и укрепят на нем мемориальный камень с указанием названия и высоты пика!