Альпинизм

Начало горовосхождений в России

Горовосхождений в России до 1786 г., принятого за официальную дату начала мирового альпинизма, практически не было. Горы в нашей стране находились на далеких окраинах. На значительной части этих территорий долго не стихала борьба местных народов против экспансионистской политики царского самодержавия и велось ожесточенное соперничество между Россией, с одной стороны, и Англией и Турцией, с другой. К тому же из-за отдаленности гор от основных культурных центров страны при почти полном бездорожье требовалось много времени на переезд к горным районам. Так, участники экспедиции 1829 г. на Арарат, находившийся тогда на территории России, добирались до цели своего восхождения на лошадях едва ли не полгода. .На всю же экспедицию ушло более года, причем в горах восходители были менее двух месяцев. Естественно, по времени, по средствам такие поездки оставались недоступными отдельным группам любителей гор, да и национальной альпинистской организации в стране не существовало.

В то время основные слои полуколониальной России находились в бесправном положении и не имели ни средств, ни времени для поездок в горы. Население самих горных районов испытывало на себе двойной гнет — со стороны своих правителей и царской администрации. Повседневные заботы о существовании, а также мифы о недоступности гор, прикрытых мрачной таинственностью их происхождения, и связанные с ними суеверия практически исключали возможность восхождений горцев на вершины. Представителей же состоятельных слоев наши горы с их «дикостью» (отсутствие дорог, гостиниц, хижин и других условий, обеспечивающих приятное времяпрепровождение) не привлекали. Они ездили в модные Альпы.

И все же отдельные весьма редкие восхождения в те времена совершались представителями России как в своей стране, так и за рубежом.

Первым из известных восхождений русских людей был подъем Петра I на гору Броккен (1142 м) в Южной Германии (Гарц) в 1697 г. Находясь здесь с группой «боярских детей» для изучения ремесел, Петр услышал, что эта вершина считается «заколдованной» и местные жители даже днем боятся приблизиться к ней (напомним, что в географической литературе последующего времени широко приводились рассказы о «броккенских видениях»).

Петр на пари с хозяином таверны, где он вместе со своими спутниками питался, согласился один, и притом ночью, сходить на Броккен, чтобы доказать храбрость русских людей. Выйдя в сумерках, Петр достиг цели около двух часов ночи. Здесь он разжег костер из принесенной им вязанки хвороста, чем и подтвердил свое присутствие на вершине. Это восхождение вошло в официальную мировую хронологию первовосхождений.

Историк Грузии Иоанн Батонишвили в своей рукописи «Калмасоба» указывает, что при царе Ираклии (1744— 1798 гг.) Иосиф-мохевец совершил восхождение на гору Мкинварцвери (Казбек). Однако до нас не дошло ни точной даты этого восхождения, ни его документального подтверждения.

В 1788 г. на Ключевскую сопку (4750 м) на Камчатке поднялись участники русской экспедиции, руководимой И. Биллингсом и Г. Сарычевым, — Даниил Гаусс с двумя спутниками, что нашло отражение в отчете экспедиции.

В XIX в. восхождения представителей нашей страны учащаются. В 1802 г. Г. Дортензен со швейцарским проводником взошли на Монблан. Восходители, встретившись в пути с большими трудностями и непогодой, сами недоумевали, как им в подобной обстановке удалось дойти до вершины. По возвращении они заявили, что никакая сила не заставит их решиться пойти на какую-либо другую вершину.

Иначе проводил восхождения в Альпах молодой хирург из Тарту Фридрих Паррот, только что оставивший службу в русской армии, части которой в то время были расквартированы во Франции после Отечественной войны 1812 г. До этого он уже имел некоторый опыт: в 1811 г. предпринял три попытки взойти на Казбек, причем достигал высоты 4250 м, но непогода каждый раз вынуждала его прекращать подъем. В 1816 г. Паррот взошел на одну из вершин массива Монте-Роза (4634 м), в 1817 г. покорил Монте-Пердидо (3355м) и Маладету (3312 м) в Пиренеях, позднее побывал еще на ряде вершин Альп, в том числе и на Монблане.

Русский мореплаватель О. Коцебу в 1815 г. во время высадки на полуострове Аляска совместно с несколькими участниками руководимой им экспедиции поднимался на вулкан Макушин (2035 м). Это восхождение отражено в мировой хронологии.

В 1817 г. группа офицеров Пятигорского гарнизона сделала попытку взойти на Эльбрус. На высоте около 5000 м участники попали в жестокую пургу. Подъем пришлось прекратить. Подробностей о восхождении не сохранилось.

Знаменательным для русских восходителей оказался 1829 год. Тогда проводилась Эльбрусская экспедиция Российской Академии наук. Прибыв в станицу Каменномостс-кую и поднявшись отсюда на плато Бермамыт в северо-западном отроге Эльбруса, она расположилась здесь лагерем. После необходимой подготовки к вершине вышла большая группа участников экспедиции. В нее входили академики А. Купфер, Э. Ленц, Н. Майер, Г. Менетрие, горный инженер К. Вансович и архитектор Минераловодских курортов итальянец Д. Бернардацци. Проводниками экспедиции были балкарец Ахия Соттаев из селения Верхний Баксан и кабардинец Килар Хаширов из селения Кучмазокино. Их сопровождал отряд казаков и солдат из охраны экспедиции.

За подъемом непрерывно наблюдали из лагеря в подзорную трубу начальник экспедиции генерал Г. Эммануэль, словак по происхождению, сподвижник П. Багратиона в войне 1812 г., а также прикомандированный к экспедиции венгерский путешественник и ученый Ив Бессе. Они видели, как по мере подъема редела группа восходителей, и, наконец, в седловине между вершинами скрылись четыре человека. Трое из них вскоре появились на пути спуска. Несколько позднее наблюдатели ясно видели человека, стоявшего на восточной вершине Эльбруса и махавшего руками.

Как выяснилось, до седловины дошли академик Э. Ленц, казак П. Лысенков и оба проводника. Ленца и Лысенкова свалила горная болезнь. Тогда Ахия Соттаев, как старший по возрасту из проводников (а старшего у горцев слушаются беспрекословно), сказал Килару, чтобы тот шел на вершину, а сам стал сопровождать заболевших вниз.

И Килар дошел до вершины. Так 29 июля 1829 г. первый человек ступил на восточную вершину Эльбруса. Это событие документально подтверждено донесением генерала Эммануэля, отчетом академика Купфера и описано в книге Бессе.

Генерал Эммануэль наградил Килара Хаширова за достижение вершины денежной премией — 400 рублей серебром, суммой в то время немалой, особенно для горца. В ознаменование восхождения на Луганском заводе были отлиты две памятные чугунные доски. Одна из них установлена в Пятигорске, а вторая — в Нальчике. Они и сейчас напоминают людям о первом покорении Эльбруса.

Успешной была и экспедиция под руководством Ф. Паррота в 1829 г. на Арарат. Прибыв к подножию горы 11 сентября, Паррот уже на следующий день предпринял попытку взойти на Большой Арарат (5165 м) по восточному леднику. Переночевав на высоте 3800 м, восходители — Паррот, студент Тартуского университета К. Шиман, казак из сопровождающей экспедицию охраны и местный охотник — утром вышли на штурм вершины. К 14 часам была достигнута высота 4700 м. Понимая, что в этот день до вершины не добраться, Паррот прекратил подъем. На спуске пришлось вырубать во льду ступени топориками. Шиман поскользнулся. Паррот, стремясь удержать его от падения, упал и сам. Кошки на ногах участников, представлявшие собой крестовину с четырьмя зубцами, на льду держали плохо. Сорвавшиеся заскользили по склону. Шиману удалось вскоре задержаться на выступающей из-подо льда группе скал. Паррот остановился только через 500 м падения. К счастью, он отделался небольшими ушибами.

Вторая попытка покорения вершины — по северо-западному леднику, осуществленная 18 сентября группой в 11 человек (кроме Паррота и Шимана в нее входили участник экспедиции Г. Бехагель, дьякон Эчмиадзинского монастыря Хачатур Абовян (Впоследствии выдающийся армянский писатель, просветитель, педагог, этнограф), выделенный Парроту в качестве переводчика, четыре крестьянина из селения Аргур и три солдата из охраны экспедиции), также оказалась безуспешной. Подъем проходил медленно из-за необходимости рубки ступеней. К середине дня подул влажный холодный ветер. Вершина временами скрывалась в густых облаках. Пришлось спускаться.

Третья попытка, по тому же пути, началась 26 сентября. На этот раз место бивуака было выбрано выше, у самого языка ледника. Снова пришлось рубить ступени, но подъем шел быстрее. Наконец, пройдя несколько взлетов снежного гребня, 27 сентября 1829 г. на Большой Арарат взошли Ф. Паррот, X. Абовян, армянские крестьяне О. Айвазян и М. Погосян, солдаты А. Здоровенко и М. Чолпанов.

Экспедиция Паррота еще более месяца продолжала исследование Арарата и окончилась восхождением 28 октября 1829 г. на Малый Арарат (3923 м).

В последующие годы XIX в. на Большой Арарат было совершено более 30 восхождений, почти половина которых принадлежала представителям России: Спасский и Артамонов (1834 г.), академик Г. Абих и X. Абовян (1845 г.) и др.

Значительный след в истории горовосхождений оставил русский географ Платон Чихачев. Еще в 1835 г. он совершил путешествие по Америке от Канады до Огненной Земли. В Андах Южной Америки он покорил ряд вершин, в том . числе и Пичинчу (4787 м).

Примечательными были восхождения Чихачева на пик Ането. Второе из них он совершил на пари вместе с французом Жуанвиллем, не поверившим русскому восходителю, что он победил вершину, считавшуюся неприступной. Подобранная Жуанвиллем на вершине визитная карточка Чихачева подтвердила факт восхождения.

Платон Чихачев был членом академий и географических обществ ряда стран, но в России (в правительственных кругах ее) не пользовался популярностью. Такое отношение объяснялось его прогрессивными взглядами и симпатиями к декабристам. Особенно ярко это отношение проявилось к идее Чихачева провести экспедицию в Среднюю Азию для исследования верхнего бассейна Сырдарьи и Амударьи. Несмотря на энергичную поддержку только что организованного в России Географического общества, осуществление ее встретило, как писал впоследствии П. П. Семенов-Тян-Шанский в истории полувековой деятельности Императорского Русского географического общества, «непреодолимые препятствия со стороны Министерства иностранных дел, и Обществу не удалось еще снарядить экспедицию в Среднюю Азию в первом периоде своей деятельности. Впоследствии того талантливый, отважный и имеющий прекрасную научную подготовку Пл. А. Чихачев, который мог бы уже и в то время сделаться пионером русской географической науки по исследованию Средней Азии, должен был отказаться от своей заветной мечты и, уехав надолго за границу, выбыть, если можно так выразиться, из строя русских исследователей Внутренней Азии».

Немало восхождений на вершины совершали и русские топографы во время своей многотрудной работы в горных районах страны.

В 1848 г. отряд топографов во главе с В. Близнецовым покорил кавказские вершины Чаухи западную (3689 м) и Амуго (3815 м). Широко известно восхождение группы И. Ходзько на Большой Арарат в 1850 г. Топографы не только поднялись туда, но и жили под самой вершиной почти неделю, производя увязку заканчивавшейся геодезической съемки Кавказа. В том же году топографы С. Александрова взошли на Базардюзю (4466 м). В 1874 г. Александров с сотрудниками побывал на этой вершине и зимой. В 1852 г. топографы И. Ходзько поднялись на Зильга-хох (3853 м). Топограф П. Жаринов с группой товарищей в 1860 г. совершил восхождение на вершину Демавенд (5604 м) в хребте Эльбурс (Иран).

Почетное место в истории русских горовосхождений принадлежит топографу Андрею Васильевичу Пастухову. Он глубоко изучал не только горный рельеф, но И растительный и животный мир, население гор. К тому же он был хорошим фотографом, что для тех времен, особенно в России, было редкостью. Пастухов горячо любил горы и всегда стремился к их вершинам.

В 1889 г. Пастухов с пятью казаками и местным проводником Т. Цараховым избрал никем до того не пройденный путь к Казбеку по леднику Майли. Пройти его удалось лишь Пастухову и Царахову. Поднявшись на вершину, отважный топограф установил там большой красный флаг на пятиметровом древке. В ясную погоду флаг был хорошо виден из Владикавказа (ныне Орджоникидзе). Горожане собирались на набережной Терека, смотрели в бинокли на Казбек и живо обсуждали причины необычного события.

Это привело в ярость начальника городской полиции. Как только Пастухов вернулся с Казбека, «блюститель порядка» вызвал его и приказал немедленно снять «крамольный» флаг. Пастухов мотивировал причину установки красного флага тем, что никакой другой не виден на фоне белых снегов и голубого неба. Снять флаг он категорически отказался «за отсутствием времени» и посоветовал начальнику полиции послать для этого на Казбек полицейских. Красный флаг еще долго развевался на виду у граждан Владикавказа, пока ветры не истрепали его.

В 1890 г. А. Пастухов с казаками Д. Мерновым, Я. Тарановым и Д. Нехороших покорил западную вершину Эльбруса, а затем на протяжении всего восьми лет стал победителем более чем десяти вершин Кавказа, в том числе таких, как Зыкой-хох (1890 г.), Халаца и Сау-хох (1891 г.), Шахдаг (1892 г.), Арарат и Алагез (1893 г.), восточная вершина Эльбруса (1896 г.). На штурм последней он вышел с казаком В. Воробьевым, своим спутником по другим восхождениям, и двумя местными проводниками. Погода им не благоприятствовала — дул холодный порывистый ветер. Воробьев почувствовал недомогание еще до высоты 5000 м и вернулся. Пастухов с двумя проводниками добрался до седловины. Далее он пошел уже с одним проводником (второй -идти отказался) — Агбаем Залихановым, но вскоре был вынужден вернуться из-за начавшегося снегопада.

При второй попытке штурма вершины Пастухов организовал бивуак на самой верхней группе скал (около 5000 м) по пути к седловине. Утром непогода заставила его снова отступить. Не удались третья и четвертая попытки: одна — из-за ухудшения самочувствия самого Пастухова, другая — опять из-за непогоды. Последовала пятая попытка. Восходителей встретили жгучий мороз поильный ветер. Терял силы проводник. Да и сам Пастухов чувствовал себя неважно. И все же, хотя и медленно, они продвигались к вершине. На этот раз Пастухов достиг ее. Здесь он нашел в себе силы, прежде чем начать спуск, определить еще высоту вершины и температуру воздуха.

Ныне группа скал, откуда Пастухов шел к восточной вершине Эльбруса, называется «Приютом Пастухова» и служит для многих советских и зарубежных альпинистов отправной точкой для штурма высочайшей вершины Кавказа.

Любовь Пастухова к горам была так велика, что он, серьезно заболев в 1899 г., просил друзей похоронить его на склонах горы Машук, чтобы Казбек и Эльбрус всегда стояли перед ним. Последняя воля выдающегося топографа и восходителя была выполнена.

Совершали восхождения на вершины и другие русские топографы — И. Ханыков, Г. Кавтарадзе.

Во второй половине XIX в. оживилась деятельность и любителей гор. На Кавказе их больше всего привлекали Эльбрус, Казбек, Арарат, на которые совершались в те годы повторные восхождения. Одновременно проводились и первовосхождения: Шода (1887 г.) — группа Г. Лобжанидзе, Доносмта (1889 г.) и Кирну-хох (1890 г.) — группа Н. Кузнецова.

Продолжались восхождения представителей нашей страны и в зарубежных горах. В Альпах в те годы покоряли вершины Н. Иванцов, С. Иловайский, А. Мекк. Наиболее энергичным альпинистом показал себя Н. Поггенполь. За пять выездов в Альпы (1883, 1884, 1886, 1900 и 1903 гг.) он совершил восхождения почти на сорок вершин этой горной системы, в том числе на Монблан, Монте-Розу, Юнг-фрау, Малую Цинне. Поггенполь был первым из русских любителей гор, покоривших одну из сложнейших- альпийских вершин — Маттерхорн.

Из других зарубежных восхождений наших альпинистов заслуживает быть отмеченным покорение вершины Ныотонтоппен (1717 м) на Шпицбергене участниками русской арктической экспедиции. В 1900 г. на эту вершину поднялись А. Васильев, О. Бакклунд и др.

Все это показывает, что горовосхождения русских людей как в родных горах, так и за рубежом учащались. Росла популярность гор.

Однако альпинизм в России не получил в те годы сколько-нибудь заметного развития.

Процесс роста альпинистских восхождений в горах России был настолько замедленным, что не шел ни в какое сравнение с альпинизмом в западноевропейских странах. Тем курьезнее выглядело стремление официальных кругов России равняться в этом отношении с теми странами. Так, в 1900 г. на мировой конгресс альпинистов в Париже русская делегация прибыла в составе 8 человек (самая крупная из всех, кроме французской — хозяев конгресса). Столь массовое представительство вызвало недоумение у многих делегатов. В большей степени это относилось к руководителю делегации — министру царского двора барону А. Фридериксу. Склонные к юмору французские журналисты шутили, что лучшим его восхождением является подъем на Эйфелеву башню для участия в банкете по окончании конгресса. Не спасло от колкостей и присутствие среди членов делегации уже зарекомендовавших себя восходителей С. Иловайского и Н. Иванцова. Подобным отношением к русской делегации подчеркивалась незначительность удельного веса альпинизма в России.