Коневодство

Фольклорные сведения

В качестве дополнительного аргумента обратимся к фольклору. Ведь в нем отражаются многие исторические факты. Так, например, в исторических песнях кабардинцев неоднократно упоминаются знаменитые «осетинские» кони: «Сел Саралп на осетинского коня», или «Кто на гнедом осетинском коне своем» (Ш. Ногмов «История адыгского народа», Нальчик, 1982 г. с. 122; «Историко-филологические труды», т. 1, Нальчик, 1956г. с.101.).

Совершенно очевидно, что подобные реалии фольклора не поддаются объяснению с точки зрения традиционных представлений о коневодстве на Северном Кавказе. Ведь в исторически обозримом прошлом, как и сегодня, народы Кавказа не имели понятия об осетинской лошади. В то же время, выведенные в Карачае и Балкарии породы лошадей получили известность не только на Кавказе, но и далеко за его пределами. А те же осетины закупали лошадей в Балкарии и Карачае.

Так почему в фольклоре кабардинцев воспевается именно «осетинский» конь {по сообщению Ш. Ногмова - Н. Б), если учесть, что этнический термин «осетин», «овей» - это русско-грузинское название осетин? Но парадоксально, что сами осетины этим термином называют балкарцев и карачаевцев - асы, страна Ассия - Балкария и Карачай. Весь секрет состоит в том, что кабардинцы на своем языке называют балкарцев, карачаевцев и осетин (дигорцев) единым этнонимом «кушха». Это дает основание для утверждения, что под «осетинским» конем, в данном случае, подразумевается карачаево-балкарская лошадь.

В данном случае термин «осетинский» (кугиха), что в кабардинском языке идентичен термину «балкарский» (кушха), был использован Ш. Ногмовым по неведению или умышленно «переадресован». В результате этого карачаево-балкарская лошадь в эпосе кабардинцев стала осетинской. «Балкарская» или «карачаевская» лошадь в кабардинском фольклоре встречается часто, к примеру, в народной кабардинской песне «Большое ночное нападение» (запись 1945г.) говорится: «Къущхоэшу шы джэмыдеш-хуэм утес» - «Ты сидел на горном (карабахском) (?) гнедом коне большом». З. Налоев поясняет: «Къушхъэш (горный конь - Н. Б.) - точно установить не удается; можно полагать, что имеется в виду горнокарабахская порода лошадей. Кабардинцы, имевшие связи с Закавказьем и Ираном, могли приобрести лошадей этой породы» («Ученые записки том XXVI», КБНИИ, Нальчик 1974г. с.112-113)

Во-первых, это уже второй случай, когда умышленно не озвучивается «балкарская лошадь». Следует так же отметить, что в этой песне нет даже намека о карабахской лошади, таким же успехом ее можно назвать тушинской или мегрельской.

Во-вторых, на карабахскую лошадь огромное влияние оказало туркменское коневодство, а позднее арабское, в какой то мере она является промежуточным звеном между этими породами. По экстерьеру сильно отличается от карачаевской или кабардинской породы лошадей. «Во всех учебниках по коневодству и в отдельных опубликованных работах неизменно указывается, что карабахская лошадь плохо акклиматизируется и поэтому хороша только у себя на родине» (5. с.475) Это связанно с доминированием в их крови примеси южных пород лошадей, которые с трудом переносят суровый, резко континентальный климат Северного Кавказа.

Как мы видим, в кабардинском фольклоре и в народных песнях, предпочтенье отдается карачаево-балкарским лошадям. Странно, но современные адыгские исследователи, почему-то не хотят признавать этот очевидный факт. Ведь народные предания в большинстве случаев более правдивы и точны. Впрочем, это не единственный случай предвзятого перевода и этимологии некоторых терминов. К примеру, подобные опусы встречаются в научных трудах Дж. Кокова, Б. Бгажнокова. Как известно, в кабардинском языке множество заимствованных слов из тюркского языка, но при этимологии этих слов используются, как правило, языки тюркских народов, весьма отдаленных от Кабарды как во времени, так и в пространстве. В нынешнее время трудно судить, какой первоначально была кабардинская порода, о ней есть упоминание в карачаево-балкарской поэме «Азнаур» созданной в XVIII веке. В ней говорится о неудачной попытке балкарских и кабардинских князей угнать табун лошадей у ногайского хана. Обратите внимание на обращение балкарского князя Азнаура Джанхотова к своему другу, кабардинскому князю Хамзату:

«Диву дается, почему едут парни так медленно.
Из биев один оказался порвавшим на ноге чарык.
Я вижу, - говорит Азнаур, к Хамзату приближаясь,
- С жеребячества ваши кони на равнинных землях выросли,
Они на горных дорогах, далеко не уйдя, заспотыкаются, и сядут.

Как видим, в народной поэме при упоминании лошадей кабардинцев подчеркивается их степное происхождение, более того, отмечается их неприспособленность к горам. Однако это не соответствует качествам современной кабардинской породы, которая почему-то стала уже горной, а не степной. О некоторых качествах кабардинской породы лошади, можно судить из эпоса:

«В нартском эпосе адыгов эпитеты содержат всегда точные определения масти коней (варьирующиеся в различных вариантах сказаний (буланый, желтый с белой мордой, рыжий, вороной, черный как смоль, гнедой, смолисто-черный). Эпитеты - индивидуальные определения преобладают в описании «внешности» коня. Характерно, что представление о внешнем виде коня создает упоминание отдельных деталей. «С лебединой шеей твой гнедой, тонкий, в две ладони шириной, готов к взлету». Все эпитеты, характеризующие коня Бадыноко, оттеняют одну его черту; сухость, поджарость, «тонкий стан», обусловливающий быстроту его, а значит, и непобедимость» (КЕНИИ «Ученые записки», том XXIV, Нальчик, с.26, 1966 г.).

Ранее было отмечено, фольклор, эпос является концентрированным отражением народной памяти, к материалам устой истории надо относиться как к раннему источнику. В кабардинский фольклор выделяет следующие характеристики лошади: «сухая «змеиная» голова, длинная шея, тонкие челюстные кости, сухие правильные конечности и.т.д». (10, с.152). Действительно в коневодстве существует понятие: «Лебединая форма шеи, она встречается у лошадей с очень длинной шеей и свойственна преимущественно породам быстрых аллюров, выделяющихся большим развитием рычагов в длину» (5, с. 74). В начале XIX в. Кларпот, говоря о коневодстве в Кабарде, писал, что: «Самая лучшая порода называется «шалох» и носит особый знак на бедре. Такие лошади, как правило, принадлежат богатой княжеской семье и насчитывают не более 200 голов в табуне. Лошади этой породы чаще всего бурой или белой масти (?), их содержат постоянно на пастбищах»

Во-первых, это наблюдение примечательно тем, что противоречит реальности. Отличительной особенностью горной карачаевской лошади и воссоздаваемой на ее основе новокабардинской, является отсутствие белых пятен и отметин, а кони белой, рыжей и желтой масти вообще не встречаются. Это подтверждает версию автора о том, что исконная порода кабардинских коней принадлежала к степным верховым породам, была наиболее близка к ногайским лошадям. Гамма мастей, которых более обширна в отличие от гнедой моно-мастности горной верхово-вьючной породы карачаевской и современной «кабардинской» лошади («Книга о лошади», с.463).

Труды выдающего адыгского историка и этнографа Хан-Герея сохраняют научное значение и в наше время, являсь ценнейшим источником сведений по истории адыгов. Р. Х. Хашхожева считает, что: «Сочинения Хан-Герея являются и сейчас одним из наиболее выдающихся исторических и этнографических источников среди всего, что об адыгах было написано за все дореволюционное время» (Хан-Гирей «Черкесские предания», Нальчик, с.4, 1989г.). Хан-Гирей приводит любопытные сведения, на которые следует обратить внимание.

«В поверьях своих черкесы представляли его (Бога лесов) ездящим на золотощетинистой свинье... Несмотря на плодовитость воображения язычников, изобретавших богов для покровительства всех предметов, у них не было божества для покровительства лошадей, из чего видно, что в старину лошадей они не знали. По крайней мере, одно предание заставляет нас так думать. Рассказывают, что жители равнин, неизвестно каких, напали однажды на горцев - черкесов (адыгов), которые, устроив засаду, разбили неприятеля. Сей случай доставил им в добычу много лошадей, но победители не знали, при дележе добычи, как поступить с такими странными животными, и, наконец, решились трех белых лошадей отдавать за одну вороную, двух серых за одну гнедую, в том предположении, что белые лошади стары, а вороные, напротив, молоды. Поэтому верно у них не было ни белых коз, ни других белых домашних животных, а между тем в собственной породе своей находили они множество упрямых стариков, доживших до седин, и такое дивное обстоятельство ввело их в заблуждение при дележе. Как бы то ни было, а один из стариков, обрадовавшись добыче, которая могла облегчить дряхлые его ноги, поспешно сел на доставшуюся ему лошадь, к несчастью своему, лицом к заду, и схватил ее за хвост, который показался ему самой удобной частью лошади для управления ею; едва лошадь побежала рысью, он слетел долой и перешиб себе ногу. «Если эти четвероногие журавли зайдут в наши горы, то мы погибли»,- сказал глубокомысленный старшина, и тогда составили совет, что делать с четвероногими журавлями. Ареопаг приговорил зарезать всех лошадей. Добрые времена! Теперь не один черкес проведет любого цыгана, и каждый славно умеет ездить верхом, хоть на черте. (Ук. р. с.99-100).

Отголоском этих событий, видимо является одно из кабардинских названий породы «Ачытыр» («Словарь кабардино-черкесского языка», «Дигора», М., 1999г.), что дословно с тюркского языка означает «причиняющий боль». Слово «ачытыр» - «причинит боль, покалечит» существует и в карачаево-балкарском языке, и применяется к норовистой лошади с злобным характером - «ачытыр am». Подобные лошади могут намеренно лягнуть прохожего или укусить всадника. Греки, как и кабардинцы, познакомились с коневодством довольно поздно, они вообще не знали верховой езды, прообразом кентавра был впервые увиденный греками всадник-тюрок, стреляющий из лука, первые женщины-всадницы были объявлены ими амазонками. Вполне можно понять удивление греков, которые не знали верховой езды: не от хорошей жизни бежал греческий воин более 40 км с вестью о победе над персами при Марафоне. (Неужто не нашлось трофейной лошадки!- Н. Б.) Прямым дополнением к сказанному могут быть слова Платона:

«Если вьючные животные или иная скотина убьет человека, то, за исключением происшедших во время участия животного в публичных состязаниях, родственники умершего должны возбудитъ преследование против животного за убийство. Животное, признанное виновным, предается смерти, а труп выбрасывается за пределы страны».

Это не отпечаток притупившегося сознания великого гения, а всего лишь общее представление греков о скотоводстве, точнее о коневодстве. Одним из сопутствующих явлений культурного и технического расцвета любого народа является открытость к достижением других народов, процесс усвоения «чужого» и превращение его в «свое». Нормальное явление, но, к сожалению, почему-то у некоторых патриотов оно вызывает ущемленное чувство за свою историю. Из фольклорных сведений, приведенных Хан-Гереем, становится ясно, что адыги сравнительно поздно стали заниматься коневодством. В отличие от карачаевцев и балкарцев, ногайцев, кумыков в мифологии и фольклоре адыгов отсутствует и образ бога - покровителя лошадей и коневодства.

В данном случае любопытно отметить, что слова лошадь и осел в кабардинском языке однокорневые: мш-лошадь, шыд - осел, что также говорит о позднем знакомстве с конем. К примеру, на Ближнем Востоке лошадь появилась сравнительно поздно и за неимением тогда в языковом фонде семитских языков термина «конь», «лошадь» стали называть горным ослом, ослом с Востока, поскольку лошади поступали на Ближний Восток от тюрков Средней Азии. Оценив достоинства коня, арабы устраивали военные набеги в Среднюю Азию, с целью захватить табуны лошадей. Аналогия приведена для исторического сравнения с вышеприведенным примером из лексики кабардинского языка. Коневоды позднесредневековой Кабарды вероятно улучшали степную породу лошадей. Об этом свидетельствует все те же данные кабардинского фольклора. Так, крымский хан подарил за верную службу представителю рода Кармовых двух лошадей, жеребца и кобылу необычайной красоты:

«Все люди удивились красоте редкого коня. Кургоко Атажукин, услышав о приезде Кармова и о красоте приведенных им лошадей, приехал к нему на следующий день, чтобы убедиться, правда ли это. Когда же он увидел этих лошадей, то он сказал, что ему очень нравится чубарый конь. «Для кого же я его привез - сказал Кармов - как не для тебя он твой!». («Сборник матери алов для описания местностей и племен Кавказа», выпуск XII, г. Тбилиси, с.25, 1891г.).

В Крымском ханстве, как известно, разводили две породы лошадей - чагатайскую и ногайскую, которые относятся к степным породам лошадей. В данном случае вызывает интерес доводы В. П. Пожидаева: «Легенды и наблюдения ранних исследователей, наталкивают нас на мысль, что кони кабардинские не местного происхождения, Факты подтверждают это предположение. Многие глубокие старики в Кабарде, говоря про прежних коренных коннозаводчиков, сообщают, что каждый из них полагал задачей своей жизни на закате дней своих сходить в Сирию, или, по крайней мере, в Карабах, откуда почитал непременным долгом перед родом привести породистого производителя. Это было крупное событие для фамилии, такого коня берегли как гордость и украшение завода». («Хозяйственный быт Кабарды» // ТЕИЭОК. 1925г.Т.З.с.47). Коневоды позднесредневековой Кабарды вероятно улучшали степную породу лошадей. Об этом свидетельствует все те же данные кабардинского фольклора.

Язык является наиболее достоверным источником для исследования истории, материальной и духовной культуры любого народа. Считается, что лексический фонд языка является зеркалом истории народа. По этому мы решили исследовать коневодческую терминологию кабардинского языка.