Спелео

Кризис

Мое самозаточение делится на два больших периода: до и после шестидесятого цикла. В течение первых двух месяцев мне часто бывало в тягость целый день быть привязанным к десятиметровому кабелю с рядом проводов, соединенных с моим ректальным зондом и электродами для ЭКГ. В тягость мне был, как я уже говорил, и весь набор тестов, гораздо более продолжительных, как мне казалось, чем на предварительной стадии эксперимента на поверхности. Подготовка кожи, наложение электродов перед отходом ко сну, снятие их и чистка после пробуждения, езда на велоэргометре, гигиенические манипуляции с ректальным зондом занимали много времени.

Помимо этих занятий, я много времени уделял и умственной работе: писал отчеты, читал книги и статьи на английском языке о сне и влиянии изоляции. Так что мои «дни» проходили незаметно; художественную литературу и журналы я читал редко, лежа или сидя. Конечно, я приспособился к новым условиям жизни не сразу. Сначала, например, я не делал практически различия между рекомендованными мне блюдами; потом начал выбирать те из них, которые меня больше привлекали в данный момент. Старался изобрести наилучший способ фиксации датчиков, а также более простой способ хранения использованной воды и мочи, которая оставалась после взятия проб для анализа. И так далее.

Но после шестидесятого цикла, 27 апреля, все пошло насмарку, и эксперимент стал для меня, вплоть до завершения, тяжелым испытанием. В этот день одна лишь фраза, почерпнутая из книги коллеги-спелеолога, чуть не сорвала мой эксперимент в пещере Миднайт. Но я не прервал эксперимента, не вышел на поверхность лишь из уважения к самому себе, к жене, родным, друзьям, ко всем французским и американским ученым и спелеологам, которые верили в меня. Я - человек долга, и остался в пещере вплоть до 5 сентября 1972 года. Но после шестидесятого цикла я стал уже другим, психологически сломленным, на грани отчаяния. Как могли произвести на меня столь глубокое впечатление несколько строк из книги Корентина Квеффелека, исследователя пропасти Пьер-Сен-Мартен? Вот эти строки:

Но за эти семь лет 33-летний упрямец стал 40-летним. А когда он проживет полвека, то, по словам Гамсуна, пора бродяге умерить свой пыл. Нынче вечером, в октябре 1960 года, я с тяжелым сердцем спросил себя, не пора ли и мне, как спелеологу, умерить свои претензии? Не пропущу ли я время любить? Эти слова заставили меня вспомнить о том, как быстротечно время и как человек незаметно переходит от зрелого возраста к старости. Я представил себе, что, продолжая свои эксперименты «вне времени» в пещерах, доживу до сорока или сорока пяти лет, так и не отдав максимума физических сил исследованию пещер, а умственных - подземной геологии, моему подлинному призванию.

Потрясение было столь велико, что я несколько дней хандрил и даже не вел научные записи - результатов электрокардиографии и измерения температуры. Это продолжалось до тех пор, пока в голову мне не пришла идея об организации с научными целями больших комплексных спелеологических экспедиции в еще не исследованные районы земного шара, сложенные из известняков (Гималаи, Перу, Гватемала и т. д.). Тогда я снова стал выполнять все тесты, отогнал черные мысли и с головой ушел в подготовку моих будущих экспедиций