Горный туризм

Штрихи к портретам

Штрихи к портретам

Лавинами занимается много интересных людей, С некоторыми из них мне посчастливилось встречаться или вместе работать. О каждом из них стоило бы написать интересную книгу, а в одной главе можно дать только отдельные штрихи к их портретам.

Георгий Казимирович Тушинский

Г. К. Тушинский был основателем лавиноведения как науки в нашей стране, посвятившим ей всю жизнь.

Сотрудники, ученики и вся молодежь, работавшая под его руководством, между собой звали его „Профессор", не потому, что таким был его научный титул, а потому, что и его внешность, и его обширные знания, и его широкий кругозор—все это полностью соответствовало такому понятию.

В экспедициях его никто не видел небритым. Первым звуком, который раздавался утром в палатке Тушинского, было шипение примуса. Выходил он оттуда всегда свежевыбритым и подтянутым.

Где-нибудь на крутом подъеме, когда рюкзак кажется каменной глыбой, а пот застилает глаза, Георгий Казимирович неожиданно останавливал группу восклицанием: „Какие мы счастливые! Многие едут в горы на отдых, в туристские походы, а мы здесь работаем. Какие мы счастливые!"

Тушинский начал свой путь к лавинам как изыскатель-геодезист и уже в молодости принимал участие в решении проблем освоения горных территорий. Но и его личное увлечение горами и горными лыжами, сохранившееся на всю жизнь, тоже вело его к лавинам. Еще в 1931 году он поднимался на лыжах на седловину Эльбруса. Избранная Георгием Казимировичем специальность геоморфолога, по которой он окончил в 1939 году Московский государственный университет, помогла ему в лавинных исследованиях.

Тушинского можно было встретить в горах Кавказа, в Закавказье, в Хибинах, на Тянь-Шане и Памире, в горах Сахалина, на будущей трассе Байкало-Амурской магистрали. Везде вместе со своими сотрудниками он неутомимо вел борьбу с белой смертью, изучал ее особенности в каждом районе, наносил на карту опасные зоны. Свой богатый опыт и обширные знания Георгий Казимирович изложил во множестве статей и нескольких монографиях, но классической остается его работа „Лавины. Возникновение и защита от них".

Тушинский был постоянно в движении, в труде. Приходя в свой кабинет в МГУ на 19-й этаж, он взгромождал на стол необъятный портфель, укладывал его на бок, и, используя как пюпитр, начинал работу или вел беседы с сотрудниками и аспирантами. Портфель всегда был полон начатых рукописей, которые Георгий Казимирович заканчивал обычно в период своего очередного отпуска. В любой момент он готов был поехать туда, где требовался его совет и помощь.

Курсы лекций, научные исследования, подготовка книг, участие в научных конференциях, проведение зимней практики студентов — на все он находил время и при этом не забрасывал своего любимого вида отдыха — горных лыж.

Георгий Казимирович был знатоком гор. Особенно он любил Приэльбрусье — жемчужину Кавказа. Наверное, не было такого года, чтобы он не побывал там хотя бы один раз. Его именем сейчас названа Лавинная лаборатория МГУ, стоящая на поляне Азау у подножья Эльбруса, инициатором создания которой он был.

Хорошо зная горы и их коварство, Георгий Казимирович всегда требовал от своих сотрудников и коллег соблюдения правил безопасности при работах, особенно в зимних условиях. Он и сам не раз сталкивался с неожиданностями в горах. Как-то в Архызе прямо у его ног рухнул стометровый снежный мост, подмытый снизу талыми водами,— обрыв образовался в том месте, куда он воткнул свой альпеншток.

Больше всего Георгий Казимирович ненавидел легкомыслие и эгоизм, которые проявляют некоторые люди, впервые попавшие в горы. Для них у него был специальный термин — „потенциальные покойники".

„Прогноз и польза!" — этого добивался Тушинский во всех своих исследованиях. Он неоднократно говорил, что для решения проблемы борьбы со стихийными бедствиями в горах надо выполнить три самых важных задачи: создать научный центр для изучения лавин и других стихийных явлений, развернуть подготовку специалистов по этому профилю в высшей школе и организовать государственную горно-защитную службу. Георгий Казимирович оказался счастливым человеком — все эти задачи при его непосредственном участии были решены.

В 1964 году при географическом факультете МГУ была создана Проблемная лаборатория снежных лавин и селей — научно-методический центр, которым Тушинский руководил до конца жизни. На географическом факультете Георгий Казимирович впервые в нашей стране начал читать курс лекций по инженерной гляциологии, который обеспечивал подготовку специалистов - лавинщиков для нужд народного хозяйства; его ученики сейчас работают по всей стране. Наконец, Георгий Казимирович провел большую научную и организационную работу по подготовке постановления Совета Министров СССР о создании в стране горно-защитной службы.

Тушинский был блестящим педагогом. Он артистически читал лекции, подкрепляя их выразительными и остроумными рисунками на доске и занимательными примерами из жизни. Поэтому на его лекции студенты ходили с удовольствием — там перед ними раскрывались новые стороны географической науки. Сотрудники и коллеги Георгия Казимировича помнят его как справедливого, но требовательного научного руководителя, как ученого, увлеченного разнообразными идеями, как совершенно новыми и иногда парадоксальными, так и старыми, полузабытыми, иногда несправедливо отвергнутыми. А мне Георгий Казимирович запомнился как лыжник в красном свитере с седеющими вьющимися волосами, стоящий на склоне Чегета на фоне двуглавого Эльбруса.

Георгий Константинович Сулаквелидзе

Г. К. Сулаквелидзе известен как крупнейший знаток снежного покрова и лавин своего родного Кавказа.

Судьба свела меня с ним в трудную минуту, и он сразу же, не задумываясь, протянул руку помощи. Так он делает всегда, это часть его сущности — помочь человеку в беде, протянуть дружескую руку.

Война прервала научную работу выпускника Тбилисского государственного университета Гоги Сулаквелидзе. Вместо аспирантуры бывший студент и альпинист оказался в частях Советской Армии у перевала Донгуз-Орун под Эльбрусом. Здесь он как один из знатоков гор обеспечивает военные операции и вплотную сталкивается с коварством лавин, которые потом надолго увлекут его своей таинственностью и неожиданностями.

Когда фашистские егеря были сброшены со склонов Кавказа, Георгий Константинович с отрядом альпинистов уходит к двуглавому Эльбрусу. Вместе с известным альпинистом А. Гусевым он венчает государственным флагом СССР восточную вершину, а на западной это делает группа альпиниста Гусака.

Отгремели последние залпы войны, и Сулаквелидзе снова возвращается к научной работе, но теперь у него есть объект исследования — снежный покров и лавины Кавказа. Он целиком отдается этому делу, как и всякому, за которое берется.

Невысокого роста, плотный, со щеточкой усов над верхней губой, Сулаквелидзе подвижен и стремителен. Он мог встать на лыжи и в пургу и сильнейший снегопад пробиться через многометровые снега Военно-Грузинской дороги, когда со всех склонов угрожают лавины. Он мог отодвинуть шофера и гнать юркий ГАЗ-69 по такому крутому склону, что, казалось, машина вот-вот завалится на бок. Но во всех случаях за этим стояли отличный глазомер, знание дела и точный расчет без тени риска. Там, где он появлялся, работа начинала бурлить: он никого не подгонял и не понукал, но всех увлекал личным примером и страстностью ученого.

Георгия Константиновича всегда переполняют научные идеи и проекты, он активно поддерживает все новое. Но он никогда не держится за готовые формулировки и гипотезы, если разумными доводами и фактами можно показать их малую плодотворность. Неважно, кто это делает — его коллега, аспирант, вчерашний студент, он далек от каких-то престижных соображений, главное для него — научная истина.

Георгий Константинович доступен, общителен и прост. В горах, на лыжах,— в старенькой штормовке, за рулем газика — в ковбойке, однажды он даже был задержан милицией как подозрительное лицо. Конфликт, разумеется, был быстро улажен.

Длительное время Георгий Константинович возглавляет Эльбрусскую экспедицию Института прикладной геофизики Академии наук СССР. Он создает первую научную станцию на Кавказе для наблюдений за снегом и лавинами. Сотрудники экспедиции ведут работу во многих районах Кавказа, но особое внимание уделяется важной транспортной магистрали — Военно-Грузинской дороге и Приэльбрусью, будущему месту зимнего отдыха. Параллельно Эльбрусская экспедиция решает и другую важную задачу — разрабатывает методы борьбы с градом. У этих двух проблем есть что-то общее, недаром и Швейцарский институт изучения снега и лавин тоже бьется над этой задачей.

Георгия Константиновича отличают широкий научный кругозор и умение заглянуть далеко вперед. Он прекрасно понимал, что геофизические процессы в горах имеют свою специфику, которую очень важно изучать в такой стране, как наша, где пятую часть территории занимают горы. Поэтому по его инициативе на основе Эльбрусской экспедиции в Нальчике, столице Кабардино-Балкарии, был основан Высокогорный геофизический институт. Сейчас это одно из ведущих научных учреждений Госкомгидромета, в тематике исследований которого значительное место занимают снег и лавины. Руководит институтом один из учеников Георгия Константиновича — Михаил Чоккаевич Залиханов.

Сейчас профессор Сулаквелидзе руководит кафедрой климатологии и океанологии в Тбилисском государственном университете. Но не реже раза в год он садится в свою старенькую машину и мчится через Главный Кавказский хребет повидать свое детище в Нальчике. Меня уверяют, что и сейчас нет такого шофера, который мог бы быстрее Георгия Константиновича добраться по горным дорогам из Тбилиси в Нальчик, не зря он не однажды прошел по ним в солдатских сапогах и на лыжах.

Василий Никанорович Аккуратов

Передо мной лежит старое письмо. Это первый контакт с „барсом Хибин" — Василием Никаноровичем Аккуратовым.

Аккуратов появился в Кировске еще до войны, в период освоения апатитовых месторождений. Начинал он свой трудовой путь как директор детской спортивной школы. Но потребовался наблюдатель на зимовку для вновь созданной в 1936 году метеостанции на горе Юкспор, и он идет туда по заданию горкома комсомола. Работа на станции и стала первым университетом для Аккуратова, но война прервала наблюдения.

Центральный фронт, потом Первый Украинский, потом затяжная тяжелая болезнь и длительное безнадежное лечение. Но Василий Никанорович, махнув на все рукой, снова возвращается в Хибины, к снегу и лавинам, и вскоре возглавляет лавинную службу комбината „Апатит", которую затем переименовывают в цех противолавинной защиты. Поле деятельности цеха — заснеженные склоны гор; метод работы — наблюдения, прогноз, обстрел из минометов, определение границ лавиноопасных зон; права — огромные: цех может закрыть любую территорию для доступа людей или прекратить производственную работу на любом участке предприятия, час простоя которого обходится в десятки тысяч рублей. Вся ответственность лежит на начальнике цеха.

Василий Никанорович стал выдающимся лавинщиком - практиком, но из его практической деятельности вырастали и важные теоретические выводы. Он тот человек, говоря о котором чаще всего приходится применять слово „впервые". Он первым обосновал прогноз лавин, опирающийся на измерение величины метелевого переноса. Он впервые предложил классифицировать лавины по генетическому принципу. Он впервые высказал гипотезу о возможности возникновения лавин в результате температурного сжатия снега. Он первым предложил способ полуэмпирического расчета дальности выброса лавин. Он первым подчеркнул тот важный факт, что при прогнозе лавин одинаково важно не только предсказать начало периода лавинной опасности, но и определить его окончание. Этим не исчерпываются все „впервые" Аккуратова.

Василий Никанорович, сохраняя верность лучшим традициям первых исследователей лавин в Хибинах, превратил сугубо практическое учреждение — цех крупнейшего горнодобывающего предприятия — в место, где широким фронтом ведутся научные исследования и создаются новые научные направления. Он сумел показать руководству комбината, что нет ничего практичнее добротных научных разработок, когда они осуществляются в тесном сотрудничестве между исследователями и практиками. На территории цеха — лавиноопасных склонах рука об руку с лавинщиками комбината работают сотрудники Московского государственного университета, Новосибирского института инженеров железнодорожного транспорта, Академии наук СССР.

Учитывая большие научные заслуги В. Н. Аккуратова, Высшая аттестационная комиссия разрешила ему защиту кандидатской диссертации при отсутствии диплома о высшем образовании. Защита прошла блестяще, так как для всех лавинщиков Василий Никанорович был и остается крупнейшим специалистом в вопросах о снеге и лавинах.

Мы редко оглядываемся назад, хотя делать это время от времени необходимо. Ретроспективный взгляд помогает оценить пройденный путь. И вот, оглядываясь назад, везде на пути развития науки о лавинах я вижу вехи, расставленные Василием Никаноровичем Аккуратовым.

Михаил Вячеславович Косарев и Сергей Петрович Чертанов

В середине 50-х годов в горах Средней Азии развертывалось строительство крупных горнодобывающих предприятий, прокладывались дороги и туннели, сооружались ирригационные системы и гидроэлектростанции. Во многих случаях нужны были консультации специалистов, которые не только разбирались бы в лавинных проблемах, но и хорошо знали особенности снежных обвалов гор на юге нашей страны. И такие специалисты были в Узбекском управлении гидрометеорологической службы.

Быстрый, порывистый, очень эмоциональный Косарев и спокойный, рассудительный, уравновешенный, с железной самодисциплиной Чертанов — они дополняли друг друга. Эти два человека много сделали для развития сети горных метеостанций, снегомерных и гляциологических наблюдений в Средней Азии. Они были первыми исследователями лавин в этом обширном районе и руководителями первых снеголавинных станций Гидрометеорологической службы.

Михаил Вячеславович Косарев был одним из организаторов снегомерной сети в горах Средней Азии. Она создавалась для выявления запасов воды, хранящихся в горных снегах, которые весной и летом во время таяния поят драгоценной влагой хлопковые поля среднеазиатских равнин. По горным тропам зимой шли отряды снегомерщиков, которые через равные расстояния на дне долин измеряли запасы воды в снежном покрове, служившие основой для прогноза стока рек весной и летом. У Косарева были свои оригинальные идеи, нацеленные на уменьшение трудоемкости очень тяжелых снегомерных работ в горах. Он пытался найти особое место в долине, которое, как он предполагал, отражает условия накопления на всей территории этой долины; пытался найти своего рода „золотую снегомерную середину", что позволило бы вместо продолжительных и опасных хождений по глубокому снегу и множества измерений делать это только один раз в одном месте.

Снегосъемки были связаны с опасностью угодить под лавину, поэтому снегомерщики попутно вели наблюдения за лавинами. Все это помогло Михаилу Вячеславовичу близко познакомиться с особенностями лавин в горах Средней Азии, изучить их характер, разобраться в условиях зарождения и использовать этот опыт при консультации проектов, где требовались знания лавинщика - профессионала.

Когда в 1960 году в Среднеазиатском научно-исследовательском гидрометеорологическом институте была организована снеголавинная лаборатория, место ее руководителя было предложено Косареву. Это была первая научная лаборатория по исследованию лавин в нашей стране.

Михаил Вячеславович высказал много новых идей, особенно в связи с методикой наблюдений за лавинами. В частности, он считал одной из самых важных задач составление программы наблюдений на снеголавинных станциях с целью получения данных, необходимых для разработки методов прогноза лавин.

Михаил Вячеславович безвременно ушел из жизни, не успев осуществить и десятой доли своих планов, но многие его идеи и программа наблюдений для снеголавинных станций впоследствии вошли в „Руководство по снеголавинным работам" Госкомгидромета.

Сергей Петрович Чертанов вместе с Косаревым консультировал лавинную часть многих проектов строительства в горах Средней Азии. Еще в молодости, в далекие тридцатые годы, он принимал участие в исследованиях по программе Второго международного полярного года, а затем пять лет зимовал на самой высокогорной в нашей стране метеорологической станции на леднике Федченко, которая стоит на высоте 4200 метров над уровнем моря. Ее окружал мир льда, снега и лавин, и именно здесь Сергей Петрович приобрел первый неоценимый опыт, который продолжал затем накапливать во время многочисленных экспедиций и зимовок в горах. Поэтому руководство одной из первых снеголавинных станций в долине реки Кзылча было поручено именно Чертанову. Кзылча не была обычной метеостанцией, это была станция с научным уклоном, на которой проверялись методики и гипотезы исследователей: именно поэтому ей и был придан лавинный уклон, когда в том возникла необходимость.

Сергею Петровичу в это время было уже за пятьдесят, но энергия, умение работать, большая требовательность, увлеченность своим делом, любовь к горам помогали ему легко переносить тяготы зимовок, четко организовывать работу коллектива станции. Здесь, на станции, Чертанов передавал свой опыт и знания молодым начинающим лавинщикам, только что пришедшим на работу а гидрометслужбу со скамей высших учебных заведений и техникумов и не знавшим о лавинах практически ничего: в то время ни в одном из учебных курсов о грозном явлении природы — лавинах — даже не упоминалось.

Когда в 1960 году на строительстве дороги и туннеля под. перевалом Саланг в Гиндукуше потребовалось организовать снеголавинные наблюдения, в Афганистан был направлен именно Сергей Петрович. За три года работы он основал снеголавинную станцию, обеспечил безопасное движение транспорта и подготовил несколько лавинщиков из числа местных жителей — афганцев. Чертанов и сейчас работает в Узбекистане, являясь старейшим лавинщиком Средней Азии.

Mapсель де Кервен

Когда вторая мировая война в Европе была в самом разгаре, в маленькой нейтральной Швейцарии было завершено строительство Швейцарского федерального института изучения снега и лавин. 15 апреля 1983 года институту исполняется сорок лет. Из них тридцать — с 1950 по 1980-й — им руководил известный швейцарский гляциолог и лавинщик Марсель де Кервен.

Среднего роста, со стального оттенка седеющими волосами, выразительными выпуклыми серо-голубыми глазами и лучезарной улыбкой на загорелом лице — таким я увидел его впервые в 1965 году, когда по его инициативе собрались лавинщики всего мира для обсуждения волнующих их проблем.

Де Кервен привлекает многими своими качествами, но в особенности манерой вести научную дискуссию — мягко, аргументировано, дипломатично, но настойчиво он защищает свою точку зрения. При этом он легко переходит с немецкого на французский, что весьма обычно для образованного швейцарца, и в то же время может продолжать обсуждение на прекрасном английском языке, что тоже неудивительно для исследователей из этой небольшой альпийской страны. Но этим не исчерпывается перечень его языковых познаний. И все же главное достоинство де Кервена в научных дискуссиях не знание языков, а глубокое понимание предмета.

Марсель де Кервен разрабатывал многие проблемы лавиноведения. Широко известны его исследования метаморфизма снежного покрова. Он много занимался классификациями лавин и задачей создания единого языка для описания этого явления и в конце концов совместно с Хефели подготовил первый вариант морфологической классификации, который был взят за основу при разработке Международной морфологической классификации лавин. Ему приходилось много заниматься практическими вопросами борьбы с лавинами, в частности, разрабатывать швейцарскую систему разграничения территории по степени лавинной опасности. Нельзя не упомянуть о том, что он внес большой вклад в изучение Гренландского ледникового покрова как один из участников неоднократных международных гляциологических экспедиций на этот самый большой оледенелый остров. Но особенно велики заслуги Марселя де Кервена как ученого-организатора.

Швейцарский федеральный институт изучения снега и лавин теперь пользуется мировой известностью и усилиями де Кервена стал исследовательским центром, привлекающим лавинщиков из многих стран мира. Они приезжают сюда,. как правило, на годовую стажировку и под руководством и при консультации опытных швейцарских лавинщиков проводят интересные научные наблюдения, приобретают навыки наблюдений за лавинами, знакомятся с опытом их прогнозирования и методами борьбы с ними.

Под руководством де Кервена завершены такие важные работы, как составление кадастра лавин и карт лавинной опасности, организация сети станций и системы прогнозирования лавин, постройка искусственного лотка для спуска лавин и разработка разнообразной аппаратуры для изучения снега и лавин, подготовка методики зонирования лавиноопасных территорий и норм для проектирования противолавинных сооружений и многое другое. Многочисленные исследования и разработки института публикуются в ежегодных трудах и в виде многочисленных статей в научных журналах.

Не менее важна и обширна международная деятельность Марселя де Кервена, где он проявляет незаурядную энергию и такт. Он был одним из организаторов первой международной научной конференции лавинщиков всего мира. Им была создана международная рабочая группа, которая подготовила морфологическую классификацию лавин и при поддержке ЮНЕСКО „Атлас лавин". Одним из последних крупных международных мероприятий, проведенных при непосредственном участии де Кервена, было сравнение способов определения границ лавиноопасных зон, которые используются в разных странах.

Марсель де Кервен всегда с увлечением рассказывает об Альпах, которые он знает прекрасно,— все их замечательные уголки, историю, особенности и достопримечательности. В институте с любовью собирают и тщательно хранят замечательную коллекцию фотографий зимних явлений в Альпах — снега во всех его проявлениях и лавин. Фотографии выполнены на высочайшем художественном уровне и могли бы украсить любую выставку.

Заслуги Марселя де Кервена были высоко оценены гляциологами всего мира, которые неоднократно избирал его президентом и в совет Международного гляциологического общества. „Я ухожу на пенсию по возрасту,— пишет он в одном из писем.— Теперь директором института будет профессор Жаккард". Но мне понятно, что на пенсию уходит только администратор, но остается ученый - лавинщик с мировым именем — Марсель де Кервен.

Бруно Зальм

Он был молодым сотрудником Швейцарского федерального института изучения снега и лавин, когда я познакомился с ним. Его основная специальность — гидравлика и гидротехника, но свои знания в этих областях он решил приложить к изучению снега и лавин и с 1960 года стал сотрудником института на Вайсфлуйох.

Ныне Зальм — уже хорошо известный специалист в области механики снега и лавин, который продолжает развитие этих направлений в лучших традициях швейцарской школы лавиноведения. Он провел множество экспериментов в естественных условиях на склонах гор и на установке искусственного спуска лавин. Они послужили базой для разработки методов расчета динамических характеристик лавин, исследования многих вопросов механики снега и способов расчета противолавинных сооружений. Сейчас Бруно возглавляет Секцию механики снега и борьбы с лавинами, а также руководит службой документации института.

Бруно — человек с широким кругозором и разносторонними интересами; во время отдыха, в застольной беседе он всегда весел, неутомим на выдумки и шутки. Он обожает горные лыжи: утром Бруно поднимается на фуникулере из Давоса в институт на Вайсфлуйох, а вечером на лыжах спускается домой по замечательным снежным трассам.

Бруно очень просто и доходчиво разъясняет во время доклада или лекции сложные вопросы механики снега и динамики лавин. Только иногда он останавливается на мгновение, вспоминая ускользающий английский термин. Хотя он и является математиком по образованию и складу ума, горы не остаются для него простым трехмерным пространством; в хаосе нагромождений он слышит музыку своего любимого композитора — Баха. Сам Бруно неплохой пианист.

Если вы побываете в гостях у швейцарца, то не удивляйтесь, наткнувшись вдруг где-нибудь на кухне или в кладовке на армейский автомат или даже пулемет, каску и униформу. Швейцарцы, как и везде, проходят срочную военную службу, но, в отличие от других стран, офицеры здесь, уйдя в запас, в соответствии с уставом хранят свое оружие дома. Бруно Зальм — капитан швейцарской армии, он прикомандирован к ее лавинной службе. Учения, которые регулярно проводит армия, дают ему возможность пополнить свой опыт борьбы с лавинами. При национальных лавинных катастрофах швейцарская армия принимает самое активное участие в спасательных операциях. Бруно считает, что это наилучший способ использования армии.

Монтгомери Отуотер

Монтгомери Отуотер был первым лавинщиком Нового света, он же был там и лавинщиком № 1.