Спелео

«Утро» нового «цикла»

Когда я спускался в пещеру Миднайт, мне казалось, что самое трудное - быть привязанным с помощью кабеля к записывающим приборам. На деле, вынужденный все время быть «на привязи», я довольно быстро привык к «поводку». Зато все более и более неприятными становились психологические и психофизиологические тесты, которые мне приходилось выполнять по нескольку раз в день. С них начиналось «утро» или, точнее, то, что я считал утром нового «цикла». Лишь только вспыхивает лампочка накаливания, подвешенная на скользящем крючке, я снимаю с себя датчики, расстегиваю молнию спального мешка, вылезаю из него и зажигаю лампы дневного света снаружи палатки. Снимаю телефонную трубку и говорю:

- Я проснулся!

- О'кей!

Мои беседы с находящимися наверху очень кратки. Это предусмотрено: ничто не должно даже косвенным образом указывать мне час и дату. Выполнение тестов четыре или пять раз в день занимает у меня около четырех часов (по крайней мере я так считаю). Недели за две до моего спуска в пещеру Джон Руммель, руководитель одного из отделов Центра пилотируемых космических кораблей в Хьюстоне, придумал физиологический тест, еще не применявшийся при экспериментах «вне времени»: он снабдил меня велоэргометром и дал указания, как им пользоваться. Мелькает мысль: хорошо бы сломать ногу! В самом деле, ко всем классическим тестам добавлен еще один, продолжительностью около 20 минут. Перспектива езды на велосипеде, закрепленном на одном месте, с каждым утром отталкивает меня все больше и больше, а порой просто невыносима... Тем не менее я регулярно, каждое утро, кручу педали и со скоростью 30 километров в час проезжаю от двух до пяти нескончаемых километров. От усталости у меня вырывается несколько крепких слов. Тесты, которые я выполнял, должны были помочь определить работоспособность человека, живущего не по обычному суточному ритму, без ориентиров во времени. Не ухудшаются ли его умственные и физические способности от долгого бодрствования, как, например, после «белой ночи»? Не отражается ли это на его внимании, самоконтроле и других качествах, столь важных для тех, кто работает?

Я должен также измерять свое артериальное давление, вес, записывать температуру внутри палатки (постоянно, с точностью до десятой доли градуса), барометрическое давление. С помощью динамометра измеряю также мышечную силу правой и левой руки, записываю полученные данные. Это весьма объективный регистратор, он не ошибается; когда я в форме, стрелка динамометра доходит до 105-го или 110-го деления, а когда утомлен - только до 60-го или 70-го.

Потом стреляю в цель из пневматического ружья. В пяти метрах от палатки установлена вертикальная доска, на которую вешаю мишень. Этот тест не предусматривался экспериментом, но ведь интересно узнать, не влияют ли на меткость стрелка продолжительность и характер его сна. Выполнив все это, звоню на поверхность и передаю все записанные цифры. Но это еще не все: нужно дважды сосчитать от единицы до двадцати пяти по пальцам правой руки, последовательно дотрагиваясь большим пальцем до остальных; затем сложить 51 цифру, взятые наугад, и вспомнить, один за другим, десять телефонных номеров. Это, на мой взгляд, очень важный тест. В самом деле, мы установили, что при отсутствии ориентиров во времени нарушается память. Всем моим товарищам, а также советским космонавтам это явление знакомо. И сейчас я отчетливо чувствую то же самое. Не могу вспомнить, что делал вчера и тем более - позавчера. Позавчера или месяц назад? Какая разница? И то и другое превратилось в небытие. Все, что не записано сразу, безвозвратно канет в подземном мире вечной ночи.

Затем нанизываю разноцветные бусинки на вязальную спицу, чередуя определенным образом цвета. Этот тест на координацию зрения и движений рук. Теперь мне понятно, почему так злился Филипп Энглендер в 1968-1969 годах! В конце концов все это надоедает. Часто испытываю не усталость, а просто желание ничего не делать, которое иногда трудно преодолеть. Мне ничего не хотелось, даже есть. Полное отсутствие всякого интереса и к умственной, и к физической деятельности. Думаю, что это - следствие жизни в монотонном, молчаливом мире, где ничто не возбуждает никаких желаний. Температура в пещере Миднайт как нельзя более благоприятна, но постоянно одна и та же. Как бы мне хотелось ощутить дыхание свежего ветра или живительную влагу дождя на своем лице! По-моему, при длительном путешествии в космосе необходимо по возможности изменять температуру в кабине, чтобы вызывать полезные реакции организма. Человек нуждается в разнообразии.